Глава 4. Научиться отпускать…

https://rutube.ru/video/33530129afdf2d460276500da5ab12fb/

Мартынычу Стася, разумеется, сразу же, в следующую же смену, рассказала о том, что очередной его сменщик уволился. Глеб Мартыныч поохал-поахал, поудивлялся-повозмущался таким беспрецедентным и безответственным поведением Олега, да и настроился снова какое-то время работать без выходных, потому что уже по предыдущему своему опыту прекрасно знал, что вряд ли его начальство сумеет быстро найти нового охранника ему на подмену.

В свою последнюю — по графику — смену он позвонил оперативному, внутренне подготовившись к тому, что его сейчас снова попросят поработать в его единственный выходной день. И поэтому он был очень удивлен, когда дежурный спокойно и уверенно сказал ему, что завтра на работу, как всегда, выйдет Марин Олег Владимирович, который и не думал увольняться.

Это было просто какое-то дежавю… Как в прошлый раз, с Гречкиным, — только еще хлеще. Стася, после того, как Мартыныч повесил трубку, просто уставилась на него в немом изумлении, — и он точно так же застыл, глядя на нее, с открытым ртом. Потом он резко опомнился и быстро-быстро заговорил, очевидно, тоже прекрасно помня о Сан Саныче Гречкине и о том, как Стася с ним окончательно разобралась, и торопясь предотвратить почти неминуемую катастрофу, которая вот-вот разразится:

— Значит, он уже передумал увольняться… Стась, ну, не сердись ты на него!.. Ведь он же ничего такого страшного не совершил, — так ведь?.. Ну, он же не Сан Саныч, который всегда приходил пьяный!.. Он ведь нормальный мужик!.. Ну, напился он в прошлый раз, потому что собирался уволиться, — да, видать, передумал!.. А может, наш начальник его как-то уговорил, потому что работать совсем некому… Да и где они, действительно, сейчас найдут другого охранника, — на такую-то зарплату?.. Ты же знаешь, мы копейки здесь получаем!.. Может, Бог с ним, — пусть работает, — а, Стась?.. Или ты сейчас оперативному насчет него позвонишь?..

— Да не буду я никому звонить! — со вздохом успокоила его Стася, прекрасно понимая, что ему тоже совсем не хочется снова работать без выходных.

Глеб Мартыныч вздохнул с облегчением и уселся на свой стул, продолжая изредка бросать на Стасю озабоченные взгляды.

Звонить она действительно на этот раз никому не собиралась. У самой Стаси, признаться честно, даже и мысли-то такой не возникло, пока ее не озвучил вслух Глеб Мартыныч. К тому же, она пребывала сейчас в состоянии легкого шока и вообще едва ли могла мыслить здраво.

Известие о том, что Марин завтра снова выйдет на работу, вызвало у Стаси целую гамму сложных и весьма противоречивых чувств. С одной стороны, — что уж тут греха таить!.. — она была безумно рада тому, что все-таки завтра увидит его снова. После их последней встречи Стася даже и не надеялась на это. Но, с другой стороны…

С другой стороны, ее терзали сейчас переживания и сожалению по этому поводу. Стасю совершенно не устраивали сложившиеся между ними странные отношения, а прекратить их сейчас можно было, похоже, только одним способом: один из них действительно должен был уйти. Стася уходить не собиралась, поскольку ей нужна была эта работа; она нравилась ей и полностью ее устраивала. Кроме того, у нее на руках был пока еще не слишком взрослый двенадцатилетний ребенок, которого ей необходимо было кормить. Так что она не собиралась увольняться ни при каких обстоятельствах. И Стасе казалось, что Олег должен был прекрасно понимать все это. И именно поэтому он, очевидно, и решил уйти сам. В определенной степени, — на Стасин взгляд, — это был достаточно благородный по-своему жест. И, хотя в душе она все еще переживала из-за его ухода, — и, признаться, очень даже сильно, — Стася искренне считала, что он поступил правильно. И даже была благодарна ему за это…

Разумом Стася прекрасно понимала, что пытаться продолжать эти слишком странные отношения, которые на самом деле, похоже, не нужны были ни тому, ни другому, просто не имеет никакого смысла. Но и работать вместе, как ни в чем не бывало, после всего того, что произошло, тоже было, наверное, попросту невозможно. Поэтому Олег, как казалось Стасе, поступил правильно, одним махом разрубив этот Гордиев узел. И сама Стася на данный момент была с ним в этом совершенно солидарна. Быстрый конец всегда легче продолжительной и мучительной долгой агонии. Да, сейчас ей было и больно, и обидно, — но, тем не менее, Стася твердо знала, что пройдет пара-тройка недель, и Олег попросту превратится для нее в расплывчатое не слишком приятное воспоминание.

И тут вдруг оказалось, что он… передумал!.. Что это было, спрашивается?.. Слабость?.. Малодушие?.. Мерзкая шутка?.. Изощренное издевательство над глупой девушкой, посмевшей увлечься неподходящим ей совершенно мужчиной?.. Абьюз?..

Последнее, кстати, было наиболее вероятным предположением. Но, напомню, данные события происходили в десятых годах нынешнего столетия. Люди тогда еще были не настолько просвещенными, а потому и слова-то такого многие не знали. И Стася, в том числе.

Она реально не понимала, что происходит, хотя подсознательно, на уровне инстинктов, и чувствовала, что все это совершенно ненормально. Из подобных отношений, не заладившихся уже с самого начала, просто не может выйти ничего хорошего. Потому она и не желала, — совершенно искренне, — чтобы этот человек продолжал работать здесь. Она не хотела видеть его. Она больше никогда в своей жизни не хотела бы его видеть!!!

Но, черт возьми, вопреки всем доводам здравого смысла и рассудка, — как же она была рада тому, что снова его увидит!..

Как же она хотела снова его увидеть!..

Нет, разум Стася пока еще под влиянием чувств и эмоций совсем не потеряла, а потому прекрасно понимала, что ведет себя просто-напросто, как какая-то мазохистка. Этот человек не хотел ее. Ни в каком качестве, ни в каком виде и ни под каким соусом. У него даже не было банального намерения переспать с нею. Он вообще ничего от нее не хотел, и он ясно и недвусмысленно давал ей это понять. Причем, уже неоднократно. И Стася была просто беспросветной идиоткой, если, после всего случившегося, еще продолжала надеяться на то, что все это когда-нибудь может измениться.

И все-таки, к сожалению, именно такой вот идиоткой она на тот момент, похоже, и оказалась. Потому что на какой-то призрачный миг она вдруг снова искренне поверила в то, что все еще может быть хорошо…

На следующий день Стася специально постаралась подъехать пораньше, чтобы не опоздать. Потому что идти через весь двор на глазах у Олега, уже стоящего около ломбарда, пытаясь сохранить на лице спокойное и непроницаемое выражение, — это было бы сейчас свыше ее сил. Двор был довольно широкий, и Стасе казалось, что она просто запнется где-нибудь на полпути… А потом еще отпирать многочисленные замки, стараясь не слышать его добродушных шуток за спиной… Стасе и так предстояло провести рядом с ним целый день, и она пока еще даже не была уверена в том, что сумеет справиться с подобной задачей… А потому она пожелала, чтобы этот день хотя бы начался на ее условиях!..

Олег появился, когда Стася уже выставляла на витрины планшеты с украшениями.

— Привет! — смущенно потоптавшись у двери, произнес он.

— Здравствуйте, — как всегда в таких случаях, равнодушно и холодно проговорила Стася.

— А меня вот начальник попросил еще несколько смен тут поработать! — нерешительно пробормотал Олег. — Сказал, что совсем работать некому! Вот я и согласился!

Стася молча пожала плечами, не отрываясь от своего занятия, словно ей все его объяснения и оправдания были до лампочки.

— Он мне даже зарплату за прошлый месяц выплатил! — похвастался Олег. — Я ему сразу так и сказал: хочешь, чтобы я продолжал здесь работать, плати деньги! И он сразу же заплатил, как миленький!..

Стася по-прежнему методично занималась своими делами, изо всех сил пытаясь сохранить непроницаемое выражение на лице. По рассказам того же Мартыныча, она знала, что им действительно здорово задерживают зарплату, — да и платили-то вообще, признаться честно, такие смешные деньги, за которые даже она не стала бы работать. Поэтому решение Олега уволиться, в принципе, и не особенно удивило ее тогда, несколько дней назад. Если на основной работе, по слухам, у него была нормальная зарплата, — то зачем ему действительно терять время здесь за копейки?.. Тем удивительнее для Стаси стало его желание все-таки остаться…

Стасю сейчас терзали совершенно противоречивые чувства. Ей было одновременно и радостно, и тяжело, и больно, и обидно; ей хотелось одновременно и броситься к нему на шею, и разреветься в голос от злости, лупя его кулаками прямо по физиономии… Но она не сделала ничего из вышеперечисленного. Она лишь просто с невозмутимым видом продолжала выставлять свои планшеты на витрину…

Олег растерянно потоптался еще некоторое время у дверей, возможно, все еще рассчитывая хоть на какую-то реакцию со стороны Стаси, пробормотал еще пару каких-то невнятных почти нечленораздельных фраз и вдруг… ушел.

Поначалу Стася даже не обратила на это внимания, просто решив по привычке, что он вышел покурить. Но прошло пять минут… десять… пятнадцать… Стася давно уже покончила со всеми своими делами, а ее охранника все еще не было… Тогда она тоже взяла сигарету и вышла на улицу.

И просто лишилась дара речи от изумления и ярости при виде того, что ей там открылось…

Машина Олега стояла в тот день метрах в десяти от ломбарда. И нет, он не курил, — он просто снова сидел в своей машине, из которой опять доносилась довольно громкая музыка… Все, как в тот день… Стекла в машине были тонированными, поэтому Стасе не было видно сейчас, один он находится в салоне или же с десятком своих друзей — алкашей. Но на тот момент она готова была предположить самое худшее…

И она его, разумеется, предположила.

