Глава 3. «Туманное забвение»

Ночь друзья провели в отеле неподалеку от башни. Чтобы не смущать Ванессу, Даниэль раскошелился на отдельный номер для нее. Ночь прошла благополучно, разве что Генри явно снились кошмары – он все время ворочался и разговаривал во сне. Поутру он жаловался на головную боль и неудобную кровать, но Даниэль отнес это к его личным причудам. На завтрак они спустились в ресторан, располагавшийся на первом этаже отеля. Заодно предстояло распланировать день.
— Я конечно доверяю тебе, Даниэль, но почему ты так сходу согласился освободить из тюрьмы незнакомого человека? А вдруг он реально закоренелый преступник – и где гарантия, что когда мы освободим его, он не убьет нас и не сбежит?
— А ты думаешь, что другие варианты лучше? Мы от корпорации не в меньшей опасности. Если будем сидеть сложа руки – останемся на улице, а возможно и хуже. Да и ты себя послушай – зачем ему убивать нас и бежать, если мы и так его освобождаем?
— Вдруг захочет забрать наши вещи и деньги… Не знаю, мало ли кто он такой.
— Мы скажем ему, кто просил его освобождать – это должно нас обезопасить чуть что. И вообще, хватит пессимизма. Верно, Ванесса?
Девушка улыбнулась. Ее глаза засияли.
— Верно. Мы должны стремиться к лучшему, и без риска тут не обойтись. И вообще… Спасибо, что не оставили меня в беде.
— Думаю, спасибо стоит отложить до освобождения вашего отца, — усмехнулся Генри. – Итак, какой у нас план?
— Нужно добраться до этого самого Киберона. Надеюсь, туда идет железная дорога. А там найдем тот самый баркас.
— Я еще не была на море, — сказала Ванесса. – Оно наверняка такое красивое…
— Увидеть море – одна из вещей, которую стоит увидеть в жизни! – Даниэль посмотрел в глаза Ванессе. – Оно кажется бескрайним. Такое почти нигде больше не увидишь…
Секундная пауза затянулась вечностью. Ее прервал Генри.
— Еще ночное небо бывает таким бездонным!
Даниэль с грустью отвел взгляд и отпил глоток вина из бокала. Ванесса заметила это и потупила взор. Генри же не унимался.
— Ну а как мы будем освобождать нашего пленника? У нас нет ни бумаг, ни прочих средств законно вывести его на волю.
— Ну так поступим незаконно.
— Что? Ты устроишь побег? Нас же всех тогда накроют.
— Боже, Генри, ну будь ты проще, в конце концов. Посуди сам – море, посреди него тюрьма, в ней кучка заключенных и пара надзирателей, которым это уже осточертело это до крайности. Подумай, чего бы им хотелось больше всего?
Генри на секунду задумался, а потом расплылся в довольной улыбке.
— Все, я понял тебя, пройдоха. Ну что ж, тогда нам следует закупиться и отправляться в путь.
Небо над Парижем уже совсем развеялось и стало ясным, но улицы все еще пахли сыростью. Утро не было тихим – центр города всегда был полон людей. Магазин «Сinquante» уже открылся, и именно туда отправились наши путешественники. Там они приобрели дождевые накидки и закупились едой в дорогу. Генри тем временем нашел «выкуп» за преступника. Спустя десяток минут они уже сели в таксомотор, который доставил их на Западный вокзал Парижа. Он был поменьше Лионского – в этом направлении ходило меньше поездов. Даниэль обратился в билетную кассу:
— Будьте добры, три билета на ближайший рейс в Киберон.
Кассирша недоверчиво посмотрела на него, после достала три билета и серьезным голосом объявила стоимость.
— С вас 27 франков.
— Возьмите.
— А зачем вы едете в Киберон?
— У моей сестры там живет родня, едем в гости.
Кассирша покосилась на стоящую рядом Ванессу и отдала билеты.
— Счастливого пути.
Даниэль забрал билеты и отошел от кассы.
— Подожди, друг, ты же сказал, что не знаешь – есть ли железная дорога в Киберон. А сам подошел и уверенно взял билеты. Как так?
— Да, я спросил билеты и мне их дали. Если бы не было дороги – разве мне бы их продали? Так что я не тратил время на вопросы.
— И вам бы я посоветовала брать пример. – улыбнулась Ванесса.
— Ладно вам, не так уж я и много задаю вопросов. Где наш поезд?
— Должен быть через двадцать минут на второй платформе.
— Прекрасно, значит у нас есть время осмотреться.
Они прошлись по вокзалу, осмотрев его со всех сторон. Он не отличался пышностью – скорее каждый его элемент имел чисто практическое значение. В конце первого перрона стоял небольшой постамент с паровозом. Это была ранняя конструкция, работавшая еще на обычном угле и весьма неуклюжая на вид. По сравнению с действующими локомотивами он казался настоящим карликом. Надпись на постаменте гласила: « С них началась история железной дороги». Генри задумчиво протянул:
— Даа, первопроходцы всегда кажутся несовершенными.
— Все великое начинается с малого, Генри.
— Пожалуй, соглашусь… — он запустил руку в карман, но не найдя там искомого, забеспокоился. – Черт, я опять забыл купить сигары. А без них мое настроение будет скверным! Я сейчас вернусь.
Генри спешно поднялся по лестнице и исчез за поворотом. Даниэль посмотрел на Ванессу.
— С тобой все в порядке?
— Да, все хорошо. Просто столько эмоций и переживаний за короткое время… Я столько за несколько лет не получала.
— Что поделать, за стенами дома жизнь жестока и беспощадна. Крепись. То ли еще будет…
Ванесса растерянно обернулась и остановила взгляд на лестнице.
