Исполнитель

Запах молочной каши, лекарств и хлорки, длинный коридор в своде белых стен и потолка с гулом люминесцентных ламп, а вдоль стен по обе стороны — многочисленные комнаты с дверьми и маленьким решетчатыми оконцами, и, словно проталины на снегу, дыры на линолеумном полу, вымытом, привычно, без излишнего энтузиазма.

Дверь 1

За дверью взъерошенный седой старик в полосатой, не по размеру большой, пижаме сидит на табурете и, словно буддийский монах, покачивается. Панцирная кровать привинчена к полу, постель заправлена туго — без морщин, словно над этим делом трудились не один час, и подушка, горным пиком у изголовья, с серой и застиранной наволочкой.

— Кто вы? — испуганно, спросил старик и, не вставая с табурета, попытался заглянуть вошедшему за спину. Но за спиной незнакомца — только закрытая дверь. Тревожное лицо старика оживилось судорогами, а глаза забегали по силуэту вошедшего, избегая встречи с его взглядом. — Я не знаю вас. Кто вы? — тихо спросил он. — Ааа, понятно! — сказал протяжно старик. — А где Мария Сергеевна?.. Хорошо, хорошо я успокоился! — продолжал говорить он, глотая окончания слов. — Подарок?.. Какой подарок?.. Да я спокоен!.. Я не волнуюсь!.. О себе? Да что я могу?.. Как все, скромно: жена, дочь, работа. А знаете? — продолжил он воодушевленно, словно очнулся ото сна. — Я очень люблю свою дочь… Я помню ее такой маленькой, такой крохой… маленькие розовые пяточки… Она громко плакала в роддоме и тогда, я взял ее на руки. И вы знаете, — печально улыбнувшись, продолжил старик и перевел свой взгляд с белой стены на незнакомца. — Вы знаете, она успокоилась и уснула, у меня на руках, представляете, прямо на моих руках и уснула, — старик вытянул тонкие руки перед собой, словно держал в них что-то. — Но затем, — старик задумался на мгновение и опустил свой взгляд в пол, — но затем, что-то в наших отношениях изменилось… Да, да я ее понимаю… У нее своя жизнь: дети, супр.., — на слове супруг он, словно споткнулся и замолчал. — Я ее не виню и еще эта болезнь. Мне говорят, что я болен. Но это не так! Поверьте мне!.. Это не так!.. До свидания! Вы придете еще?.. Хорошо, я буду ждать! — попрощался старик и проводил незнакомца взглядом.

Дверь 2

На полу — толстый матрац, стены в комнате обиты чем-то мягким. На матраце — молодой мужчина, лет тридцати-тридцати пяти, не больше. Лицо щетинистое худое и бледное; одет, в такую же пижаму, как у старика за первой дверью. Лежит прямо, точно гвоздь, подложив под голову руку, смотрит, не моргая, на потолок, словно задумался о чем-то.

— Я вас ждал! — не меняя позы и не отрывая взгляда от потолка, обратился он к вошедшему. — Деньги мои принесли?.. Мне не нужны никакие подарки, черт бы вас побрал! — неожиданно вскочив с места, заорал он. — Я не собираюсь успокаиваться! Мне все должны! И вы, наверняка, мне тоже должны! Сколько вы мне задолжали?.. Миллион, два?.. Сколько?.. Ну!.. Я жду!.. — сказал щетинистый и протянул ладонь, словно для милостыни. Секунды три постояв, он, выпучив глаза, отскочил от незнакомца и с застывшем на лице удивлением спросил: — Вы кто? Какого черта вам здесь нужно?.. Да мне действительно нужны деньги!.. Что значит — сколько? Все!!! Все, что вы у меня украли! И проценты не забудьте! — он ткнул узловатым длинным пальцем в посетителя. Затем щетинистый резко развернулся и в два шага оказался в углу комнаты и, опустившись на пол, стал сгребать руками воздух, точно ребенок, играя в песочнице. — Я вам ничего не отдам! Это все, что у меня осталось! — продолжал он кричать, оглядываясь на незнакомца и сгребая руками несуществующую кучу денег. — Уходите, я вам говорю, уходите! Оставьте меня в покое! И без денег не возвращайтесь! — приказал он на прощание.

