Глава 5. Олег зачем-то делает первый шаг.

https://rutube.ru/video/13ffdd58bad4120607d9a66e52729186/

И все же следует признать, что эти последующие две недели были далеко не самыми лучшими в Стасиной жизни.

Да, она немного успокоилась, — возможно, как раз помогла “молитва” или медитация при помощи того понравившегося ей статуса, — и практически перестала думать об Олеге. Возможно, отчасти это даже произошло потому, что в Стасиной жизни резко и неожиданно возникли другие, — и на тот момент, гораздо более серьезные для нее самой проблемы.

Согласившись “временно” уступить свою точку Надежде, Стася изначально как-то совершенно не подумала о том, к каким последствиям это может привести. А следовало бы, — ведь она прекрасно знала, как повела себя Надежда Николаевна в центральном ломбарде. Но Стася, по простоте душевной, не провела тогда никаких параллелей между этими происшествиями. Ей реально представлялось, что не будет ничего страшного в том, что она сама пару недель поработает в центральном ломбарде. Она даже наивно полагала, что для нее будет совсем не лишним немного поднабраться опыта, — да и зарплата там, в конце концов, была гораздо выше, чем у нее здесь.

Но на деле все оказалось совсем не так, как Стася это себе представляла.

Во-первых, после тишины и покоя, царящих на Стасиной родной точке, центральный ломбард буквально ослепил и оглушил ее. Работать там оказалось не просто сложно, — а ужасно сложно. Стасе не хватало ни опыта, ни квалификации, чтобы потянуть подобный объем работы. Да и желания, если честно, трудиться в такой дикой запарке тоже не было, — даже несмотря на более высокую зарплату.

Клиентов там было не пять-десять человек в день, — а в пределах сотни плюс-минус. Суммы, проходившие за смену через Стасины руки, были просто астрономическими, — по ее меркам. Она едва-едва справлялась с подобным объемом работы, а вечно толпящаяся у окна ломбарда очередь не давала возможности даже лишний раз отлучиться в туалет…

К вечеру Стасе казалось, что ее голова от напряжения стала квадратной, а глаза просто вот-вот вылезут из орбит…

Фишка была еще и в том, что основной контингент посетителей этого ломбарда составляли так называемые “лица кавказской национальности”. И Стася, никогда прежде в своей жизни не испытывавшая никаких расовых предрассудков, — более того, никогда ранее даже и не задумывавшаяся о них, — вдруг уже через пару дней поняла, что просто ненавидит этих людей…

Для неподготовленного человека они реально вели себя просто ужасно. Они были наглые, беспардонные, крикливые и грубые; они обманывали и стремились запудрить мозги; они постоянно пытались сбыть фальшивки и страшно бесились, когда их разоблачали. Они желали получить на руки суммы, в два раза превышающие оценочные, и закатывали жуткие истерики, когда им объясняли, что это невозможно. Они упорно, типа, не понимали, с какой стати они вообще должны платить какие-то там проценты, и постоянно требовали вернуть им их золото “под честное слово”, — а деньги, мол, они завтра принесут…

Стася раньше даже и не знала, что так вообще может быть. А потому работа здесь превратилась для нее в один сплошной кошмар. И она дни считала до конца этой “вахты”...

К тому же, нельзя было забывать, что она была материально ответственной, и в случае ошибки должна была возмещать недостачу из своего кармана. А здесь ошибиться было — как два пальца об асфальт…

В Надюшин выходной, который Стася проводила в своем родном ломбарде, она отдыхала душой и телом и жила сейчас только надеждами на скорейшее возвращение сюда. Но и здесь ее, к сожалению, поджидали не слишком приятные сюрпризы…

Надежде Николаевне приглянулся Стасин ломбард. А что, — это было вполне даже прогнозируемо, — особенно, после того, как она уже пыталась в свое время избавиться от девочки, работающей в комиссионном отделе ювелирного магазина. Но здесь, в этом ломбарде, на самом деле было даже гораздо лучше, чем там. Спокойнее. И вообще, — тепло, светло и мухи не кусают. А потому Надежда Николаевна, не долго думая, совершенно искренне решила, что она будет работать именно здесь. И у нее даже и тени сомнений по этому поводу не возникло.

Более того, — еще в первые же дни Надежда Николаевна поспешила сообщить об этом всем, — клиентам, продавцам из соседних магазинов, тем же охранникам. Короче, всем, кто желал ее слушать. С точки зрения любого нормального человека, это было уже где-то за гранью, — но Надежда Николаевна совершенно спокойно и уверенно рассказывала окружающим о том, что девушку, которая работала здесь раньше, убрали, и теперь в этом ломбарде будет работать она…

Поначалу Стася лишь смеялась, слушая обо всем об этом. Но к концу первой недели ей стало уже как-то совсем не смешно… Потому что она осознала, что Надежда Николаевна говорит все это серьезно. Она действительно даже и не сомневалась в том, что начальство пойдет ей навстречу и уберет Стасю, — поскольку Надежда присмотрела это тепленькое местечко для себя…

И вскоре Стася поняла, что, если она немедленно как-то не положит всему этому конец, то Надежда Николаевна действительно попросту отмахнется от нее, как от назойливой мухи. И ей не останется ничего другого, кроме как искать новую работу…

И это было как-то совсем не обнадеживающе…

Вот и получилось, что на фоне всего этого очередной звонок Арины прозвучал просто как неприкрытое издевательство над Стасей. Он был похож на явную и слишком откровенную попытку нагло убрать ее с дороги Надежды Николаевны и освободить той путь в светлое будущее.

— Стася, привет! — сказала Арина. — У меня к тебе дело! Я знаю, что ты надеялась скоро вернуться на свою точку, но это пока невозможно! Надежда пока не сможет работать нигде в другом месте, — только у тебя! Больше она ни на какой точке не справится с объемом работы, а у тебя в ломбарде самая маленькая проходимость! Поэтому выбирай сама: или ты еще на две недели останешься у нас, или будешь пока подменной на других точках!

Стася просто дара речи лишилась от подобного весьма заманчивого предложения. Да, она и сама прекрасно понимала, что Надежда действительно нигде больше не сможет работать… Очень долго еще не сможет, — а может, и никогда. Потому что она совершенно тупая, непробиваемая и необучаемая. И в душе Стася давно уже осознавала, что единственная возможность дальнейшей благополучной и успешной работы Надежды Николаевны в данной организации напрямую связана с тем, что саму Стасю необходимо срочно куда-нибудь убрать, чтобы освободить ей место. Другой альтернативы, к сожалению, действительно не было.

Но только вот Стася вовсе не собиралась никуда убираться молча и безропотно. Ее эта работа устраивала целиком и полностью. Но ее устраивала работа конкретно именно здесь, в своем ломбарде, — а не в центральном, где был сумасшедший дом, и уж, тем более, не на подмене, чтобы мотаться по всему городу! И Стася не собиралась покорно отдавать свою точку какой-то идиотке, которой она очень сильно приглянулась, — будь она хоть трижды подругой директора!.. — и соглашаться ради нее работать в заведомо худших условиях!..

— Арина, но ведь ты же изначально обещала мне, что все это только на две недели, а потом я вернусь назад! — заявила Стася дрожащим от волнения голосом. Да, она готова была немного пойти навстречу и помочь… Но это уже переходило все границы!..

— Стася, ничего не получается! — отрезала Арина. — Ты же сама видишь, что Надежду мы пока никуда больше посадить не можем!

— Так может, нужно решать проблему с Надеждой, а не со мной? — сухо осведомилась Стася. — Почему именно я оказалась здесь крайней?

— Потому что Надежда больше нигде не сможет работать! — безапелляционно заявила ей Арина.

— И что?.. — рассердилась Стася. — Может, все-таки пора подумать о другом сотруднике, который будет способен здесь работать? Посмотрим правде в глаза, — вы никогда не сможете ее никуда посадить, кроме моего ломбарда! Это было понятно с самого начала!

— Ну, что же делать… — начала было Арина, но Стася перебила ее.

— А ты вообще в курсе, что она и сама желает работать только здесь? Она уже здесь всем окружающим, — и клиентам, и охранникам, — объявила, что меня убрали отсюда ради нее, и теперь здесь будет работать именно она!

— Да никто тебя никуда не убирал!.. — раздраженно отмахнулась от нее Арина. — Но пока по-другому просто никак не получается!..

— А если я не согласна? — осведомилась Стася.

— А если ты не согласна, тогда звони директору! — заявила Арина. — Я тоже ничего другого сейчас придумать не могу! Или так, или так!..

— Нет, — сказала Стася. — Не так и не так!..

