Глава вторая. Крещение. / Мерцвяк / Богданович Мацвей
 

Глава вторая. Крещение.

0.00
 
Глава вторая. Крещение.

 

Небо высыпало белые хлопья снега на землю. Оно не жалело ни утоптанных дорог, ни поля, ни крыши хат и хлевов, ни деревенское капище. Все-все было под слоем белой холодной пыли, которая лениво наполняла собой пейзаж. Печи топились почти постоянно, из-за чего старые трубы плевались струями черного дыма, словно выхаркивая гной. В стойлах и сенях ютились коровы, куры и свиньи, в дома пускали и собак, и котов. Жалко животинку выкидывать на такие лютые морозы. В такие зимы, если находится на окраине Язеньки, деревня казалась вымершей. Но, все-таки, тут иногда показывалась жизнь: какой-нибудь хозяин выходил взять дров либо наколоть их, если не успел сделать этого за осень; какая-нибудь баба выходила с ведром набрать снега, чтобы растопить его, так не приходилось далеко идти к колодцу или речной проруби. Детей выпускали редко, только в те дни, при которых старый Зюзя лишь баловался своими холодными руками, а не желал убаюкать на смерть.

В такую пору Марии приходилось очень тяжело. Нужно сделать столько дел, из-за чего тоска по мужу обострялась ещё сильнее, ведь, еще год назад, он помогал ей со всем, а теперь груз обязанностей свалился на её хрупкие плечи, заставляя прямую стать чуть сгорбиться от труда. Женщина вставала раньше первых петухов, подходила к сундуку в ногах кровати и доставала одежду, расчесывала волосы и после старательно скрывала их за платком, одевала рубаху мужа, пару войлочных онуч, а сверху несколько платьев. После она выходила быстро в хлев и отсыпала в корыто немного корма курицам, проворно забрав пару яиц из под наседок, потом брала несколько брёвен на растопку, и, в завершении ранних дел, зачерпывала два ведра снега, ставила у печи. К этому моменту просыпались петухи, которые истошно кричали в домах и курятниках, а в след за ними малыши, которые привыкли вставать под кукареканье. Сначала Мария кормила Ратибора, но не грудным молоком, она пыталась давать ему свою грудь, только холодные ручки как-то отталкивали от себя, обдавая кожу могильным холодом, из-за чего найденышу приходилось обходиться лишь коровьим молоком. Богомил жадно впивался в грудь матери своим беззубым ртом и слегка давил на нее вызывая улыбку кормилицы.

Единственное, чем Мария могла себя прокормить — это вышивка, которая всегда выходила у нее замечательно. Еще прошлый князь просил ее сделать для бояр и его дружины несколько вышиванок, а после щедро одарил ее крепким станком и маленьким ларцом наполненным блестящими монетами, который женщина прятала в своем сундуке с одёжкой на самом дне. Вот и сейчас хозяйка дома устроилась за своим рабочим местом. Вышивая на коноплёвой ткани, она прислушивалась к голосам детей, чтобы сразу понять: хотят ли они чего или плачу. Крупная колыбель-зыбка свисала с потолка, крепко пристроенная к несущей балке, такую колыбельку Мария получила в приданое от матери, в этой кроватке легко можно было уложить и три, и четыре ребенка. Женщина стала тихо и монотонно напевать песню, дети вели себя спокойнее, когда слышали голос своей покровительницы:

" Если меч тянет вниз — подними свой щит,

Если щит тянет вниз — поднимись ты сам,

Если ворог идет сзади прямо по-пя-там — не боись дать отпор своим врагам,

Не боись пусти в ход свой калёный меч,

Не боись пустить в ход свой крепкий кулак..."

Так бы и прошла зима, особенно ни чем не запомнившись, как и прошлые 30 зим, но в один день прибежал княжий гонец и сказал всем собраться у дома "Деда" деревни. Оставив детей на попечение соседки, она вышла к дому деда Фомы, самого старого и видавшего много чего мужика, большая часть деревни собралась на дороге перед окнами старейшины. Каждый крестьянин был закутан в различные одежды: кто в армяк, кто в овчинную шубу, кто в зипун, а кто в рубаху. Только один гонец стоял в хорошей шубе и красной шапке, которая выделялась среди моря покрытых платками и черными шапками, или даже полностью голых, голов. Возле княжеского слуги стоял полноватый поп Тихомир и Дед Фома, который с интересом наблюдал за гостем, как и все деревенские.

— Великий Князь Крутский приказал провести крещение всех детей до весны! Если такого не изволите — то князь приведет дружину и, Сам, покрестит каждого ребенка! А после, задаст вам розгами за неповиновение, каждому по ижице выпишет лично! Ваш поп напишет князю все ли крестились аль кто пожелал остаться дремучим старовером, коль такие будуть — мы их сразу к Сварогу отправим, упаси Господь! — на такую пылкую речь поп слегка покраснел, перекрестился.

Жители разошлись тихо возмущаясь: вновь их пытаются склонить к этой непонятной вере.

— Этот поп только и делает, что сидит в своем храме, а ты ему часть урожая носи да дровы коли, а еще и мёд вози!