Дверь 3

— Как хорошо, что вы зашли! — улыбаясь и протягивая руку для знакомства, сказал мужчина лет сорока. Это был человек под два центнера весом, с огромной до самого затылка залысиной на голове, с заплывшим лицом и черными, сросшимися, в виде чайки, бровями. — Я хотел спросить, что у нас сегодня будет на завтрак?.. Ой, извините!.. А вы кто, простите?.. Ой, извините, я думал, что вы принесли завтрак, — сказал лысый, потирая пухлые с короткими пальцами ладони. — Вы знаете, здесь чудовищно плохо кормят, и я не доедаю, — пожаловался он. — Да, мне бы не помешал подарок!.. Вы спросили, какой?.. Ну не знаю… В голову, просто, ничего не лезет, извините, простите меня, но я так голоден, что в голове только мысли о еде! Мне так стыдно об этом признаться, но это так. Вы знаете, — переходя на шепот, заговорчески, продолжил он, — мне иногда кажется, что я за еду могу даже убить!.. Да, да я не волнуюсь… Ну, это так, к слову, простите. Да, да я взял себя в руки… Ой, спасибо!.. Большой бифштекс не помешал бы, и еще вот, знаете, эклеров хотелось бы, и я не отказался бы от свиной рульки. И еще с удовольствием бы отведал куриной грудки, приготовленной на гриле. Вы знаете, это отличный выбор, если только вы будете сочетать ее с сыром, майонезом и беконом. Спасибочки вам большое!.. Целую ваши ручки, мил человек! Вы что уходите?.. А как же подарок?.. А да, да! Я понял, не волнуюсь, жду! Оставшись один за закрытой дверью, толстяк закрыл глаза и, словно в его пальцах была сочная курочка, стал подавать ее себе в рот…

Дверь 4

— Я вас не приглашала! И, что это за хамство?! Вы даже не соизволили, элементарно, постучаться в дверь! — встретив спиной незнакомца, сказала тонкая, словно спица, дама и всем своим видом выразила свое полное пренебрежение. Не смотря на то, что одета она была в обычную пижаму, ей удалось в свое одеяние привнести элементы тонкой и чувствительной натуры. Пижама была, словно отглажена, пуговицы застегнуты до самого верху, рукава на 3/4 кокетливо закатаны, а волосы аккуратно, волосок к волоску, убраны опытной рукой. — Кто вы? — спросила дама, не меняя, аристократической позы. — Всего лишь? Хм… Да чего же докатился мир! Хорошо! Чего вы от меня хотите? — повелительным тоном спросила она и повернулась лицом к вошедшему.

Баа!!! Вот это лицо! Глаза полуоткрыты, острый подбородок вперед на страже шеи от морщин, тонкий курносый нос, уж слишком, курносый и, конечно же брови, аккуратно выщипаны и тупым углом на излет. — Мне от вас ничего не нужно! И что вы мне… сможете предложить? — отрезала она и по привычке указательным пальцем на идеалистической руке, словно у нее в пальцах была длинная сигарета, сбила воображаемый пепел. — И скажите — там, что я ни в чьей помощи, а тем более, в подарках не нуждаюсь! — выдала она и отвернулась. — Хотя, постойте! — неожиданно передумав, сказала дама. — Как вас там? А, ну да! Я беру вас в прислуги! — любуясь своей неожиданной идеей, сказала она и засмеялась. Смех ее был громким и напоминал карканье вороны. — Прощайте, кретин!!!

Дверь 5

— Нееет! — закричал криком, напоминающим стон, мужчина лет сорока и, прикрываясь волосатыми руками, забился в угол. — Я знал! Рано или поздно, это должно было случиться! Я не хотел, — так получилось! Это все из-за денег! Я не хотел! Ну поверьте мне! Вы же понимаете, как это бывает? Выпили немного, закусили, слово за слово и смотрю, а он не дышит! — проскулил несчастный и еще сильнее забился в угол и зарыдал. — Я думал, что уж тут меня не найдут, а вы!.. А кто вы? Черт возьми, я вас принял за полицейского! Не слушайте меня! Забудьте все, что я сказал! Это вас не касается! Затравленный приподнялся с пола и заходил по комнате, и теперь его можно было рассмотреть. Обыкновенный, таких много, никаких особых примет: коротко стриженные волосы, типичный нос, заплывшие веки, но — СТОП — глаза-буравчики мышиные, черные, бегающие, неспокойные. Тот еще экземплярчик.