— Стася, ты не понимаешь…

— Нет, Арина, это ты не понимаешь! — снова оборвала ее Стася. Ее уже буквально трясло от ярости и обиды, но она изо всех сил старалась держать себя в руках и сохранять спокойствие. — Я устраивалась работать именно на эту точку! И я не желаю уходить отсюда!

— Никто тебя и не заставляет! Но есть такое понятие: производственная необходимость! — Арина решила показать, что она, типа, умеет быть жестким начальником. Если бы ситуация на самом деле не была такой печальной, Стася просто рассмеялась бы над ее нелепой напыщенностью. Хорошо быть жестким начальником… Только вот над кем ты будешь начальствовать, если у тебя сотрудники разбегутся?.. — И сейчас необходимо, чтобы ты еще две недели поработала или у нас, или на подмене!..

Признаться честно, Стася немного растерялась от всего этого. Именно поэтому она не послала Арину сразу же и в известном направлении. Но Стася расстроилась и на какой-то миг поняла, что совершенно не представляет, что ей сейчас делать. Ей нравилась эта работа. Ей нужна была эта работа. Но что-то было такое в голосе Арины, что Стася просто интуитивно почувствовала, что она права в своих подозрениях. Если она сейчас прогнется под их условия, — назад в свой ломбард она действительно больше не вернется. Поэтому соглашаться на Аринин ультиматум было нельзя.

Да, действительно, иногда, “в целях производственной необходимости”, сотрудников на время перекидывали с одной точки на другую. И, когда перед Стасей впервые встал такой вопрос, ей даже и в голову не пришло возмущаться, — хотя подобные перестановки были для нее совершенно неудобны. Да она и сейчас, в принципе, не стала бы протестовать, если бы речь шла о ком-то другом, а не о Надежде! Стася без проблем уступила бы свое место, — на время, разумеется, — любому другому человеку. Разумному адекватному человеку, способному понимать русский язык. Но не Надюше, — которая просто обнаглела уже до крайней степени, выпихивая Стасю отсюда руками и ногами.

Это было уже не смешно. И Стасе как-то уже надоело чувствовать себя зайцем из детской сказки, который по наивности впустил в свою избушку лису, а она его и выгнала!.. Вот и Стася ощущала, что ее, как того самого зайца, теперь попросту выгоняют из избушки!.. И ни для кого, похоже, не имело значения, что она полгода честно проработала здесь, без малейших замечаний или нареканий. А теперь ее попросту пытались вышвырнуть, чтобы расчистить дорогу другому человеку, который просто в одностороннем порядке решил, что будет работать именно здесь, — и начальство, во главе с Ариной, с удовольствием пошло ему навстречу…

Как раз только сегодня утром Глеб Мартыныч с возмущением рассказывал Стасе, что Надежда каждый день жалуется ему на то, как здесь холодно, и всегда задает при этом один-единственный вопрос:

— Как же мы с вами, Глеб Мартыныч, зимовать-то здесь будем?..

То есть, эта дама, без малейшего зазрения совести, уже вовсю планировала здесь “зимовать”, — а постоянного сотрудника, который вообще-то здесь работал несколько месяцев, получается, побоку!.. А Стасины многоуважаемые коллеги, люди, с которыми она в полном согласии работала уже полгода, которых всегда выручала, если требовалось, — теперь охотно помогают Надежде от нее избавиться!..

Интересно девки пляшут по четыре пары в ряд…

— В общем, так!.. — нетерпеливо проговорила Арина, снова включая начальника, чтобы у Стаси, вероятно, не возникло желания начать сопротивляться. — Мне некогда сейчас с тобой разговаривать!.. Подумай пока, куда ты хочешь: к нам или на подмену?.. И перезвони мне!

Стася повесила трубку и чуть не разревелась в голос. Но это была просто нервная реакция, — она же все-таки была девочкой, как никак, а не железобетонным тупым мужланом, как некоторые, а потому для нее не было ничего зазорного в том, что от обиды и несправедливости ей хотелось плакать.

Это не означало, что она слабая и беспомощная, — вовсе нет!.. Это всего лишь означало, что ей больно. Но вот только те умные люди, которые решили избрать ее безропотной жертвой, слегка просчитались. Недооценили человека, безнаказанно манипулировать которым было нельзя.

Ну, что ж!.. Будь, что будет!.. Стася просто решила отнестись ко всему этому по-философски. Было, конечно, очень печально осознавать, что люди, с которыми у нее были, в принципе, хорошие отношения, решили вдруг вот так беспардонно от нее избавиться… Ну, то есть, не совсем избавиться, разумеется, — ее увольнение никому не нужно, потому что тогда снова в организации не будет хватать одного человека, и остальным сотрудникам опять придется работать без выходных, пока не найдут нового. В этом, естественно, никто не был заинтересован, — ни начальство, ни коллеги. Всем нужно было просто немного отодвинуть ее в сторону, чтобы не мешалась. И никого при этом не интересовало, что сама Стася думает по этому поводу, удобно ли ей это, желает ли она подобных перемещений?.. Все давно уже решили за нее. Потому что им так удобнее, легче и проще. Это разом решит все проблемы организации. А все остальное, — включая недовольство Стаси… Так это ее личные проблемы!..

Но вот тут Арина и компания немного просчитались. Промахнулись с жертвой. Потому что Стася намерена была сделать свои проблемы их проблемами!..

Плакать хотелось просто жутко. Стасе было настолько обидно, что хоть волком вой!.. Но при этом ее уже просто трясло от ярости и злости. Потому что она вовсе не была беспомощным несчастным зайчиком, которого можно было вот так запросто вышвырнуть из избушки!..

Вы реально хотите, чтобы она ушла с этой точки и уступила ее Надежде?.. Ну, что ж, хорошо!.. Она готова уйти!

Но вот только, в таком случае, Стася готова была уйти совсем. На своих условиях, так сказать. Дальновидному начальству с Ариной во главе подобное вряд ли могло прийти в голову. Скромные, старательные, исполнительные сотрудники обычно не совершают такой финт ушами, потому что хорошая работа, по умолчанию, выше любых обид и недовольств. А ей же все-таки честно предоставили возможность продолжать работу, — просто на совершенно других условиях.

Возник конфликт интересов.

Стасю не привлекали те условия, которые ей отныне предлагали. Начальство — или Арина — не желали оставить ее в покое и позволить спокойно работать на своей точке. Что ж!.. Значит, хорошо не будет ни нашим, ни вашим!..

Наши переживут. Не впервой!.. А вот вашим подобное решение проблемы вряд ли придется по вкусу!..

Стася была уверена, что ее увольнения никто не захочет. Все-таки, она была в этой организации на хорошем счету, — в отличие от той же Надежды… Но, тем не менее, гарантировать, что ей пойдут-таки навстречу, было невозможно. Поэтому Стася просто решила сама пойти ва-банк.

Или пан, или пропал!.. Смотрите сами!..

Существовало всего два варианта решения этой проблемы. Или Стасю оставят работать на точке, которая целиком и полностью ее устраивала, или же заменят чудесной и на редкость перспективной Надеждой. Это будет их решение, и Стася внутренне была к нему готова. А вот были ли они сами готовы к тому, что им придется после этого искать нового сотрудника на ее место, — и это вдобавок ко всем тем неприятностям, которые им с удовольствием доставит Надежда Николаевна?..

Приходилось рисковать. Но другого выхода из данной ситуации Стася для себя не видела.

Она сама была на все сто процентов уверена в том, что не пропадет. Работу ей приходилось менять уже далеко не в первый раз, так что ничего особенно ужасного в этом не было. Так, неприятность… В Стасиной жизни было немало гораздо более серьезных проблем. Но она смогла справиться с ними. И на этот раз она тоже была уверена, что не пропадет. И даже если ей действительно придется сейчас уволиться, — а внутренне Стася была полностью готова к этому, — она ни на миг не усомнилась в том, что сумеет быстро найти другую работу.

Все это было очень печально. Но не смертельно. И Стася знала, что справится с подобными мелкими неурядицами. У нее все будет хорошо!

Главное, искренне верить в это и не забывать об этом ни на секунду!..

Мартыныч, с которым Стася поделилась своей бедой, тоже разволновался из-за нее чуть ли не до слез. Да Стасе и самой, что греха таить, с трудом удавалось держать себя в руках и не расплакаться. Она ни на миг не усомнилась в своем решении, — но это же еще не означало, что ей не может быть больно и обидно от подобной несправедливости! А Стася ощущала себя сейчас так, словно ее использовали и выбросили после этого за ненадобностью…

И это было очень тяжелое и гнетущее чувство…

При этом Стася прекрасно понимала, что трудоустройство у нее официальное, и поэтому, даже если она напишет заявление прямо сейчас, ей все равно придется отрабатывать в этой организации две недели, положенные по закону. И сейчас ей предстояло решить, где именно она будет их отрабатывать?.. Становиться подменной и сидеть каждый день на разных точках, — пусть даже это всего на две недели, — ей совершенно не хотелось. Это было крайне неудобно, и на подобные условия она не подписывалась. Но провести те же самые две недели в центральном ломбарде ей, на самом деле, улыбалось еще меньше.

