2. Босоногое детство

Он вдруг погрузился в далёкие воспоминания о детстве, которое теперь казалось таким беззаботным и безоблачным. Это были 60-е — 70-е годы XX века, когда за всех думало и решало государство с большим названием Советский Союз.

Семья Самохиных жила в центре курортного города Бер­дянска, на улице Интернациональной, ныне Ля-Сейнской, в угловом четырёхэтажном доме. Напротив него находился городской Дом культуры с детскими каруселями, волейболь­ной площадкой и непременным обилием различных круж­ков и танцами по вечерам. Рядом располагался Центральный рынок, который представлял собой огороженную металли­ческим забором площадь с огромными, как в детстве каза­лось воротами, которые закрывались ровно в 18 часов, и потом по территории ходил сторож со сворой злющих собак всех мастей. Утром в 6 часов рынок открывался, и тогда мож­но было прямиком пройти в школу. Грузины и азербайджан­цы уже тогда занимали торговые ряды с горой цитрусовых фруктов, и местная пацанва редко оставалась без лакомства — у них было много приёмов, как стащить или выпросить ман­дарин или хурму.

Детство в то время не было щедрым на лакомства. Во двор ребята обычно выходили с большой краюхой черного хлеба, политого подсолнечным маслом и посыпанного со­лью. Особым шиком считался кусок белого хлеба с толстым слоем сливочного масла, густо посахаренный. Тогда во дво­ре все подходили и просили: «Дай куснуть!», и нужно было давать, иначе можно было прослыть жмотом и стать изгоем общества как минимум на неделю.

Но, несмотря на это, в холодильнике у Самохиных все­гда стояла начатая пол-литровая банка чёрной икры, и когда нужно было выбирать между обязательной, но ненавистной ложкой рыбьего жира или ложкой чёрной икры, именуемой Вовчиком не иначе как «козявки», они со старшим братом единогласно выбирали рыбий жир.

Гришка, дворовой ватажок, часто посылал ребят соби­рать окурки возле входа в гостиницу «Волна», где постоянно бывали иностранные моряки, прибывавшие на своих судах в наш порт. После осмотра добычи Гришка забирал всё со­бранное подчистую, потом сортировал находки по длине и складывал в картонную коробку, на боковинах которой были надписи «Бычки, чебики, окурки».

В конце дня все дворовые ребята и девчонки сходились в «халабуду» — домик, сделанный из листов жести и досок в углу двора, и там курили собранные трофеи, которые Гришка раздавал по своему установленному порядку — длина окурка соответствовала возрасту. Заедали курево луком, кривясь и морщась, но зато дома не получали взбучек.

Самым любимым занятием в детстве были, конечно же, побеги на море без разрешения родителей, где братья, как и прочая детвора, купались, ловили бычков (самую простую и доступную для всех рыбу), — кто удочками, кто руками. По­том выкручивали трусы так, чтобы они были сухие, потому что родительский досмотр в летнее время был ежедневный, и начинался он с трусов, а заканчивался, в случае неудачи, домашним арестом.

Ещё одним желанным объектом времяпрепровождения ребят был котлован строящегося крытого рынка. В этом кот­ловане, наполненном водой, развелось много лягушек и Вов­чик с братом Алексеем частенько лазили по бетонным блокам, путешествуя по огромной территории, нужной и интересной только им.

Однажды они гуляли по котловану, и Вовчик, как всегда, что-то высматривал в воде, а вернее, ловил головастиков в стеклянную бутылку из-под молока. Когда он наклонился в очередной раз, пытаясь выловить головастика самодельным сачком, взрослый мальчишка, босяк и хулиган, лет 13, Игорь Бейда, с разгону ударил Вовчика под зад ногой, и тот, подле­тев высоко, шлепнулся прямо в воду. Вовчик был в одежде, так как была весна, плавать он не умел — ему было всего 8 лет, и потому он начал тонуть. «Лёха!» — закричал он и стал захлёбываться. Алексей был на другом конце котлована. Ус­лышав крик брата, он помчался по камням ему на помощь. Увидев захлёбывающегося Вовку, Лёха бросился в воду и стал вытаскивать его на камни. Тот в одной руке держал, всхли­пывая, бутылку, в которой плавало несколько головастиков, а другой показывал на спины уходящих смеющихся ребят. «Вы козлы!» — закричал Лёха вслед и схватил камень, но они, не обратив внимания, пошли дальше.

Ребята, мокрые и поникшие, направились домой. «Вов­ка, брось ты этих головастиков! Триста лет они тебе нужны! Это же не рыба, а лягушки. У тебя дома под кроватью только их и не хватало!», — вычитывал Вовчика Алексей.

Действительно, Вовчик любил как животных, так и на­секомых. У него под кроватью в спичечных коробках жили тараканы, в банках — мыши, были коллекции засушенных ба­бочек, кузнечиков и богомолов.

На пороге ребят встретили бабушка и мама — от увиден­ного они пришли в ужас. «Что случилось, Лёша?!» — бабушка, как главный воспитатель в семье, начала допытывать стар­шего.

«Да Вовка в котлован свалился!» — объяснял он, заходя в квартиру. «Что это у тебя в бутылке? Дай сюда!» — и бабушка, забрав бутылку у Вовчика, посмотрела её на свет. «Боже мой! Ещё головастиков не хватало!» — воскликнула она, и, открыв дверь в туалет, вылила содержимое бутылки в унитаз. Вов­чик заплакал. «Да ладно, ещё наловим!» — успокаивал Лёха брата, но бабушка разозлилась, и остановить её уже было нельзя. Она залезла под Вовкину кровать и стала выкиды­вать оттуда коробочки с тараканами, баночки — всё, что там находилось, крича и ругаясь. Когда перевернулась трёхлит­ровая банка и маленькая мышка, выскочив из неё, забежала бабушке в рукав, раздался истошный крик, и бабушка, уда­рившись головой об металлическую кроватную сетку, пятясь, стала выползать из-под кровати. «Вовка, я тебя прибью!» — закричала она и стала махать руками и ногами, пытаясь выт­ряхнуть мышь из халата. «Мама, что с тобой?» — воскликнула в испуге мать и тоже заскочила на стул, увидев, как из откры­тых коробочек начали выползать тараканы разных размеров и цветов. Поднялся переполох. Вовка быстро всех переловил, так как это были его друзья, засунул их в коробочки, кроме мыши

— она где-то растворилась. «Вова, хватит! Нашему терпению пришел конец. Все твои букашки сегодня пойдут на улицу. Это единственное условие для тебя!», — хором произнесли бабуш­ка и мама, и через 10 минут приговор был приведен в испол­нение, а через 40 минут вся семья сидела за столом и молча ела остывший суп. Только отец, придя на обед и узнав допод­линно эту историю, подмигивал ребятам и улыбался. Наконец мама прервала паузу всеобщего молчания и сказала:

— Вова, я конечно понимаю, что ты любишь природу, жучков, тараканов, мышей. Но держать их всех дома — это уж слишком!

— Сын, если ты так любишь животных, то можешь стать медиком или путешественником. Это хорошо, что ты добрый,

— рассудительно продолжил отец.

— Ремня ему, доброму, хорошего! Чтобы неповадно было всякую дрянь домой тащить! — бурчала бабушка, потому что, в отличие от родителей, ей приходилось больше всех иметь дело со всем этим «хозяйством».