Начало

Каждый мой день начинался одинаково. Я хотела изменений — я их получила. Прибоем к моим скучным берегам прибило послание в бутылке. Теперь я — жена. На бумаге. Официально. Хотела ли я именно этого? Никак нет! Я хотела не ЭТОГО.

— Лиз, ты уже отобрала фото?

Вопрос Егора заставляет меня вдохнуть. Оказалось, что я так глубоко нырнула, что почти коснулась дна.

Я обращаю внимание на Лиз. Помощница, закусив губу, изучает экран планшета.

— Не просто отобрала! — хвастается она, и я отмечаю про себя, что Лиз незачем хвастаться: она профи и пока никогда не подводила, делала работу на «отлично». — Они уже опубликованы и теперь самые модные блоги, а за ними — и медиа, наперегонки дублируют.

В подтверждение слов Лиз оба ее телефона начинают разрываться. Веселя Егора, планшет не перестает пиликать: мессенджер, вотс-ап, вайбер, скайп… Но я боюсь не за рассеянное внимание Лиз, я боюсь за сохранность батарей.

— Самое сладенькое я оставила на десерт.

Лиз заговорщицки подмигивает мне, оборачиваясь и прижимая планшет к груди. Я всецело доверяю ей, но заломленная в недоверии бровь Егора и явно провокационно-безобидное выражение лица моей личной помощницы заставляет меня усомниться в правильности решения. Именно сегодня. Только сегодня.

— Что именно кажется тебе достойным десерта?

Я боюсь своего вопроса. И довольной улыбки Лиз.

Она подсаживается ко мне, убирает с колен ноут и вручает свой гаджет.

Я смотрю на экран и не понимаю.

— Кто это?

— Это ты! — Лиз явно ошеломлена. Не меньше меня. Настолько, что переходит на шепот. — Это ты, Юль. Это ты и твой муж…

Нет, мне трудно осознать. Я не готова! Я отрицаю! Я злюсь… Ищу поддержки у Егора, но он стоит, сложив руки на груди, и качает головой.

На экране — двое. Я, как утверждаем моя личная и верная помощница, и Женя. Но я вижу не людей. Я вижу то самое странное, что ищут на старых фото параноики паранормального. Я вижу привидение немыслимого. Я вижу радугу существования невозможного. Я вижу, как между двумя телами, облаченными в белоснежное платье и не менее белоснежную рубашку натянуты нити Ариадны. Я вижу, как на плечах безумно красивой невесты висит, сползая, смокинг, а по волосам струится вода. Я вижу, как рука мужчины ловит сползающую ткань, хотя все его внимание приковано к лицу жены. Я вижу то, чего быть не может.

— Ты это видишь? — Лиз шепчет, но для меня ее шепот — страшнее грома.

— Я вижу.

Я слышу свой голос — надломленный, как моя жизнь. Я отдаю планшет и поднимаюсь на ноги, подхожу к окну. От шумного дождя не осталось и следа. Но мне все еще душно. Мне страшно. Страшно признаться, что фотограф поймал меня. Поймал с поличным. Прямо на месте преступления. Я мне приходится признать вину — я виновна. Я влюблена. Жаль, что мой муж на самом деле — лишь свидетель…

Чтобы отвлечься от суда без присяжных, я возвращаюсь к рабочему столу. Мне нужно проверить фондовый рынок перед самым закрытием. Интересно, хоть и предсказуемо, как повлияли наши публикации на стоимость акций.

Увиденное меня радует — мы взлетели до небес. Слышу, как на мой личный телефон приходит сообщение. Видимо, не я одна слежу за котировками. Это сообщение явно от отца. Ну, что ж, папа, твой план — идеален. Мы превратили свою империю в… в… во что можно превратить могущественную империю? В еще более могущественную?

— Юля, биржа закрылась.

Я поднимаю глаза на Егора. Он, видимо, хочет сказать, что если закрылась биржа, то надо бы и крышку бука закрывать. Мол, хватит таращиться на цифры. Иди отдыхай.

Я с Егором согласна. Пора отдохнуть. День выдался ярким…

Меня тянет на улицу. Захотелось пройтись. Увидеть лично трезвым взглядом то самое место, где мы с Женей прятались от дождя, и где нас застукал фотограф. Может, там еще остались декорации, которые я безответственно приняла за чувства?

На пороге я замираю.

— Чья это машина?

— Твоя! Фантастик! — буквально дуэтом воспевают лошадку мои помощники. — Это твой подарок.

— Кому?

Мой вопрос веселит Егора. Уж не знаю, почему…

— Это подарок — тебе.

Вот, теперь все понятно. И буквально сразу с осознанием того, что хорошая вещь принадлежит мне, рот наполняется слюной. Словно я не на машину смотрю, а на дольку лимона у подножья торта «Тирамису».

— Хотите, я вас отвезу по домам?