Кровь ударила Стасе в голову; в висках застучало, а глаза застлала красная пелена. Она ожидала от этого человека уже чего угодно, — но уж никак не этого!.. Оказывается, она его недооценила. Он оказался еще большим ублюдком, чем она даже могла предположить!..

Очевидно, сегодня он совершенно искренне рассчитывал повторить на бис свое прошлое выступление. В предыдущую смену ему все это благополучно сошло с рук, и он пришел к не совсем безосновательному выводу, что это — вполне возможно и допустимо. И сегодня решил повторить свой коронный номер на бис!..

Стася смотрела на его машину и просто физически ощущала, как в ее душе лопаются все те первые зародыши каких-то светлых и теплых чувств по отношению к этому человеку. А сердце заполоняет холод. Могильный холод…

Итак, эта пародия на человека решила продолжать здесь работать… Он передумал, — а может быть, его уговорили, запугали, заставили… Стася не знала о причинах, побудивших его пойти на попятный, но ее это на тот момент уже и не интересовало. Гораздо важнее — и печальнее — было другое.

То, что это существо без чести и совести, похоже, искренне решило, что теперь оно каждую смену будет здесь лопать в компании своих многочисленных убогих дружков-алкашей, в надежде на то, что это и впредь будет сходить ему с рук. Поскольку сама Стася раз за разом будет все это молчаливо проглатывать…

Но вот тут он немного ошибся. Он просто не удосужился чуть получше узнать человека, с которым планировал так себя вести.

Во-первых, Стася теперь уже была научена горьким опытом с Сан Санычем и твердо знала, что подобные выходки надо пресекать на корню, иначе они войдут в привычку и станут нормой. И в прошлый раз она не стала ничего предпринимать по одной-единственной причине: это не имело на тот момент никакого смысла. Человек собирался увольняться, и, даже если бы она тогда вообще выгнала его, это ровным счетом ничего не значило бы. Он все равно вознамерился уйти, — и просто ушел бы на несколько часов раньше. Вот и все.

К тому же, сама Стася в тот день пребывала в шоковом состоянии, хоть и боялась признаться в этом даже самой себе. Весь ее разум, все ее силы были так сконцентрированы на одном лишь желании выдержать все это… Что ей на самом деле практически безразлично было то, чем там занимается ее упившийся в доску неудавшийся кавалер.

Да, наверное, смысл был именно в этом. В тот день Стася смотрела на мир вокруг себя сквозь призму своего разочарования на фоне неудачного романа. И пьющий на улице человек на тот момент не воспринимался ею, как охранник, работающий в ее ломбарде. Она просто видела в нем мужчину, который ее очень сильно обидел…

Но сегодня все было совершенно иначе. С глаз Стаси упали шоры, и теперь она видела происходящие события в режиме реального времени.

Этот человек передумал увольняться и вознамерился продолжать работать здесь?.. Значит, отныне он будет именно работать! Безо всяких поблажек и скидок на теплые дружеские чувства! А если у него запланированы какие-то другие мероприятия на рабочее время, — то он может прямо сию минуту убираться со своими дружками — собутыльниками на все четыре стороны!..

На улице в то утро шел дождь, и, причем, довольно сильный. Но Стася, не обращая на него ни малейшего внимания, решительно прошлепала по лужам несколько метров, отделяющих ее от машины, и громко постучала в стекло на передней дверце со стороны водителя.

Вблизи тонировка окон выглядела не настолько темной, как издалека, поэтому Стасе было прекрасно видно Олега, с комфортом развалившегося на своем сиденье и с закрытыми глазами слушающего, очевидно, громкую музыку. Услышав стук в окно, он распахнул глаза и медленно повернулся в сторону Стаси. На его лице появилось настолько удивленное выражение, что, ей-богу, можно было бы попросту расхохотаться, если бы сама ситуация не была уже столь серьезной и даже трагической.

Казалось, что он был искренне изумлен, просто потрясен и неимоверно шокирован тем, что она зачем-то потревожила его, разбудила, помешала слушать любимую музыку, — а теперь вот еще и маячит почему-то под дождем, делая в его сторону какие-то странные и непонятные пассы руками…

Насколько Стасе удалось в тот момент рассмотреть, больше в машине пока никого не было.

Ну, что ж, — это уже само по себе было неплохо и немного успокоило Стасю. Хотя, вполне возможно, друзья-забулдыги просто намеревались подтянуться чуть позже…

Стася решительным, недвусмысленным и безапелляционным жестом показала Олегу, чтобы он немедленно следовал за ней, и, не оглядываясь, ушла в ломбард. У нее даже и мысли не было о том, что он посмеет не подчиниться. Пусть бы только попробовал!..

Олег появился буквально несколько секунд спустя. Он выглядел смущенным, растерянным и почему-то по-прежнему безмерно удивленным. Словно ребенок, у которого отобрали любимую игрушку, и который теперь просто не в силах понять, как так-то?..

Со стороны казалось, что он реально совершенно искренне не может врубиться, что это Стасе вдруг от него понадобилось?.. Сидел себе преспокойно в своей собственной машинке, никого не трогал, никому не мешал, шансон милый сердцу слушал, дружбанов поджидал, которые уже позвонили, что на подходе, — а тут, откуда ни возьмись, вдруг эта нарисовалась и всю малину обломала!.. И совершенно не понятно, что ей вообще могло от него понадобиться?..

— Так!.. — достаточно резко сказала Стася, поворачиваясь к нему. — Какие у нас планы на сегодня?..

Самой Стасе казалось, что она говорила достаточно спокойно. Обычно она всегда и в любых ситуациях старалась сохранять хотя бы внешнее спокойствие, даже когда внутри у нее все буквально кипело от ярости и возмущения. И, да, ей это чаще всего удавалось, — и данный случай не был исключением. Она не повышала голос на него, — но она разговаривала с ним очень резко, что произвело на слишком чувствительного и ранимого Олега, как оказалось, очень тяжелое впечатление, и, как выяснилось уже позже, оскорбило его до глубины его нежной и ранимой души. И Олег потом заявит Стасе, что в тот день она на него орала, чем очень обидела его…

Поскольку она себя со стороны в той ситуации видеть не могла, Стася не была уверена на все сто процентов, что действительно не сорвалась тогда и не повысила на него голос. А Олег будет говорить ей это весьма убедительно. И Стася реально не будет уверена до конца, что не оскорбила этого тонкого и ранимого человека своей необоснованной грубостью…

И впоследствии, благодаря этим абьюзерским манипуляциям вечно несчастного и всеми оскорбленного мужчины, Стася на какой-то миг даже испытает чувство вины, усомнившись в своих собственных воспоминаниях и невольно задумавшись о том, зачем же она так обидела бедного человека?..

Но все это было ерундой. Стася не повышала на него голос. Но быть жесткой, когда это требуется, она действительно умела. И, очевидно, именно это на самом деле и шокировало крайне чувствительного Олега. Он просто оказался не готов к тому, что милая, доброжелательная, улыбчивая и деликатная девушка в действительности обладает железным характером. И от ее резкости несчастный, не подозревающий об этом мужчина вполне может от неожиданности наделать в штаны…

Олег удивленно уставился на миниатюрную разъяренную девушку, тупо хлопая глазами.

— Какие планы?.. — недоуменно переспросил он.

— Вот и я спрашиваю, какие у нас на сегодня планы? — ледяным голосом повторила Стася. — Мы будем работать? Или же мы будем пить в машине с друзьями?..

— Работать… — ошарашено пробормотал Олег.

Выглядел он при этом, надо заметить, довольно-таки жалко. Но Стася не испытывала сейчас по отношению к нему ни малейшего сочувствия. Этот человек уже достаточно умудрился потрепать ей нервы. Пора было остановиться.

— Так вот, если вы все-таки собираетесь работать, — жестко отчеканила Стася, — то хочу вам напомнить, что ваше рабочее место находится здесь, а не в машине на улице! А если же вы опять намереваетесь пить, как в прошлую смену, — то дверь у нас находится вот здесь!.. — Стася указала на нее рукой и безапелляционно добавила. — Вы можете выйти через нее, отправляться по своим делам и больше не возвращаться! Можете даже не трудиться звонить оперативному дежурному, — я сама ему сообщу!

— Да нет, я не собираюсь больше пить, — смущенно проговорил Олег, поглядывая на нее как-то странно, — словно вообще впервые увидел.

— Надеюсь! — отрезала Стася. — Потому что повторения прошлой смены не будет! У меня здесь, в конце концов, ломбард, а не притон для алкашей! И мы здесь, типа, работаем, а не лопаем в машине с друзьями!

Олег молчал, неотрывно глядя на нее. В какой-то момент Стасе даже показалось, что он сейчас действительно просто уйдет… Возможно, это было бы даже и к лучшему, потому что разом решило бы все их проблемы, — и уже имеющиеся, и еще только назревающие…

Но Олег не ушел. Потому что для этого нужно было, очевидно, иметь характер, которого у него не было, а не быть тряпкой, пытающейся изобразить из себя потрепанного жизнью крутого мачо. Поэтому он молча сел на свой стульчик и, как пай-мальчик, почти не шевелясь, просидел до самого вечера, лишь изредка потихоньку выскальзывая на минутку на улицу покурить и тут же возвращаясь обратно…

Глядя на него, жалкого и униженного, Стася невольно задумалась о том, не слишком ли она тогда перегнула палку?.. Может быть, нельзя вести себя так резко и даже грубо с бедными слабыми мужчинками; возможно, их нужно нежить и холить, несмотря ни на что, а не ругать и не отчитывать. Возможно, она задела его, унизила, порвала в клочья его мужское достоинство и заставила страдать… Все возможно.