— Подожди минуту, я сейчас…
Даниэль взглянул на лестницу. По ней с трудом пытался спуститься человек в военной форме на костылях. Его голова была наполовину забинтована, одной ноги небыло. Ванесса подошла к военному и стала помогать ему спуститься вниз. Военный смущался и благодарил. Спустя несколько секунд подбежал и Даниэль, подхватил чемодан солдата и стал помогать с другой стороны. Когда лестница была пройдена, Даниэль спросил у военного:
— Вы идете на поезд?
— Да, в Брест. Возвращаюсь домой с фронта. Отвоевал я свое.
— Расскажите, что же там, на фронте на самом деле?
Военный задумался на десяток секунд, тяжело сглотнул и произнес:
— А что на фронте… Смерть там, и ничего кроме смерти. Давит она людей, как сапог муравьев…
Они шли по перрону, а военный задумчиво продолжал.
— Это не благородная война… Это просто бессмысленная бойня. Кого ни спроси – в окопе, или за лафетом пушки – никто не знает ответа на простой вопрос – зачем я здесь. Мы не знаем, зачем убиваем друг друга. Нервы лопаются почти у каждого. Никто не думает, что он забирает чью-либо жизнь и видит смерть – легко потерять рассудок. Я был свидетелем огневого налета воздушного флота – на моих глазах товарищи превращались в жаркое… Мне никогда не забыть это. Никто из нас не забудет.
Они остановились. Даниэль занес чемодан в вагон, помог солдату подняться. Встав у открытых дверей тот произнес:
— Я понял главное… Сейчас человеческая жизнь ничего не стоит. Но на самом деле она бесценна… Помните это.
Он скрылся внутри вагона. Даниэль взял Ванессу за руку, и они неторопливо пошли по перрону. Они были подавлены.
На той самой лестнице показался Генри. Он спускался, рыская взглядом по сторонам. Наконец он заметил Даниэля с Ванессой и спешно направился к ним.
— Я уж подумал, что вы убежали! Где вы были?
— Мы решили немного пройтись.
— Ладно, время поджимает, поезд отправляется через пару минут. Поторопимся!
Друзья вышли на свою платформу и заняли места в поезде. Усевшись в купе за маленьким деревянным столиком, Ванесса взяла стоявший в кувшинчике небольшой букетик цветов. Вдохнув уже ослабший аромат, она устало произнесла:
— И все-таки даже в таком жестоком мире живет красота.

***
… Париж, ресторан «Гранада». Приятная музыка, официанты с подносами, разношерстный люд. Прямо перед глазами, за столом – девушка с рыжими волосами, оживленно рассказывающая о своем сегодняшнем дне. Рюмка уже пуста, а коньяк приятно греет изнутри. Сегодня выходной – а значит можно себе позволить расслабиться.
Внезапно входные двери раскрываются, и в ресторан врываются трое полицейских. С фразой «Всем сохранять спокойствие!» они подошли к нашему столику и громогласно объявили – «Вы арестованы по подозрению в убийстве. Вам придется пройти с нами в участок. Леди, вы так же задержаны по подозрению в соучастии». С этими словами они схватили ее за руки и подняли из-за стола. Весь ресторан умолк, и лишь она громко возмущалась, а я пытался им помешать. Я кричал – «Оставьте ее в покое!». Они лишь продолжали молча крутить ей руки. Потом полицейские стали стучать дубинками по столам, с криками «Вставай, скотина! Время сна кончилось! Встать, быстро!». В глазах потемнело…

… Бенджамин проснулся. Не было никакого ресторана – он остался там, во сне. Был лишь грубый жесткий голос надсмотрщика, который стучал в дверь камеры. Повинуясь ненавистному голосу, Бенджамин встал с серой пыльной койки. В этот момент дверь камеры открылась и показался надзиратель.
— Сколько можно дрыхнуть, тварь? – издевательским голосом спросил он у заключенного. – Радуйся – сегодня обед будет! А вот и он кстати, — с этими словами он швырнул тарелку на пол камеры. Она чудом не перевернулась, лишь расплескав половину скудной похлебки.
— Ах да, совсем забыл – сегодня еще и хлеб дают!
Небольшой ломоть хлеба отправился в полет вслед за тарелкой в пыль. Надзиратель вышел из камеры, с грохотом закрыв металлическую дверь.
Именно так начинался очередной день заключения в тюрьме Фогивион. Она считалась последним местом куда отсылали заключенных, обычно с идеей забыть об их существовании.
Тюрьма представляла собой круглую башню из бетона, построенную на камнях в нескольких милях от побережья. Стены строения омывались водой, исключая всякую возможность побега. К тому же отсюда практически не было видно берегов, потому на узников она производила впечатление полной изоляции от мира и лишала надежды.
Здание было построено по схеме паноптикона – дежурные надзиратели находятся в самом центре, откуда наблюдают сразу за всеми расположенными по кругу камерами на этаже. Всего этажей с камерами было три – на нижнем четвертом располагались склады, хозяйственные помещения, кухня и лаборатория. В последней на заключенных испытывали новые лекарства, которые привозили сюда парижские аптекари. Здесь можно было не бояться ответственности за смерть испытуемого – к тому же, отчетность Фогивиона никто уже давно не проверял. Надзиратели чувствовали себя здесь всемогущими и безнаказанными.
Из-за вездесущей воды внутри царила постоянная сырость, стоял затхлый запах. Продукты портились быстро, заключенные часто болели. Без должного лечения они скоро умирали, но с трупами проблем небыло – их просто сбрасывали в окружающее море. Постоянный шум волн и глухая акустика тюрьмы приводили к звуковым иллюзиям и сводили с ума и без того несчастных обитателей.
