9. Подарок

За столом наступает тишина. Даже дети притихли. Я не дыша рассматриваю блюда — в сочельник всё неуловимо преображается, даже еда становится произведением кулинарного искусства. За спиной стрекочет телевизор. Мне не верится, что закончились эти безумные дни, и в то же время чуть-чуть жаль, что их не вернуть.

Я пока не знаю, что мне делать со всем, что узнал о себе, о других, и чего так и не понял до конца. Рационального объяснения нет. Рефлексии по этому поводу бесполезны, и даже вредны, как любые грёзы, иллюзии, незаметные самообманы. Всё это лишь попытка оправдаться и спрятаться от себя самого в карточном домике.

Тесть наливает кагор в бокалы. Тёща раскладывает по тарелкам кутью, аккуратно пронося над сияющими столовыми приборами горку отварного риса в глиняной тарелке с десертной серебряной ложкой. Ёлка сверкает, мерцают огоньки гирлянд. Лера уже разворачивает блестящие кубики и параллелепипеды подарков, срезая шелестящие ленты, и на пол падают лёгкие бантики и тесьма, а дети потрошат содержимое с тихими возгласами восторга.

— С Рождеством! — громко восклицает Женька и зажигает свечи.

— С Рождеством, дорогие мои! — вторит ему тёща. Тесть кивает и поднимает бокал. И мы приступаем к трапезе. У нас трогательные и торжественные лица, таинственные от падающих на кожу светлых бликов. Боже мой, как хорошо… Как всё хорошо. Всё нашлось, и даже бумажный кораблик счастья сам приплыл в руки нашего сына. Разве это не чудо? И ведь не поддаётся всё это никакому формальному анализу, любой скептицизм не выдерживает, как говорится, никакой критики.

Женькина жена уводит детей в детскую, им пора спать. И тут звонит маленький раскладной телефон Алисы. Она раскрывает его, нажимает на кнопку и подносит к уху.

— Алло… Миша! С Рождеством, дорогой! — её лицо становится удивлённым и радостным. — Как? Когда? Боже мой, какой подарок! Мы все-все вас поздравляем! Я заеду завтра к ней, можно же? Нельзя? Ну ладно… Хорошо! Тогда позже. Хочешь — приезжай к нам. Нет, ты никого не смутишь. Да, я настаиваю. Всё, бери такси и давай… Мы у папы, ждём!

Алиса складывает телефон и смотрит на меня осторожно, будто подбирает правильные слова.

— Что? Кто там?

— Это Миша… Алька родила… Мальчик, два девятьсот… Я подумала: что ж ему дома самому сидеть? Рождество же. Ты не против?

Отрицательно качаю головой и улыбаюсь, как тронутый. Телефон у Алисы звонит ещё раз.

— Милая моя, солнышко, как ты? — восклицает Алиса и выпархивает из-за стола, чтобы выйти из комнаты. — Я хотела позвонить, но побоялась, подумала, что ты отдыхаешь. Всё хорошо? Там прекрасные врачи, персонал. Не переживай, ни о чём не переживай… — её голос теряется в коридоре и глохнет за дверью кухни.

Я поднимаюсь из-за стола, иду вслед за её голосом, как загипнотизированный. Приоткрываю дверь, смотрю, как она воркует. С Алькой. Как будто она ей сестра.

— Минутку… — Алиса прикрывает телефон ладонью и вопросительно смотрит на меня.

— Ты хочешь что-то сказать?

Я молчу. Алиса вдруг говорит:

— Аль… Счастье-то какое. Рождественский подарок. Ну точно, Боженька любит тебя! Тут Андрей, он хочет сказать тебе что-то, наверное. Ты не против?

Вручает мне телефон и уходит в комнату, плотно закрыв дверь. При всей прямолинейности Алисы, деликатности и такта у неё не отнять.

Я стою, слушаю алькино дыхание и не знаю, что сказать сейчас.

— Привет...

— Здравствуй, Андрей… — её голос ласковый и немного усталый.

— Мы Мишу к себе пригласили.

— Знаю, он звонил. Не пейте там много, празднуйте аккуратно!

От её будничных слов так просто и ясно становится на душе, что я смелею:

— Прости меня, Аля. Прости меня, пожалуйста.

— Что ты… Я давно тебя простила, Андрюша. Всё ведь к лучшему. Ты даже представить себе не можешь, как я счастлива сейчас. Так счастлива, что всех люблю ужасно. И Алису, и тебя, всех-всех. Я так благодарна за всё, что со мной произошло… Богу, небу, судьбе… Даже не знаю, кого мне и благодарить.

Слушаю её радостный голос с тёплыми, грудными нотками. Как это всё сложить воедино? Так не бывает! И небеса не разверзлись, и я не провалился в преисподнюю. Может быть, это очередной сон наяву?

— Как малыш?

— А что ему… Спит. Родился в Рождество, как нарочно. Немножко недоношенный, но это ерунда. Главное, живой и здоровый! Всё, теперь у меня совершенно новая жизнь. Ты не думай ничего плохого, Андрей. О себе. Не надо себя чувством вины загонять в угол. И меня тоже прости.

— Что ты, Аля. Ты ни в чем не виновата.

— Виновата! Неправильно всё делала, говорила, сама себя обманывала, понимаешь? И тебе вредила этим. Ай, не хочу об этом, забыто всё. Алиса права, всё это нездоровый романтизм, а надо жить и всё. Жить и всё! И ты себя не казни. Господи, как хорошо, что мы с тобой наконец-то поговорили. На душе легко так… счастья тебе в новом году. А теперь передай трубку Алисе.

В дверь звонят. Я иду открывать, на ходу говоря:

— Спасибо… Вот и Миша приехал...

Передаю трубку Алисе, они там щебечут о чём-то своём. Обнимаемся с Мишкой.

— Вы как, Андрей Борисович? Как сердце?

— Нормально, Миш. Всё хорошо. Только что с Алей говорил. Поздравил...

Мишка улыбается.

— Не уходи из института.

— Ага, меня уже переубедили тут… Да и как уходить-то? Вы же всё равно в проректоры уйдёте.

— В проректоры?

Наверное моё лицо выражает крайнее удивление. И Мишка уточняет:

— Так на совещании же говорили. Вы что, хотите отказаться? Весь сыр-бор вокруг этого и закрутился. Из-за кадровых перестановок.

Господи, что это было? Неужели я и совещание видел, будто в кривом зеркале? Мне не хочется сейчас об этом думать. Я разберусь с этим потом. Когда буду один. Когда уляжется в голове вся пережитая чехарда.

— Идёмте же, идёмте за стол. Что вы в прихожей стоите… — улыбается Алиса, и лицо у неё светится. — Всё же хорошо! Надо же, какие подарки к Рождеству в этом году, правда же? Невероятно.