В первую очередь, потому, что работать там было неимоверно сложно, и Стася просто физически не была готова каждый день справляться с таким потоком посетителей. А во-вторых, она вовсе не испытывала больше желания работать вместе с Ариной и всеми остальными девочками, которые, вне всякого сомнения, были в курсе того, как Арина подло пыталась избавиться от нее без потерь и последствий, чтобы пропихнуть на ее место Надежду Николаевну.

У Стаси даже промелькнуло желание позвонить кому-нибудь из начальства, — а у них в организации была парочка директоров по развитию, которые как раз занимались ломбардами в их городе, — и переговорить с ними по этому вопросу. Они как раз знали о сложившейся ситуации; они видели и Стасю, и Надежду, и были в курсе того, кто и как из них работает… Причем, Стася изначально была уверена, что Арина, изображающая сейчас из себя крутую начальницу, на самом деле ничего здесь не решает, и, в конечном итоге, ей все равно придется обсуждать всю эту нелепую ситуацию с начальством и объяснять им, как и почему все так получилось. А уже потом именно они, — а никак не зарвавшаяся Арина, — будут решать, вернется ли Стася обратно на свою точку, — или же ей действительно придется уйти.

Но в тот день Стася так и не стала никому звонить. В конце концов, у нее было еще на это немало времени. Ей еще предстояли две недели отработки, и в течение них у нее, вне всякого сомнения, еще будет возможность и поговорить со всеми, и объяснить свою позицию, и окончательно определиться со своим будущим.

А пока ей необходимо было осчастливить Арину и сообщить ей первой обо всем, чтобы она тоже пораскинула мозгами и обдумала другие варианты, поняв, что ее такой удачный план провалился.

Стасе очень не хотелось с ней разговаривать. Но от этого было никуда не уйти. И, раз уж она решилась пойти на это, то тянуть действительно не стоило.

Стася набрала номер.

— Арина, я подумала и решила, что буду пока подменной, — спокойно сообщила она ей.

— Ой, какая ты молодец!.. — заворковала Арина самым сладчайшим голоском, на который, очевидно, только и была способна. — Спасибо тебе большое!.. Ты не представляешь, как…

— Не спеши радоваться! — холодно оборвала ее Стася. — Я увольняюсь. Заявление напишу от сегодняшнего числа.

В трубке на несколько секунд воцарилось недоуменное молчание. Очевидно, Арина оказалась не в силах сразу переварить услышанное.

— Как — увольняешься?.. — переспросила, наконец, она, приходя-таки в себя. — Зачем?..

— По собственному желанию, — спокойно подтвердила Стася, в душе на самом деле наслаждаясь ее очевидным замешательством. — Я понимаю, что мне все равно придется отрабатывать две недели, и поэтому хочу, чтобы эти две недели пошли уже с завтрашнего дня! Мне следует самой позвонить директору, — или достаточно, что я тебя уведомила?..

Напомню, в десятых годах этого столетия, когда происходили данные события, интернет уже хоть и появился, но еще не использовался так повсеместно, как сейчас. Например, в их организации компьютеры еще не были к нему подключены. Поэтому отправить заявление, например, по электронной почте возможности еще не было. Как не было и мессенджеров, и всего прочего, — что так облегчает нам жизнь сейчас.

О тех же заявлениях сообщали действительно по телефону, потому что неизвестно было, когда и с какой оказией удастся-таки передать документы в центральный офис, находящийся в другом городе. Может, завтра тот же исполнительный директор заглянет к ним, — а может, еще через месяц… Поэтому в их организации обо всех перемещениях, отпусках, увольнениях, принятиях на работу, — было принято сообщать по телефону, устно подтверждать информацию, — а уже потом, при ближайшей возможности, как-нибудь переправлять документы.

— Но, Стася, я не понимаю, зачем ты увольняешься? — недоуменно спросила Арина.

— Потому что я не вижу для себя другого выхода! — раздраженно ответила Стася. Больше всего на свете она ненавидела подобные объяснения и выяснения отношений. Она никогда не принимала спонтанных решений. Каждый ее шаг был обоснован логически в ее собственном сознании. Каждый поступок был просчитан на несколько шагов вперед, с учетом всех возможных вариантов. Но она не считала себя обязанной объяснять другому человеку последовательность своих рассуждений. Она просто ставила его перед фактом и полагала, что он обязан воспринимать это, как должное, и ничего больше от нее не требовать!

Но они всегда требовали. Каких-то объяснений, каких-то обоснований. И Стасю это бесило просто до крайности.

— И ты готова вот так просто отдать свою точку Надежде? — вкрадчиво осведомилась Арина. Очевидно, это был ее последний козырь, припрятанный в рукаве, на который Стася должна была клюнуть вне всякого сомнения.

Хотя, вообще-то, это, явно, был удар ниже пояса. У Стаси даже сердце слегка кольнуло при этих ее словах. Нет, Арина ошибалась во всем. Стася не готова была добровольно отдать свою точку Надежде. Ее насильно убрали отсюда ради этой женщины, даже и не спрашивая ее согласия.

Но немного просчитались. Потому что как раз она-то и готова была бороться за свое место под солнцем до последнего. И именно поэтому попросту намеревалась поставить их всех перед выбором: или она, или Надежда. А дальше — пусть сами решают!..

Поэтому, в ответ на слова Арины, Стася совершенно спокойно проговорила:

— А она и так ее уже получила, — независимо от того, что я думаю по этому поводу! Так что все, я надеюсь, будут довольны и счастливы!

— Стася, я не понимаю, что такого страшного в том, чтобы поработать еще пару недель на других точках? — прикинулась удивленной Арина. — Это же просто временная мера; пока Надежда не научится!..

— Арина, мы с тобой обе прекрасно понимаем, что она никогда не научится! — прямо заявила ей Стася. — И она никогда не сможет работать ни на какой другой точке, кроме моей, потому что больше нигде не справится с объемом работы!

— Ну, почему, просто директор так распорядился… — вяло завозражала Арина. Уже только ее неуверенный голос подтверждал, что Стася права в оценке происходящих событий.

— Ты прекрасно знаешь, в каких отношениях Надежда с нашей администрацией! — оборвала ее Стася. — Она давно уже решила, что будет работать именно здесь, — и других вариантов у нее нет! Ей здесь очень нравится! Она уже всем клиентам и соседям сообщила об этом!.. И она даже и не стесняется говорить окружающим о том, что меня убрали оттуда ради нее!..

— Да никто тебя не убирал!.. — попыталась заверить ее Арина, но ее голос при этом как-то странно дрогнул. — Не будет она там работать!..

— Тогда почему никто из вас не посчитал нужным поставить ее в известность об этом? А вместо этого вы просто решили убрать меня с ее дороги!.. — отрезала Стася. — Посмотрим правде в глаза, — она действительно нигде больше не сможет работать, — и мы все прекрасно понимаем это! Поэтому вам и необходимо убрать отсюда меня! Очень приятно, кстати, это осознавать после полугода безупречной работы здесь без единого замечания или нарекания! Ну, что ж, — значит, так тому и быть!.. Я ухожу! Надеюсь, ваша Надюша будет счастлива!..

— Стася, ты говоришь ерунду!.. Вернешься ты на свою точку!.. — как-то вяло возразила ей Арина, которая, разумеется, прекрасно осознавала правоту ее слов. И была не слишком довольна тем, что их прекрасно продуманный план срывается из-за строптивости Стаси. А ведь ей еще предстоит объяснять все это начальству!..

— Арина, я в свое время устраивалась работать сюда, и буду работать только здесь! — безапелляционно заявила Стася. — Другие варианты не рассматриваются! Ну, а на нет, — так и суда нет!.. И я так и не поняла, мне следует самой позвонить директору, — или же достаточно того, что я тебя предупредила?..

— Не нужно никому звонить… Я сама… — неохотно проговорила Арина. — Ну, Стася, я даже и не знаю, что тебе сказать… Зря ты так… Но, в конце концов, ты — взрослый человек, и понимаешь, что делаешь! Я не собираюсь тебя уговаривать…

— И не надо! — кивнула Стася.

— Я сейчас составлю график и перезвоню тебе! — сдалась Арина, понимая, очевидно, бесполезность продолжения этого разговора.