Бенджамин хромая подошел к тарелке и поднял ее. Коренастый, плотный мужчина за годы заключения осунулся и стал немного напоминать дикаря. Кряхтя, подхватил тот самый ломоть уже начавшего плесневеть хлеба, предварительно отряхнув его от пыли. Усевшись на кровать он начал есть, стараясь ничего не упускать – кормили очень скудно, и заключенный был рад каждой крошке. В голодные дни приходилось есть даже редких слизняков, дабы не умереть с голоду. Впрочем, был и большой риск отравиться.
Бенджамин старался не думать ни о чем, что было связано с тюрьмой и условиями – ведь так можно было быстро свихнуться. Он часто пытался придумать мелодии, и так хоть ненадолго, но оторваться от реальности.
Через несколько минут к двери подошел надзиратель и потребовал вернуть тарелку, заодно наградив узника парой крепких и уже привычных словечек. Бенджамин улегся на койку, закрыв глаза.
Из дыры в потолке, что в углу камеры, в дыру в полу пролетели экскременты, вызвав возмущение из камеры снизу. С санитарией в тюрьме было все печально – чтобы не заморачиваться с уборными, создатели тюрьмы просто совместили в одну линию отверстия в углу камер. Отверстия на первом этаже выходили в бетонные колодцы, дабы не мешать хозяйственным помещениям, а ниже просто выходили в океан.
Простота обернулась неудобством – на одной линии должен был справлять нужду в одно время только один человек. Но порой из-за невнимательности и сумасбродности некоторых заключенных это правило нарушалось, доставляя неприятности заключенным.
Однажды один узник попытался совершить побег, спрыгнув в эту дыру, но разбился о камни, бывшие чуть ниже уровня воды. С тех пор «туалет» для побега не рассматривается.
Спустя полчаса два надзирателя, перекидываясь грубыми шутками, прошли мимо двери камеры Бенджамина, и спустя еще десяток шагов, остановились. Из камеры не было видно, но по звуку можно было догадаться – из камеры вывели заключенного, повели к лестнице. Спустя минуту раздался тихий шепот у разбитой стены. Там было крохотное отверстие в соседнюю камеру.
— Маркуса повели… Еще пару дней и моя очередь дойдет.
— Что ему вколят на этот раз?
— Незнаю. После прошлого раза он был как мертвец. Боюсь, еще одного раза он не переживет. Тссс! Наблюдатель!
Паноптикон создавался с расчетом, что заключенные не будут знать, когда за ними конкретно наблюдают. Это позволяло держать заключенных в страхе и подчинении. Однако со временем осужденные научились замечать малейшие изменения света из смотрового окошка и знать, когда будет идти наблюдение. И сейчас был именно такой случай.
Бенджамин вернулся к своей койке. Спустя десяток минут из лаборатории раздались душераздирающие крики. Это был голос Маркуса.
«Ну вот, началось» — обреченно выдохнул Бенджамин. Он снова попытался уйти в музыку, звучащую в голове…
***
Поезд плавно описывал дугу вдоль побережья, подъезжая к Киберону. Это был маленький рыбацкий городок, расположенный на оконечности мыса на побережье Бискайского залива. В хорошую погоду здесь было весьма красиво, но сейчас темное серое небо давило сверху, а море имело мрачный вид. Вокзал в Кибероне представлял собой одну платформу с маленьким зданием вокзала. Здесь поезд закончил свой маршрут, доставив на конечную станцию полупустые вагоны.
Путешественники вышли из вагона. Сразу стало прохладно – крепкий ветер с моря не отличался гостеприимностью. Да и сам город не блистал красками, ведь горожане не утруждали себя украшением домов. Один шторм – и всей этой красоты как не бывало. Городская застройка не превышала в высоту пары этажей – самым высоким зданием был костел. Улицы были пустынны, лишь на центральной площади периодически появлялись люди.
Даниэль, Ванесса и Генри прошли почти весь город, когда вышли в порт. Здесь были две пристани, возле которых стояли небольшие рыбацкие суденышки – как паровые, так и парусные. У самого дальнего пирса стоял старый обшарпанный паровой баркас. Из людей вокруг практически никого небыло.
— Скорее всего, это и есть наш шикарный лайнер. – произнес Даниэль.
— Который доставит нас в Туманное забвение, — сказал Генри и хмыкнул. – Как романтично.
— Найти бы капитана.
— Думаю, он на борту.
Пройдя всю пристань, осыпаемые брызгами волн путешественники дошли до берега. Здесь так же было тихо.
— Эй! Есть кто на борту?
Ответа не последовало.
— Капитан наверняка отдыхает вместе с командой.
— А это не он идет? – спросила Ванесса, указывая на город.
В сторону баркаса по пристани шел человек в сапогах и штормовой накидке. Расстояние было велико, и рассмотреть черты лица было проблемой. Друзья двинулись ему навстречу.
— Что вам угодно, господа?
— Мы бы хотели поговорить с капитаном этого баркаса.
— Я к вашим услугам.
— Нам необходимо попасть в Фогивион и забрать человека.
Капитан задумался, почесал короткую бороду.
— Обычно мы туда завозим людей, но чтобы обратно – не припомню… У вас есть необходимые бумаги?
— По правде, мы хотели договориться с администрацией тюрьмы.
— Значит, бумаг у вас нет… Тогда за поездку придется заплатить. Поймите меня правильно – будь у вас бумаги, я бы знал, что рейс заказан в суде и будет оплачен. Так что…
— Сколько вам необходимо уплатить?
— Сто франков. Это туда и обратно. Ведь вы не собираетесь там остаться, верно?
— По рукам. Когда отправление?
— Думаю, через полчаса. Мне нужно собрать команду и приготовить баркас.
— Хорошо.
Капитан спешно ушел в сторону портовой таверны. Ванесса подошла к краю причала.
— Вот оно какое, море. Я его представляла иным.