— Подарок? Какой подарок? О чем вы? Я вас не понимаю! — отрывисто затараторил убийца и стал грызть ноготь на пальце руки.

— Вы представить себе не можете, — «как это?» — сидеть и каждый день ждать, когда за тобой придут, — шепотом, приблизив свое лицо вплотную к лицу незнакомца, сказал он. От страдальца исходил нездоровый кислотно-чесночный запах. Вы знаете, — продолжил он, — здесь повсюду «жучки», — меня прослушивают. Вот смотрите сами, — мужчина рванул в угол комнаты и пошарил на полу руками, — ну смотрите, что скажете? В квадратной ладони он держал мелкие кусочки известки, а глаза его прыгали, то на незнакомца в поисках соучастия, то обратно себе в ладонь. — Ну?.. Да, что вы — они самые! Поверьте, я с такими уже сталкивался!.. В некоем случае! Что вы! Если я их выброшу, они точно за мной придут! Он также быстро вернулся в угол комнаты и, словно боясь повредить, аккуратно оставил «жучки» на полу, а затем, на цыпочках подошел к вошедшему и еле слышно произнес: — Так будет лучше и мне спокойнее… Повисло секундное молчание, и вдруг, неожиданно, бедолага, схватившись за голову, простонал: — Да когда же это все закончится! Я больше так не могу! Муки, невыносимые муки — поймите! Его лицо! — он закрыл ладонями свое лицу. — Оно преследует меня — днем и ночью! Руки, — он посмотрел на свои кисти рук, — это руки убийцы! Куда вы?! Не бросайте меня! Мне страшно!.. Правда?!.. Вы мне поможете?.. Умоляю, скорее!!! А то я сойду с ума!

Дверь 6

— Оба-на! Залетный фраер! — сказал жилец, неопределенного возраста, наверное около сорока лет. Он встретил ночного гостя сидя на корточках, опираясь о стену, с ухмылкой металлических зубов, под Ёжик стрижкой и, словно чайник в хохломской росписи, весь в татуировках. — С чем пожаловали? — ехидно улыбаясь, спросил он. — Подарочек?.. Мне?.. За что?.. Ааа! Понятно! Татуированный, опираясь о колени, приподнялся и, сутулясь, направился навстречу гостю. Значится, подарочки разносите несчастным в новогоднюю ночь! — обрадовался «квартирант» и запел не громко что-то про лес, забор и вышку. — От подарочка — не откажусь! Были времена, когда я сам себе делал подарочки, вот энтими самими ручонками, — вор покрутил перед лицом вошедшего ладони и продолжил, — а тут оба-на, извольте получить! Не бери меня на понт, фраер! — лицо постояльца исказила неодобрительная гримаса. Подарок? Туфельки блестят, костюмчик англеЙский, а я ушастый на подарок клюну! Ты знаешь, фраер, как я могу лопатник отработать?.. А?.. Знаешь?.. Муха не взлетит, как лох пустой и сопли на кулак наматывает! Он вдруг на секунду задумался и выдал историю, — Был у меня один эпизодик, так я вот этими ручками у беременной в автобусе, прямо на пузе, лопатник отработал! Вот это работа — высший класс! И хватит мне в мозги срать! Покиньте камеру, фраерок, а то без булавочки рыжей останетесь и к лягавым побежите! Прощавайте!!! Не забудь про подарочек, фраер!

Дверь 7

— Кто вы? Что вам еще от меня нужно?! — сказала еще далеко не старая женщина с лицом печальным, усталым и озабоченным. Если бы ее причесать и подкрасить, совсем выглядела бы не дурно: длинные и волнистые каштановые волосы, большие карие глаза, тонкие черты лица и ямочками на щеках. Но руки! Что с ними? Откуда такая дрожь? А глаза? Почему она прячет взгляд?