— Хорошо. Только не забывай, что двадцать второго октября у меня будет последний рабочий день! — не упустила случая напомнить Стася, поскольку не без оснований подозревала, что Арина может слегка “ошибиться”.

— Ладно… — пробормотала та.

Глеб Мартыныч, который, разумеется, все видел и слышал, так расстроился из-за происходящего со Стасей, что честно отпросился к ларьку: успокоить нервную систему. Стася даже не стала возражать. В конце концов, она здесь уже практически не работала, а следовательно, воспитывать охранника не собиралась. Глеб Мартыныч не злоупотреблял, не безобразничал и знал свою меру, — ну, а немного успокоительного в данной ситуации ему не повредит… К тому же, Стася сама была расстроена сейчас до такой степени, что подобные мелочи уже просто не имели для нее ни малейшего значения.

Она сидела за своим столом, уставившись в одну точку, и с трудом сдерживала слезы. Стася чувствовала себя сейчас настолько паршиво, что и словами было не передать. Она пока еще даже теоретически не представляла, куда пойдет теперь, и где будет искать новую работу, и это тоже не прибавляло ей оптимизма. Нет, она была уверена в том, что не пропадет, конечно… Но все-таки приятного во всем этом было мало…

Через две недели она уйдет отсюда, — крутилось у Стаси в голове. Навсегда. И Олег больше никогда не сможет отыскать ее, даже если захочет…

Потому что в их самую последнюю совместную смену, воспользовавшись тем, что он вышел покурить и оставил свой телефон на стуле, Стася стерла у него все свои номера, все звонки, входящие и исходящие, и все СМС.

Разумеется, она сделала это тогда не сгоряча, а вполне обдуманно, осмысленно и серьезно. Стася не желала больше никаких напрасных надежд или иллюзий в отношение этого человека. Если бы она не сделала это, — не удалила бы у него все свои номера, — то она все равно подспудно, подсознательно до бесконечности ожидала бы его звонка. А так, — она просто знала, что он никогда не сможет ей позвонить.

Уходя, — уходи!.. И оставь все бесполезные иллюзии за спиной! Только так можно начать жить заново. Поэтому Стася ушла и сожгла за собой все мосты. Так ей было легче.

Она всегда так делала.

Но, разумеется, тогда Стасе даже и в голову не приходило, что в ближайшее время она может уволиться. Тогда все казалось таким стабильным и долговечным. Но случилось так, как случилось. И вот теперь, с ее увольнением из данной организации, порвется последняя тонюсенькая ниточка, все еще связывающая ее с этим человеком. Потому что, несмотря на сожженные мосты, в глубине души Стася все еще продолжала надеяться на какое-то чудо. А теперь, в связи с ее скоропостижным увольнением, исчезала и эта последняя призрачная надежда…

Стоп!!! Олег!.. Стасе захотелось просто в отчаянии ударить себя кулаком по голове, чтобы напрочь отбить подобные бредовые фантазии. И как он вообще умудрился вклиниться в ее мысли?.. Каким боком пролез?.. Не об этом Стасе следовало сейчас думать! Вообще не об этом!.. У нее и без того назревали довольно серьезные проблемы. Она вот-вот могла потерять работу. А Олег, — он уже давным-давно остался в прошлом!..

Там ему и место!..

Стасе и так в ближайшее время предстояло решить целую кучу неразрешимых проблем. И она вовсе не намерена была осложнять свою жизнь еще больше, вновь позволяя мыслям об Олеге затопить свою душу…

Глеб Мартыныч, очень распереживавшийся из-за Стаси, уже успел за это время пару раз сбегать к ларьку… Стася старалась относиться к этому тоже по-философски. Охранник перенервничал из-за нее; ему надо немного успокоить нервы… Он был на самом деле очень хорошим человеком; они со Стасей действительно как-то очень сильно сдружились за все эти месяцы, и она знала, что ей будет очень сильно его не хватать…

По крайней мере, в одном Стася была уверена наверняка: о Глебе Мартыныче она всегда будет вспоминать с удовольствием и благодарностью. А вот об Олеге…

Черт!.. Опять Олег!.. Стася прекрасно понимала, что вообще не должна сейчас даже думать о нем! Ей и так было слишком тяжело; на нее и без того навалилось в тот день слишком много переживаний, и она не желала лишний раз вспоминать о грустном!..

Стася прекрасно понимала, что через две недели уйдет отсюда навсегда, и они никогда с ним больше не увидятся. Олег не сумеет найти ее, потому что он не знает, где она живет. Он не сможет позвонить ей, потому что у него больше не было ее номера, — Стася стерла его. И она, разумеется, предупредит при увольнении всех их общих знакомых, чтобы они ни в коем случае не вздумали сообщать ему ее координаты. И тогда Стася, наконец-то, реально полностью успокоится и перестанет подспудно чего-то ждать. И надеяться на чудо…

Но чудес на свете не бывает… И ждать было больше нечего…

Изрядно захмелевший Мартыныч гулял по улице. Он чуть не плакал от переживаний за Стасю и грозил Надежде всеми карами небесными… Это было по-своему даже трогательно… За Стасю уже так давно никто не переживал, что она даже забыла, как это бывает, и в душе была благодарна своему охраннику за поддержку…

В этот самый момент Мартыныч вошел в ломбард. Выглядел он при этом как-то очень странно. Стася даже сказала бы, — перевозбужденно…

Слишком переборщил с выпивкой?.. Печально…

— Стася!.. — осторожно проговорил он, как-то загадочно поглядывая на нее, и тут же замолчал, явно, не зная, как продолжать.

Стася устало подняла на него глаза, не понимая, почему он мнется.

— Что, Глеб Мартыныч? — спросила она.

— Стася… — Он снова запнулся и нахмурился. — Стася… Ты, конечно, можешь и не выходить, если не хочешь… Это твое дело…

Глеб Мартыныч еще никогда не выражался так невнятно и путано, и, явно, даже не алкоголь был причиной этого… Стася повнимательнее присмотрелась к своему охраннику, совершенно не понимая пока, что могло привести его в такое замешательство?.. Это было для него совершенно нетипично…

— Что еще случилось, Глеб Мартыныч? — со вздохом спросила у него Стася, боясь даже представить, какая еще напасть могла свалиться на ее несчастную голову, если это полностью выбило из колеи верного Мартыныча. Стасе наивно казалось, что на данный момент хуже уже просто некуда… Но, судя по тому, как смущенно и растерянно переминался с ноги на ногу ее пожилой охранник, можно было предположить, что на улице случилось нечто, вообще из ряда вон выходящее…

— Ты только не волнуйся!.. — продолжал мяться Мартыныч, — вместо того, чтобы четко и ясно изложить суть проблемы. — Если не хочешь, не выходи!.. Там один человек… Он с тобой поговорить хочет… Но я могу ему сказать, чтобы он убирался!..

— Кто?.. — без малейшего, кстати, интереса спросила Стася. Просто из вежливости, для того, чтобы спросить. На самом деле, ей это было совершенно безразлично. Кто мог захотеть поговорить с ней?.. Да, наверное, Ленка, продавщица из соседнего магазина одежды, желает покурить вместе с ней да поболтать…

Но это как-нибудь потом… Сейчас Стася была не в состоянии с ней разговаривать…

— Там Олег приехал!.. — выпалил вдруг Мартыныч, очевидно, собравшись с силами. — Он просит тебя выйти! Сказал, что ему нужно с тобой поговорить!..

ОЛЕГ?! На мгновение Стасе показалось, что небо обрушилось на землю и зашибло ее. Аж дыхание перехватило… Олег приехал?! И хочет с ней поговорить?! Да этого просто не может быть!!! Потому что этого просто не может быть!!!

Стася молчала, не в силах осмыслить и переварить эту информацию…

— Что ему сказать? — как-то странно заискивающе глядя на Стасю, спросил Мартыныч.

Да, конечно, Стася думала о том, что, рано или поздно, они с Олегом где-нибудь встретятся. Мир очень тесен, на самом деле… Но только вот как-то меньше всего она могла ожидать, что эта их встреча произойдет именно сегодня, когда она находилась в таком вот полностью разобранном состоянии, с покрасневшими, наверное, от едва сдерживаемых слез глазами…

Да, не такой Стася представляла эту их с ним встречу… Совсем не такой… Она видела себя в тот момент ослепительно красивой, чтобы этот безумец долго кусал потом локти… И совершенно равнодушной, потому что все чувства давно уже перегорели, а эмоции забылись… Но, что же делать, — видно, это судьба…

Стася колебалась лишь несколько секунд, а потом резко встала.

— Да, пожалуй, мне тоже надо с ним поговорить! — решительно сказала она. — Передайте ему, что я сейчас выйду!

