Глава 8. Горные орлы

Ее новый дом был больше, просторнее и теплее. На полу было множество шкур, и для костра вырыт глубокий котлован. Тепла от него было много, а дым стремительно ускользал в небольшое отверстие у крыше. Розу снова приковали. Но теперь Вабана брала ее на прогулки и в поле каждый день. Нодан после охоты бродил следом, наблюдал. Она все еще побаивалась его, хотя юноша больше не грозился убить ее, он странно на нее косился, когда они веселились с Вабаной, и все время норовил отобрать у индианки веревку, на которой та водила пленницу.

Роза помогала собирать травы, убирала камни с полей, носила воду для поливки. Жизнь в деревне ей нравилась с каждым днем все сильней. Никто не говорил ей носить корсеты, кушать по расписанию и проводить с пяльцами несколько часов в день. Роза могла бегать с молодыми индианками по берегу бурной реки, которая не грелась летом и не замерзала зимой. Могла скинуть с себя легкое платье и окунуться в ледяную, безумствующую реку. Могла плескаться и визжать, не думая, что скоро ей замуж и мужчинам не понравится такое поведение.

Когда местные мужчины замечали проказы девиц, они хлопали им, махали руками, подзывая к себе, и одобрительно смеялись. В деревне все смеялись: старушка Мигуен, пропахшая табаком и хвоей; охотники с тяжелыми топорами и короткими луками; девушки, что работали в поле; мальчишки, что сушили рыбу; девчонки, собирающие травы; дети в деревянных коробах; птицы в небе и горный хребет, на котором, по рассказам Кины, жили древние Громовые Орлы.

В городе у Розы не было времени лежать в траве и смотреть, как божьи коровки поедают тлю. Не было времени собирать цветы и вплетать их подружкам в косы. В городе у Розы не было подружек. Уж очень высоко было ее положение. В деревне она давно не чувствовала себя пленницей, она стала гостьей с тех пор, как Вабана сняла с нее путы.

— Завтра последний день Кикас, — сказал Нодан, отыскав Розу и Вабану у кромки леса. Солнце безжалостно палило, и девушки спрятались в тени деревьев. Роза была одета в легкую рубашку с вышивкой, которую делала сама, и мокасины из тонкой кожи, подшитые у лодыжек. Скорее всего, они принадлежали Вабане.

— День пашни, последний день весны, — кивнула Вабана. Вместе с Кохаку они мешали краски и сушили охру для летних рубашек.

— Нодан хочет отвести Кохаку на Вершину Духов, — Нодан, махнул рукой в сторону темнеющих массивов и уставился на девушку, словно пытаясь прожечь ее взглядом. — Она живет в деревне уже два месяца, возможно, Вавобеданик[1] захочет с ней познакомиться.

— Это хорошая идея, — кивнула Вабана и слегка подтолкнула девушку. — А ты что думаешь, Кохаку?

Роза замялась. С испуганно расширенными глазами уставилась на подругу, идти куда-либо с Ноданом ей не хотелось.

— Конечно, она пойдет! — ответила за нее индианка и, сделав сердитое лицо, заставила Розу согласиться.

— Хорошо, Нодан разбудит тебя с рассветом, — с приподнятым настроением сказал Нодан.

***

Роза спала плохо. Отправиться в горы с Ноданом казалось ей плохой идеей, но перечить Вабане она не могла. Молодой индеец казался мстительным и грубым, и пусть прошло много времени, и он больше не проявлял к ней агрессии, Роза помнила, как он с ней обошелся. Зачем ему понадобилось вести ее так далеко от деревни, она не понимала. Возможно, Нодан решил исполнить свои мстительные планы и убить девушку, раз уж Вабана смогла отстоять ее жизнь. А Роза была уверена, что именно добродушная, сильная и смелая Вабана отвоевала для Розы у абенаков свободу и дружелюбие.

Сон пришел неожиданно. Розе снились величественные птицы, кружившие над деревней. Девушка видела селение с высоты птичьего полета, видела его в необычных ярких красках, и ей нестерпимо хотелось спуститься и окунуться в это море цветов. С земли ей махали руками индейцы, звали к себе, приглашали в круг, где молодые танцевали, били в бубны и выкрикивали что-то веселое. Роза отыскала взглядом Вабану и Кину, девушки работали в поле и, заметив Розу-птицу, стали кидать ей в небо семена тыквы, приглашая спуститься. Но Роза не могла, грозовое небо затягивало ее все сильнее, не позволяя приблизиться к деревне, которая казалась райским уголком. Ветер уносил ее прочь, швырял между облаков, и, наконец, ее выбросило на камни Белой горы. Один из Орлов опустился перед ней, принимая человеческое обличье. Перед ней стоял Нодан, гордо задрав голову, и его большой нос, напоминающий орлиный клюв, сердито смотрел в небо.

