Эпизод 29.

Эпизод 29. 1669-й год с даты основания Рима, 3-й год правления базилевса Константина Багрянородного (23 марта 916 года от Рождества Христова)

Все последующие дни Рим был похож на огромную губку, поглощающую бесконечные потоки людской воды, вливающейся в него сквозь редкие поры ворот. Мелкопоместные бароны и рыцари, купцы, монахи и простолюдины, имеющие льготу свободного передвижения, все устремились в Рим, чтобы стать свидетелями императорской коронации, которая в те годы случалась гораздо реже, чем избрание пап, а, значит, должна была, по всеобщему мнению, превосходить папскую коронацию в пышности и величине раздаваемых подарков.

Гонцы короля и папы ежечасно пересекали Адрианов мост в обе стороны, правители в эти дни предпочитали не встречаться друг с другом лично, дабы не снижать градус торжества и относительной новизны момента, которого не случалось в Риме за последние пятнадцать лет. На площади перед базиликой Святого Петра денно и нощно не прекращался стук топоров и визг кованых пил, рабы спешно воздвигали деревянные трибуны для почетных гостей, понукаемые специально приглашенными для таких дел греческими инженерами. Местные жители, потирая руки, с успехом воспользовались таким редким случаем для заработка, многократно задрав цены на сдаваемое жилье. Впрочем, многие гости не придавали особого значения этим излишним, по их мнению, комфортным изощрениям, располагаясь на ночлег прямо на городских площадях или среди древнеримских развалин. У городской милиции в эти дни проблем заметно прибавилось — не проходило и часа, чтобы в префектуру не поступало сведений об очередной пьяной драке, грабеже или убийстве.

Осторожная Берта до последнего дня решила оставаться вне пределов Рима, регулярно направляя и встречая гонцов от Беренгария. Она заметно терзалась своим текущим положением, но что поделать — осмотрительность была жестко поставлена ею для самой себя во главу угла. По ее плану лишь ранним утром в день коронации она намеревалась присоединиться к своему жениху.

Вечером, накануне дня Пасхи, в шатре короля Беренгария были установлены и обложены углями два больших чана с водой, дабы благородный правитель смог бы очистить свое тело, на которое завтра Его Святейшество нанесет священное миро. При своем омовении король разрешил присутствовать лишь своей доверенной Анне, которая приготовила ароматические масла и холсты для того, чтобы обтереть тело короля. Все остальные находились вне шатра и терпеливо ждали окончания этой редкой и не всеми одобряемой процедуры.

В момент, когда король уже вылез из чана с чистой водой и был заботливо накрыт холстами, в шатер внезапно вошел сын графа Тусколо Теофило в сопровождении низкорослого миловидного оруженосца, накрытого капюшоном. Король ни капли не смутился и не разгневался на вошедших, ибо в бане уже тогда ни чинов, ни регалий среди мужчин не существовало.

— Жизнь и победа! Приветствую вас, Ваше высочество, прошу великодушно простить за бесцеремонность, но обстоятельства требуют от вас немедленно выехать в Рим.

— Что? Что такое приключилось? — нахмурился Беренгарий и моментально вспомнил наказы Берты, призывавшей его к постоянной осмотрительности.

— Не беспокойтесь, вашей жизни и короне ничто не угрожает, в чем целую Святой Крест. Но Вас ждут в Башне Ангела, в замке моей сестры Мароции. Гарантией вашей безопасности послужу я сам, оставшись в вашем лагере до вашего возвращения, но вам обязательно нужно поехать туда.

— Мароция,…. Мароция,…. ааа, дочь Теодоры, жена Альбериха! Я очень много наслышан о ней. Правду говорят, что она прекрасна, как ангел, и хитра, как Сатана?

— Насчет последнего вы сможете, вероятно, убедиться сегодня вечером. Что же касается первого, то вы оцените это прямо сейчас.

И Теофило снял капюшон с головы своего «оруженосца». Мароция кокетливо тряхнула кудрями, но тут же склонилась в поклоне, а Беренгарий подпрыгнул, словно ужаленный за пятку змеей. Краска стыда залила немедленно его лицо.