— Море имеет много лиц, но оно всегда соленое. – ответил Даниэль. – Хотя мы, по сути, на берегу океана – вот она, Атлантика!
Ванесса подставила руку, и когда ударила очередная волна – несколько брызг осталось на ладони. Девушка попробовала влагу на вкус.
— Действительно, соленое.
— Вы только не увлекайтесь, — сказал Генри. – От морской воды будет лишь сильная жажда, а то и боли в животе.
— Ну, я как то и не собиралась, — улыбнулась девушка. – Только из любопытства.
Они сошли с пристани на усыпанный галькой берег, и вскоре уже увлеченно собирали красивые камушки и бросали их в волны. Тем временем команда баркаса уже заняла свои места и проверила его состояние. Над трубой начал подниматься темно- серый дым. Протяжный гудок заставил вздрогнуть и поспешить на борт.
— Поднимайтесь и заходите в рубку, — сказал капитан, помогая подняться на судно Ванессе. – Мы отплываем.
Швартовы отданы, паровая машина увеличила тягу – баркас отошел от причала, взяв курс на Юго-Запад.
Рубка баркаса не отличалась большим удобством и размерами. Почти все пространство было занято полками и шкафчиками, однако у стены стоял старый потрепанный диван. На нем и расположились пассажиры баркаса.
Судно шло средним ходом, раскачиваясь на волнах – море было неспокойным. Неудивительно, что непривыкшим к морской качке друзьям стало дурно. Они выходили из рубки, несмотря на скверную погоду, дабы освободить свой желудок и успокоить головокружение. Во время одного такого выхода Генри обратил внимание в ту сторону, куда шел баркас. Там на горизонте виднелся Фогивион, одиноким зубом, возвышающимся посреди океана.
— Почти доплыли, — объявил Генри, возвращаясь в рубку. – Как Ванесса?
— Пока еще держится, но очень бледна, — ответил Даниэль. – Скоро уже доплывем. – сказал он, обращаясь уже к девушке.
— Все хорошо, я в порядке, — ответила Ванесса, и попыталась улыбнуться.
Наконец баркас прибыл к серой громаде тюрьмы. Бросив швартовы к крошечному причалу, баркас спустил трап. Друзья сошли на твердь.
— Жутковато здесь находиться. – сказал Генри.
— Некоторые еще и живут. – добавил Даниэль, сделав пару шагов в сторону лестницы к пристройке надзирателей.
Дверь открылась, и из пристройки вышел небрежно одетый человек, жующий на ходу. Подойдя к Даниэлю, он хрипло спросил:
— Что надобно?
— Меня интересует заключенный по имени Бенджамин Бонно. Он здесь?
— Имена здесь мало что значат, но я посмотрю в описи, — пробурчал надзиратель. – А зачем он вам?
— Мы бы хотели обсудить вопрос о его освобождении.
Надзиратель загоготал.
— Кому нужны здешние собаки? Но обсудить я не против. Заходите.
Гости тюрьмы зашли в пристройку. Внутри было довольно удобно, хоть и сыро. Надзиратель начал рыться в журнале.
— Так, смотрим… Есть. Бенджамин Бонно, 2 ярус, 3 камера. Осужден за убийство на десять лет. Обычное дело. Итак, вы хотите его забрать.
— Именно.
— Бумаги в порядке? Хотя, мне до них дела нет.
— Нет, но мы бы хотели освободить его под залог.
Надзиратель снова расхохотался.
— Вы в своем уме? Тюрьма строгого режима, и тут вы, освободители. Хаха, мне даже не интересно, что вы хотите за него предложить.
— Неужели? – спросил Генри, присаживаясь на стул рядом. – Можно узнать ваше имя?
— Билли меня зовут, а что?
— Ну так вот, Билли, — предложил Генри. – Давно вы здесь?
— Хех, да уже два года. И отпуск раз в три месяца. Как раз немного осталось до очередного. Мне осточертело все это.
— Почему бы тебе не отправиться в город и погулять недельку от души, Билли? – улыбнулся Генри. – За свой счет, чтобы работа не напоминала?
— Откуда у меня деньги на гулянки? Я здесь зарабатываю на еду, а то…
Не успел он договорить, как Генри бросил на стол пачку денег.
— А так? – он бросил еще одну пачку. – Чтобы от души, а?
— Незнаю, незнаю, — смутился Билли. – Это конечно здорово, но прямо сейчас я не могу уплыть.
Генри достал из сумки бутылку первоклассного рома и хлопнул на стол.
— И отпуска можно дождаться с удовольствием.
— Но документы…
Генри достал вторую бутылку. Билли вздохнул и развел руками.
— Ну ладно, уговорили. Ждите здесь.
Он вышел из пристройки в тюрьму. В ней сразу же началось оживление. Подойдя к камере №3, он открыл дверь и сказал:
— Вставай, тебе крупно повезло. За тобой приплыли.
В тюрьме сразу воцарилась гробовая тишина. Бенджамин медленно встал и подошел к выходу. Он взглянул в лицо надзирателя с ненавистью. Билли пошутил.
— Ну и как понимать эти два угля вместо глаз?
— Это значит, что будь в моей руке сейчас револьвер – то он упирался бы тебе в лоб.
— Шутник… Я бы тебе устроил, да нужен ты кому-то, сволочь! – сказал Билл и повел заключенного в пристройку. Там он отдал его Генри и получил свою плату.
— Полагаю, что недовольных среди нас нет, — улыбнулся Генри.
— Все в порядке, — проворчал Билли. – Но учтите, что если его поймают на чем-нибудь – вы вернетесь в эту тюрьму вместе с ним! А теперь – прощайте.
Путешественники с бывшим узником сели на баркас и тот покинул «Туманное забвение».

***
— Кто вы?
Это была первая фраза, сказанная бывшим заключенным после отплытия. Даниэль повернулся к нему.
