Начало

Каждый мой день начинается одинаково. Я сижу перед зеркалом, вокруг меня суетится визажист. Я должна выглядеть идеально. Я должна держать марку.

— Сегодня мы целый день на побережье.

Лиз, как всегда, разговаривает со мной, но ее взгляд неотрывно следит за сводками новостей.

— Тебе добавилось работы?

Я имею в виду, что теперь ей придется следить еще и за бульварной прессой. Ведь именно там чаще всего мелькает лицо моего официального мужа. А теперь еще будет мелькать и мое лицо.

Раньше желтая пресса не любила меня. Я была слишком скучна и слишком закрыта для них. Я была слишком нравственна. Но я сумела заполучить холостяка, возглавляющего списки самых желанных. Теперь я стану завсегдатаем блогов.

— Я рада работе.

Егор кивает головой. Он готов поддерживать и меня, и Лиз. Они были бы отличной парой, если бы Лиз была парнем…

Я выхожу из дома. Из своего семейного гнезда. Передо мной гектар газона, фигурные кусты и мощеные дорожки. Я знала этот дом. Никогда не думала, что он станет моей удавкой.

Женя дома не ночевал. Уверена, он предоставит адвокатам убедительное алиби. Он работал. Поэтому и не ночевал дома. Мне почему-то обидно. Наверное, потому что мне хотелось бы, чтобы все было по правилам.

— Не вздыхай. Он исправится.

Я хмыкаю. Егор верит в то, что можно перевоспитать взрослого мужчину?

Нас снова ждет перелет. На этот раз лететь полчаса. Побережье манит.

Во время полета мне удается провести короткую встречу он-лайн. Меня интересует, почему финансовая группа благотворительного художественного фонда задержала материальную поддержку и тем самым сорвала первый премьерный показ нового вернисажа подающего надежды художника.

Я говорю холодно. Это что-то новое в моем репертуаре. Я вижу это по тому, как переглядываются между собой мои партнеры по бизнесу.

— Мы никогда не даем просто так.

Я напоминаю, что деньги — это средство достижения цели. В данном случае цель — это дорогостоящая операция, которую художник оплатит себе сам.

— Или вы хотите, чтобы он умер от переживаний и тогда стоимость его работ взлетит до небес?

Я предпочла бы видеть талант живым. Но у моих финансистов, похоже, немного другое видение.

— Если вы сделали ставку на чужую смерть… — Я уже не смотрю на экран перед собой. Мое внимание приковано к экрану карманного планшета. Я перевожу деньги со своего личного сберегательного счета. Художник будет жить. — То вы проиграли.

Я поднимаю взгляд. Надеюсь, разрешения камеры будет достаточно, чтобы они прочувствовали всю силу моего недовольства. Надеюсь, крохотные пиксели сожрут их сердца. Пускай ищут виновного. Я не дарую жизнь тому, кто хочет сыграть с чужой смертью.

В салоне частного самолета меня облачают в закрытый модельный купальник, выдают широкополую шляпу, под которую я прячу тугой узел волос. Из аэропорта на виллу нас доставляют вертолетом.

Вечеринка еще не началась, но вездесущие папарацци не спят. Порыв ветра дергает меня за повязанное на бедра парео. Камера любит мои стройные ноги.

Гости прибывают на катерах, вертолетах и машинах. Девы облачаются в модельные купальники, выбирают их сами. После вечеринки они заплатят благотворительные взносы за эти порою безвкусные тряпки.

— Я этого не вынесу!

Егор прав. Им с Лиз лучше спрятаться от палящего солнца поглубже в доме. Хотя я и знаю, что Егор может вытерпеть пекло. Но вот справиться с безвкусицей модельеров и моделей ему порою не дано.

Я иду под навес. Меня приветствуют знакомые. Я даже забываю о том, что вчера вышла замуж по контракту.

В доме собрались нимфы и Аполлоны. Среди них можно обнаружить Дионисов и Венер. Но все они — куклы. Никто здесь не настоящий. Особенно я.

Среди всей этой кукольной красоты я остро испытываю желание застрелиться. Как Земля может носить таких, как я? Притворщица. Лизоблюдка.

— Чудесная шляпка, Юлия!

Я возвращаю комплимент старой знакомой, беру огромный коктейль, украшенный таким количеством зонтиков и фруктовых завитушек, что кажется, моя дорожная сумка весит меньше.

Мишура… Мишура… Зонтики, бокалы, музыка, взрывы смеха… Вспоминаю слова Егора: «Один такой коктейль может спасти жизнь малышу с пороком сердца». И я сдаюсь. Я иду работать, чтобы завтра отдать чужие деньги за красивую тряпку центру детской микрохирургии.