— Герцогиня, прошу извинить, что вы видите своего короля в одном исподнем!

— Полно, ваше высочество! Завтра в одном исподнем вы предстанете перед тысячами своих подданных, так что я только немного опередила их, — усмехнулась Мароция.

— Я надеюсь, цель нашей поездки действительно так важна, что потребовала такой спешки?

— Вы даже не представляете как. В ваших интересах все услышать именно сегодня.

Через полчаса Беренгарий, с одним-единственным сопровождающим, в лице графа Мило, и в компании Мароции въехал во двор Замка Ангела. Мароция повела короля в подвалы крепости, поминутно оглядываясь на него и успокаивая его своей улыбкой, но Беренгарий, несмотря на всю свою мужественность, не мог отделаться от прилива тревожных чувств. В конце концов, его невеста приняла такие беспрецедентные меры предосторожности, а он сам при этом доверился этой смешливой маленькой герцогине, которая, быть может, тащит его сейчас навстречу наемным убийцам.

Темный коридор, хвала Небесам, кончился, они вошли в достаточно просторное подвальное помещение, обогреваемое камином и освещаемое десятком факелов. В зале их ожидали Петр Ченчи (для такого случая Мароции пришлось потерпеть его присутствие), Теофилакт и Теодора. При виде короля все склонились в почтительном поклоне.

— Надеюсь, благородные мессеры, я не зря приехал сюда в столь поздний час? — повторил свои опасения король.

— Ваше высочество, выводы о необходимости вашей поездки вы сделаете очень скоро, — сказала Мароция, — Нам не нужно многое говорить, за нас все скажут другие.

Мароция дважды хлопнула в ладоши. Дверь приоткрылась, на пороге возник силуэт слуги.

— Анаиту, — коротко сказала она и слуга исчез.

Через минуту в залу вошла женщина, при виде которой всем стал понятен род ее занятий. Волосы ее были окрашены в желтый цвет, который преобладал и среди ее одежд. Она было молода и довольно мила собой, но темные стены подвала и суровый вид слушателей привели ее в трепет, лицо ее стало пепельно-серого цвета.

При виде Анаиты король поморщился.

— Вы привели меня сюда слушать падшее существо?

— Это существо также имеет право на жизнь и спасение, мой повелитель, — ответила Мароция, — терпение, и вы узнаете, как падшее существо может принести неоценимую пользу.

Повернувшись к Анаите, она приказала:

— Ты, Анаита, нашедшая приют в римских кварталах Трастевере, клянись на Священном Писании, что будешь говорить правду и расскажешь все о своей немой товарке, с которой более года назад вы состряпали одно темное дело. Обещаю, что жизни твоей в этом случае ничего не будет угрожать.

— Летом прошлого года, — запинаясь, начала свой монолог Анаита, — ко мне пришли два человека с просьбой отыскать им какую-нибудь необычную ворожею для того, чтобы послать ее к графу Гуго Миланскому.

— Что за чушь! — воскликнул король, — После того, как одна из ворожей что-то наговорила Гуго не то о его прошлом, не то о будущем, Гуго истребил в своем поместье всех гадалок и колдунов!

Теофилакт понимающе хмыкнул. Анаита испуганно замолчала, но Мароция знаком приказала ей продолжить.

— Я нашла им ворожею, получила свои деньги, после чего эти люди отвезли гадалку в Милан. Граф Гуго не стал держать ее при себе, а направил в Верону, к королеве Бертилле.

Лицо короля приняло каменное выражение.

— Надо сказать, что заказчики обещали весьма щедрое вознаграждение и…… бес меня попутал рекомендовать им мою подругу Хельгу.

— Хельга…., — задумчиво произнес Петр Ченчи, — она из германских земель ?

— Нет из северных, из норманнов.

— Это значит, что сплетни насчет огнепоклонников были неверны, скорее всего, твоя Хельга гадала на рунах, — проявила осведомленность Теодора, и Анаита кивнула.