Стася, кстати, так никогда и не поняла, почему этот незапланированный и неожиданный визит Олега так смутил Глеба Мартыныча. Он ничего не знал об их странных и непонятных отношениях. Не мог знать, потому что рассказать ему о них, кроме Стаси, было некому, а ей, разумеется, подобная нелепая мысль даже и в голову не приходила. Глеб Мартыныч ни разу не видел их вместе, — ведь они с Олегом работали в разные смены и никак не пересекались. И, тем не менее, он, похоже, о чем-то догадался. По крайней мере, он сумел сопоставить какие-то факты и пришел к вполне справедливому выводу, что Стася может не хотеть видеть Олега…

Но как он мог догадаться?.. Стася на сто процентов была уверена в том, что сам Олег ему тоже ничего о ней не говорил… Да он вообще никогда ничего не говорил… Сама же Стася, в свою очередь, рассказывала Мартынычу лишь о том, что Олег стал выпивать на работе, и поэтому она решила перевестись в другую смену, чтобы не пришлось больше участвовать ни в каких разборках с ним. Пусть, мол, Надежда Николаевна, которая теперь уже почти хозяйка на этой точке, сама выясняет с ним отношения!..

Так неужели уже из этого можно было сделать вывод, что она к нему неравнодушна?..

Похоже было на то. Где-то Стася, сама того не желая, умудрилась серьезно проколоться. И Мартыныч, очевидно, сопоставив кое-какие факты, моментально обо всем догадался…

Ну, что ж, — это лишь доказывало наглядно, что ее старший охранник был человеком очень умным…

Стася посмотрела на себя в зеркало и тяжело вздохнула. Глаза все-таки выглядели заплаканными, — хорошо еще, что хоть тушь не потекла… Да, в таком вот несчастном виде как раз самое то, — отправляться на встречу с человеком, отвергнувшим тебя… Стася всегда считала свою внешность своим единственным козырем, и ей, разумеется, хотелось бы появиться перед своим неудавшимся кавалером во всем блеске своего благополучия, чтобы он был ослеплен ее небесным сиянием, осознал бы разом, что потерял по собственной глупости, и начал бы локти грызть от расстройства… Но, увы, — сразить Олега наповал у нее в очередной раз не было ни малейших шансов. Дай Бог не напугать еще больше…

А впрочем, какое все это теперь имеет значение!.. Между ними все было кончено. А Стася, опять же, в данный момент была такая, какая есть, — и ничего поделать с этим тоже было уже нельзя…

Она и в безупречном-то виде не шибко его интересовала, так что переживать не из-за чего…

Она слегка подкрасила губы помадой, — поскольку на тот момент это была единственная возможность хоть немного улучшить свой внешний вид, — и вышла на улицу.

Знакомая машина, которую Стася уже не чаяла увидеть еще когда-нибудь в своей жизни, стояла в пяти метрах от ломбарда. Стася несколько секунд в нерешительности смотрела на нее, но различить за тонированными стеклами человека даже на таком небольшом расстоянии было невозможно. Стася попыталась придать себе независимый вид и подошла поближе, но чувствовала она себя при этом не слишком уверенно. Со стороны водителя окно было чуть приоткрыто. Стася вопросительно посмотрела на сидящего внутри мужчину.

Ну, и что же она увидела?.. Все то же непроницаемо-каменное выражение лица. Все тот же почти немигающий взгляд, устремленный куда-то вдаль… И властное, но при этом едва уловимое движение головой, — жест, показывающий — или приказывающий?.. — Стасе, чтобы она села рядом с ним.

Ничего не изменилось. Или же все-таки что-то изменилось?.. Ведь он приехал… Но обольщаться, явно, не стоило…

Недоуменно пожав плечами, Стася, с независимо-равнодушным видом, села в машину.

— Привет! — сказал Олег, не глядя на нее. Даже глаза не скосил.

— Здравствуйте! — вежливым тоном примерной девочки-отличницы проговорила Стася. Что еще тут можно было сказать, она просто не знала.

— Ну, вот, опять “здравствуйте”!.. — усмехнулся Олег, по-прежнему глядя строго перед собой.

Стася вопросительно подняла брови, молча поворачиваясь в его сторону.

— Как делищи-то?.. — спросил Олег, закуривая сигарету.

— Нормально, — безо всякого выражения в голосе проговорила Стася. Внутренне ее слегка потряхивало, но она изо всех сил старалась сохранять внешнее спокойствие.

— У меня тоже все нормально, — в тон ей отозвался Олег.

— Рада за вас! — кивнула Стася.

В салоне машины воцарилось молчание. Оно было густое, тягучее, — такое ощутимое чисто физически, что Стасе даже дышать стало тяжело. Оно длилось минуту, другую, третью… Казалось, конца ему не будет… Олег смотрел прямо перед собой, по-прежнему даже и не пытаясь повернуться в сторону своей спутницы, и курил. А Стася, признаться честно, по привычке уже начала недоумевать, что конкретно она здесь опять делает?..

— Глеб Мартыныч сказал, что вы о чем-то хотели со мной поговорить? — не выдержав этого тягостного молчания, вежливым тоном задала Стася наводящий вопрос.

— Да, — невыразительным голосом обронил Олег.

— Ну, так говорите тогда!.. — с нажимом сказала Стася. — Потому что я не могу сидеть здесь с вами так долго! Я все-таки на работе!

— Да ладно тебе!.. — привычно отмахнулся от ее слов Олег, словно от чего-то вообще несущественного. — Все равно же никого нет!..

— Ну, вы же знаете, что в любой момент может кто-нибудь подойти! — возразила Стася.

— Мартыныч тебя позовет.

Стася непроизвольно перевела взгляд на двери ломбарда. Глеб Мартыныч, стоящий рядом с ними, нервно переминался с ноги на ногу, весьма тревожно поглядывая в их сторону. У Стаси даже возникло ощущение, что он готов кинуться спасать ее по первому же сигналу.

— Мне надо идти, — сказала Стася и протянула руку к дверце машины. Сидеть здесь можно было до бесконечности, тщетно дожидаясь, когда же этот человек, в конце концов, родит хоть что-то путное?.. Но был ли в этом хоть какой-то смысл?..

— Да посиди ты немного!.. — чуть поморщившись, словно от раздражения, бросил Олег. — Мартыныч — нормальный мужик! Он всё прекрасно понимает!

Нельзя было сказать, что его слова очень сильно обрадовали Стасю.

— Мартыныч понимает?.. Что?.. — осторожно попыталась уточнить она.

— Да все!.. Все давно уже всё поняли!.. — опять с каким-то странным раздражением в голосе, словно нехотя, вынужденно, проговорил Олег.

— Очень странно! — тихо обронила Стася, в наигранном удивлении высоко поднимая брови. — Потому что я сама, в отличие от всех остальных, не поняла еще ничего!

— Да все ты поняла!.. — поморщился Олег, выбрасывая окурок в окно.

— Поняла — что?.. — снова задала Стася почти тот же самый вопрос, но немного в другой интерпретации.

— Да всё!.. — последовал весьма лаконичный ответ.

Ну, а чего она ещё ожидала?..

Эта нелепая игра в слова начала уже потихоньку раздражать Стасю. Нет, естественно, она прекрасно понимала на самом деле, что он имеет в виду… Ну, или, по крайней мере, думала, что понимает, — потому что, имея дело с этим странным человеком, ни в чём нельзя было быть уверенным наверняка… Хрен его знает, конечно, — но, если он действительно имел в виду то, о чём подумала Стася, то нельзя было сказать, что ей это сильно понравилось…

Похоже, Олег реально намекал на то, что, якобы, между ними что-то есть. И что все окружающие, типа, давно уже догадались об этом… Но, на Стасин взгляд, это было бы более, чем просто странно. Потому что даже она лично ещё пару минут назад совершенно искренне полагала, что между ними ничего нет. Да и сейчас была в этом вовсе не уверена.

В машине снова воцарилось прежнее тягостное, ничем не прерываемое молчание…

Стася тоже демонстративно уставилась прямо перед собой, задавая про себя весьма актуальный для данной ситуации вопрос, долго ли всё это продлится, и сумеет ли она с достоинством выдержать данную паузу?.. В конце концов, она не была особенно болтлива, и в обычной, не гнетущей и не действующей на нервы ситуации, без проблем могла молчать часами. Но сейчас Стася была слишком взволнованной и расстроенной, — и неприятной обстановкой на работе, и этим донельзя странным визитом… Поэтому уже через пять минут стало ясно, что нет, не сумеет. Ей никогда было не превзойти в этом искусстве своего весьма странного собеседника, который, похоже, рядом с ней мог молчать часами и, не мигая, смотреть в одну точку. Для этого, наверное, нужен был особый талант…

— Олег Владимирович, вы о чём-то хотели со мной поговорить? — снова не выдержав, наконец, поинтересовалась Стася.