Но нельзя было забывать главное в этой ситуации… Несмотря на возникшие между ними намеки на какие-то отношения, на данный момент они работали вместе. И Олег был не просто мужчиной, с которым у Стаси чуть было не случился роман, — он был, в первую очередь, ее охранником, человеком, отвечающим, кстати, не только за многомиллионные материальные ценности в ломбарде, но и за саму ее жизнь. И потому Стася не собиралась сюсюкаться с ним, решать его проблемы, вилять перед ним хвостиком и успокаивающе гладить по головке, — нравится ему это или нет! Это была их работа. И ее необходимо было выполнять, — если условия устраивают. А если не устраивают, — то дверь действительно находилась рядом, и ее вполне можно было закрыть за своей спиной.

А все остальное, — любовь, ненависть, пьянки, гулянки, разочарования и обиды, — все это, пожалуйста, в свободное от работы время!..

Уже потом, гораздо позже, Олег скажет Стасе, что он очень сильно тогда обиделся на нее за “ее поведение”. И даже, типа, решил, что никогда больше вообще не будет с ней разговаривать. Возможно, это, опять же, было бы даже и к лучшему, и позволило бы им обоим в дальнейшем избежать кучи ошибок и разочарований. Но, похоже, у Олега всегда были трудности с принятием твердых решений. Или же он просто в действительности вообще не в состоянии был понять, что конкретно он хочет, и хоть как-то определиться в этой жизни. Потому что, к сожалению, впоследствии он, разумеется, в очередной раз изменил и этому своему “твердо принятому” решению.

Похоже, на самом деле все, на что был способен этот жалкий человек, — это смаковать свои обиды и искать виноватых. А больше ни на что. Причем, если истинных обидчиков под рукой сейчас не было, — или же он просто не мог справиться с ними, — можно было пытаться тиранить тех, кто имел глупость оказаться поблизости.

Несмотря ни на что, между ними, по всей видимости, с самого начала существовало какое-то очень сильное притяжение, которое и толкало их друг к другу. И они оба, вопреки всем доводам разума и рассудка, просто не в силах были как-то противостоять этому притяжению. Хотя уже изначально, похоже, оба прекрасно понимали, что совершенно не подходят друг другу ни в каком плане. Они были слишком разные; между ними вообще не существовало никаких общих точек соприкосновения, а потому и ничего серьезного между ними просто даже чисто теоретически не могло быть. Никогда и ни при каких условиях.

Последующие несколько смен, как это ни странно, прошли очень тихо и спокойно. И даже мирно, — если так можно было сказать. Поначалу Стася с Олегом вообще практически не разговаривали. Для самой Стаси это никогда не было проблемой; интроверт по натуре, она безо всяких неудобств спокойно могла молчать часами, думая о своем и занимаясь своими делами без малейшего напряжения. Олегу же это, явно, давалось не без труда. Даже со стороны было видно, что ему тяжело. Но он честно держался.

Потом, по истечению некоторого времени, они понемногу снова начали общаться. Вот только Стася больше демонстративно не пила его чай и не ела его бутерброды. Хотя сам Олег по-прежнему постоянно предлагал ее угостить. Но Стася неизменно вежливо отказывалась.

Да, был у нее такой пунктик по поводу еды, — с самого раннего детства. Если человек чем-то обидел ее, Стася больше не принимала от него ничего. Возможно, кто-то посчитает, что это просто глупая гордость, — но для нее самой все это было очень даже серьезно. И сама Стася твердо знала, что, даже если будет умирать от жажды в пустыне, от этого человека она не согласится принять даже глотка воды…

И на его машине Стася тоже больше не ездила, несмотря на все его уговоры. После работы она просто запирала ломбард, вежливо прощалась со своим охранником и спокойно направлялась в сторону остановки.

Но на душе у Стаси покоя так и не было. Она упорно не в силах была понять, почему их отношения изначально складывались так по-дурацки?.. Но тут Стася не в силах была ничего изменить.

Потому что от нее в данном конкретном случае ровным счетом ничего не зависело. Их судьбы словно шли параллельно, и у них, как у двух параллельных прямых, просто не было ни малейшего шанса когда-нибудь пересечься…

Правда, понемногу Стася оттаяла, и стальной обруч, который, казалось, намертво сковал ее грудь, чуть ослаб. Они с Олегом снова начали разговаривать и даже шутить вместе. Но на круги своя их отношения больше не могли уже вернуться. Между ними всегда будто что-то стояло, — какая-то железобетонная стена, — и преодолеть ее было теперь уже просто невозможно.

Тем временем незаметно подкрался Стасин день рождения. Признаться честно, — хотя ее просто пуленепробиваемая наивность могла бы свести с ума кого угодно, — Стася в душе очень надеялась на то, что Олег соизволит хоть как-нибудь, — хотя бы чисто символически, эсэмэской, — поздравить ее. Она не сомневалась в том, что ему прекрасно известно о предстоящем событии. Стася неоднократно говорила ему раньше о том, когда именно у нее день рождения. Да и сейчас, когда они с девчонками из соседнего магазина обсуждали ее планы на этот день, он стоял рядом и просто не мог не слышать их разговоров.

Как оказалось в действительности, вполне даже мог. Или же мог весьма искусно притвориться ничего не знающим и не понимающим.

Или же просто Олегу действительно было абсолютно плевать на нее. И именно этот вариант, к сожалению, был наиболее очевидным.

Весь свой день рождения Стася провела, как на иголках. Она до последнего надеялась… На что?.. Да хотя бы на то, что он просто позвонит и поздравит, — как нормальный вежливый человек. Ничего другого она, наверное, от Олега даже уже и не ожидала. Но в то, что он хоть как-то поздравит ее, она верила до самого вечера…

Он должен был это сделать… Просто обязан… Чисто по-дружески, разумеется, безо всякого подтекста… Они ведь с ним все-таки уже целых три месяца работали вместе, даже дружили, можно сказать, общались, смеялись… Да, за это время между ними не все было так гладко, как, возможно, хотелось бы, но все-таки они с Олегом были не совсем чужими друг другу людьми, а потому он вполне мог бы хоть СМС ей прислать… Ему это ровным счетом ничего не стоило бы и ни к чему не обязывало бы… А вот ей было бы просто очень приятно…

В тот день Стасе звонили даже случайные знакомые. И ей так хотелось, чтобы Олег тоже сказался среди них…

Но он не посчитал нужным позвонить ей.

В следующую смену Стася не удержалась и, как бы в шутку, упрекнула его:

— Могли бы хоть с днем рождения меня поздравить, Олег Владимирович!..

— Да?.. — прикинулся он искренне изумленным и, разумеется, смущенным. А впрочем, возможно, он и в самом деле не притворялся. Но Стасе уже как-то слабо в это верилось. Невозможно же просто не замечать ничего происходящего в окружающем мире. Для этого ему нужно было бы быть совсем глухим, — и абсолютно тупым, — чтобы попросту не слышать никаких разговоров вокруг себя. А он, между тем, всегда к ним прислушивался, хоть никогда и не присоединялся, — и это было заметно со стороны.

По всей видимости, он просто был настолько равнодушен к происходящему, что реально попросту не обращал внимания на всю эту ерунду. И это, кстати, лишний раз наглядно показывало степень его заинтересованности в Стасе.

И на что она еще надеялась?.. Да ни на что уже, если честно…

— А когда у тебя был день рождения? — поинтересовался Олег полминуты спустя.

— Два дня назад.

— А я и не знал!.. — снова довольно правдоподобно удивился он. — Поздравляю!..

— Спасибо и на том!.. — сказала Стася, изо всех сил стараясь выглядеть равнодушной и не показать своего разочарования.

— Да нет же, я правда не знал!.. — весьма искусно притворился очень смущенным Олег. — Ты бы мне хоть сказала!..

Стася в ответ покачала головой.

— Ну, во-первых, я говорила вам об этом, и не раз! А во-вторых, вы же прекрасно слышите, о чем мы с девчонками из магазина разговариваем! Вы же всегда рядом находитесь!

— Ну, я действительно слышал, что вы говорили про какой-то день рождения, но я никак не думал, что про твой!.. — аж сокрушенно поморщился Олег.

— Ну, да, конечно!..

Стася не знала, верить ему или же нет. В его бесхитростности и наивности она давно уже усомнилась. А впрочем, какое все это теперь имело значение?.. Олег в очередной раз разочаровал ее и обманул ее ожидания. И уже не имело никакого значения, преднамеренно он сделал это или же нет. Главное заключалось в том, что она была для него настолько несущественна, что он даже не смог — или даже попросту не пожелал — запомнить дату ее рождения, хотя они действительно несколько раз говорили об этом, и времени с тех пор прошло еще слишком мало, чтобы нормальный разумный человек мог забыть.

Но ведь речь сейчас шла не о нормальных разумных людях…

Ну, что же делать, — еще один карточный домик был разрушен. Карты унес ветер. И ничто было уже не возвратить…

Правда, они все-таки немного отпраздновали в тот день. К Стасе в ломбард пришла одна из ее подружек, с цветами и подарком. Стася не ожидала этого, но посчитала своим долгом чисто символически отметить это событие под конец смены.

Олег, разумеется, был с ними. И в какой-то миг Стасе снова вдруг показалось, что у них еще может что-то получиться… Под влиянием бокала вина, очевидно…

К сожалению, ей все это опять только показалось.

Вечером до остановки они с ним дошли вместе, — в тот день Олег опять был без машины. И он даже постоял рядом со Стасей минут пять, дожидаясь ее маршрутки. Просто молча стоял рядом и курил… Стасе хотелось большего. Ей хотелось, чтобы он взял ее за руку, обнял, возможно, даже поцеловал…

Мечтать, как говорится, не вредно. Вот только, к сожалению, самому Олегу ничего подобного вовсе даже и не хотелось…

Он был так близок — и при этом так неимоверно далек… Словно вообще находился в другой параллельной реальности…

Не иначе, как под влиянием все того же выпитого бокала вина, Стася даже сама попыталась прижаться к нему. Отталкивать ее он, к счастью, на этот раз не стал. Но и никаких ответных эмоций у него это тоже не вызвало.