— Продолжай.

— Еще перед отъездом из Рима Хельга рассказала, что получила деньги, чтобы …… отравить королеву Бертиллу.

— Кирие элейсон, — прошептал король и начал креститься.

— Напуганная этим, я отказалась ехать с ней и предупредила, что наши заказчики после содеянного наверняка постараются избавиться от нее. Однако жадность Хельги превозмогла все ее страхи. Она попала во дворец и была допущена к королеве. Они с королевой провели вечер за гаданием на рунах. Чтобы норманнское гадание было правдиво, Хельге потребовалась капля королевской крови. Она разрезала ножом руку королевы.

— И? — крикнул король.

— Кинжал был смочен в яде, который сжег королеву изнутри.

— Откуда ты узнала, как умерла королева?! — запылал Беренгарий, он поднялся с места и своим видом внушил страх не только Анаите, но и всем присутствующим.

— Об этом узнала я, — сказала Теодора, — увы, но эта Хельга после Вероны уже ничего не могла говорить.

— Ее убили?

— Нет, заказчики проявили странное милосердие. Они всего лишь вырвали ей язык. С учетом того, что она неграмотна, в нынешнем виде она уже не представляла собой опасности. А заговорщики, видимо, не захотели брать на душу еще один грех.

— Но вы, Теодора, как узнали вы?

— В свое время, мой король, я расспросила вашего бывшего лекаря о подробностях смерти Бертиллы, а потом только подтвердила свою догадку, задавая Хельге вопросы, на которые можно было отвечать только «да» или «нет».

— Эта падаль жива?

— Не только жива, но невероятным чудом, на погибель своим истязателям, смогла вернуться в Рим, а сейчас находится здесь и ждет сигнала, чтобы предстать перед вами.

— Чего же мы ждем? Позвать ее немедленно!

— Так и сделаем, мой король. Но прежде не хотели бы поинтересоваться у этой особы, — Теодора указала на Анаиту, — кто был заказчиком всего этого?

— Да! В самом деле! — крикнул Беренгарий и воззрился на Анаиту. Та, в ожидании необузданной вспышки гнева, забилась в угол и залепетала.

— Я знаю только, что они прибыли из Тосканы. Мне неизвестны их имена, клянусь всеми святыми!

Мароция хлопнула в ладоши.

— Хельгу, — приказала она.

Долго ждать не пришлось. Двое слуг внесли женщину, точнее то, что от нее осталось после пыток и издевательств. Перед благородными мессерами предстало забитое и жалкое существо с полубезумными страдальческими глазами.

— Прошу вас, ваше высочество, задавайте ей вопросы, на которые она ответит либо «да», либо «нет».

Беренгарий подошел к несчастной.

— Ты Хельга из земли норманнов?

Ответом был кивок головы.

— Ты и твоя подруга Анаита получили деньги, чтобы отправиться к королеве Бертилле?

Кивок.

— Ты получила задание отравить королеву?

Испуганный, еле заметный кивок. Беренгарий взвыл и бросился на узницу. Теофилакт вовремя преградил ему дорогу.

— Ваше высочество, вы король, вам негоже даже касаться этого отребья!

— Она! Она! Эта тварь убила мою Бертиллу, — закрыв лицо руками, запричитал Беренгарий, — ее, такую тихую и скромную, которую все любили, которая не пропускала мимо себя ни одного нищего без подаяния, которая….

— Господь уже наказал убийцу вашей супруги, но пока остается без возмездия главный организатор этого злодеяния, — заметила Мароция.

— Спрашивайте у этой твари сами, — простонал Беренгарий, — я боюсь не совладать с моим горем и гневом.

К Хельге подошла Мароция.

— Скажи, несчастная, — произнесла Мароция, проведя своей рукой по ее грязным спутанным волосам, и, сколь не безумны были глаза Хельги, в них блеснуло изумление и признательность, — граф Гуго знал о цели вашей поездки?

Хельга отрицательно мотнула головой. Беренгарий махнул рукой, дескать, спасибо и на этом.

— Ваши заказчики назвали свои имена?