Когда Нодан пришел к ней, девушка с трудом смогла открыть глаза, сон сковывал ее, она вновь и вновь проваливалась в темно-серое небо. Но когда юноша стащил с нее покрывало, Роза стала судорожно отбиваться. Ее единственная сорочка висела на улице — сушилась. Индейцы почти не носили нижнего белья, и девушка сегодня спала в короткой нательной рубашке. Нодан же бестактно вытащил ее из постели и теперь пытался одеть.

Роза пыталась быстрее одеться и спрятаться от него, но запуталась во множестве завязок на рубашке и штанах, и Нодан стал ей помогать, поторапливая. Юноша стоял к ней слишком близко и от его присутствия Розе казалось, что в вигваме нечем дышать.

— В горах будет прохладно, — сообщил он, беря с собой мокасины с пухом, что Вабана сшила для Розы, и шерстяной плед.

***

Белые горы, горный перевал Пинкам, штат Нью-Гэмпшир,

Июнь 1848 года.

За первые несколько часов пока они добирались по подножья и поднимались по пологому склону, Роза успела устать и сбить ноги. Нодану пришлось сбавить шаг, подстраиваясь под девушку. Он обвязал ее за пояс веревкой, и Роза была уверена, что он сделал это, чтобы она не убежала, но когда вид деревни стал открываться из-за густых веток высоких сосен, она поняла, что не знает, в какую сторону идти.

Когда солнце стояло в зените, Нодан сделал небольшой перерыв, позволяя Розе отдохнуть. Он достал ей немного вяленого мяса и маисовых лепешек, а так же ключевой воды. После привала они вновь продолжили путь, и гора становилось все более покатой, трудной. Роза просила останавливаться все чаще, но Нодан давал ей воды и гнал дальше. К счастью, им не пришлось карабкаться, на это у Розы точно не было сил. Нодан хорошо знал тропинки, легкие переходы и дорога для него не было испытанием, как это было для белой девушки. К вечеру индеец, наконец, остановился и сообщил, что тут они будут ночевать, так как до вершины таким темпом они до заката не доберутся. Роза благодарно упала на землю и сказала, что больше не поднимется. Нодан собрал немного хвороста и развел костер.

— Еды у нас немного, Нодан пойдет кругами, возможно, он сможет подстрелить какую-либо дичь.

— Хорошо.

— Но ты пойдешь с Ноданом, — добавил он сурово.

— Роза почти не может стоять на ногах.

— Нодан не хочет, чтобы Кохаку сбежала.

Роза тяжело вздохнула. Сейчас она и шагу ступить не могла, не то, что бежать. Но Нодан был тверд в своем решении, и ей пришлось снова подниматься. К счастью, юноша вскоре углядел зайца и, быстро вскинув лук, точной стрелой поразил животное.

— Ты метко стреляешь.

— Это будет наш обед.

Розу передернуло, она смотрела на тушку с отвращением, ей не приходилось видеть, как убивают и разделывают дичь.

— Роза не будет это есть.

Нодан рассмеялся, резким движением он вспорол зайцу пузо и стал выковыривать кишки и легкие. Внутренности плюхались на землю, и Роза нервно схватилась за рот, ей казалось, что ее сейчас вырвет.

— Нодан спрячет мясо под землю на ночь, а утром сам поджарит. Ведь Кохаку не умеет готовить.

***

Когда стемнело, воздух стал холодным, ледяным. Роза пыталась согреться у костра, но это слабо помогало. Хотя она не выспалась, она не представляла, как можно уснуть в такой холод. Нодан же спокойно чистил шкурку убитого кролика, словно не замечая холода.

— Мне очень холодно, — призналась она, — можно ли добавить веток в огонь?

— Нам надо будет подкидывать дров всю ночь, не сжигай все сейчас, к утру будет еще холоднее.

Девушка со стоном вздохнула.

— Еще холоднее?

Нодан утвердительно кивнул. На его лице мелькнула улыбка, словно индейца забавляло, что Роза замерзнет тут насмерть. В отблеске костра блеснули его белые зубы. Он отложил мертвого кролика и поднес окровавленный нож ко рту. Горло Розы сдавило спазмами, когда Нодан облизнул кровавое лезвие.

— Расскажи мне что-нибудь, — произнес он, поигрывая ножом в руке, — так тебе будет теплее.