— Меня зовут Даниэль Легранд. Я владелец металлургического завода в Лионе. Это мой друг – Генри Беналье, владелец ряда доходных и игорных домов. А девушка – дочь банкира Джеферсона, Ванесса.
— Вот оно как… — задумался Бенджамин. – Это уже интересно. И зачем же я понадобился таким серьезным людям?
— Мы освободили Вас по просьбе вашего друга из Парижа.
— Из Парижа? Как его имя?
— Он не представился. Мы встретились на Эйфелевой башне, он там рисовал пейзаж. Попросил о помощи, сказал нам, где вас найти. И мы отправились сюда, в Фогивион.
— Ну, его я понимаю. Но зачем это понадобилось вам? Вы не похожи на бедных людей в нужде, следовательно – деньги вас не интересуют. В чем же дело?
— Нам нужна ваша помощь, Бенджамин. Художник сказал, что у вас есть особая информация о «Шафте». Она нужна нам для борьбы с ней.
— Интересный поворот. Значит, вы решили бросить корпорации вызов? Вам явно надоело жить. Хотя какая в наше время жизнь… Я в свое время тоже боролся с ней. Как вы видите, все закончилось Фогивионом.
Даниэль вкратце рассказал историю с договорами, угрозами и похищением Джеферсона.
— У нас нет уже пути назад, — добавил Генри. – Либо мы, либо они. Потому мы рады любой помощи.
— Что ж, я верю вам. Но я не всемогущ, дать вам армию или что-либо подобное не смогу. Я могу лишь дать одну идею, но боюсь, что вы ее воспримете как бред.
— Нас уже ничем не удивить. В этом мире может произойти любое безумие.
— А вы знаете, что такое безумие? Хм… Ну ладно, это не важно. Суть в другом. Я могу лишь связать вас с одним тайным культом, у которого есть знания о древней силе. Думаю, ее можно было бы обратить против корпорации… Но верить им или нет – это лишь ваше дело.
— У нас нет других достойных вариантов. Мы согласны.
— Нет достойных вариантов? Ну, у вас же наверняка при себе револьвер, и в нем будет хоть одна пуля… Смекаете?
Друзья ответили молчанием. Бенджамин повернулся, и продолжил:
— Я проведу вас к укрытию культа. Были у меня некоторые дела с его служителями, потому со мной они вас пропустят. Вообще культ относится к чужакам настороженно. А вот сможете ли вы договориться – зависит от вас.
— Хорошо, мы идем с вами. Только куда нам предстоит отправиться?
— Нужно добраться до Авиньона, а там – рукой подать.
— Пересечь всю страну… Что ж, нам не привыкать.
Спустя полчаса баркас пришвартовался в Кибероне. Путешественники сошли на берег, а капитан крикнул вдогонку:
— Желаю вам больше не возвращаться сюда!
— Постараемся! – ответил Даниэль.
Ванесса с трудом тащила свой саквояж. Видимо, прогулка на баркасе окончательно измотала ее. Легранд предложил помощь.
— Давайте я понесу вашу сумку.
— Нет, я сама справлюсь. Я сильная.
— Сильные девушки обычно несчастны, а мне так нравится ваша улыбка.
Ванесса с нескрываемым удивлением посмотрела в глаза Даниэля. Тот взял саквояж, и они продолжили путь в город.
На вокзале Генри ознакомился с расписанием и вернулся к компании.
— Значит так. Прямого поезда отсюда до Авиньона нет и быть не может. В Париж нам возвращаться нельзя, потому этот вариант тоже отпадает. Поезда здесь редки, разумнее было бы добраться до Нанта, и там сесть на поезд до Нима. А потом оттуда добраться до Авиньона…
— Разве из Нанта не ходят дирижбаны? Так бы мы добрались быстрее.
— Тоже верно, я как то упустил это из виду. В любом случае нам надо добраться до Нанта.
— Разумнее тогда найти омнибус или хотя бы попутку.
— Если отсюда вообще кто-либо выезжает.
Они вышли из вокзала и направились на центральную площадь городка. Было два часа дня, людей на улице стало больше. Однако не было и намека на транспорт, даже гужевых повозок.
— Да уж, это вам не Париж, — язвительно заметил Бенджамин.
— О! Погодите-ка, — Генри указал на продуктовый магазинчик, возле которого пыхтел неуклюжий грузовой паровик. – Наверняка он завозит продукты из Нанта в этот магазин. Значит, нам попути.
— Мы же не собираемся ехать среди ящиков, верно? – спросила Ванесса.
— Сейчас у нас нет возможности привередничать. – ответил Генри.
В разговор вмешался Даниэль.
— Что-нибудь придумаем. Генри, ты придумал – ты и разберись.
— Снова я… Ну, мне не привыкать! – раздраженно всплеснул руками Генри и спешно направился к грузовику.
Издали было видно, как водитель разговаривает с Генри, явно отказывается, а тот его убеждает. Спустя пару фраз Генри пошел обратно, указывая рукой подойти к нему. Все последовали этому жесту.
— Ну что, отказал развозчик?
— Нет, все в порядке, едем. Я же умею договариваться.
— Спорить не будем, идем.
Водитель распахнул дверь кабины и спустил борт кузова. Было решено в кабину посадить Ванессу с Генри, а в кузов пойти Даниэлю с Бенджамином. Все согласились и заняли места в скрипящем грузовике.
Гудение внутри двигателя паромобиля усилилось. Вскоре от него стали исходить клубы пара и слышаться шипение. Водитель переключил пару рычажков и еще один вытянул на себя. Паровик дрогнул и с легким свистом стал набирать скорость, поскрипывая на ходу. Спустя пару минут он уже мчался по дороге в Нант.
