Глава 12

Не отпускало чувство чего-то не законченного, не доделанного. Надо всё ж попробовать, может не так что пошло. Пока суть да дело, перекуривал этот момент, но теперь контролировал данный процесс. Надо было сдать сессию. Сдал, всё отлично. Отец проверил, заехав ко мне домой, я молча сидел на диване и просто пялился на него. Обсмотрел моё лицо, глаза. Кивнул и выдал немалую сумму. Поощритель фигов. Отлично, теперь можно и попробовать.

С Игорьком встретился снова в клубе… С того момента я бросил академию, просто не вышел во второй семестр и всё. Катался по клубам и доводил себя до вот точно идиотского состояния. Как полный придурок, осёл которого водят на веревке. Чего только не глотал, всякой дряни до чёрта. Вводя себя в безудержный марафон по нескольку дней, чередуя с депрессивными отходняками уже вообще не понятно где, правда иногда и на своей квартире. Что удержало от иглы, не знаю. Судьба наверное…

Очнулся дома, мобильник разряжен. Какой день-то? Да фига, какой месяц вообще? Дополз до окна, ну, снег лежит, ещё не лето. Голова трещит, во рту — Сахара и одновременно выворачивает и колотит. Еле добрался до ванной, вышел через час наверное, сел на пол у двери. Чего я вообще делаю?.. Почему-то вот сейчас мысли заработали чётко. На кой я иду на поводу, только уже не наркоты, а отца, которого не то что не уважаю, в грош не ставлю. Зачем? На черта мне эта академия? Месть эта? Я жизнь свою в унитаз спускаю, этой учёбой, мне так, на фиг не нужной. Не хочу я этим заниматься. Тебя родители кинули, а ты чего-то всё хочешь доказать, что именно? Что не дурак? Так это и так ясно. Вот если будешь дальше нюхать и пихать в себя всё подряд, точно мозги прочихаешь все.

Подняться не смог и практически ползком направился в комнату. Начал собирать со стола всё это дерьмо. Однако у меня ещё оставалось и прилично, тут промелькнула такая желанная и упадническая мысль, может последний раз и тогда точно всё. Я задержал руку. В этот ключевой для меня момент прозрения и одновременно слабины в квартиру просто ворвался Василий Митрич. Чего не ждал, того не ждал. Вообще подумал, сначала, здравствуй глюки. Когда же подхватил меня и вздёрнул вверх, понял, что наяву. Даже полегчало. Но ноги не держали, он плюхнул меня на диван. Быстро собрал всё со стола, сложил в пакет. Просто впиявился в меня взглядом:

— Ещё есть?

Почувствовал, что ответить не смогу и замотал отрицательно головой. Он цыкнул и всё равно обыскал мои карманы, а профессионально так, мелькнула очередная удивлённая мысль. Вышел и вернулся минут через пятнадцать, ну, наверное. Схватил моё лицо жёсткими пальцами, поднял вверх, чуть не обнюхал. Поставил на стол бутылку минералки, тут же почувствовал, что меня просто раздирает от жажды. Он кивнул, глядя на меня внимательно, открутил крышку и поднёс горлышко ко рту. Пил и чувствовал, что вода течет по шее и груди.

Не знаю, сколько времени это заняло, но я выпил все полтора литра. Василий Митрич сидел напротив меня и не отрываясь смотрел в лицо. Встал, пошуровал чего-то у меня на кухне и принёс лёгкий куриный суп. Кормил с ложки, удержать я никак не мог.

— Лучше? — спросил он.

Я кивнул.

— Говорить можешь?

— Да, — разжались наконец губы и зубы.

— Когда начал и с чего? — вопросы задавал резко, словно допрашивал.

— В ноябре, прошлом. Трава.

— Что ещё?

Короче рассказал ему подробно, он только внимательно изучал меня и всё задавал прямые и неприятные вопросы.

— Знаешь какое сегодня число?

— Нет.

— Пятнадцатое апреля. Значит загулял с нового года?

— Позже. После сессии.

— Ещё и сдать умудрился, — наконец удивился он. — Силён.

— Там ерунда, — махнул я рукой. Он приподнял брови и сказал.

— Встань-ка. Должен удержаться.

И в самом деле встал, правда держась за ближайший стул. Ноги всё равно как ватные, но хоть держали.

— В туалет хочешь?

— Нет. Пить хочу. — Он принёс ещё одну бутылку воды. На этот раз выпил половину.

Со мной он оставался несколько этих самых паршивых дней в моей жизни. Ничего не говорил особо, просто был рядом. Мне всегда казалось, что это состояние прерогатива только сидящих на игле, как бы не так. Мышцы, суставы, желудок сворачивало, казалось, в нитку. Оттого то и дело торчал в ванной. В голове стучало постоянно, хотел спать и не мог.То слонялся по квартире и чуть не бился головой об стену, то вдруг такая апатия, что падал на кровать. Утыкаясь в подушку, понимал, что никакая не мягкая, а словно насыпали щебня. Одеяло казалось тяжёлым. Жар, озноб и всё, казалось, одновременно. Острое желание употребить чего-нибудь, понятное дело, было и не отпускало, но сидел трясся и скрипя зубами терпел.