Роза невольно сжалась. Нодан хотел ее историй, а его устрашающий вид сейчас говорил только об одном: не угодишь мне — прирежу. А рядом никого: на мили лесные трущобы и пологие склоны. Роза нервно сглотнула, а индеец подсел к ней, усиливая ее тревогу.

— О чем мне рассказать? Роза так много говорила про Бостон для Кины, что, кажется, рассказала все, что знала.

Нодан положил ей руку на плечо, и она почувствовала резкий запах крови. Внутри все застыло. Холод ее более не тревожил — ее тело превратилось в неподвижную ледышку.

— Просто говори, Кохаку, — велел он голосом, требующим повиновения.

— Говорить? — Роза нервно хихикнула. Ей нужно срочно было придумать что-то приятное. Волшебное. Такое, чтобы жестокому индейцу пришлось по душе. — У тебя есть мечта?

— У Нодана? Не знаю, — он расслаблено положил ей голову на плечо: кажется, юноша пытался показать ей свою расположенность, но Роза от прикосновений чувствовала лишь ужас, растекающийся по всему телу.

— А у Розы есть, — сказала она, стараясь дышать спокойнее. Девушка стала вспоминать свои приятные наивные фантазии, которые согревали ее одинокими ночами и избавляли от страхов, когда она была ребенком. — С детства хотела, чтобы у меня был свой салун. И… — она на минуту замолкла, прислушалась к его реакции.

— Дальше, — сказал он требовательно.

— И Роза хотела, чтобы туда мог прийти любой, совершенно любой человек, и чтобы даже для черных был уголок. Хотела, чтобы люди встречались там, мирно беседовали и не думали о войнах и о плохом. Чтобы важные бизнесмены попивали виски и курили сигары, скромные леди делились впечатлениями о прочитанных романах, дети покупали бы печенья и рисовали мелками на грифельной доске. Чтобы индейцы могли продать там свежую добычу и выпить чашку чая, а чернокожие рабы могли бы поделиться советами, как лучше выполнять свою работу. И чтобы не было споров и ссор, никто бы не вспоминал о ненависти и вражде. Роза подносила бы им чай со свежеиспеченными печеньями и читала библию. А на вырученные деньги Роза бы отправлялась в путешествия и помогала людям: обездоленным, больным и страждущим. Ведь любое доброе дело зарождает любвь в сердце. И после того как Роза поможет людям, каждый из них поможет еще кому-то, и так рука помощи протянется по всему миру, люди станут теплее относиться друг к другу, ценить жизнь. И больше не будет войны… ты меня слушаешь?

Нодан засопел и удивленно поднял голову, вырванный из сна.

— Конечно, но ты спи, Кохаку. Тебе отдохнуть надо...

***

Роза проснулась от громких трелей соловьев, что решили устроить соревнование на полянке. Девушка лежала рядом с тлеющим костром, от которого еще шло тепло. Со спины ее обнимал Нодан, и тело его было намного жарче, чем засыпающие угольки. Роза осторожно выбралась из его объятий, желая размяться и сходить в туалет, но отойдя на пару шагов, она почувствовала, как что-то сильно дернуло ее за поясницу — она все еще была привязана. Этот толчок разбудил Нодана, он приподнялся, удивленно смотря на девушку, которая судорожно пыталась развязаться, и вскочил на ноги.

— В туалет, — быстро объяснилась Роза, боясь вновь рассердить Нодана.

Юноша молча отвязал от себя веревку.

— Со скал не упади, — предупредил он и вернулся к костру подбросить веток.

Роза осторожно отошла к деревьям, скрылась, следя за действиями индейца. Нодан достал из-под камней спрятанного кролика и стал обжаривать приготовленные вечера куски мяса. Внезапно девушка поняла, что это ее шанс, что если она решила сбежать, то сейчас — самый лучший момент. Развернувшись, она бросилась в кусты. Она бежала сломя голову, отчаянно отталкивая ветки со своего пути. Роза даже не представляла, куда ей идти, просто хотела спуститься с гор, а там уж надеялась, что Рей или отец ее отыщут.

Ей удалось убежать на четверть мили, когда она услышала быстрые шаги за спиной. Нодан выпрыгнул из-за кустов и повалил ее на землю. Роза сильно ударилась локтем о какой-то камень, юноша придавил ее, лишая дыхания. Девушка вскрикнула от отчаяния и боли, а он обхватил ее руками, не позволяя двигаться. Нодан смотрел на нее то ли сердито, то ли обижено. Из глаз девушки хлынули слезы, а юноша внезапно лег на нее и, прижимаясь всем телом, и накрыл ее губы своим горячим ртом.