Ровным счетом никаких.

А вот сама Стася опять почувствовала себя круглой дурой, упорно навязывающейся мужику, который ее столь очевидно не хочет…

Стася не могла бы похвастаться тем, что у нее было слишком много поклонников. Но они были, тем не менее. Совсем уж монашкой она никогда не жила. И их могло бы быть на самом деле гораздо больше, если бы сама Стася еще много лет назад не поняла, что все это ее не слишком привлекает. Чтобы иметь хоть какие-то отношения, ей необходимо было испытывать чувства к человеку, который в тот момент находился рядом. А хоть какие-либо чувства она испытывала очень редко. Поэтому все ее попытки отношений быстро сходили на нет.

Но, тем не менее, мужским вниманием Стася никогда обделена не была и никаких особых комплексов по поводу своей внешности не испытывала. Скорее, напротив. В глубине души Стася всегда была уверена в том, что уж в постель-то она могла бы затащить любого. Только вот ей самой это никогда не было нужно. Потому что она всегда хотела от жизни чего-то другого. А другого как раз не было…

Но с Олегом с самого начала все было совсем не так, как с остальными мужчинами. Он не просто, казалось, совершенно не желал Стасю, — ни в каком смысле, — он, напротив, каждым своим поступком, каждым словом, каждым жестом, просто всем своим видом отталкивал ее. И при этом — не отпускал. И это было донельзя странно. Стасе до сих пор никогда еще не попадался мужик, не желающий элементарно и банально просто переспать с привлекательной женщиной. Женатые или холостые, молодые или старые, симпатичные или уродливые, — независимо от своего уровня, образования, дохода и социального статуса, — никто из когда-либо попадавшихся ей на пути мужчин не упустил бы такого шанса, если бы он им вдруг представился.

Да, никто из многочисленных Стасиных знакомых не желал особых обязательств или ответственности. Мало, кто готов был ухаживать, водить по ресторанам, дарить подарки и вообще хоть чем-то помогать. Еще меньшее количество ее так называемых поклонников хотели бы серьезных отношений. Но вот банально переспать, если бы выпала такая возможность, не отказался бы никто и никогда.

Тогда как у Олега в отношении Стаси подобного желания, по всей видимости, даже и не возникало. Напротив, он вел себя, как целомудренная девица, которая изо всех сил в ужасе отмахивается руками и ногами от одной только мысли о чем-то подобном, поскольку это, на ее девственный взгляд, совершенно недопустимо…

В какой-то степени, наверное, это не могло не послужить вызовом для Стаси. Она не стала бы опрометчиво утверждать, будто была влюблена в Олега. Да, он нравился ей, и очень сильно; да, ей хотелось бы узнать его поближе, — но о каких-то там более пылких чувствах у нее даже и мыслей-то пока не появлялось. Но у Стаси, — впервые в ее жизни, кстати, — возникло, пожалуй, определенное желание действительно затащить в постель этого странного мужчину и пробиться, таким образом, через железобетонную стену его замораживающего равнодушия.

Прав был поэт, — чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей…

Стася была уверена, что нравится Олегу. Невозможно было разумно объяснить, откуда у нее взялась подобная уверенность, — но она просто чувствовала это на каком-то подсознательном уровне. Если бы это было не так, Стася вела бы себя совершенно иначе. Если бы у нее только возникло ощущение, что она на самом деле безразлична Олегу, — она просто плюнула бы на него и спокойно продолжила бы жить своей собственной жизнью. Не настолько уж сильно она была на самом деле им увлечена, чтобы страдать и плакать.

Но проблема заключалась как раз в том, что Олег на самом деле вовсе не был к ней равнодушен. Это ощущалось чисто физически, а потому не было плодом ее бурной фантазии. Время от времени что-то проскальзывало на его обычно непроницаемом каменном лице, — какая-то едва уловимая судорога, — и тогда Стася понимала, что он сдерживается из последних сил. Но вот только она никак не могла уразуметь, а зачем он сдерживается?.. Что заставляет его так вести себя с ней?.. Ведь вот она, рядом, — просто протяни руку и возьми…

Расслабься и получи удовольствие, — как говорится…

Но — нет. Лицо Олега снова становилось каменным. Он опять замыкался и уходил в себя…

За прошедшие после Стасиного дня рождения пару недель какие только невероятные мысли не посещали ее буйную голову!.. И они теперь не давали ей покоя ни днем, ни ночью. Олег оказался слишком крепким орешком, не доступным для ее зубов. А Стася… Стася просто была в те дни самой собой. Она никогда не умела как-то завлекать мужчин, — а тем более, таких неприступных. Кокетничать и флиртовать Стася была способна разве что в шутку, но совершенно не представляла, как можно это использовать, как делать это всерьез, с далеко идущими намерениями, — а тем более, с целью соблазнить мужчину… Она просто была такой же, как и всегда, такой, какая она есть. Естественной и непосредственной. Она привычно разговаривала, смеялась, шутила; она пыталась решить какие-то проблемы, расстраивалась, переживала… По сути дела, Стася просто жила. Сегодняшним днем. Не пытаясь заглянуть в будущее и оставив печали в прошлом. И потому она, хоть убей, и не могла понять, почему Олег не желает хоть на миг выбросить из головы свои проблемы и комплексы и тоже просто жить дальше…

Каждый день их совместной работы теперь начинался одинаково. Стася приходила в ломбард в самом что ни наесть радужном настроении, переполненная до краев мечтами и надеждами. Каждое утро она, как наивная дурочка, настраивалась на то, что именно сегодня в их жизни непременно что-нибудь изменится и сдвинется, наконец-то, с мертвой точки. И, несмотря на то, что эти ее призрачные иллюзии раз за разом обламывались, она никак не могла от них избавиться.

Олег неизменно встречал ее радостной улыбкой, словно действительно неимоверно счастлив был увидеться с ней. Целый день они проводили вместе, смеялись, шутили, рассказывали друг другу о каких-то своих проблемах и радостях… Иногда Олег вообще все девять часов практически не отходил от Стаси, и темы их разговоров принимали довольно серьезный и доверительный характер… Словно они действительно давно уже были очень близкими друзьями, у которых нет друг от друга никаких секретов…

А вечером Олег садился в свою машину и уносился прочь, словно за ним гонится полиция с мигалками…

А Стася раз за разом в одиночестве возвращалась домой, всю дорогу безуспешно сражаясь со злыми слезами. После каждого такого вот рабочего дня она снова и снова твердо решала плюнуть на него, выбросить из головы все, что связано с этим человеком, забыть, как страшный сон, и преспокойно жить себе дальше. Но уже в следующую же смену, увидев его добрые глаза, его чуть смущенную улыбку, снова услышав его постоянный вопрос: “Ну, как делищи?..” — Стася в очередной раз осознавала, что ничего не закончено.

Хотя ничего еще и не начиналось…

Таким образом, за последующие пару недель Стася издергалась так, что словами было не описать. Какие только нелепые мысли не лезли ей в голову в те дни!.. Например, она не могла не думать о том, что несколько лет назад Олег попал в серьезную автокатастрофу, после которой его, можно сказать, собирали по частям. И, может быть, — думалось Стасе, — у него с тех пор, например, имеются какие-то серьезные проблемы, мешающие ему встречаться с женщинами?.. Какие-то травмы, — физические или психологические, — заставляют его держаться подальше от любых искушений…

Стася даже на какой-то миг всерьез задумалась над тем, что она будет делать, если окажется, что это действительно правда?.. И вдруг, неожиданно даже для самой себя, поняла, что ей все это безразлично. Наверное, это были признаки какого-то безумия, — но тогда, в те дни, Стася осознала, что захотела бы остаться с ним, даже если бы оказалось, что он инвалид, импотент, прокаженный, — да кто угодно!.. Ей было все равно. Ее тянуло к этому человеку с какой-то дьявольской силой, и никакие возникшие на пути препятствия не смогли бы ни напугать ее, ни остановить.

При этом сама Стася совершенно искренне полагала, что она не была влюблена в Олега. Она прекрасно знала, что любовь — это нечто совершенно другое. Это счастье, эйфория и бабочки в животе. Рядом с Олегом она не ощущала ничего, даже близкого к этому. И, тем более, абсолютно не понимала, как же тогда можно было назвать те странные, необъяснимые и не поддающиеся никакой логике чувства, которые она испытывала к этому человеку. Они почему-то были гораздо сильнее, чем любовь. И гораздо глубже.

И страшнее.

Стася много раз влюблялась в своей жизни. Иногда эти чувства приносили ей радость, иногда — боль. Но такого она не испытывала еще никогда. Ее тянуло к этому человеку со страшной непреодолимой силой. И, совершенно искренне полагая, что это — не любовь, Стася, тем не менее, пошла бы за ним, хоть на край света. Хоть на каторгу, в Сибирь…

Вот только ему самому, похоже, подобные жертвы от нее были вовсе не нужны. Ни под каким соусом.

Однажды Олег попросил Стасю поставить его сотовый телефон на подзарядку, — у него в “предбаннике” розеток не было. Она согласилась, безо всяких коварных задних мыслей, но в какой-то момент, когда Олег вышел на улицу покурить, Стасю вдруг словно перемкнуло. Она никогда раньше не имела привычки проверять телефоны своих поклонников, — для этого у нее не было ни поводов, ни желания. Но тут она взглянула на лежащий на полке телефон, и ее вдруг словно током ударило. И ей захотелось узнать, что он может скрывать…

Стася взяла телефон в руки и быстро просмотрела список входящих и исходящих звонков. Там она не обнаружила ничего нового для себя. Родственники, бывшая, друзья, — все имеющиеся там имена были знакомы Стасе по рассказам Олега. Тогда она, не удержавшись, нажала еще и на сообщения. Их было просто бесчисленное множество. Стася торопливо пробежала глазами список адресатов и уже в самом конце наткнулась на незнакомое женское имя…

Анна…

У Стаси почему-то мороз пробежал по коже. Очевидно, сработала безошибочная женская интуиция… Сообщений от этой Анны было довольно-таки много. И Стася нажала наугад на одно из них…

“Конечно, милый, я сейчас приеду! Хочу тебя безумно! Целую тебя всего-всего-всего!..”