У бассейна веселье в полном разгаре. Меня пытаются втянуть в забаву, но мне удается выскользнуть. Невольно ловлю себя на том, что ищу Евгения. Оправдываю себя тем, что хочу контролировать его шаги, как пи-ар специалист. Он теперь не просто часть нашей семьи. Он теперь лицо финансовой империи.

О чем только думал отец, выбирая мне мужа?!

Я не успеваю полностью погрузиться в пучину возмущений, потому что на берегу происходит нечто, заставившее людей сместиться от бассейна ближе к океану.

Я не заметила, как оказалась на террасе, отделяющей игровую зону бассейна от пляжа. Я стою выше всех, и мне прекрасно видно, что происходит на воде. Какой-то парень показывает мастер-класс по флайборду. Толпа одобрительно ревет и просится испытать счастья.

Мое внимание приковано к мужчине, которого столб воды выносит практически на сушу, заставляя прыгающую толпу обезьян отпрянуть, образовав проход. И я понимаю, что мне в супруги достался образец показушности.

Евгений любит поражать толпу. Евгений любит находиться в центре внимания. Мне придется нелегко с ним. Но мне придется смириться. Понимаю, что вместо обычного фреша, мне нужно что-то покрепче. А еще я понимаю, что, если буду злоупотреблять, превращусь в алкоголика.

Слышу позади себя щелчок затвора. Оборачиваюсь и улыбаюсь объективу. А затем вспоминаю, что за камерой скрывается человек. И на тот раз — довольно привлекательный. Что-то щелкает теперь и у меня в голове. Нет, я не заразилась жаждой славы. Но я нестерпимо хочу переплюнуть паяца, что не мог прибыть на вечеринку, как все люди. Он должен был приплыть, как Нептун, на волнах тщеславия.

Я позирую на камеру, салютуя безалкогольным напитком. Я придерживаю рукой широкие поля шляпы и отворачиваюсь к воде. Камера продолжает щелкать затвором.

— Моя невесточка скучает?

Я замираю в напряжении. Меня только что бросили в кипяток, и теперь меня можно подавать вместо лягушачьих лапок.

— Давай первую семейную фотку вместе, а?

Я медленно оборачиваюсь на голос. Брат Жени — Николя, совсем не похож на отца моего мужа. Зато, видимо, унаследовал абсолютно все короткие извилины своей матушки. Буду недалека от истины, если предположу, что в отместку за мой отказ от шикарной церемонии, она подговорила сына испортить задумку с акциями.

Камера теперь не перестает щелкать. Отрицать бессмысленно. Журналист уже услышал необходимую сенсационную информацию, и остались считанные минуты до того, как она будет растиражирована в сети.

— И это будет единственное фото. — Обещаю я Николя.

Он обнимает меня за талию, слишком сильно прижимает к себе и улыбается в камеру. А затем, подражая своему братцу, исполняет фортель. Опрокидывает меня и, не переставая хохотать, целует в плечо. Фотоаппарат неистово записывает моменты моего позорного падения.

Лишь бы у него не было выхода вай-фай!

Но я ошибаюсь. Сделав тысячу качественных снимков, папарацци, превратившись из симпатичного мне парня в злыдня, живущего за счет чужих сенсаций, достает из наплечника планшет и добивает меня некачественным фото, тут же отправленным в сеть.

Как в страшном сне я поворачиваю голову к жутко хохочущему Николя. Рядом со мной нет Егора. Он бы меня остановил. Но его нет. И моя рука, собственно, мне не подчиняясь, опрокидывает на голову близкого родственника коктейль.

Мне повезло. Папарацци был занят делом. Он не успел запечатлеть момент моего промаха. Но успевает зафиксировать раскрытый от неожиданности рот моего деверя.

— Тебе идет…

Я имею в виду вишенку на ухе и зонтик в волосах.

Я пала в своих глазах. Оставив Николя разбираться с проворным папарацци, направилась в дом. Решила снова заесть неудачу работой.

— Ты уже в сети.

Лиз говорит не слишком обрадовано.

— Там есть что-то о возможной свадьбе?

— Догадки. — За Лиз отвечает Егор. Теперь и его нос воткнулся в экран планшета.

— А как с акциями?

— Поползли вверх. Фондовый рынок чувствителен к предварительным ласкам.

Я закатываю глаза. Мне не хотелось бы, чтобы помощница проводила сексуальные параллели. Отец выкажет недовольство особым способом…

— Я теряю хватку.

Мои помощники удивлены моим откровением.

Я сажусь в кресло, беру в руки электронный экземпляр дополнений к контракту.

— Его юристы согласны со всеми пунктами.

Я бросаю долгий взгляд на Лиз. Не понятно — довольна она этим или нет.

— Все только по обоюдному согласию, — отвечает она.

