Русалка и леший; Зима Ольга

Сергей Викторович бросил взгляд на часы — следовало поторопиться. Он уже пересчитал все цветы в высокой вазе, переслушал все доводы в пользу гуманитарного развития Павлика, сравнил оборудование этого класса с тем, что было в его время и, если бы не уважение к классной руководительнице, когда-то его, а теперь — сына, начинал бы тихо злиться. Но Анна Владимировна, кажется, вовсе не постаревшая за эти годы, явно хотела сказать что-то важное.

— …наконец то, для чего я вас вызвала. Я просила написать сочинение «Как я провел лето». Реалистичный рассказ, Сережа! — тщательно протерла очки Анна Владимировна, и Сергей Викторович, увлекшийся разглядыванием Эйнштейна, высунувшего язык, пришел в себя.

— Павел врать не приучен, — нахмурился Сергей Викторович.

— Знаю, знаю! — отмахнулась Анна Сергеевна. — У Павлика просто живое воображение! Хотя в иных вещах он слишком серьезен. Слишком! — она взглянула поверх очков, достала тетрадный листок. — Я уже говорила, у мальчика нет времени просто побыть ребенком! Вот и… случаются перекосы.

— Что же вас смущает?

— «Я плавал с русалкой, — начала читать Анна Сергеевна четким, профессионально поставленным голосом. — Она была очень красива. Кожа у нее нежная и гладкая, а глаза огромные и черные. Долго наблюдала за мной, не зная, можно ли мне доверять. Пряталась среди поросших мхом осклизлых камней, показывая то плавник, то хвост, подглядывала любопытно. Потом зашла со спины! Она сразу отплыла, когда я обернулся, ушла на глубину. И вновь появилась. Совсем осмелела! Я с ней не боюсь глубины. Когда она касается меня губами, мне кажется, делится своим миром», — Анна Сергеевна сложила убрала листок. — Не так я представляла себе сочинение «Как я провел лето».

Сергей Викторович смутился.

— Вы сами говорили, неплохо нам с сыном больше времени проводить вместе! Тренер сказал, можно начинать. Нерпы недоверчивые, старые важные и угрюмые, а молодые нам доверяли! Вот эту игрунью, — показал он фотографию морского пятнистого зверя с забавной усатой мордой, — мы, и правда, прозвали «Русалкой». Обожает тыкаться в маски.

— Кто это?.. — охнула Анна Владимировна.

— Нерпа. Маленький тюлень.

— Дети смотрят на мир по-иному, — вздохнула учительница, достала еще одну бумагу. — Я покопалась, уж думала, выбросила… А помнишь, что сам написал в его годы?

— Что-нибудь о городе, наверное. Бабушек у меня не было.

— Читай, — протянула Анна Владимировна пожелтевший листок.

«Этим летом я путешествовал с папой, мы ездили за белыми камнями. Было весело, потому что с папой! Там хороший город, чистый и каждый хорошо себя ведет, а леший рассказывал мне про яму, куда сажают тех, кто плохо себя ведет. Мои машинки не вошли, потому что в багажнике лежали автоматы. Папа волновался, потому что наша машина как у лешего. Я даже не знал, что у лешего может быть машина. А еще он сказал, что забирает всех, кто плохо себя ведет. Я просил не забирать моего папу, даже если он будет плохо себя вести. Потому что я очень люблю моего папу, а он очень редко со мной играет и никогда не читает сказки».

— Я это сочинение твоему отцу показала.

Сергей Викторович сложил листок, протянул обратно Анне Владимировне. Произнес с виноватой улыбкой:

— Было, правда! Один раз, когда меня не с кем было оставить. Я все думал потом, как он так резко жизнь поменял.

— А что за леший? Наверное, сейчас уже можно рассказать?

— Главарь преступной группировки на севере. Алмазами и водкой занимались. И правда, на Лешего походил! Его боялись и свои, и чужие. Хотя при нем бандитизма не было, ни наркотиков — к медведю в яму никому не хотелось… Вскоре после нашего отъезда пропал Леший. То ли убили, то ли в леса ушел… Из папиных знакомых вообще никого в живых не осталось. И ладно бы за что хорошее голову сложили!

— Два рассказа, а эпоха минула… — вздохнула Анна Владимировна. — Дети проводят лето как жизнь — и помнят его до глубокой старости. Что же напишет твой внук?

Белые астры в вазе очень походили на звезды.