Нет.

— Они были из Сполето?

Нет.

— Они были из Бургундии?

Нет.

— Они были из Тосканы?

Утвердительный кивок. Беренгарий оторвал руки от лица и с внезапным подозрением взглянул на Мароцию.

— Послушайте, герцогиня. Вы ведь все это время находились в Лукке, не так ли? Вы хотите сказать, что вы все знали?

Мароция подошла к Беренгарию и хладнокровно заглянула ему в глаза.

— Да, мой повелитель. Я знала.

— И вы знаете, кто все это сделал?

— Да, мой повелитель. Я знаю.

— И вы не сказали мне ничего. Вы…. Вы тогда тоже пособник убийц!

Находчивость и изворотливость будут одними из главных качеств тускуланского рода на протяжении всей его долгой истории.

— Я была под надзором в Лукке. Попытка послать к вам моего слугу, Романа из Неаполя, помните его матушка? — обернулась она на секунду к Теодоре, — так вот эта попытка закончилась тем, что моего слугу, с которым я, между прочим, была дружна с детства, убили по дороге к вам.

— Кто же приказал убить Бертиллу?

— Я думаю, ваше высочество, вы уже сами знаете ответ, но боитесь признаться себе. Хорошо, сейчас вы услышите имя из первых уст.

И она вновь хлопнула в ладоши.

— Двух тосканских псов!

На сей раз слуги внесли и положили на пол двух мужчин, палачи успели изрядно позабавиться и над ними. Руки и ноги у пленников были перебиты, тела представляли собой один сплошной синяк, однако лица их были странно целы, ибо Мароция специально настояла на том, чтобы узники могли отвечать на допросе.

— Анаита, они? — спросила Мароция проститутку.

— Да. Именно они приехали ко мне в Рим просить ворожею.

— Ваше высочество, поясняю, что нам особо повезло два дня назад, когда Анаита со своими товарками заявилась со своими нехитрыми услугами в ваш военный лагерь на Нероновом поле. В этом лагере она встретила тех, кто просил у нее когда-то ворожею. Надеюсь, эти люди развеют ваши последние сомнения. Где вы их встретили, милая?

— У тосканских шатров, госпожа. Они декархи стражи маркизы Берты. Надо сказать, что они платили весьма щедро, и…

— Хельга, это они дали тебе денег на убийство королевы, а затем лишили тебя речи?

Гадалка также кивнула головой. В ее исступленных от боли глазах мелькнула искра злорадства, что ее мучители теперь тоже сполна получают свое.

— Ну что, теперь с вами, — Мароция подошла к лежащим на полу мужчинам и наступила одному на перебитую руку. Дикий стон потряс стены подвала.

— У меня только один вопрос к вам, — сказала маленькая садистка и с этим словами встала ногой на руку другого. Еще один крик.

Родители Мароции абсолютно спокойно смотрели на свою дочь и только удивлялись и гордились тем, как ловко она выбивает признания у этих преступников.

— Кто вам приказал найти ворожею? Отвечайте! — и она с легкой грацией подпрыгнула на их руках.

— Берта! Графиня Берта! Наша госпожа Берта! — наперебой заголосили жертвы.

Мароция сошла с тел несчастных и позвала слуг, чтобы те увели всех допрошенных.

— Ваше высочество, есть ли у вас далее необходимость в этих людях? — спросила она.

Беренгарий неопределенно махнул рукой. Мароция вызвала слугу и что-то шепнула ему на ухо.

— Но прежде дождитесь окончания Святой недели. Нет, Анаиту не трожьте, она мои глаза и уши в Трастевере, — донесся до прочих обрывок ее речи.

Все смотрели на короля и ждали его слов. Однако Беренгарий молча встал и покинул залу, ни с кем не попрощавшись. Цоканье копыт его коня по брусчатке Адрианова моста неприятно резко нарушило тишину уснувших римских улиц. Граф Мило едва поспевал за своим королем. Кругом не было ни души, город рано улегся спать в сладостном предвкушении завтрашней императорской коронации.