В кузове было неудобно и сильно трясло. Даниэль нашел пару мягких мешков и прилег на них. Бенджамин уселся на пустые ящики. Завязалась беседа.
— Чем ты занимался до того, как тебя осудили?
— У меня была своя ювелирная мастерская. Дела шли хорошо, ведь парижане увеличивали свое благосостояние. Но потом пошли войны. Налоги задушили людей, они уже не покупали – сдавали в ломбарды свои ценности. Мое дело завяло, мастерскую пришлось закрыть. Я стал работать в мастерской по ремонту паромобилей и скоро наловчился. А потом пришла корпорация и купила мастерскую… Им не было дела до самой мастерской – им нужен был очередной источник звонкой монеты. Потому зарплаты наши стали таять на глазах.
Я стал расследовать махинации «Шафта», искать каждую их промашку. Дело, конечно, шло трудно. Мне много помогал Пьер – тот самый художник. Он мой старый друг, еще с тех времен, когда я владел мастерской. А затем мои потуги заметил сам «Шафт»… Сфабриковали дело, устроили суд и бросили за решетку. Не знаю, как я там не лишился здравого смысла.
— Почему наша армия не займется ими, не разгромит как шайку бандитов?
— Да потому что чиновники давно куплены, нарываться не хотят. Даже если бы генералы решились на это, то не смогли бы. Ведь война еще идет, каждый солдат на счету. Вот они и бесчинствуют безнаказанно.
Паровик тряхнуло на ухабе, и один из пустых ящиков упал сверху. Даниэль поднялся и поставил его на место. Заодно заглянул в окошко кабины – Генри вовсю разговаривал с водителем, а Ванесса смотрела в окно. Даниэль вернулся к беседе.
Наконец, паровик въехал в Нант. Светило яркое солнце, блестели лужи после недавнего дождя. Здесь было людно, и грузовик замедлился. Подъезжая к складам в промышленном квартале, водитель остановился.
Все покинули машину. Генри сказал в кабину:
— Большое спасибо, Жак! Кстати, как нам добраться до воздушного порта?
— Это просто. Пройдете по этой улице, пока не выйдете к рыбной лавке. Затем свернете влево, пока не окажетесь возле высоких труб. Там уже будет видно.
— Спасибо, старина!
— Удачи вам!
Путешественники отправились по указанному пути. Время было к вечеру, и на улицах стали появляться группы идущих домой рабочих. По дороге с шипением промчался длинный, изящный паромобиль вишневого цвета. Посигналив рожком, он разогнал толпу с дороги и завернул на территорию фабрики. И вновь улица заполнилась идущими людьми. С завода потянуло запахом гари.
Наконец друзья оказались около двух высоких кирпичных труб, принадлежавших какой-то котельной. По другую сторону от дороги располагалось крупное здание с причалами на крыше. У них, покачивались в воздухе два блестящих медной обшивкой дирижбана. К зданию подъезжали паромобили и паробусы, люди заходили и выходили через широкие двери. Был ощутимый ветер. Дирижбаны издавали глухие звуки и поскрипывали, испуская из труб клубы черного дыма.
— Небесные корабли нашего времени. – мечтательно сказала Ванесса.
Один дирижбан стал гудеть сильнее, плавно оторвался от причала и стал двигаться по широкой дуге, медленно набирая высоту. Корпус скрипел от перегрузки. Дирижбан просигналил на прощание городу и отправился в путь.
— Да, а ведь не так давно эта была лишь еще одна мечта человека. Пойдем внутрь.
Здание воздушного вокзала было сделано по большей части из металла – конструкции из стальных прутьев образовывали огромную объемную паутину. В центре здания располагался небольшой зал ожидания, с двух сторон от которого шли две широкие лестницы. С третьей стороны находились билетные кассы.
В зале ожидания было наполовину пусто. Ожидающие рейс пассажиры явно не принадлежали к бедноте – билет на рейс стоил недешево, да и одежда выдавала свою стоимость. На этом фоне сидящий в углу нищий сильно бросался в глаза.
Рейс в Ним должен был прибыть в течение часа. Получив свободное время, путешественники начали задавать Бенджамину вопросы.
— Что это за культ? Откуда у него информация об этой, хм, древней силе?
— Я немного знаю об истории культа… Пообщавшись с одним его служителем, я узнал лишь то, что знал он сам. Говорят, что истоки культа идут еще от хранителей Александрийской библиотеки в Египте, обладавших невероятными знаниями. У них были ученики, с которыми они поделились частью знаний. Но когда римский император сжег библиотеку, хранители исчезли. Никто не знает о их судьбе, но их ученики, вынесшие остатки знаний, образовали тайный культ, просуществовавший и в империю Великого Рима, и в Века Инквизиции, и в начале нашей эпохи паровых машин. Главным их принципом стало никак не проявлять себя. Постоянно меняя резиденции, они были незаметны правящему глазу.
Сейчас нынешний глава культа обосновался в монастыре-крепости в горах у Авиньона. И обратиться к нему, а не более низким чинам даст нам больше шансов.
— Да, культ не молод… Как бы та древняя сила не оказалась истлевшей от времени.
— Или вообще мифом, — ответил Бенджамин. – Но не проверишь – не узнаешь.
— Лучше синица в руках…
— … Чем пуля во лбу, ха-ха!
Даниэль обратился к Ванессе. Девушка выглядела сонной.
— Вы не устали?
— Я бы рада устать, но нужно спасти отца.
— Но ведь мы рядом и не оставим вас в беде.
— Я знаю. Спасибо. – Ванесса выпрямилась и посмотрела Даниэлю прямо в глаза. От этого взгляда ему стало не по себе. – Правда.
— Все будет хорошо. – Ответил он.
Вскоре дежурный по вокзалу дал свисток и сверху раздался металлический грохот. Здание едва вздрогнуло. Раздался голос в рупоре:
— Рейс на Ним через Тулузу прибыл ко второму причалу.