Сотовый телефон чуть не выпал у Стаси из рук… Перед глазами все потемнело; ноги сами собой подкосились… И в ломбарде вокруг нее вдруг повеяло каким-то просто диким замогильным холодом, от которого у Стаси резко перехватило дыхание, и она почувствовала, что сейчас просто банально грохнется в обморок от недостатка воздуха…

Буквально из последних сил, опасаясь, что Олег сейчас войдет и застукает ее за этим грязным делом, Стася вышла из режима сообщений, положила телефон на прежнее место и села на стул. Шум в ушах был просто оглушающим, а в голове что-то противно тюкало… Казалось, она вот-вот лопнет… И Стася вообще не понимала, что с ней такое происходит…

Она никогда не была ревнивой. Мужчины, у которых были другие женщины, просто всегда спокойно уходили из ее жизни, не оставляя ни воспоминаний особых, ни боли, ни сожалений. И Стася никогда не испытывала при этом ни мук, ни страданий, а потому совершенно искренне полагала, что просто по своей натуре не способна на подобные пылкие чувства. Но жуткая парализующая боль, которая буквально пронзила ее тело минуту назад, была настолько сильной, что Стася реально даже испугалась. Потому что осознала, что, если она позволил себе испытывать подобные эмоции, то это рано или поздно может просто испепелить ее…

Стася не любила этого мужчину. Она знала это наверняка. Следовательно, она просто не могла его ревновать. Он был для нее чужим, едва знакомым человеком; просто коллегой, с которым они неплохо сработались. Почему же тогда она чуть не умерла сейчас, случайно узнав о том, что у него есть другая женщина?..

Ох уж эта извечная Стасина привычка все анализировать, докапываться до самой сути и раскладывать по полочкам!.. Но, к сожалению, так уж вышло, что не всегда то, что происходит вокруг нас, легко поддается тщательному анализу… Увы, не всегда!.. И то, что творилось сейчас в Стасиной жизни, оказалось, похоже, гораздо сильнее и глубже, чем даже она сама готова была предположить или признать…

Мгновение подумав, Стася снова взяла в руки телефон Олега.

“Милый, ты заплатишь за такси? У меня совсем нет денег!”

“Ну, вот, я думала, мы увидимся! Я так скучаю по тебе!”

“Олег, ты где? Почему ты не берешь трубку? Я волнуюсь! Позвони мне!”

“Поднимайся! Шестой этаж, квартира сто двадцать восемь! Жду тебя!”

“Где ты, милый? Меня выпустили из больницы всего на день! Я так мечтала провести его с тобой!”

“Ну, работай свою работу, раз ты так занят! Скучаю! Целую!”

“Возьми трубку! Пожалуйста, возьми трубку! Я схожу с ума от беспокойства!”

“Олежек, ты жив? Где ты? Что с тобой? Позвони мне! Я умоляю тебя!”

Да, Стася прекрасно знала, что читать чужие письма нехорошо. Но ей просто жизненно необходимо было понять, что происходит. Пробегая глазами очередную эсэмэску, Стася вдруг как-то интуитивно поняла, что все это было когда-то давно, раньше, — не сейчас. И только тогда она догадалась взглянуть на дату и поняла, что не ошиблась. Они встречались больше года назад. Все эти СМС были написаны с небольшим перерывом в течение примерно трех недель. И — все. Больше не было ни сообщений от этой женщины, ни звонков. Ничего не было.

Вот только тут напряжение понемногу стало отпускать Стасино ставшее вдруг каким-то чужим и непослушным тело. Все это было в прошлом. Не сейчас. Это просто было. Когда-то давно.

Год назад в жизни Олега была женщина, которая, похоже, действительно его любила. Трудно теперь сказать, испытывал ли он сам к ней какие-то подобные чувства, — Стасе в тот миг почему-то показалось, что нет. А может быть, ей просто очень хотелось бы в душе, чтобы он их тогда не испытывал… Но, как бы то ни было, — а сообщения от нее он не удалил до сих пор. Почему?.. Что это было?.. Все-таки любовь?.. Или просто сентиментальность?.. Во всем этом его как-то вообще трудно было заподозрить…

Почему он до сих пор так и не смог ее забыть?..

Стасе казалось, что понять все это было бы для нее сейчас очень важно. И вовсе даже не из ревности, как можно было бы предположить, и не из какого-то там не слишком здорового любопытства. Просто Стася вдруг поняла, что она, очевидно, далеко не первая, с кем у Олега возникли проблемы в отношениях. И, поняв, из-за чего он год назад расстался с явно любящей его женщиной и с тех пор, похоже, ни с кем больше не встречался, Стася смогла бы, наконец, разобраться в том, что происходит между ними сейчас, и что вообще мешает Олегу вести себя так, как обычно ведут себя все нормальные мужики в подобных ситуациях…

К сожалению, ей это так и не удалось. Ни тогда, ни после. Стася лишь почувствовала мимолетную радость, осознавая, что та неведомая ей женщина давно уже осталась где-то в далеком прошлом.

А в настоящем сейчас была она сама. Ну, или, точнее, ей так казалось на тот момент…

И она даже еще и не осознавала тогда, как быстро настоящее на самом деле может стать прошлым. По совершенно не зависящим от нас причинам…

Тем временем, дни проходили за днями. Смена за сменой следовали друг за другом. А в Стасиной жизни ровным счетом ничего не менялось.

К тому моменту Стасина уверенность в себе опустилась уже на отметку ниже плинтуса. Она почти не задумывалась больше о том, что не так с самим Олегом; теперь она уже всерьез начала винить себя за то, что в ней самой что-то не так… Что она делает неправильно?.. Может быть, ей следует вести себя как-то иначе, быть смелее, решительнее, наглее?.. Но она не умела. Стася всегда и во всех ситуациях просто была самой собой. Такой, какой ее создала природа. И, поскольку она никогда раньше не была роковой женщиной, она вряд ли сейчас смогла бы примерить на себя эту роль… Да и не подошла бы она ей…

Олег ее отталкивал. В буквальном смысле слова. Он отталкивал ее руками и ногами, всячески давая понять, — ежедневно, ежечасно, ежеминутно, — что ей нет места в его жизни. И Стася… устала.

Однажды она просто встала утром и поняла, что устала. И что дальше так не может продолжаться.

Стася выдохлась окончательно. Эти странные карикатурные отношения просто опустошили ее и выжали досуха. У нее больше не осталось сил шутить и смеяться. Она больше не могла терзаться днями и ночами, ломать голову и пытаться решить чужие проблемы, о которые она вообще ничего не знала. И Стася осознала, что ей просто пришло время уйти. Так, как в свое время пытался уйти сам Олег. Но почему-то так и не смог.

А Стася знала, что сможет. Просто… Просто она все еще продолжала на что-то надеяться…

На следующий день Стася все-таки попыталась поговорить с Олегом обо всем об этом. Сколько можно было ощущать себя привязанной на коротком поводке?.. Все эти дни и недели Стася никак не пыталась выяснять отношения; она просто приняла правила игры, навязанные ей Олегом. Но больше так продолжаться не могло. И Стася все-таки решила обсудить их отношения.

В первый и в последний раз.

Но Олег попросту прикинулся дурачком, не понимающим, о чем она вообще ведет речь. Ушел, так сказать, в глухую несознанку. Он сразу же сделал вид, что, якобы, вообще не понимает, о чем говорит Стася. Он все время пытался перевести разговор на другую тему, свести его к шутке, начать рассказывать о чем-то постороннем и, типа, забавном и смешном…

У Стаси просто руки опустились. Она смотрела на него и не знала, что сказать. Она чувствовала сейчас такое полное опустошение внутри… Что просто захотелось лечь и умереть…

— Олег, что со мной не так?.. — в отчаянье сорвался у Стаси с губ вопрос, который мучил и терзал ее уже много недель. Она не хотела его задавать. Но просто не удержалась…

На что она надеялась?.. Это было совершенно непонятно даже ей самой. На чудо, наверное…

Олег посмотрел на нее, как на пустое место.

— Я не знаю, что с тобой не так, — совершенно равнодушно пожал он плечами, полностью разбивая тем самым жалкие остатки ее самооценки на мелкие осколки и привычно втаптывая их в грязь…

И Стася ощутила себя просто убитой наповал этим его ледяным равнодушием…

Три дня она не могла прийти в себя. Ее мысли постоянно вертелись вокруг происходящего, и Стася не могла обрести покой ни на секунду. Она не в силах была ни есть, ни спать, ни заниматься какими-то своими делами. Она чувствовала себя потерянной, сломанной, неуверенной больше ни в чем, и вообще не знала, как ей жить дальше…

И вдруг, в последнюю ночь перед очередной совместной сменой, Стасе померещилось, что она нашла ответ на терзающие ее вопросы. Все эти дни и недели Олег всячески пытался показать ей свое равнодушие. Стася же, в ответ на подобное его поведение, демонстрировала точно такую же холодность в ответ. Она была очень гордой девушкой, а потому считала ниже своего достоинства проявлять перед Олегом хоть какие-то чувства или эмоции, поскольку он сам всеми силами давал ей понять, что она у него ровным счетом никаких чувств не вызывает. И, осознавая это, Стася тоже становилась внешне вдвойне равнодушной, чтобы он тоже ничего в ней не увидел и не заподозрил.