— Тише ты, Степан, пачуе нас дак и забьють на месцы. Тишей будь, — успокаивал дед Фома местного кузнеца, лет 30-40ка с широкими плечами, на которые еле налез тулуп.

— Я не понимаю этого, дед. Совсем не понимаю! Только и делаю, что раблю все для людей, а мне этого Бога в рожу тычут да говорят слушать библию и крест целовать. А я не хочу, зачем мне это?

— Терпи, сам ведаешь, что будет, если не послушаемся. Нужно не трогать этого Тихомира, он мне тоже не нравится, наглый шибко, но он и не баба, чтоб мне нравится, — дед широко улыбнулся, его седая бородка слегка трепыхалась от легкого смеха, кузнец лишь посмеялся.

Мать по пути домой лишь слегка задумалась: "Делать нечего, раз Князь сказал, то лучше сделать как кажа, только вышиванку закончу". Стоило только забрать малышей и устроится на своем любимом месте, как работа пошла быстро, а из-за пения матери малыши, будто околдованные, тихо играли друг с дружкой. Когда Мария взглянула в окно она ахнула:

— Ох-ти мать честная! Уже вечер почти, — она укутала детей в рубашки, а после в две пеленки и, накинув на себя сермягу, выбежала с хаты. Малыши с интересом смотрели на чистое темнеющее небо и улыбались кусающему морозу и появляющимся звёздам.

"Добра, что морозец не сильный, спасибо, Зюзя, но надо спешить, а то ночью ты злее".

Войдя в церквушку женщина тяжело вздохнула: "Успела". Через узкие окна внутрь проникало мало света, поэтому поп часто ставил свечки возле алтаря, чтоб в полутьме не опрокинуть чего. Минуя несколько рядов деревянных лав, Мария подошла к Тихомиру, в руках он держал берестяную табличку. Сам же поп стоял прямо у ванночки со святой водой, возле которой располагался столик для пеленания, а на нем лежала кучка крыжм. В нескольких шагах как справа, так и слева находились подсвечники, а сзади священника плакали иконы.

— А водичка свяцая теплая? Дитё у меня одно хвороватенькое, дай Бог, чтоб не заболел, — она слегка улыбнулась и перекрестилась, чтоб не вызвать гнева попа.

— Тепленькая, матушка, тепленькая.

Тихомир, в ответ на улыбку и крестное знамение, вытянул руки и получил в них Богомила, раздев его на маленьком столике и обернув в крыжму, трижды вывел на воде крест, и чем-то измазал младенца, а после три раза окунул малыша в воду, попутно что-то шепча себе под нос, духовник даже не заметил как накинул крестик на тонкую шею, малыш смотрел с широко раскрытыми глазами и посасывал солоноватый деревянный подарок.

Поп обменял крещеного на Ратибора, провел те же самые движения, словно косец на поле, только лицо его слегка сморщилось из-за холодной кожи ребенка. Когда он стал окунать его, Мария не отводила глаз, чуть переживая. Раз — мальчик завопил. Два и три — на белоснежной коже ребенка появились черные, трупные пятна, но Тихомир этого не заметил, плачь настолько был невыносим, что он защурил глаза и полностью доверился отточенным движениям пальцев.

Женщина быстро выхватила второго и, со скоростью лисицы убегающей с курятника, запеленала обоих детей, попрощалась с батюшкой и вышла из церкви. Поп с облегчением вздохнул и перекрестил мать, а после добавил на табличке два новых имени.

— Ну тише, тише, все хорошо, сильно болит? Так и знала, что этому Христу доверять нельзя! — заметя, что малыш пытается убрать крестик она его сорвала и оставила под своим платком.

Черненький хохолок спал на лоб, а Ратибор, как только вышли с кладбища, начинал успокаиваться. Через несколько дней пятна исчезли, но непонимание и некоторый страх за судьбу малыша поселились в душе Марии. На груди найдёныша остался след от поповского подарка, похожий то-ли на родимое пятно то-ли на большой синяк.

"Ох, лишь бы к добру это было… Лишь бы к добру..."

  • «Любовь!» / Запасник / Армант, Илинар
  • "Ром со льдом, а может Виски..." / Малышева Юлия
  • Кукла / Другая реальность / Ljuc
  • Эсхатологическое / БЛОКНОТ ПТИЦЕЛОВА. Моя маленькая война / Птицелов Фрагорийский
  • Из уст в уста / Из души / Лешуков Александр
  • Сквозь туманные дали / Лещева Елена / Лонгмоб "Бестиарий. Избранное" / Cris Tina
  • Рост, развитие / В ста словах / StranniK9000
  • Вкус счастья. Хлеб / Блокнот Птицелова. Моя маленькая война / П. Фрагорийский (Птицелов)
  • Мой Вавилон / Фантом / Жабкина Жанна
  • Устами Шизофрении / Рукавишников Никита Олегович
  • Мой мир — моя крепость - Алина / Лонгмоб - Лоскутья миров - ЗАВЕРШЁННЫЙ ЛОНГМОБ / Argentum Agata

Вставка изображения


Для того, чтобы узнать как сделать фотосет-галлерею изображений перейдите по этой ссылке


Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.
 

Авторизация


Регистрация
Напомнить пароль