— Пора. – сказал Генри.
Путешественники взяли вещи и направились к ведущей на крышу лестнице. Их не зря было две – по одной пассажиры спускались в вокзал, по другой – поднимались на посадку.
На крыше сильно дул ветер. У причала едва покачивался дирижбан. Покрытый медными листами борт украшал ряд круглых иллюминаторов пассажирского салона.
Сдав на входе багаж, друзья зашли в салон. Он не отличался большими размерами, но, обшитый светлым деревом, был весьма уютен. Обтянутые светло-коричневой тканью кресла шли рядами по два вдоль бортов, оставляя по центру проход. На потолке было два прямоугольных иллюминатора, сквозь которые в салон проникал свет. Но салон занимал небольшую часть дирижбана – отсек ходовых машин в два салона длиной располагался позади и венчался двумя дымовыми трубами. Несущая платформа и трюм находились под салоном. Спереди была рубка с экипажем. В задней части дирижбана были рули, аналогичные таковым на дирижаблях и планерах – они должны были помогать совершать маневры на скорости.
Наша четверка путешественников села попарно друг за другом. На этот раз Генри уступил место Даниэлю рядом с Ванессой, а сам принялся травить Бенджамину байки. Вскоре после взлета Ванессу одолел сон, и она уснула на плече Легранда.
Дирижбан пересекал всю страну, паря чуть ниже облаков над землей. Дождливая погода Северо-запада страны сменилась ярким солнцем Юго-востока. Пролетев обширные поля Аквитании, дирижбан начал приближаться к предгорьям Пириней. Однако, не дойдя до них добрый десяток миль, дирижбан повернул на Восток и стал спускаться в зеленую долину реки к крупному городу. Это была Тулуза.
Сверху город напоминал огромную мозаику из кусочков кирпичного цвета с зелеными вставками. Эту мозаику, пестрящую отблесками стен и куполов, рассекала пополам дуга голубой речной глади. Дирижбан плавно снижался, подлетая к высокой каменной башне. Башня была квадратного сечения и достаточной площади, чтобы на ее вершине разместилась причальная платформа для воздушных судов. Башня была окружена галереей, в которой размещалась опоясывающая здание каменная лестница. Назначение помещений здания было неизвестно, но скорее всего в нем размещались склады для обслуживания дирижбанов.
Судно сотряс слабый толчок, оно замерло. Часть пассажиров стала выходить из салона. Дверь раскрылась, звуки снаружи усилились, и вскоре на смену покинувшим борт пришли новые. Перекидываясь фразами, они заняли свои места.
Вскоре дирижбан покинул и этот город. Яркая мозаика домов и зелени осталась позади. Генри к тому времени устал говорить — сзади уже царила тишина. Он уставился в иллюминатор, а Бенджамин погрузился в воспоминания. Легранд изучал карту.
Спустя час дирижбан вышел к морскому побережью и летел на Восток. Генри позвал Даниэля и указал в иллюминатор. Бросив беглый взгляд, тот разбудил Ванессу.
— Ааа… Такой хороший сон… Что такое…
— Леди Джеферсон, вам стоит это увидеть. Посмотрите в окно.
— Зачем, я хочу спать… Ох, где мы?
— Над знаменитым Лазурным побережьем.
— С ума сойти, какая красота…
Вид действительно завораживал: потрясающей красоты лазурная вода притягивала взгляд. Яркую синеву окаймляли белые дома с рыжими крышами. Еще чуть далее начиналась полоса сверкающих на солнце белых скал, укрытых яркой зеленью деревьев. Все побережье напоминало огромный аквамарин в серебряной оправе с золотыми вкраплениями, лежащий на пестрой ткани с зелеными и серыми пятнами. Но сейчас был закат, и последние лучи солнца красили все это великолепие в золото.
— Да, знаменитый Кот-де Азур – место богачей и художников. Настоящий рай на земле не для каждого.
Внизу, вдоль побережья, тянулась стальная дуга железной дороги, по которой мчался дымящий поезд. На фоне райского пейзажа он казался небрежно сделанной черной кляксой на картине.
— Поселиться бы здесь, в маленьком доме на берегу под этим ярким солнцем. – Одновременно мечтательно и сонно сказала Ванесса.
— Почему же ваш отец не купил здесь дом?
— Он хотел построить на юге поместье, но был слишком занят делами. Откладывал до последнего. А сейчас… Где он…
— Мы найдем его. Обязательно найдем.
— Я надеюсь.
Вскоре дирижбан прибыл в Ним. Это был город с древнейшей историей, полный архитектуры Римской империи. Из-за этого иноземцу город мог показаться итальянским. И он был бы почти прав – до границы с Италией здесь совсем недалеко.
Дирижбан стал выгружать пассажиров. Спускаясь по трапу, еще сонная Ванесса не заметила, как зацепилась платьем за острый край перил, и оно довольно сильно порвалось. Это разбудило Ванессу сильнее любого кофе или холодного душа.
— Вот я рассеянная…
— Не переживай, Ванесса, купим здесь вам новое.
— Ну уж нет, где я тут найду подходящее? Я не одену первое попавшееся на глаза! А вдруг оно будет неудобно?
— Но ведь неизвестно, как будет идти наш путь дальше. Нам нужна удобная одежда.
-А мне в нем и было удобно! Только эта юбка… А впрочем, все поправимо. У вас есть нож?
— Нож? – растерянно спросил Генри. – Зачем он вам?
— Увидите. Так есть или нет?