И в какой-то момент до Стаси дошло, что они же просто всем этим загнали друг друга в угол! Ни один из них не желал пойти навстречу другому и хоть как-то облегчить понимание; вместо этого они оба тщательно демонстрировали друг перед другом полнейшее безразличие, холодность и равнодушие. И будут продолжать их демонстрировать до бесконечности! Потому что Стася, не желая уронить то последнее, что у нее еще осталось, — а именно, чувство собственного достоинства, — не уступит первая, без какого бы то ни было знака с его стороны. А что касается самого Олега… В его жизни был весьма болезненный опыт предательства и измены, и, вполне возможно, теперь он просто не может решиться показать свои истинные чувства из страха снова быть отвергнутым…

К сожалению, забыв о себе и о своих обидах, Стася снова сумела найти оправдание своему странному охраннику. И, вместо того, чтобы просто прекратить весь этот бред, — пока это было еще возможно, и пока она сама еще не увязла в нем по самое не балуй, — она решила дать ему еще один последний шанс.

Какой по счету?.. Она давно уже сбилась…

Но правда заключалась в том, что Стася не желала больше послушно сидеть в своем углу и тупо надеяться на лучшее. Она хотела раз и навсегда прояснить этот вопрос и расставить все точки над “i”, — а дальше будь, что будет!.. Ей было безумно страшно решиться на какие-то действия, — тем более, когда перед ее глазами маячила непроницаемая каменная маска, бывшая по совместительству лицом Олега. Но продолжать мучиться сомнениями и изнывать от всей этой неопределенности Стася больше просто была не в силах. Так она попросту рано или поздно сошла бы с ума…

Если это уже не произошло. Потому что объяснить ее странное, болезненное, не поддающееся логике и доводам разума, влечение к этому человеку можно было только приступом безумия…

Стася всегда была очень гордым человеком, никогда не сдававшим свои позиции и готовым отстаивать свои убеждения до последнего. Но в данной ситуации она поняла, как ей показалось, что именно ей следует сделать первый шаг. Если она все-таки хотела, чтобы между ними что-то было, — а она, как это ни странно, действительно хотела этого, — Стася должна была решиться на это. Потому что сам Олег, — и Стася прекрасно понимала это, — этот самый первый шаг никогда не сделает.

Стася прекрасно осознавала, что шансов у нее примерно пятьдесят на пятьдесят. Или все получится, или же все действительно будет навсегда закончено. Но она должна была сейчас раз и навсегда прояснить этот вопрос, — а дальше будь, что будет!.. Потому что продолжать жить так, как все эти последние недели, было просто невозможно.

В ту роковую смену Стася очень долго не могла ни на что решиться. Примерно полдня. Олег все это время был, разумеется, очень сильно занят чем-то безумно важным, — кажется, он играл в телефон. На Стасю он в ту смену вообще демонстративно не обращал ни малейшего внимания. А она… Она сама в какой-то момент вдруг поняла, что просто умирает от желания дотронуться до него, прижаться к нему, ощутить его сильные объятия… Она просто больше не в силах была жить без всего этого… Этот чужой и непонятный человек вдруг стал необходим ей больше, чем воздух…

Итак, или пан, или пропал. Другой альтернативы не было.

При одном только воспоминании о том, что она сделала потом, Стасе становилось стыдно, даже спустя годы. Это, очевидно, навсегда останется одним из самых жутких, мучительных и унизительных происшествий в ее не такой уж и безгрешной жизни.

Она встала и вышла к Олегу в его “предбанник”. Он сидел на своем стуле, положив ногу на ногу, и с весьма сосредоточенным видом что-то высматривал в собственном телефоне. Он даже и не повернулся в сторону приблизившейся к нему Стаси, даже взгляд на нее не посчитал нужным скосить. Словно и не видел. Словно ее тут и вообще не было.

Набравшись решимости, Стася подошла к нему и попыталась присесть к нему на колени. Сделать это было непросто, потому что мешала его вторая нога, закинутая на первую, — причем, ступней кверху.

— Ты что?.. — удивленно спросил у нее Олег. Именно удивленно. Никаких других чувств или эмоций в его голосе не было. Он смотрел на нее с абсолютным равнодушием в глазах и на лице, словно вообще не понимая, кто это, и что происходит вокруг него?..

Он даже и не попытался никак облегчить для Стаси эту ситуацию. Даже ногу с ноги не снял, хотя прекрасно должен был видеть, что ей неудобно. Но он просто застыл, словно каменное изваяние. Болванчик. В прямом и переносном смысле.

— Я просто хочу посидеть с тобой! — стараясь придать своему голосу веселость, которой она не испытывала, ответила Стася, тщетно пытаясь отодвинуть очень мешающую ей ногу и устроиться у него на коленях поудобнее.

Несмотря ни на что, она была на все сто процентов уверена в том, что сейчас он обнимет ее, прижмет к себе, и… И дальше у них все будет просто замечательно…

Короче, они, взявшись за руки, наконец-то, вместе побегут навстречу солнцу…

Олег даже рук не поднял. Он лишь молча и с непроницаемым выражением на лице наблюдал за Стасиными тщетными попытками отодвинуть мешающую ей ногу. Но она необычайно крепко держалась на своем месте, и убирать ее Олег, явно, был не намерен. И, поняв это, Стася почувствовала, что сейчас просто расплачется от отчаяния…

Она сделала первый шаг в его сторону. И ей это далось нелегко. Но он не просто не поддержал его. Он его напрочь отверг.

— Тебе нельзя здесь находиться! — сказал Олег. Очень терпеливым, но твердым голосом. Словно обращаясь к непослушному ребенку. Или к собаке.

— Ну, и что?.. — улыбнулась Стася, пытаясь обнять его. Но он даже не пошевелился в ответ. Как каменный истукан, не способный ничего чувствовать…

— Тебе нельзя здесь находиться! — снова повторил он, спокойно и уперто. — Иди к себе!..

Ну, право, — он действительно словно собаке приказывал!.. И это было настолько жутко и унизительно, что у Стаси просто дыхание перехватило от боли. Но она все еще на что-то надеялась, просто не в силах смириться с реальностью…

Ни один нормальный мужчина не отреагировал бы так, как этот человек… Это было просто нереально… Такого просто не могло быть в действительности…

— Никто же не видит!.. — тихонько рассмеялась Стася, тщетно пытаясь свести все к шутке, хотя леденящий душу ужас уже сковывал понемногу ее тело. Но она снова безуспешно попыталась прижаться к нему. Никакой реакции на это не последовало. Руки Олега по-прежнему были опущены вниз, а одна нога так все еще и была закинута на другую. Ни улыбки, ни теплоты в глазах, — только пронизывающий душу холод и равнодушие…

— Сними ее!.. — попросила Стася, показывая на его ногу. — Мне неудобно!

— Тебе нельзя здесь находиться! — в третий раз повторил Олег все тем же совершенно спокойным, пронзительно безэмоциональным голосом, — чужой, далекий, неподвижный, как истукан.

Еще несколько секунд Стася мужественно пыталась продолжать в том же духе, стараясь сдвинуть его ногу и все еще отчаянно надеясь на какую-то реакцию с его стороны. А потом она вдруг необычайно остро осознала, что никакой этой самой реакции никогда не будет. Никакой. Никогда. И ее даже затошнило от осознания ужаса и нелепости ситуации, в которой она как-то умудрилась оказаться…

У Стаси закружилась голова, и она вдруг поняла, что сейчас попросту грохнется в обморок. В таком дерьме она не была еще ни разу в жизни. И никогда еще не чувствовала себя так неловко, неудобно и уязвимо. И совершенно беззащитно…

Никогда еще Стася не желала так сильно провалиться сквозь землю, — да хоть в саму преисподнюю!.. — как в ту жуткую минуту. Это было бы для нее наилучшим выходом из сложившейся ситуации. Ей иногда казалось раньше, что она знает, что такое унижение… Она ошибалась. Оказывается, она страшно ошибалась. Потому что никогда еще в своей жизни она не ощущала себя настолько униженной, как в те жуткие секунды…

Стася медленно встала на ноги. Шагнула в сторону, все еще, похоже, продолжая в душе на что-то надеяться и не до конца веря в происшедшее. Потом молча ушла к себе в ломбард. Закрыла за собой дверь… И вдруг необычайно остро осознала, что просто не может больше здесь находиться. Ни секунды…

Стася опрометью выскочила через другую дверь в коридор. Влетела в туалет. Посмотрела на себя в зеркало. Потом зачем-то вымыла руки… И поняла, что вернуться обратно в ломбард просто не сможет…

Как это ни странно, но Стасе больше не хотелось плакать. Она даже злости и ярости больше не испытывала. У нее было жуткое пугающее ощущение, что ее словно выжали как-то изнутри, и теперь там больше ничего не осталось. Ни любви, ни ненависти. Ни обиды, ни раскаянья. Ничего. Кроме пустоты и полнейшего онемения. И Стасю это перепугало просто до жути.

Стасина жизнь никогда не была легкой и безоблачной. Временами ей бывало так плохо, что повеситься было впору… Было больно, страшно, обидно, тяжело… Всякое бывало, если честно… Но Стася, оптимистка по натуре, никогда не унывала, потому что заранее знала, что все это пройдет… Чувства утихнут… Исчезнут… Боль, какой бы страшной она ни была в данный конкретный момент, уйдет… И можно будет спокойно жить дальше…

Но сейчас Стася была опустошена полностью. В ней больше не было ничего. И Стася вдруг, впервые за свои тридцать с лишним лет, поняла, что больше просто не в силах продолжать жить дальше. Внутри нее образовалась огромная черная дыра, которая разом поглотила все, что давало ей прежде силы существовать. И больше ничего не осталось…

Пустая оболочка. Без души. Без чувств. Без эмоций. А она самостоятельно жить не может…

И в тот самый миг, когда Стася поняла все это, она вдруг, так же ясно и четко, с каким-то абсолютным спокойствием, осознала, что сейчас она вернется обратно в ломбард, сядет на свое место и продолжит работать, как ни в чем не бывало. Словно ровным счетом ничего и не произошло. Это было какое-то странное, противоестественное, анестезирующее спокойствие, граничащее, наверное, с отупением. Но именно оно, возможно, и спасло Стасю тогда, в тот миг. И дало ей силы продолжать жить дальше.