Девушка опешила, на мгновение перестала вырываться, замерла от неожиданности. Нодан же это воспринял как призыв к действиям. Он страстно сопел, целовал ее шею, щеки, уши, его ладони осторожно поглаживали ее тело, прижимая к себе все сильней. Роза чувствовала, как он нагревается, словно растопленная печь, как становится тверже и настойчивей. Вслед за смятением пришел ужас.

— Нет, не надо, — попросила она тихо и испуганно.

Он не отреагировал, возможно, даже не услышал, его руки стали снимать с нее одежду, поднимать платье.

— Нет! Не делай это снова! — отчаянно воскликнула она.

Нодан замер. Приподнялся над ней и, заглянув ей в глаза и заметив ее страх, отошел, скорее отшатнулся, словно и сам испугался. В отражении ее глаз он увидел волчью морду.

Тяжело сглотнув, он сделал несколько шагов от нее.

— Ты свободна. Можешь идти домой, — хриплым шепотом произнес он.

Роза громко выдохнула. Онемевшая рука не слушалась, но сейчас она не чувствовала боли.

— Спустишься с горы, пойдешь на север, через десять миль Берлин — оттуда тебя довезут, — быстро пояснил он дорогу и, не смотря на нее, быстрым шагом скрылся в лесу.

Роза еще несколько раз глубоко вздохнула и снова бросилась бежать. Куда — не важно. Она хотела вернуться в город, к отцу, запереться в своей крохотной комнате и, забравшись на перину со знакомыми клопами, реветь, пока слезы не перестанут резать ее изнутри. Ей безудержно хотелось чтобы ее пожалели, чтобы все трудности, лишения, что ей пришлось пережить, остались позади. А еще ей хотелось, сразу после того, как она обнимет отца, вернуться в небольшую деревню, где веселые девушки будут плескаться с ней в реке, а красивая, сильная Вабана будет заплетать ей косы на индейский манер и помогать окрашивать рубашки.

Роза преодолела спуск и добралась до реки еще засветло. Она пыталась ориентироваться по солнцу, но спустившись в долину, яркий диск стал мелькать то с одной стороны утеса, то с другой. Когда она вошла в лес, солнце и вовсе исчезло, и Роза никак не могла определить с какой стороны река. Она бродила пока, наконец, не вышла к берегу и, обрадовавшись, быстро зашагала на север. Девушка прошла не более часа, как впереди показались огни. Она ускорила шаг, снова плача, сама не зная почему.

Оставив реку, вдоль которой ей требовалось двигаться, она стремительно приближалась к горящим кострам, и чем ближе она была, тем яснее вырисовывалось селение. Роза остановилась. Как ни пыталась она сбежать, ее ноги, словно ведомые судьбой, привели ее назад к индейцам, и сейчас она оказалась у края поселка, совсем недалеко от домика Маэру, где прожила последние недели.

Почти не осознавая своих решений, она приблизилась к вигваму: внутри горел огонь, и девушка, снова расплакавшись, вошла вовнутрь. У огня сидела Вабана и с тоской рассматривала перья и стрелы. Когда Роза нарушила ее одиночество, девушка с удивлением и радостным криком обняла ее.

— Вабана так волновалась! — произнесла Вабана вместо приветствия, и Роза разревелась. — Нодан, глупый мальчишка, сказал, что ты ушла.

— Роза хотела, — всхлипывала Роза, не в силах остановить слезы, — но заплутала и случайно вернулась.

Она не понимала, почему плачет. Потому ли, что не смогла вернуться домой, или от радости, что снова может остаться в этом удобном, пахнущем шкурами и берестой вигваме. А может от того, что Вабана ее ждала, и что завтра она сможет бегать с ней по полю, собирать цветы и не думать ни о чем, кроме семян тыквы, слушать разговоры Кины о мальчиках и плести пояса.

— О ужас, что с твоей рукой?

Только теперь Роза почувствовала, что рука действительно болит. Индианка осторожно осматривала ее почерневший от крови рукав и, отлепив ткань от кожи, открыла ее рану: локоть опух и девушка сильно ободрала кожу.

— Садись, милая сердцу, Вабана тебя перевяжет, — велела Вабана и выскользнула из вигвама.

Вернулась индианка с полосками ткани и какой-то мазью, быстро перевязала Розе руку и накормила сушеной лососиной. Роза сразу пригрелась, раскраснелась и прилегла подруге на колени, слушая ее нежные песни. Почти сразу девушка начала дремать, но уснуть ей не дали. Явился Нодан.

Он пришел забрать сестрицу и отправить ее в вигвам Киты, но, увидев белую девушку, замер у входа, оцепенев. Роза поднялась, чувствуя страх и обиду.

