Как я стал Дедом Морозом (Боцман)

«Каждый год 31 декабря мы с друзьями…» Избито донельзя, но лично я вот уже 25 лет развожу детворе подарки, притворяясь Дедом Морозом. Те, кто знают меня, как человека, застроившего большую часть делового квартала в городе, никак не могут взять в толк, почему я, самолично, напялив на голову дурацкий красный колпак, собственноручно развожу на «майбахе» подарки в детские дома и вожу с детьми хороводы вокруг праздничной ёлки? А началось всё ещё в середине девяностых.

Сегодня большинство тех, кого я когда-либо знал, были, согласно поговорке, «либо в Кремле, либо в земле». Мне в ту пору до Кремля было, как до Китая на карачках. В землю же тоже не стремился. И пусть звёзд с неба не хватал — на жизнь не жаловался. В основном сидел за баранкой, правда иногда приходилось и пострелять...

Короче, 31 декабря 199… года спускаюсь я по лестнице и вдруг замечаю — из моего почтового ящика торчит уголок конверта. Сам-то я детдомовский, писем как писать, так и отвечать на них было некому. За дела мы и вовсе базарили при личной встрече, так что не буду гнать — наличие чего-то, внатуре отличающегося от типичной макулатуры с объявлениями, меня порядком удивило.

«Дарагой дедушка Мароз! — гласила малява, — Миня завут Оля, мне 5 лет и я жыву в 79 квартире. Принеси мне пажалуста куклу как у Ленки из нашей групы. Ну а если не хватит на куклу денюшков ты просто приходи».

Честно — поначалу принял эту писанину за чей-то тупой развод, ибо мои «быстрая походка и взгляд подонка» заставляли даже случайных прохожих сторониться меня как чумного, что уж говорить о подбрасывании чего-либо в почту? Перечитываю ещё минимум пару раз, и вспоминаю себя самого каких-то двадцать с лишним лет назад, точно так же сидящего за столом и мечтающего о настоящих нунчаках, увиденных в каком-то древнем фильме про ниндзей. И впервые за сегодня улыбаюсь, отмечая на дверце почтового ящика приклеенный давным-давно, а теперь уж полусодранный фантик с Дедом Морозом, чудом уцелевший в миллиметрах от начала шапки. Откуда он взялся — хрен его пойми, но может именно поэтому пятилетняя Оля из 79-й квартиры и решила, что так её малява дойдёт до конечного адресата?

Прыгаю в «мерина», шурую до универмага. По пути обкашливаю вопросики с товарищем за костюм, после чего мечусь кабанчиком до ТЮЗа. Подгон для Оли я подобрал чисто босяцкий — там тебе и «феррари» у куклы, там тебе и хата с бассейном, чисто как в этих ваших фильмах с Джулией Робертс о красивой жизни, с которых так пёрлись биксы в то время. Но Саня не был бы Саней, не спори он косяка, подогнав мне для дела чёрную бороду вместо белой. Лишь потом я понял, что погоняло с такой-то бородой выйдет чисто в цвет, вспомнив одного бродягу, что гастролировал в истории про остров сокровищ то ли на Канарах, то ли на Карибах.

Добираюсь до дома практически в половине девятого. Пусть и чуть под шафе, но это только сыграло на руку — мозги сами собой принялись перебирать различные детские стишки, а не только про «бороду из ваты», приходящие на ум в самую первую очередь. Поднимаюсь наверх и жму на кнопку звонка.

— Кто там? — раздаётся из-за двери старушечий голос.

— Открывай, бабка, Дед Сугроб!

«Б#я!» — сам себя мысленно одёргиваю при этом, по старинке намереваясь было выносить дверь с ноги. Как вдруг дверь открывается и на пороге материализуется заспанная девочка в пижаме, таща за собой вислоухого серого зайца, время над которым было так же нещадно, как и бригада «солнцевских» над коммерсом. Прежде чем я попытался задвинуть телегу, с которой Дед обычно приветствует детвору, малявка моментально сиганула мне на шею с проворством не хуже, чем у Брюса Ли в «Выходе дракона».

— Ты Оля? — переспрашиваю я, переступая порог квартиры. По привычке оглядываю комнаты, пока мелкая тянет меня за руку к жиденькой советской ёлке из серебристого дождика. Намеревается было залезать на стульчик, но я вовремя ссаживаю её на пол — сам с детства этой хрени с табуретками не любил. — У крылечка на площадке…

— Ковылял ты снег лопаткой? — хитро переспрашивает девочка.

— Ага. Снега, типа, было мало — мы чуть санки не сломали.

Сам не понимаю, что за хрень я несу, но боковым зрением замечаю одобрительно-снисходительный взгляд бабушки, безмолвно наблюдающей за происходящим. Стопудово срисовала, однако в её глазах я не заметил даже намёка на опасение. Малявка же продолжает декламировать стишки про Умку и про то, что растёт на ёлке, а я всё по-прежнему пытаюсь вспомнить что-то отличное от «бороды из ваты», крепко засевшей у меня в мозгу ещё с отдела с игрушками. В финале мы даже попытались спеть дуэтом «В лесу родилась ёлочка». Точнее, как — она пела, а я просто мычал себе под нос «ола-была» всклад. Наконец, вручив малышке вожделенную коробку с куклой (как оказалось — гораздо круче Ленкиной), стал я по тихой лавочке мастырить лыжи, как вдруг…

— Дедуфка, погоди! — окликает меня девчушка, едва я собираюсь выйти за дверь. И тут случается самое неожиданное — с широкой улыбкой она протягивает мне свою игрушку, — Тебе ведь навелняка никто нициво не далит, плавда? А ты всем подалки делаис. Пусть и у тебя тозе буит! С Новым Годом тебя, Дедуфка!

— — — --------

— Ну чё? Как подедморозил? — спрашивает меня Санёк, вальяжно откинувшись на кожаном диване под раскаты хитовой в ту пору “Happy Nation” группы Ace of Base. Я лишь делаю ещё один глоток текилы, после чего безмолвно достаю из кармана своего нового плюшевого кента с обвислым правым ухом:

— Вот так, Саня…

— — — ---------

Те, кто знают меня, как человека, застроившего большую часть делового квартала в городе, никак не могут взять в толк, почему я, самолично, напялив на голову дурацкий красный колпак, собственноручно развожу на «майбахе» подарки в детские дома и вожу с детьми хороводы вокруг праздничной ёлки? И никто, кроме Сани разумеется, даже не подозревает, что вот уже много лет неизменным спутником в этих предновогодних поездках был и остаётся мой плюшевый вислоухий корефан.