— Вот, мой личный. Но вы же…
Не успел он закончить фразу, как Ванесса быстро обрезала порванную часть юбки, оставив длину сзади побольше. После этого она закрывала стройные ноги Ванессы в черно-белых, в вертикальную полоску чулках лишь до середины бедра. Теперь фиолетовое платье с черным корсетом смотрелось намного интересней. Заметив удивление в глазах Даниэля и Генри, она равнодушно ответила:
— Да бросьте вы, зато так удобней. И вообще… мы же живем в эпоху перемен, верно?
— Верно… Ладно, нам нужно идти. Надеюсь, найти транспорт до Авиньона не будет проблемой… Как же утомляет эта дорога.
— Скоро стемнеет, надо бы и ночлег найти.
— Согласен, силы надо бы восстановить.
Генри спросил у случайного прохожего как пройти к гостинице. Мужчина с усами и ремесленной одежде ответил:
— Ну, это смотря какой уровень вас устраивает. Если хотите гостиницу высшего уровня – вам надо в центр. Там старинное здание с солидной репутацией.
— А поближе?
— Ну тогда рядом. Видите ли, наш воздушный порт расположен на самом краю города, как и железнодорожный вокзал… Так что рядом есть небольшой дорожный отель. Посредственные условия, но без клопов хотя бы. Это по этой трассе метров триста – видите вон то здание с красной крышей? Вам туда.
— Большое спасибо.
— Да не за что… А откуда вы?
— У нас долгий путь. Но сами мы из Лиона.
— Знаю, знаю, у меня там дядя одно время жил… Ну, не буду вас задерживать. До встречи.
Друзья отправились к указанному местным зданию. Вокруг было достаточно пустынно. Рядом с дорогой начиналась гряда невысоких холмов, покрытых южной растительностью. Рассыпчатая пыльная земля у дороги была покрыта россыпью светлого камня. Типичная итальянская архитектура обманывала взор.
Гостиница оказалась двухэтажным старым зданием. Духота, царившая по всюду, особенно чувствовалась в этих стенах. Десять комнат-номеров здесь сдавались обычно на небольшой срок – большинством постояльцев были путешественниками.
На первом этаже сидел мужчина лет сорока. Одетый в клетчатые брюки и бурую жилетку, он не спеша курил трубку. Увидев посетителей, он оживился.
— Добрый вечер! Вам нужно место, где переночевать?
— Да, до утра. На четверых. Думаю, один одноместный и один на три. Или два одноместных и один на два.
— Сейчас, сейчас проверю свободные номера. Хм… Вот незадача — осталось только два номера, и они двухместные. Тоже на четверых, но не так как вы хотели. Вас это устроит?
— Среди нас просто девушка, я бы хотел ей отдельный номер.
— Ну извините, что есть то есть. Троих в один номер я тоже поселить не смогу. Но вам же лишь ночь переночевать – я не думаю, что это будет проблемой.
— Что ж, тогда я согласен.
Даниэль обернулся к остальным.
— Будем устраиваться на ночлег?
Генри улыбнулся.
— И кто же с кем будет в номере?
— Вроде как ты с Бенджамином нашел общий язык – как раз поиграете с ним в карты. Что скажешь?
— Ладно, намек понял. Давай ключи.
— Твой – восьмой. Наш – седьмой.
— Хорошо.
Нужные номера были в конце коридора. Как раз один напротив другого. Даниэль расположил вещи в шкафу. Ванесса заявила, что хочет в душ.
— Я ведь надеюсь, ты не будешь меня смущать?
— Конечно. Я пойду на балкон, выкурю сигару, пожалуй.
Легранд вышел на свежий воздух. Уже совсем стемнело, только над горизонтом еще немного виднелось рыжеватое свечение. Было очень тихо, только птицы заметно оживились. Их хоть и не было видно, но их редкие крики доносились из небольшой рощи на холме.
Когда же сигара кончилась, Даниэль зашел в комнату. Ванесса еще не вышла, и потому Даниэль решил, что пора бы готовиться ко сну. Он снял жилетку, начал снимать запонки с рукавов рубашки, но одна сорвалась и укатилась под столик рядом с дверью. Бурча, Даниэль встал на колени и начал шарить руками, в надежде на ощупь найти потерю. Когда он наконец нашел ее и стал подниматься, в комнату вошла Ванесса, завернутая в широкое полотенце. Не заметив поначалу Даниэля, она зашла внутрь, но когда он внезапно встал – испуганно вскрикнула и всплеснула руками. Полотенце развернулось, но девушка успела подхватить его рукой, попутно прикрываясь ладонью другой. Круглые от внезапности глаза вопросительно сверлили Легранда.
— Вы… вы меня так напугали! Что вы здесь делаете?
— Я хотел достать запонку… – Даниэль непроизвольно прикоснулся к руке Ванессы. – Она закатилась… – он плавно убрал ее руку с груди. — Под тумбочку…
Еще мгновение две пары глаз безотрывно смотрели друг в друга. Даниэль плавно провел ладонью по мокрым волосам трепещущей девушки. Его губы приблизились к ее губам и сошлись в мягком поцелуе. Ванесса разжала руки и полотенце упало к ее ногам. Спустя мгновение она немного отпрянула.
В ее глазах были одновременно и трепет, и страх. Но было еще кое-что – это плавно разгоравшийся огонь. Внутри Ванессы шла борьба. Но спустя еще мгновение она закончилась – девушка подалась вперед и начала страстно целовать его. Тонкие пальцы заскользили по лицу Даниэля, плавно спустились на плечи, грудь. Его руки обхватили ее за талию и, сделав плавный поворот, они повалились на кровать. Ванесса разгоралась все больше, не отрываясь от поцелуя она стала расстегивать его рубашку. В одно мгновение Даниэль успел задать лишь одну фразу:
— Я не думал, что ты такая…
Ванесса посмотрела ему прямо в глаза хищным взглядом и прошептала:
— Не мешай мне сходить с ума…
Их губы вновь слились в страстном поцелуе.