— Лучше бы — по первому требованию.

Егор подал голос. Ехидный голос.

— Завтрашняя фото-сессия не отменяется?

Я откладываю планшет, поднимаю взгляд на помощницу.

— Я нашла платье с кантом цвета бордо.

Лиз хвастается. Мои запросы хоть и скромны, порою бывают слишком неуместны.

— Моего мужа известили?

В комнате воцаряется тишина, нарушаемая лишь слабо доносящимися звуками с улицы. Каждый из нас успел попробовать на вкус мой новый статус. И только у меня, почему-то, нет желания кривиться от кислого привкуса вчерашней встречи.

— Мне следует вернуться к гостям.

Я поднимаюсь, поправляю сценический наряд, и выхожу под палящий софит тропического солнца. Жутко хочется искупаться, но это плохая идея. Я и так привлекла слишком много внимания.

Николя я нигде не вижу. Однако, догадываюсь, потому как толпа на пляже все еще сосредоточена в одном месте. Подхожу ближе и вижу, что на флайбордах теперь стоят не менее двух десятков людей. Интересно, это развлечение за чей счет?

Мой муж опекается какой-то девицей в ярком купальнике. Видимо, ей пришлось постараться, чтобы найти в коллекции классических силуэтов это мини-бикини. Она теряет равновесие и падает то в воду, то в объятия Евгения. Я предсказываю поражение наследнику фамилии Гайсин. И выигрываю джек-пот!

Девушка в ярком бикини кривит личико, когда выныривает из воды, и что-то объясняет моему мужу. Евгений ныряет, а уже через минуту выходит на берег, неся на руках пострадавшую.

— Ногу подвернула…

Я смеюсь. Сказал бы мне кто лет десять назад, что девушки будут использовать этот прием в воде — не поверила бы!

Мне интересно, чем закончится этот спектакль. Не менее заинтересованы и обладатели камер. Я присаживаюсь в шезлонг и жду развязки. В какой-то миг Евгений видит меня и, не раздумывая, направляется в мою сторону. Ах, оказывается, возле меня есть свободный шезлонг!

Опускаю голову, рассматриваю свой аккуратный педикюр. Я под прикрытием широких полей шляпы. Вижу лес ног. Они топчутся теперь и вокруг меня. До меня доносится писклявый голосок мужниной ноши. Она жалуется на несовершенство конструкции флайборда. Я бы посоветовала следить за несовершенством конструкции ее мозгов, но благоразумно молчу.

Евгений помогает ей прилечь на шезлонг, падает на одно колено перед ней. Мне видны его ребра, пояс закатанных до колена штанов. Ткань намокла и липнет к коже, обрисовывая идеальные формы бедра. Соблазнительно…

— Ну, вроде все в порядке. — Говорит мой муж, держа в руках пятку девушки в мини-бикини. — Возможно, ты слишком перетянула крепление. Нарушила кровообращение. Отсюда и судорога. Но я не врач.

— О, твое внимание лучше любого лечения!

Пострадавшая воркует, хватает Евгения за руки. Вокруг собралась толпа, дают советы, делают снимки. Я уже начинаю жалеть, что согласилась на роль немого свидетеля. Думала, драма будет более… драматичной.

— Так тебе уже легче? Ты можешь ходить?

Евгений, кажется, по-настоящему обеспокоен. Или играет на зрителя?

— О, нет! Нет! Я не могу ходить еще! Побудь со мной! Не уходи…

Широкие поля моей шляпы не позволяют другим увидеть, как я закатываю глаза. Зато зрители, ожидающие, как и я, больше экшена, начинают по чуть-чуть терять интерес и возвращаются к водяной забаве. И я решаю подбросить дровишек в угасающее полымя.

— Ой, это что? Скорпион?

Толпа бросается врассыпную с дикими криками, перепрыгивая друг через друга. А впереди всех бежит девушка в мини-бикини, позабыв о травмированной ноге.

Хмыкнув, Евгений присаживается на ее место.

— Довольна?

— А ты?

Мы не отвечаем на вопросы друг друга. Уж слишком много в них подсмысла. Натянутый над нами шатер колышется на ветру, я наблюдаю, как ветер терзает опадающие цветочные лепестки.

— Твой брат сболтнул лишнего.

Я не сержусь, ведь отец еще не звонил мне. А то, что Лиз до сих пор не отчиталась о его звонке, подает надежды, что и не позвонит. А значит, не сердится.

— Младшенький… Что с него взять?

— Не бери его завтра на фото-сессию…

— Пожалуйста?

Его вопрос застает меня уже в пути.

— Настойчиво прошу…

Решаю, что на сегодня хватит. Следует выспаться и завтра выглядеть лучше всех.