— Что вы хотите? Говорите не молчите?.. Что вы так на меня смотрите? — спросила она и зачем-то принялась поправлять свои растрепанные волосы. — Не смотрите! Вы смущаете меня! Я плохо выгляжу, а к вечеру приведу себя в порядок и буду готова… О чем вы?.. Подарок?! — удивилась она. — Зачем, за что? Я же еще ничего не сделала! Я…я…не совсем хорошо себя чувствую! — сказала она и отвела глаза в сторону. Несчастная замолчала и стала потирать руки, словно они у нее озябли.

— Что вы сказали? — спросила женщина и повернулась к незнакомцу — на ее лице появился легкий румянец. — Спасибо! Но я сейчас не накрашена!.. Спасибо, ямочки это у меня от мамы… Как я здесь оказалась? Сама не знаю. Все вышло как-то само— собой. — Вы видите его? — неожиданно, произнесла она и указала пальцем на противоположную от нее стену. — Ну как же? Вот же он! Смотрит и молчит, смотрит и молчит! Я так от него устала, — она закрыла лицо ладонями. — Я сейчас! Мне нужна минутка и я успокоюсь!.. Хорошо, хорошо! Вы знаете, я раньше была другой, — вдруг она оживилась. — Вы и представить себе не можете, сколько у меня было поклонников и что только мне не дарили, а сколько раз мне предлагали руку и сердце… Но сейчас все это в прошлом. Все поросло травой, как ее там, — полынью. А потом… все рухнуло! Мерзкие рожи, грязные пальцы и вы. Кто вы? Что вам от меня надо? Уходите, оставьте меня в покое! Я ненавижу вас!!!

Подарки…

Утро первого дня в наступившем году было безлюдно и морозно. Пустые улицы, одинокие, словно забыли что-то, люди, светофоры c желтым глазом на полутемном перекрестке, пустые такси, с одним только водителем, словно рыщущие волки, снующие туда-сюда в поисках отбившегося от стада одинокого клиента и тишина с печальными завываниями сквозняков между домами. Новый год наступил и, словно пустой сосуд, был готов вобрать в себя новые подарки жизни.

Исполнитель покинул странный дом с его необычными обитателями и на мгновение задержался на крыльце: вдохнул холодный воздух и посмотрел в черноту неба, а затем, спустившись по скользким ступеням, направился вдоль мерцающих витрин магазинов. Он шел не спеша, с чувством исполненного долга. Все получили, что пожелали!

За первой дверью сидел старик и читал письмо своей дочери. Дочь писала, что простила его и готова, как только он пожелает, забрать к себе. В письме было еще много всего, но старик не смог прочесть, слезы ослепили его глаза. Он был счастлив и готов был умереть…

В решетчатое окно второй двери, с полуоткрытом ртом и полузакрытыми глазами, было вдавлено задохнувшееся лицо ее постояльца. Вся комната была наглухо забита разноцветными банкнотами.

За третьей дверью, по центру комнаты, лежало бездыханное тело толстяка с набитым эклерами ртом, а вся комната напоминала склад готовой продукции, там было все, о чем так мечтал толстяк.

В маленькое окошко двери № 4, можно было рассмотреть странную фарфоровую даму с сигаретой в руках. Она была исполнена мастером так искусно, что вначале можно было предположить, что это фигура живой женщины, но если коснуться ее, то станет ясно, что это всего, лишь искусственная и холодная подделка.

После того как исполнитель покинул человека за пятой дверью, с потолка, словно неоткуда, повисла петля. Убийца, не раздумывая, всунул голову и удавился.

Вор, за шестой дверью, был доволен собой. Его пальцы сохранили виртуозность, и он так ловко снял с ночного гостя зажим для галстука, что тот даже не заметил. Но стоило ему только достать из кармана золотую безделушка, как тут же в ужасе он выбросил ее и истошно заорал; все пальцы на его обеих руках были сросшимися.

За дверью под номером семь стояла женщина и поглаживала свой округлый живот. Глаза ее излучали счастье. Исполнитель дал ей то, что не смог дать ни один из ее прежних мужчин.