Lord Weller "Тук-тулулук"

Светло-зелёные горошины, щедро политые соусом, выглядели сочно и аппетитно, но едва я проглотил ложку гарнира, закашлялся, едва не задохнувшись. Желудок вывернуло наизнанку. Вернувшись из ванной, схватил тарелку и выбросил содержимое в помойное ведро.

— Таня, просил же тебя, чёрт возьми, без тук-тулулука! У меня аллергия на него!

— Ты просто привереда и зануда! — парировала жена с обидой. — Все люди, как люди, только ты один не от мира сего. Скоро с голода сдохнешь, всю еду будут делать из тук-тулулука!

— Не будут! — воскликнул я. — Я добьюсь запрета!

— Чего ты добьешься, — протянула презрительно Татьяна. — Ты — неудачник, с которым я живу только из жалости. Даже ребёнка мне сделать не мог. Чмо болотное!

Я опешил, бросил изучающий взгляд на перекошенное презрением лицо жены, потом на её заметно округлившийся живот.

— Ты что беременна не от меня? Это не мой ребенок?!

— Да! Да! — выпалила она. — Не твой!

— А чей?

— Твоего босса. Твоего замечательного босса.

— Альберта? Ты шутишь, — я недоверчиво покачал головой. — Ему восемь четыре. Ты просто хочешь меня унизить!

— Но выглядит он лучше тебя раз в десять. И любовник замечательный. Не то, что ты.

— Это все ненатуральное, Таня! Это проклятый тук-тулулук!

Реагируя на ритмичное слово, включился голографический проектор, высветив невероятно реалистичный сад. Протяни руку и ощутишь нежную шелковистую структуру изумрудной травы. Вдохни полной грудью и аромат разноцветных плодов, усыпавших густую крону деревьев, вольётся в тебя тёплой волной. Взорвался радужный фейерверк, превратившись в стаю разноцветных бабочек, закружившихся в безумном хороводе. "Всем известно, что женщины предпочитают мужчин спортивного телосложения!", — послышался бодрый голос. И бабочки, слившись в одну переливающуюся кислотными красками массу, превратились в красавца, играющего мускулами. "И теперь для этого не нужно ходить в спортзал, изнурять себя многочисленными тренировками! Достаточно употреблять в пищу замечательный продукт сатмала, приготовленный из отборных плодов тук-тулулука!"

Я провел рукой по панели управления, с раздражением выключив рекламу. Вскочив на ноги, вгляделся в лицо жены, пытаясь усмирить ярость в груди. Татьяна зарделась, зло сощурилась. Боже, как мне хотелось её задушить. Схватить за белую беззащитную шею и душить, душить. На миг я представил в ярких красках, как она корчится в судорогах, задыхается. Но меня словно окатило ледяной водой. Она беременна. Нет, не смогу. Не смогу! Может она все врёт и это мой ребенок?

— Ну и что ты теперь сделаешь? — воскликнула она. — Убьёшь меня? Нет! И развестись со мной не сможешь. Да ты вообще не мужик. Господи, да ты даже морду не набьешь Альберту! Он же твой босс! Будешь терпеть до последнего. Половая тряпка, о которую все вытирают ноги. Иди уж на работу. Опоздаешь.

С трудом сдержав клокочущее в груди бешенство, я отшвырнул стул и вышел в прихожую. Стянул плащ с вешалки и машинально бросил взгляд в зеркало. Равнодушная поверхность отразила привлекательного мужчину, стройного, высокого. В сорок пять я выглядел на тридцать, старался держать себя в хорошей физической форме, занимался плаванием, теннисом. Возраст выдавали только глубокие морщины, расходящиеся от уголков глаз к вискам, да обильная седина. Но я считал, что у мужчины должны быть морщины. Обязательно. Глупо от них избавляться.

Татьяна влюбилась в меня, как кошка. Мне даже не понадобилось её завоевывать. Впрочем, я тоже был без ума от неё. Фигура мадонны, словно выточенная рукой гениального скульптора, длинные ноги, упругие ягодицы. Нежный овал лица, без единой морщинки идеальная кожа, изящный изгиб ярко-розовых губ, не требующих помады. Стерва, как она могла мне изменить?! Да ещё с этим древним сморчком!

Впрочем, тук-тулулук всё изменил в этом мире. Я сам привез его с планеты Усвиллон, когда был там в составе экспедиции. Нас всех поразило невероятное разнообразие форм этого растения: цветы, деревья, трава. И больше ничего: ни животных, ни птиц, ни насекомых. И других видов растений тоже. Я открыл у тук-тулулука потрясающее свойство к регенерации живой ткани, к излечиванию практически любых болезней. Эликсир бессмертия. Только одна загвоздка. Употреблять в пищу я его не мог.