— Да, — соизволил отозваться Олег.

— О чём?

На этот раз ответом Стасе было снова воцарившееся гробовое молчание…

Стасе, тем временем, уже надоело тупо пялиться в окно в гнетущей тишине. Она перевела взгляд на Олега. Его обычно непроницаемое лицо было сейчас очень сильно напряжено. Чувствовалось, что он действительно хочет ей что-то сказать… Но не может.

— Олег, — тихо проговорила Стася, стараясь, чтобы ее голос звучал чуть помягче, — зачем ты меня позвал?

— Не знаю, — глухо ответил он, по-прежнему продолжая пялиться в окно перед собой.

Ну, шило-мочало, начинай сначала!.. — промелькнуло в голове у Стаси.

Они всё это уже проходили. И, причём, неоднократно.

— Жаль, — только и сказала она.

Возможно, Олег ожидал сейчас от Стаси какой-то помощи… Поддержки… Надеялся, что она опять сама сделает первый шаг… Но она ничем уже не могла помочь ему в данном конкретном случае. Он должен был сам сказать или сделать хоть что-то разумное. А иначе попросту опять ничего не получится…

Теперь-то Стася, уже наученная горьким опытом, точно знала, что, если она хоть чем-то поможет ему сейчас, хоть как-то его подтолкнёт, — то всё опять начнётся сначала. А точнее, опять не будет ничего, и ничем хорошим это в очередной раз не закончится…

Если Стася всё-таки была нужна этому странному человеку, то он должен был сам признаться в этом. И, в первую очередь, даже не ей, а самому себе. И тут она была совершенно бессильна хоть чем-то помочь ему. И не только потому, что свой лимит помощи и поддержки от неё он давно уже исчерпал. Просто Стася, при всем своем желании, бессильна была хоть как-то подтолкнуть его.

Она заранее знала, что всё это будет напрасным. Потому что этот человек был совершенно непробиваемым.

Снова потекли томительные минуты гробовой тишины…

Стася бросила взгляд на часы. В общей сложности, она сидела в его машине уже больше получаса. И так пока и не услышала ни одной членораздельной фразы…

Признаться честно, в душе Стася была очень рада тому, что он приехал. Что ни говори, — но это был очень серьёзный шаг с его стороны. Стасе наивно представлялось, что после этого их отношения должны получить хоть какой-то толчок. Ведь он приехал. Сам. По собственной инициативе. Он захотел ее увидеть. Значит, он все-таки действительно не совсем равнодушен к ней…

Все эти мысли, вместо радости и надежды, вызвали у Стаси такую злость, что ей захотелось просто схватить за плечи сидящего рядом с ней человека и как следует встряхнуть, чтобы он пришел, наконец, в себя и перестал вести себя, как деревянный истукан…

Будь на его месте любой другой мужчина, Стася бы точно знала, что ей следует сделать. И она даже с радостью помогла бы ему в подобной ситуации, если бы дело было просто, например, в недостатке решительности или в неуверенности в себе. Стася без труда смогла бы сама сказать те самые слова, которые он никак, хоть убей, не может решиться произнести. Она с радостью дотронулась бы до него, обняла, поцеловала, не испытывая при этом ни малейших комплексов. Любого другого человека. Но только не Олега. Потому что теперь Стася точно знала: он снова попросту оттолкнет ее. Она даже ни на миг, к сожалению, не усомнилась в этом.

Но в том-то вся и беда, что это был не какой-то другой человек. Рядом со Стасей сидел Олег. И она уже по предыдущему своему опыту прекрасно знала, что совершенно бессильна сделать хоть что-то, — хоть какой-то шаг в его направлении. Потому что любую ее попытку хоть немного приблизиться к нему Олег непременно отвергнет с прежним уничижительным равнодушием. Не стоит даже и пытаться. Тем более, что Стася просто не готова была к дальнейшим разочарованиям и потрясениям.

Но, тем не менее, он приехал. Очевидно, он захотел ее увидеть. Означало ли это, что Стася все-таки небезразлична ему, несмотря на все его категорические отрицания данного факта?.. Но только вот сможет ли он сам хоть когда-нибудь признать это?..

Практически в полном молчании истекли еще полчаса. Олег и Стася за все это время разве что пару раз перебросились какими-то незначительными фразами, — и все. Кстати, Стася попыталась сообщить ему о том, что она увольняется с работы. Но у нее создалось впечатление, что он этого даже и не расслышал, поскольку ровным счетом никак на это не отреагировал. Даже бровью не повел.

Он просто по-прежнему молчал, сосредоточенно глядя перед собой…

А Стася, по большей части, тоже молча, смотрела на него и не представляла, что она еще может сделать в подобной ситуации. Она вышла к нему, когда он попросил ее об этом. Она села к нему в машину, вместо того, чтобы с ходу послать его на три буквы от обиды за прошлое. Она даже пыталась завязать с ним разговор, обнадёжившись тем, что он, очевидно, действительно пожелал увидеть её, раз даже приехал…

Но всё было напрасно. Эта игра по-прежнему шла только в одни ворота. И Стася не видела уже ни малейших шансов как-то заставить его вести себя по-человечески.

Из соседнего магазина одежды пару раз выглядывала Ленка и с интересом наблюдала за ними. О Стасиных “особых” отношениях с Олегом она, в принципе, имела некоторое представление. В общих чертах, разумеется, и без излишних подробностей. Стася как-то на досуге рассказывала ей о том, что её охранник ведёт себя как-то странно, непонятно и необъяснимо: то он, вроде как, пытается ухаживать за ней и оказывает ей какие-то знаки внимания, — и тут же сразу же делает вид, что это был вовсе и не он…

Сейчас, глядя на её любопытную физиономию, Стася вспомнила их вчерашний разговор по телефону.

Обычно Ленка всегда говорила Стасе, что Олег просто слишком старый, и у него, очевидно, “всё давно уже на полшестого”. Но, как раз вчера, в смену Олега, она вдруг позвонила Стасе вечером на мобильный и поведала:

— Это у него просто на тебя “на полшестого”!.. А на других, похоже, нет!..

— С чего ты взяла? — поинтересовалась Стася. Данная тема была ей не слишком приятна; сплетница Ленка, похоже, не отличалась ни особым умом, ни деликатностью; но Стася старалась сейчас разговаривать с ней спокойным тоном, не показывая своих истинных чувств и эмоций.

— Он Катьку сегодня до дома подвозил! — довольным голосом заявила ей Ленка. — И он ей очень понравился!

Кате было лет восемнадцать, и она жила сейчас с Ленкиным братом. И работала в том же самом магазине одежды, подменяя Ленку.

— Это она сама тебе рассказала? — спросила Стася. Она не чувствовала при этом ровным счётом ничего… И уж, тем более, не ощущала ни капли ревности.

— Ага, похвасталась!.. — засмеялась Ленка. — Я, вообще-то, не хотела тебя расстраивать…

Ну, так и какого чёрта тогда позвонила?.. — промелькнуло в голове у Стаси. Но вслух она равнодушно проговорила:

— Да я и не расстроилась.

— Так что, делай свои выводы!.. — закончила Ленка. — Может быть, он просто молоденьких любит, поэтому на тебя у него и “на полшестого”!..

— Да и ради Бога!.. — усмехнулась Стася.

Вот к кому она действительно никогда не стала бы ревновать мужчину, — так это к девчонке, годящейся ему в дочери!.. Если это действительно то, что ему нужно, — так и флаг ему в руки!.. Да, спорить тут было не о чем, — та же Катя была молоденькой и очень симпатичной девочкой, — но Стася совершенно искренне полагала, что взрослый мужик, способный связаться с подобным ребенком, не заслуживает ничего, — даже жалости. Разве что отвращения… Нет, сама Стася, конечно же, была девушкой весьма и весьма романтичной, даже несмотря на возраст и все тяготы предыдущей жизни, и действительно искренне верила в то, что любви все возрасты покорны, — но ведь в данном конкретном случае речь шла вовсе даже не о любви… И, если бы выяснилось, что его действительно привлекают малолетки… То на это Стасе даже сказать было бы нечего.

Впрочем, немного всё-таки зная Олега, Стася на самом деле ни на мгновение не усомнилась в том, что, даже если он и подвозил вчера Катю, то им при этом могли руководить какие угодно чувства, но только не проснувшаяся вдруг похоть к молоденькой девочке, которая была даже младше его собственного сына!.. В подобный бред Стася попросту никогда не поверила бы.