Она выключила свет в туалете. Вернулась в ломбард. Спокойно села на свое место. Открыла на компьютере книжку и начала читать ее.

Олег после ее возвращения вышел на улицу покурить. Стасе просто до безумия хотелось того же самого, но она терпеливо дождалась, пока он вернется, и только после этого взяла сигарету.

— Ну, что?.. — чуть смущенно, — а впрочем, он почему-то всегда выглядел при Стасе смущенным, так что, можно сказать, как ни в чем не бывало, заговорил Олег. — Может, чайку попьем?..

Он с улыбкой склонился над окошком ломбарда. Если бы Стасю еще можно было шокировать, — то следовало бы сказать, что она была в шоке от его поведения. Да он шутит, наверное?.. Или издевается?.. Это что, — особая форма какого-то изощренного садизма?..

Стася подняла на него глаза и слегка качнула головой, искренне полагая, что подобного ответа ему должно было быть достаточно.

Но она ошиблась. С этим человеком, явно, что-то было не так. Или же он просто сам чувствовал себя не в своей тарелке, а потому изо всех сил стремился убедить самого себя, — ну, а попутно, и всех окружающих, разумеется, — в том, что не произошло ровным счетом ничего особенного.

Стася молча смотрела на него в упор. А он никак не унимался, зачем-то продолжая настаивать…

— Будешь чай, Стася?.. У меня вкусный!.. И бутерброды!..

Стася по-прежнему молча смотрела на него. А он никак не уходил, тоже глядел на нее сквозь решетку, улыбался очень мило и, похоже, ждал ответа. Как будто ровным счетом ничего и не произошло. Словно это и не он десять минут назад обидел ее настолько сильно, что Стася не смела пока даже и думать об этом. Потому что она знала, что, если будет сейчас вспоминать о случившемся и снова и снова переживать свою обиду, то попросту не выдержит, выпадет из этого состояния блаженной шоковой анестезии и сломается…

— Давай кружку, Стась!.. — никак не успокаивался Олег, тряся перед ее глазами своим термосом.

Зачем он это делал?.. Почему не желал просто оставить ее в покое, а снова и снова продолжал на чем-то настаивать?.. Этого Стася, хоть убей, никак не могла сейчас уразуметь. Ничего не изменилось. Все было точно так же, как и на протяжении уже нескольких недель.

Он отталкивал ее. А потом снова зачем-то начинал проявлять к ней внимание.

Возможно, этот человек все-таки чувствовал себя виноватым и пытался таким образом загладить свою вину?.. Или же для него было очень важным именно сделать вид, будто ровным счетом ничего не произошло?..

Стася этого не знала. И, как бы то ни было, а она вовсе даже не собиралась делать вид, будто все нормально, и не произошло ничего из ряда вон выходящего. К тому же, блаженная анестезия, на какое-то время даровавшая ей возможность ничего не чувствовать, не выдержав подобной нагрузки, вдруг на мгновение развеялась, и в Стасину душу хлынула такая дикая ненависть, что даже перед глазами потемнело…

— Я. Не. Хочу! — процедила она сквозь зубы, раздельно, сдерживаясь буквально из последних сил и в упор глядя прямо ему в глаза, которые он почему-то упорно пытался отвести.

— Да ладно тебе!.. — отмахнулся от ее слов Олег, словно от чего-то совершенно несущественного. А впрочем, он всегда так делал. Он вообще хоть немного воспринимал ее всерьез, — или же вообще нет?.. — Давай кружку!..

Стася, уже практически теряя самообладание, резко вскочила на ноги, зажимая в задрожавших вдруг пальцах сигарету, и распахнула дверь ломбарда, чтобы выйти на улицу.

— Покойники не угощают!.. — вырвалось у нее. — А вы для меня умерли!..

Стася выскочила на улицу. До нее донеслись какие-то возмущенные фразы, произнесенные ей вслед, — при этом сказаны они были совершенно спокойным, ровным, невыразительным голосом, каким умудренные жизнью взрослые обычно отчитывают непослушных упрямых детей. Ее охранник, кажется, пытался объяснить ей, неразумной дурочке, что такие страшные вещи нельзя произносить вслух, — а тем более, по отношению к живому человеку, потому что это нехорошо, неправильно, неприлично, и…

Стасе было плевать на нравоучения этого убогого неудачника. Она просто всегда говорила то, что думала, не пытаясь приукрашивать и не выбирая приятных формулировок. Да, на каком-то этапе она старалась щадить чувства этого человека и обращаться к нему, по возможности, тактично, чтобы, не дай бог, не обидеть его или не оскорбить. Но теперь, после всего случившегося, ей было абсолютно плевать на то, что он думал обо всем об этом.

На протяжение всей Стасиной жизни люди, причинившие ей боль, попросту переставали для нее существовать. В случае с Олегом это произошло не сразу. Нельзя было сказать, что она не давала ему еще один шанс. И даже еще один… А потом еще один… Но сегодня гиря до полу дошла. И больше этого человека для нее просто не было. А потому Стася даже и не прислушивалась к его старческому брюзжанию под дверью.

Отныне все точки над “i” для Стаси были расставлены окончательно. И поэтому, даже несмотря на все еще терзающую ее сердце боль, она сейчас почувствовала просто невыразимое никакими словами облегчение.

Для Стаси все, наконец-то, встало на свои места. Больше ей не надо было каждый день ждать от этого человека чего-то сказочного и прекрасного, — но, увы, совершенно несбыточного, — и надеяться на чудо, которое никогда не свершится. Отныне больше не будет разочарований, расстройств, слез и терзаний. На этот раз все действительно было закончено. Однозначно, окончательно и бесповоротно. И это было гораздо лучше и легче той жуткой неопределенности, которая буквально сводила Стасю с ума в последние недели и уже даже месяцы.

А теперь все прошло. Осталось только лишь полнейшее непонимание сути происходящего.

Но об этом можно будет подумать потом, на досуге. И это уже не вызовет той боли, которую она испытывала раньше.

Да, факт оставался фактом: любой другой мужик на месте Олега миллион раз уже воспользовался бы тем, что ему достаточно откровенно предлагали, не испытывая при этом ни излишних чувств, ни особых угрызений совести. И Стася реально не могла уразуметь сейчас только одного: почему он не сделал этого?.. Что его каждый раз останавливало и, вместо шага вперед, заставляло делать два назад?.. Стася не в силах была это понять. А неразрешимые загадки она не любила…

Она вообще с детства терпеть не могла головоломки. Ее разум был устроен совершенно иначе. Он подчинялся железной логике, простой и понятной, в которой все было расставлено по местам и разложено по своим полочкам. А головоломки никогда не вызывали у нее желания их разгадывать. Напротив, всегда просто хотелось перелистнуть эту страницу и заняться чем-нибудь другим, более доступным для ее восприятия.

Вот и эту страницу ей просто давно следовало перелистнуть. А точнее, вообще закрыть эту не слишком интересную книгу. Захлопнуть ее.

Что она, в принципе, и пыталась сейчас сделать.

Как бы то ни было, а на нет, — и суда нет!.. И это было совершенно правильно и разумно. Олег ушел из Стасиной жизни. А точнее, это Стася намерена была окончательно уйти из его жизни.

Навсегда.

Он был настолько беспомощным, закомплексованным, не уверенным в себе и не знающим, что ему вообще нужно от этой жизни, что оказался даже не в состоянии принять хоть какое-то разумное решение и сделать хоть какой-то выбор. Ну, что ж, — без проблем!.. — Стася сама сделала этот выбор за него! Она никогда не испытывала сложностей с принятием решений.

И никогда ни о чем не жалела впоследствии.

Да, ей было очень больно и грустно. В данный конкретный момент. Но жизнь продолжалась. И Стася вовсе даже не собиралась страдать и изнывать из-за человека, который того даже и не стоил.

Стася планировала на следующий же день созвониться с кем-нибудь из девочек и поменяться сменами, чтобы ей больше никогда не пришлось работать вместе с Олегом. Но, — как это ни удивительно, — судьба сама все разрешила, — правда, несколько по-иному.

Еще пару месяцев назад к ним в организацию взяли на работу одну весьма и весьма странную женщину. Звали ее Надежда Николаевна, и она, в отличие от всех остальных, очень давно уже была на пенсии. А, как говорится, пенсия в нашем государстве дается не зря…

Вообще-то, — признаться начистоту, — не будь она подругой детства одного из директоров по развитию, с ней никто не стал бы даже и разговаривать, — настолько тяжелым, неприятным и проблемным человеком она была. С ней вообще нереально было иметь дело. Но в организации на тот момент как раз не хватало одного человека, — сеть ломбардов расширялась, а сотрудники на новые точки находились не так быстро, как хотелось бы. Поэтому “сверху” и поступила специальная директива: взять Надежду на свободное место, поскольку у нее, вдобавок к многочисленным достоинствам, которых, правда, так и не сумел никто разглядеть, имелся какой-то опыт работы в ломбарде. И, поскольку он был, — а начальство настаивало на ее кандидатуре, — то у сотрудников не было никакого другого выхода, кроме как согласиться.

Несмотря на то, что эта дамочка сразу же не вызвала ни у кого энтузиазма, тем не менее, поначалу никто не подумал, что она — один сплошной кошмар. В конце концов, разные люди приходят устраиваться на работу…

Но таких здесь еще не видывали…

Начать уже с того, что Надежда Николаевна оказалась абсолютно необучаема. Простейшие компьютерные программы, используемые в этой организации, была способна освоить, наверное, даже мартышка! Там реально использовались всего три кнопки в порядке очередности, — да еще с защитой от дураков, чтобы никто даже случайно не перепутал очередность их нажатия. Но для Надежды Николаевны подобные сложные современные технологии оказались совершенно недоступны.