Добравшись до лаборатории, я взлетел на четвёртый этаж и решительно направился в конец коридора, где на двери отливала старинным золотом массивная табличка с именем начальника. Ворвавшись внутрь, я уставился на вальяжно развалившегося в кресле Альберта, и в сердце кольнула зависть — тело атлета на пике формы, рельефные бицепсы шире собственной физиономии, густые волосы, уложенные в кокетливую молодёжную причёску. А совсем недавно он выглядел как дряхлый сморчок — бледное с истончившейся кожей лицо, сильно поредевшие волосы, обвисший на сутулых плечах пиджак. Сейчас вылитый Кен — дружок Барби.

— А это ты, Кузнецов, — лениво зевнул Альберт. — Когда отчёт доделаешь? Сколько можно ждать?

— Альберт Леонидович! Я… — в голове вихрем пронеслись все придуманные заранее обвинения, которые я собирался бросить в холёную физиономию босса. — Я уже закончил, — упавшим голосом добавил я.

— Ну и какие выводы?

— Альберт Леонидович, я считаю, что мы должны сделать всё, чтобы запретить производство еды из тук-тулулука, — начал я.

— С какой это стати? — саркастически ухмыльнулся босс. — Потому что у тебя лично на него аллергия?

— Нет! Мы выяснили, что это не растение, а разумная материя. Вершина эволюции всей жизни планеты Усвиллон. Оно мыслит, пытается войти в контакт. Это название "тук-тулулук" появилось именно потому, что это растение издавало странные звуки, словно перестук, перезвон. Оно пытается на своём языке поговорить с нами.

— Ну и что теперь? Ты что считаешь, что оно как мы? Как люди?

— Совершенно верно! Мы едим разумных существ. Это преступление!

— А я бы не отказался отведать человечинки, — издевательски бросил Альберт Леонидович, не сводя с меня насмешливого взгляда.

— Я очень надеюсь, что вы пошутили, — отчеканил я.

— Ладно, Кузнецов, покажешь отчёт, я посмотрю. Но вряд ли твои выводы обоснованы. Производство пищи из тук-тулулука спасло Землю от голода, болезней. Ты один не доволен.

Просидев в лаборатории допоздна, я вернулся домой, когда серебристый серп луны утонул в сизой вате облаков. Заглянул в спальню, и, предсказуемо заметив разметавшиеся по подушке волосы уснувшей жены, побрёл на кухню. Вытащив непочатую бутылку водки из холодильника, внимательно перечитал состав на этикетке. И усмехнулся — у меня уже развивается паранойя. Сам же покупал эту бутылку. Налив стакан, я выпил залпом. Жидкость обожгла пищевод и голодный желудок, только ухудшив мерзкое настроение.

Добравшись до гостиной, я упал ничком на диван и забылся в тяжёлой дрёме. Но странный звук заставил открыть глаза. Я приподнялся на локте, зажмурился, помотал головой, думая, что всё ещё сплю. Призрачный свет заливал гостиную, теперь похожую на древние развалины. С потолка сыпалась штукатурка, стены расходились глубокими трещинами, будто неведомая сила разрывала их изнутри.

Я бросился в спальню и замер на пороге, ноги задрожали в коленях. На полу распласталась Татьяна, или скорее то, что от неё осталось. От толстого блестящего ствола дерева, пронзившего размякшее тело, расползлись длинные гибкие корни. Ветки, словно лианы, обвили спинку кровати, платяной шкаф, трельяж, вылезли в разбитое окно, в раме которого торчали зубья разбитого стекла.

Выскочив из квартиры, я по щиколотку увяз в густой темно-зелёной жиже, стекающей по ступенькам. Стены затянуло густым изумрудным "ковром".

Осторожно переставляя ноги, я начал спускаться вниз и вдруг заметил соседа со второго этажа. Высокий широкоплечий верзила как-то странно уменьшился ростом, скукожился. Сизые губы едва шевелились.

— Помоги, — прошептал он с перекошенным лицом, и тут же стал оседать, расплываться, через мгновение на поверхности остались плавать лишь рубашка и джинсы.

Я спустился в подъезд, толкнул дверь и словно очутился в буйных джунглях. На мостовой до самого горизонта колыхалась тёмно-зеленая масса. А стены зданий, машины, автобусы, словно щупальца огромного спрута, увили ветви. Причудливо переплетаясь, образовали длинную анфиладу диковинного "дворца". Я уловил сквозь шелест ритмичный перестук, будто били барабаны. Подошёл ближе к зелёной стене, приложил ладонь и вздрогнул, когда гибкий побег выполз из общей массы и нежно обвил мне руку. Я совершенно чётко и ясно ощутил, что хотело сказать это существо, и душу залила теплая, радостная волна.