Ну, не такой это был человек!..

Правда, сейчас, перехватив взгляд Олега, брошенный на магазин одежды и на маячившую на его крыльце Ленку, Стася не удержалась, чтобы не съязвить:

— Катю высматриваете? А у нее сегодня выходной!

— Какую Катю?.. — вроде бы, совершенно искренне удивился Олег.

— Так ту самую, которую вы вчера до дома подвозили, наверное! — охотно пояснила Стася.

Олег уставился на нее, как баран на новые ворота. Казалось, он вообще не понимает, о чём она сейчас говорит.

— Какую Катю?.. — снова переспросил он, недоумённо хмуря брови. А потом в какой-то момент его лицо вдруг просветлело, и он заулыбался. — А, Катюшка!.. Хорошая девчонка!.. А куда я её подвозил?

— Домой, как я поняла! — сказала Стася.

Олег снова недоумённо уставился на неё, потом покачал головой и ошарашено переспросил:

— Да?.. Не может быть!..

— Ещё как может!.. — усмехнулась Стася. Хотя она тоже ничего уже не понимала.

Олег выглядел совершенно изумлённым. И при этом, — как это ни странно, — абсолютно искренним.

— Да?.. — снова удивлённо переспросил он. — Ну, может быть, не знаю… Я вообще ничего не помню!..

— Что, память отшибло?.. — высоко приподнимая брови в комическом изумлении, с нарочитой заботой в голосе, поинтересовалась Стася.

— Да я просто пил здесь вчера весь день! — со смущённой улыбкой признался вдруг Олег. — Я вообще не помню, как до дома добрался! Может, и подвозил кого действительно…

— Ты хочешь сказать, что вчера был настолько пьяный, что даже ничего не помнишь? — ахнула Стася, непроизвольно переходя на “ты”.

— Похоже на то! — снова смутился Олег. И даже слегка покраснел при этом.

— Так ты же был на машине!.. — изумленно воскликнула Стася. Выросшая в семье водителя, к некоторым вещам она относилась, как к непреложным истинам. И одной из них было то, что нельзя садиться за руль пьяным.

— Я и сегодня на машине! — совершенно равнодушно пожал плечами он.

Стася на мгновение потеряла дар речи, а потом всё-таки уточнила, — просто, чтобы убедиться, что она на самом деле поняла его правильно:

— Так ты хочешь сказать, что ты и сейчас пьяный?

Вместо ответа Олег сделал неопределённый жест куда-то в сторону заднего сиденья. Стася обернулась и увидела там почти опустошённую бутылку водки.

— Так ты же за рулём!.. — опять невольно охнула она.

— Ну, и что?.. — равнодушно пожал плечами Олег. — А трезвый я никогда не приехал бы!..

— Так как же ты ездишь по городу в таком-то состоянии? — снова не удержалась Стася.

— Да в нормальном я состоянии!.. — отмахнулся от неё Олег. Как от назойливой мухи… — Надо, кстати, Мартыныча угостить!..

Стася, честно говоря, слегка опешила от этого его признания. Да даже и не слегка… Мысль о том, что он ездит пьяный за рулём… Ей от неё даже не по себе стало… Конечно, невозможно было отрицать, что держался Олег при этом неплохо, и по нему было практически незаметно, что он выпил, но всё-таки…

Всё-таки, что ни говори, но он был Стасе все еще не совсем безразличен, и потому ей вовсе не хотелось бы, чтобы с ним что-нибудь случилось…

Олег тем временем приоткрыл дверцу машины и высунулся наружу.

— Мартыныч!.. — Он помахал зажатой в руке полупустой бутылкой. — Будешь?..

Глеб Мартыныч с завистью покосился на водку, но гордо подбоченился и ответил отрицательно:

— Нет! Я на работе!

— Да ладно тебе!.. Иди сюда!.. — позвал его Олег.

— Я на работе! — повторил Мартыныч не дрогнувшим голосом. — Я не буду!

— Иди сюда, я тебе сказал!.. — зачем-то продолжал настаивать Олег.

Объяснение этому было только одно: если мне плохо, пусть и всем вокруг будет плохо!..

Мартыныч приблизился к ним важной размеренной поступью, продолжая с тоской поглядывать на бутылку, но ответил по-прежнему решительно и категорично:

— Олег, я уже сказал тебе, что не буду пить! Я на работе!

— Ну, как хочешь!.. — равнодушно отозвался его напарник и, не долго думая, отхлебнул водку прямо из горлышка.

— Фу, гадость!.. — проговорил он секунду спустя, поморщившись.

— Зачем же тогда пьёшь?.. — недоумённо поинтересовалась Стася.

— Не знаю, — отозвался Олег и, сделав ещё пару больших глотков, — словно прохладительный напиток пил, — отбросил почти пустую бутылку на заднее сиденье.

— Как же ты домой-то теперь поедешь? — тихо спросила Стася, наблюдая за всем этим безобразием квадратными глазами.

— А так и поеду!.. — снова пожал плечами Олег. — Не впервой!..

Да ладно!.. — мысленно содрогнулась Стася. К такому её жизнь ещё не готовила…

— А здесь-то ты вообще какими судьбами оказался?.. — поинтересовалась она, пытаясь его хоть немного разговорить.

— Проезжал мимо и решил заехать, — пояснил Олег, как ни в чём не бывало.

— Надо же, как ты угадал, что я именно сегодня буду здесь! — подколола его Стася.

— Угадал, — спокойно подтвердил он.

В машине снова на какое-то время воцарилось молчание. И Стасе уже надоело находить поводы, чтобы в очередной раз его нарушить.

— Слушай, Олег, я, пожалуй, пойду! — осторожно проговорила она. — Я уже почти полтора часа у тебя здесь сижу!

— Ну, так и сиди пока!.. — махнул рукой Олег. — Всё равно у тебя людей пока нет!..

— Но мне всё-таки нельзя наглеть особенно, — покачала головой Стася. — Вдруг начальство пожалует…

— Не пожалует, — уверенно покачал головой Олег. — Сегодня воскресенье.

Они снова оба замолчали.

— А у меня отец совсем плохой, — тихо сказал вдруг Олег, глядя в окно. — Врачи говорят, не сегодня — завтра… И всё…

Про то, что у него отец тяжело болен, Олег рассказывал Стасе и раньше. Но, правда, тогда он говорил, что есть еще надежда, что они пытаются лечить его и верят, что всё получится… А сейчас вдруг — так вот категорично…

— Ты же говорил, что вы достали какие-то новые лекарства, — осторожно напомнила Стася. — Они не помогают?

— Да там уже никакие лекарства не помогут! — по-прежнему не оборачиваясь, проговорил Олег. — Сказали, уже просто вопрос времени… Так что со дня на день ждём…

И тут, к своему ужасу, в отражении на стекле Стася увидела у него в глазах слёзы… Это было достаточно жутко, — непроницаемое, словно высеченное из камня лицо, спокойный тихий голос, лишённый какого бы то ни было выражения, — и слёзы в глазах… При этом он ещё сильнее отвернулся в сторону окна, чтобы Стася, очевидно, ничего не заметила, но было уже поздно…

Да, Стася, признаться, никак не ожидала от этого совершенно бесчувственного, непробиваемого, равнодушного до дрожи человека, что он окажется способным хоть на какие-то эмоции… Оказался, как это ни странно… И для самой Стаси это стало и шоком, и откровением одновременно. Потому что в тот же самый миг она поняла, — как ей представлялось, — что всё это его внешнее почти тупое безразличие — на самом деле всего лишь маска, которая ему удивительно подходит. И к которой он, похоже, даже и сам уже настолько привык за все эти годы, что просто разучился без нее обходиться, — или даже действительно и сам уже уверовал в то, что это он и есть… А под этой дурацкой маской были скрыты самые обычные и вполне естественные человеческие чувства и эмоции, которые он на самом деле был способен испытывать так же, как и любой другой нормальный человек. И, вполне возможно, даже гораздо более глубокие, чем у многих…

И у Стаси тогда ещё промелькнула мысль о том, что смерть отца станет для Олега самым настоящим ударом, оправиться от которого ему будет непросто. Очевидно, он был очень сильно привязан к своим родителям… А возможно, вообще был способен любить только их, потому что лишь они, с его точки зрения, были достойны подобных чувств. А все остальные — так, мусор…

Стася сидела рядом с ним, смотрела на него и не знала, что сказать. Нет, словарный запас у неё всегда был достаточно обширный. И, если бы на месте Олега был любой другой человек, Стася без труда сумела бы найти нужные слова и обязательно постаралась бы и поддержать его, и утешить, и, по возможности, подбодрить. Но сейчас она попросту не могла решиться даже рот открыть. Потому что просто боялась спугнуть его какой бы то ни было реакцией на его слова.