— Кохаку?! — выдохнул он удивленно. — Нодан позаботится о ней, — неожиданно строго и сурово произнес Нодан, обращаясь к Вабане. — А ты ступай к отцу, время сна!

Вабана возмущенно подняла брови, но уловив что-то в его глазах, быстро сдалась и отступила. Когда индианка покинула вигвам, Роза вновь почувствовала себя загнанной и беззащитной. Нодан продолжал смотреть на нее, пожирая взглядом. А потом внезапно шагнул к ней и сильно обнял. Юноша до боли сжал ее, снова прижал ее лоб к своему и с горечью произнес:

— Прости, что отпустил тебя одну. Мы очень волновались.

В его глазах отсвечивало пламя, он притягивал ее к себе за затылок, и на мгновение она испугалась, что он вновь станет ее целовать.

— Пусти, рука болит, — испуганно прошептала она.

Юноша прищурился, изучая ее, а потом подошел к постели и стал готовить ей место для сна. Встряхнул покрывало, на котором девушка обычно спала, и уложил на него широкий плед и мягкую шкуру. Хотя уже наступило лето, по ночам было все еще холодно даже в долине.

— Нодан уложит тебя, — произнес индеец и попытался притронуться к девушке, но она отпрянула.

— Не бойся, Кохаку. Нодан больше никогда не обидит тебя, — произнес он ласково, словно приманивал зверька. — Никто тебя больше не обидит.

Юноша попытался ее раздеть, но Роза, стиснув зубы, отстранилась, отталкивала его руки.

— Раздевайся, — велел он, и девушка отчаянно затрясла головой.

Он опустил глаза и сердито уставился на нее, словно пытался заставить ее мысленным приказом. И Роза смогла противостоять этому черному, непроницаемому взгляду лишь пару минут. Чувствуя, как дрожит всем телом, она стала стягивать с себя одежду. Расплела пояс, развязала ремешки и крепежи на расписной рубахе. Оставшись без верхней одежды ее тут же пробрал озноб, а Нодан нагло и жадно осматривал ее.

— Все снимай! — последовал следующий приказ, и Роза от этих слов вздрогнула, как ужаленная.

— Нет, нет, — затрясла она головой.

А руки, подчиненные страху уже развязывали штаны и стягивали мокасины. Оставив одежду у своих ног, она сжалась, готовая разревется, тело дрожало, она не могла взять себя в руки. Горло обжигал ужас, и она не могла ни говорить, ни кричать. Нодан подошел, осторожно положил руки ей на плечи, и у Розы мелькнула мысль, что сейчас она должна потерять сознание. Это было бы спасением от всего: от его присутствия и от его прикосновений.

— Ложись Кохаку, никто не потревожит твой сон, — склонившись к ее уху, прошептал он.

Девушка послушно плюхнулась на постель, тело ей почти не подчинялось, и если б Нодан приказал ей сейчас перерезать себе горло, она бы сделала это, не способная сопротивляться из-за животного ужаса, который испытывала к этому мужчине. Сейчас она полностью в его власти, ей просто некуда деться, и если парень решит ею воспользоваться, она даже не сможет возразить, не сможет и звука из себя выдавить. И кто ей поможет? Вабана? Роза даже не знала, как у индейцев воспринимали соитие, насилие, и как делили они постель.

Прикрывшись покрывалом, она с ужасом наблюдала, как раздевается Нодан. Кожа у него была темная, не красная, как говорили белые, а смуглая, с оттенком бронзы. И тело у него было крепкое, сильное, не похожее на городских щеголей из Бостона. Он обнажился, оставив на себе лишь набедренную повязку, и лег с ней рядом. Розу тут начало трясти, страх не позволял ей шевельнуться. Она боялась до ужаса, боялась его прикосновений, боялась, что ей снова будет больно, как и в прошлый раз.

Юноша заботливо прикрыл девушку шкурой, думая, что она мерзнет, подвинулся поближе и прижался к ней. Роза, почти теряя сознание, чувствовала его обжигающее тело, что заставляло ее щеки гореть.

— Не бойся, — снова повторил он, поглаживая своей шершавой ладонью ее зажатые плечи. — Нодан не прикоснется к тебе без твоего желания, пока мы не поженимся.

— Поженимся? — Розе показалось, что она ослышалась.

— Ты была первой женщиной Нодана, а Нодан — твоим первым мужчиной. По нашим обычаям мы стали мужем и женой. Осталось лишь закрепить брак церемонией, и завтра Нодан сострижет волосы, чтобы об этом решении знало все племя.

[1] Вавобеданик — горные орлы