Она не просто не способна была навести курсор и нажать на одну-единственную “кнопку” посреди экрана. Она просто даже теоретически не понимала, как это возможно. И, каждый раз, когда доходило дело до оформления залога, она просто истерически дергала мышку, заставляя курсор в панике метаться по всему экрану, — но понять, что от нее требовалось, была просто не в силах.

Говорят, что и зайца можно научить курить… Но, в случае с Надеждой Николаевной, все сотрудники, пытавшиеся хоть чему-то научить ее, просто по очереди беспомощно вскидывали лапки и сдавались. Никто оказался не в силах объяснить ей, как нужно навести курсор на кнопку и щелкнуть клавишей мышки…

Если бы Стася не столкнулась с этим цирком сама, она никогда не поверила бы, что такое возможно. Но получилось так, что именно к ней Надежда Николаевна попала на обучение поначалу. Причем, Стася на тот момент уже имела опыт подготовки пары сотрудников, и до сих пор у нее ни с кем проблем не возникало. Обучение новеньких оплачивалось в их организации дополнительно, — причем, неплохо, — и поэтому поначалу Стася даже и не возражала, когда Надежду Николаевну направили к ней.

Это был ужас. Нет, не так, а как в анекдоте, — это был ужас, ужас, ужас. Просто кошмар неописуемый. Обычно стажировка занимает пару-тройку дней по два-три часа, — в зависимости от количества народа, загруженности, проведения различных операций. Кто-то чуть быстрее все схватывает, кому-то потяжелее дается…

Первые полдня Стася честно пыталась ее хоть чему-то обучить. Потом устала, выдохлась и сдалась. Надежда Николаевна не понимала вообще ничего. Зато она очень много и громко говорила, — совершенно не по теме, — и довела Стасю просто до полного изнеможения.

Оставшуюся часть смены Стася просто в ужасе наблюдала, как Надежда Николаевна “мечется” курсором по экрану, сопровождая свои действия выкриками, — и не всегда цензурными… Поскольку все это было не для слабонервных, то периодически Стася просто хватала ее за руку, силой останавливала, заставляла нажать нужную клавишу, — а потом все начиналось сначала…

Вечером, после ухода Надежды Николаевны, Стася позвонила Арине, старшему товароведу, и объяснила ситуацию, честно сказав, что она ничему не сможет научить эту женщину. И добавила, что ей не надо никаких денег, — напротив, это она сама готова доплатить за то, чтобы Надежда Николаевна здесь больше не появлялась.

Арина все поняла. И после этого некоторое время сама пыталась заниматься с Надеждой Николаевной. С тем же самым успехом…

В результате, получилось так, что Надежда Николаевна проходила обучение в их компании аж в несколько этапов, поскольку у руководства не ослабевала надежда на то, что в следующий раз она все-таки постигнет хотя бы азы данной работы. Она стажировалась на разных точках в течение, примерно, пары месяцев. Но пока все было бесполезно.

А ломбарды, тем временем, должны были работать без выходных. А следовательно, сотрудники тоже вынуждены были работать без выходных, тщетно ожидая окончания ее стажировки. Учить ее годами было просто невозможно. Нужно было либо искать другого человека, либо все-таки отправлять на работу этого…

Для начала ее поставили на один из ювелирных магазинов, временно, вместо Ланы, на период ее отпуска. Правда, Ланин магазин с новыми изделиями показался Надежде слишком сложным, поскольку там всегда толпилась куча покупателей. Зато вот второй отдел, — маленький, комиссионный, где было выставлено уже не новое золото из ломбардов, — понравился ей необычайно. И, несмотря на то, что ее сразу же и даже “на высшем уровне” предупредили о том, чтобы она не раскатывала губки, потому что постоянно она здесь работать не будет ни при каких обстоятельствах, и ее взяли исключительно только на время отпуска основного сотрудника, Надежда, тем не менее, безапелляционно решила, что ее законное место — именно здесь.

И начала планомерно выживать девочку, работавшую в этом самом комиссионном отделе, которую пока, на время отпуска Ланы, перевели на ее магазин, — чтобы помочь Надежде Николаевне освоиться.

Но, слава Богу, на этот раз ее коварные планы очень быстро расстроились. Вернулась из отпуска Лана, и Надежду Николаевну отправили восвояси, еще раз доходчиво объяснив ей, что, — нравится ей это или нет, — а работать она все-таки будет в одном из ломбардов, в связи с чем ей необходимо-таки эту самую работу освоить как можно быстрее. А раскатывать губки и зариться на чужой каравай, уповая при этом на старую дружбу с начальством, не стоит.

Надюша снова продолжила стажировку на разных точках. Сотрудники от нее, в буквальном смысле слова, плакали. Человеком она была, к сожалению, пренеприятнейшим; учиться она ничему не желала просто принципиально; зато своим громким голосом, беспардонностью и безапелляционностью запросто могла свести с ума любого.

Какую-то последовательность действий она со временем все-таки сумела запомнить, но работать самостоятельно все равно не могла, — только под присмотром других сотрудников. На каждого клиента у нее уходило не меньше часа, — хотя обычно на самую трудную операцию, например, перезалог с частичным выкупом, — требовалось пять-десять минут. Но Надежда Николаевна слишком много говорила при этом, делала зачем-то слишком много лишних ненужных движений, размахивала руками, все бросала и начинала сначала, в очередной раз запутавшись… И пытающиеся помочь ей сотрудники просто по стенке сползали от тихого ужаса перед ее работой, не в силах ничем помочь ни ей самой, ни несчастным клиентам, нарвавшимся на подобный “сервис”...

Но, несмотря на то, что Надежда Николаевна так и не смогла толком ничему научиться, со стажировкой пора было заканчивать, потому что работать было некому, и все давно уже мечтали вернуться к нормальному графику. А Стасин ломбард на тот момент был самым тихим, самым спокойным и имел самую маленькую проходимость…

Короче, приткнуть Надюшу реально было просто больше некуда, потому что все прекрасно понимали, что ни на одной другой точке она попросту не справится с объемом работы. И начальство, типа, решило на какое-то время посадить ее в Стасин ломбард, чтобы она хоть немного освоилась и научилась работать самостоятельно. А саму Стасю пока временно перевести в центральный ломбард.

Правда, при имеющемся графике три-один, Стася должна была работать в центральном ломбарде всего два дня, а в третью смену — на своей родной точке, отпуская таким образом Надежду на выходной.

И получилось так, что все это окончательно определилось и выяснилось как раз в тот самый день, ближе к вечеру. Стасе позвонила Арина, объяснила сложившуюся ситуацию и по-хорошему попросила согласиться ближайшие две недели поработать именно в таких условиях, чтобы Надежда смогла, наконец, начать приносить пользу…

Нельзя было сказать, что подобное предложение вызвало у Стаси дикий восторг, но и протестовать особенно она тоже пока не стала. Тем более, что свой единственный “присутственный” день на родной точке Стася изначально рассчитала так, чтобы работать в смену Глеба Мартыныча. Именно этого она хотела изначально; именно так ей было удобно; и Стася поначалу была даже рада тому, что все так обернулось.

Причем, само собой. Ей даже не пришлось ни с кем договариваться, просить о подмене, перестраивать уже имеющийся свой — и чужой — график. Она просто сразу же озвучила свои условия, и у Арины не было повода ей отказывать.

Про Олега Стася в те дни практически вообще не вспоминала. Лишь иногда ее словно что-то укалывало прямо в сердце, и она снова и снова задумывалась только лишь об одном: неужели она действительно ему совсем не нравилась?.. Ну, вот просто ни капельки?.. Несмотря ни на что, Стася попросту никак не могла в это поверить.

Ну, просто вот никак она была не в силах в это поверить!..

К сожалению, Стася сейчас не сомневалась в том, что, рано или поздно, они с Олегом еще встретятся. Так или иначе… Потому что этот мир на самом деле очень тесен. И Стася была уверена в том, что ее неудачливый горе-любовник еще будет кусать локти от досады. Но будет уже поздно. Слишком поздно.

Словно специально для того, чтобы Стасе было хоть немного легче справиться с этой сложной для нее ситуацией, ей попался на глаза в интернете чей-то статус, который ей очень понравился. Потому что он словно был руководством для нее.

“Нужно научиться отпускать людей. Отпускать, если не звонят, не пишут; если о тебе забыли. Следует помнить, что нет такого слова — “занят”. Для человека, который тебе дорог, всегда найдется свободная минутка.”

Вот уж действительно, как говорится, не в бровь, а в глаз!.. Этот статус реально был словно придуман специально для Стаси, чтобы лишний раз подтвердить правильность ее решения. И потому, как только в ее голову заползали мысли об Олеге, Стася просто начинала мысленно повторять его про себя. Как молитву. Как заклинание. Медленно и тщательно проговаривая в голове каждое слово, чтобы еще глубже осознать его смысл и правдивость.

Отпускало… Понемногу, потихоньку, но отпускало… И становилось легче…

И, примерно на исходе второй недели, Стася поняла, что все это действительно осталось в прошлом. То есть, она просто до конца осознала, что она сумеет оставить все это в прошлом и спокойно жить дальше, как ни в чем не бывало.

И даже случайные залетные мысли о том, что, рано или поздно, они с Олегом еще могут встретиться, не приносили Стасе больше ни радости, ни огорчения. Никаких эмоций и переживаний. Это была просто констатация очевидного факта, обусловленная жизнью в небольшом городке. Стася знала, что когда-нибудь это произойдет, и избежать этого будет невозможно.

Так всегда бывало в ее жизни.

Но сейчас это больше не имело никакого значения.