Олег впервые, казалось, готов был открыться перед ней, слегка обнажив душу, и Стася, наконец-то, увидела, что она у него всё-таки есть, — эта самая душа. Но при этом она прекрасно осознавала, что одно только вырвавшееся у нее неосторожное слово, одно невинное движение, которое почему-то, по непонятной причине, покажется ему таящим опасность, — и он снова спрячется, закроется в своей дурацкой раковине, и его будет оттуда не вытащить…

Поэтому Стася просто смотрела на него и молчала. А он, тем временем, тихим голосом продолжал:

— Я не знаю, что с матерью будет… Она этого не переживет… Они же всю жизнь вместе… Она никогда не была одна…

— Ты подожди, — осторожно попыталась остановить его Стася, всё-таки не удержавшись в какой-то миг. — Рано пока ещё говорить об этом!

— Нет, не рано!.. — обречённо покачал головой Олег. — Мы все это прекрасно понимаем… И мать понимает… Но я не представляю, как она одна останется… Она не переживёт…

Стася слушала его, затаив дыхание. Но удивительнее было другое, — как она поняла уже потом. Самым странным во всей этой ситуации было то, что Олег зачем-то приехал к ней именно в этот день, — не раньше и не позже. И почему-то именно тогда он заговорил о своём отце, — а не в какой-то другой, — да ещё и так, словно знал, что произойдёт… Что это было?.. Предчувствие?.. Интуиция?..

Или же это просто судьба?..

— Я никогда не боялся остаться один, — снова заговорил Олег. — Я привык к этому… Но мать… Она же никогда не была одна!.. Они всегда были вместе!.. Она просто не переживёт этого!..

Переживёт, — отстранённо подумала Стася про себя. Женщины — они сильные… Они с любым горем смогут справиться. Так что она-то как раз переживёт, — в этом можно было даже и не сомневаться. Ей будет тяжело, но она сможет… А вот сможешь ли ты?..

Олег взял бутылку и прямо из горлышка допил её до конца. Стасю аж передёрнуло при виде этого.

— Ты бы хоть закусывал!.. — не удержавшись, прокомментировала она. — А то хлебаешь прямо из горлышка и без закуски!..

— Я сейчас съезжу ещё куплю и вернусь! — сказал Олег.

Стася ничего на это не ответила, только весьма выразительно приподняла брови.

Пару минут она молча наблюдала за тем, как Олег пытается завести машину. Но почему-то ему это никак не удавалось.

— Аккумулятор сдох!.. — раздражённо пробормотал он, наконец. — Мне теперь и не уехать отсюда будет!.. Ладно, мы сейчас Мартыныча отправим!..

— Олег, ты мне охранника не порти!.. — заявила ему Стася. — Он и так уже сегодня с расстройства принял на грудь!..

— А, значит, ему-то ты разрешаешь пить на работе!.. — не по-доброму усмехнулся Олег. — А мне — нет!.. На меня ты тогда всех собак спустила!..

— Ну, во-первых, с Мартынычем это бывает очень редко, а сегодня, к сожалению, был повод, — пояснила Стася. — А во-вторых, он, в отличие от тебя, умеет держать себя в руках и знает меру! И не устраивает здесь таких представлений, как ты!..

Стася не сомневалась, что Олегу будет неприятно всё это услышать. Но ей больше не хотелось устраивать танцы с бубнами вокруг его болезненного самомнения и комплекса неполноценности.

— Я тоже никаких представлений здесь не устраивал! — обиженно отмахнулся от ее слов Олег. — Ты просто наорала на меня тогда!..

— Я на тебя не орала!.. А по-хорошему, надо было тебя тогда просто выгнать! — возразила Стася, не испытывая по этому поводу ни малейшего раскаяния.

— Да я и сам хотел уйти после того, как ты на меня наорала!.. — заявил Олег.

Стася посмотрела на него в некотором замешательстве. Ей несколько трудно было представить себя орущей… Она прекрасно помнила, что разговаривала с ним в тот день очень резко, — так он это вполне заслужил! Но вот “орать” она попросту не умела… Никогда не умела…

Но Олег упорно снова и снова повторял это… Возможно, он говорил правду, — ведь она же не видела себя со стороны, зато прекрасно помнила охватившие ее тогда злость и ярость… Ну, что ж, — всё может быть… Она не святая, в конце концов… Но вот когда взрослый мужик изображает из себя обиженку и упорно, вновь и вновь, давит на чувство вины… Это странно, по меньшей мере… Противоестественно как-то…

— Ну, так и уходил бы!.. — спокойно пожала плечами Стася. — Я тебя не удерживала!

Олег снова приоткрыл дверцу машины и позвал:

— Мартыныч!.. Сбегай до ларька, купи бутылку! Я то у меня аккумулятор разрядился!..

Стася снова уставилась на него в немом изумлении. Ему действительно так сильно нужно было выпить?.. Да его проблемы, похоже, гораздо серьёзнее, чем она подозревала…

— Олег, я на работе! — чопорно ответил Глеб Мартыныч, отводя взгляд.

Стася прекрасно видела, что он с радостью выполнил бы его просьбу, но боится. В обычный нормальный день, — если бы она не написала заявление на увольнение, — Стася, разумеется, сразу же и однозначно сказала бы, что Мартыныч никуда не побежит… Но сегодня ей, в принципе, вообще было всё равно.

Отныне эти двое могли делать здесь всё, что им было угодно. Этот ломбард больше не был её зоной ответственности. Хоть на двоих пусть соображают… Стася просто умывала руки. А разбираться с ними будет потом хороший сотрудник, которого предпочли ей…

Но, тем не менее, она всё-таки посчитала своим долгом поддержать морально Мартыныча, который изо всех сил пытался поступить правильно.

— Олег, я уже сказала тебе, не порти мне охранника!..

— Да ладно тебе, Мартыныч, сбегай!.. — не успокаивался Олег, как всегда, полностью игнорируя и саму Стасю, и её слова. — Мне машину не оставить!..

— Я не имею права покидать своё рабочее место! — как примерный школьник, отрапортовал Мартыныч, косясь на Стасю. Возможно, он ожидал разрешения от нее… Ну, хоть какого-нибудь намёка на то, что она не против… Но Стася вовсе не собиралась облегчать им обоим жизнь.

Она просто открыла дверцу со своей стороны и вылезла из машины.

— Ну, вы тут сами между собой разбирайтесь, а я пошла работать! — сказала она им. — Я и так уже два часа здесь торчу!..

Стася вернулась в ломбард. До конца её смены оставалось ещё чуть больше часа. Втайне она, вопреки всем доводам рассудка, очень надеялась на то, что Олег не уедет, а дождётся её. Потому что, в противном случае, непонятно было вообще, зачем он тогда приезжал?.. Хотел поговорить?.. Но ведь они с ним так толком ни о чём и не поговорили и ничего не прояснили между собой…

Мартыныч, пользуясь отсутствием посетителей, продолжал тусоваться на улице. Периодически он заглядывал в ломбард и рассказывал Стасе о том, что Олег по-прежнему никак не может завести свою машину. Вскоре к нему на помощь приехал какой-то его друг, но и у того почему-то не получилось подсобить ему. Похоже, аккумулятор у Олега действительно помер окончательно и бесповоротно, и Стася втайне слегка злорадствовала над этим, поскольку искренне полагала, что Олег вполне заслужил своим поведением это частичное, но справедливое возмездие. И, по мере того, как стрелки приближались к пяти часам, — а по воскресеньям этот ломбард работал именно до пяти часов, — Стася вообще уже начала сомневаться в том, что Олег хоть как-то сможет сегодня уехать отсюда.

Никаких дурных предчувствий у неё в тот день не было. Голову туманило лишь лёгкое сожаление по поводу того, что им с Олегом так и не удалось толком нормально поговорить. Но Стася тогда искренне надеялась на то, что всё это у них ещё впереди. Ведь не просто же так он сегодня приехал!.. Сам приехал. Без каких-либо намёков или просьб со стороны Стаси, которых просто больше не могло быть ни при каких условиях…

На фоне всего этого, — на фоне появления Олега, пусть и в немного некондиционном виде, — даже все Стасины наметившиеся проблемы с работой отступили на второй план. Теперь она вообще твёрдо была уверена в том, что легко сумеет справиться с ними. Ведь Олег был здесь. И это казалось ей на тот момент самым важным.

И Стася искренне решила, что это — радостное предзнаменование, заранее сигнализирующее о том, что всё будет хорошо.

Но она обрадовалась слишком рано.