Я уже не оборачиваюсь, не хочу видеть отказ своих вечных друзей. Я просто иду к машине, а они идут за мной. Что им еще остается делать? Не пустить меня за руль?

Мы мчимся. Не едем — мы летим. Я прячу всю красоту внутри. Я не откидываю крышу. Мы едем за затемненными стеклами, громко слушая музыку. Водители авто, которых мы обгоняем, были бы жутко удивлены, знай, что мы едем, многократно превышая скорость, под Бетховена.

Лиз смеется, предлагает сменить музыку, но Егор бьет ее по рукам, обрекая своим итальянским «Пьяно!» на сумасшествие в до-мажоре. Наш мир сейчас — большая черепаха на четырех быстрых слонах.

Я высаживаю Егора у его дома, когда уже зажигаются фонари уличного освещения. К Лиз мы едем спокойнее и уже без Бетховена.

— Ты зайдешь?

Я качаю головой, лишь коротко взглянув на зашторенные, но давно знакомые окна квартиры, что напротив обители моей личной ассистентки. Я замужем, хоть контракт и не обязывает меня к целомудрию.

— Нет, Лиз. До завтра.

Помощница выходит, толкая ко мне поток прохладного воздуха. Когда дверца машины захлопывается, на меня падает шаль одиночества. Нити Ариадны сплелись не в тот узор…

Я, не глядя, тычу пальцем в монитор бортового компьютера.

— Желаете повторить маршрут?

Неожиданно… Машина со мной разговаривает располагающим к диалогу женским голосом.

Повторять маршрут я точно не хочу, а вот добраться до точки отправления… Было бы неплохо, если бы у этой бестии был автопилот…

Я наклоняюсь к экрану, чтобы найти функцию отключения маршрута, но вместо того, чтобы дать команду отбоя, замираю над картой города.

— Карьер? Серьезно? Повторить маршрут — это значит, смотаться на карьер? Милая, что такая приличная дама делала в столь грязном месте?

Я зажмуриваюсь, стискиваю зубы.

— Боже, я разговариваю с машиной…

Минуту спустя мысли снова выстраиваются в стройный, как ножки Лиз, ряд, и я снова могу трезво мыслить, не позволяя сознанию выкидывать подобные штучки. Надо же… разговаривать с машиной!

Домой ехать категорически не хочется. Нет желания приезжать первой в пустой холодный особняк. Жени там не будет. Я могу дать голову на отсечение. Мне даже перед прислугой стыдно!

И я вдруг решаю согласиться на предложение авто. Я решаю повторить маршрут до самого карьера.

Здесь оказалось совсем не так, как я себе представляла. Более того, я всю дорогу надеялась, что меня будет ждать на карьере маньяк. Представляла, как он выскочит прямо перед моей машиной, мне придется вдавить педаль тормоза до упора, а он упадет на отполированный капот моего свадебного подарка, перекатится и упадет. А когда я выскочу из машины, чтобы броситься ему на помощь, он вколет мне какой-нибудь наркотик, вырубит меня…

Нет, здесь — веселье в полном разгаре.

Я не успеваю проникнуться симпатией к полуголым девицам и к парням в приспущенных до колен широченным штанах. Я в секунду понимаю, что мне здесь не место, хотя вижу, с какой заинтересованностью осматривают местные аборигены мое авто. Я не могу сдать назад — меня уже подперли и требуют двигаться дальше. Я напугана… но уверена, что не стоит здесь показывать свой страх. Поэтому, я даже окон не открываю. И просто медленно поддаю газа, чтобы успокоить явно расшатанные нервишки водителя в машине у меня за спиной.

Я чувствую вибрацию машины — это басы музыки снаружи. Даже мой Бетховен не справился бы. Ну, разве что, засунь я в багажник весь симфонический оркестр Гранд-Опера.

Я еду вперед. Узкий проезд становится шире, припаркованные машины расступаются.

Передо мной — уже не дорога. Передо мной — плац. Изрытый шинами дорогих внедорожников. Изгрызенный крысиными зубьями камнедробилок. Орошенный пыльными слезами палеолита.

Здесь, видимо, я могла бы развернуться и уезжать обратно. Или найти выезд, ведь стоит мне встретиться с другой машиной в узком проезде — нам не разминуться.

Но я не успеваю сориентироваться. Я вижу Женю.

— Ты же обещал…

Он не сдержал обещания.

Он держит в руках бутылку. Он обнимает девушку, прическа которой явно требует срочного вмешательства дорого стилиста, или хотя бы — парикмахера. Он опрокидывает ее на капот, целует в пупок. Моя голова разрывается от женского хохота. Хотя на самом деле в моей машине — тишина.

Внезапно в поле зрения попадет еще одно знакомое лицо. Это Николя. И он видит меня тоже. Он идет ко мне. Приходится открыть окно.

— Господи, Юлия, что ты здесь?.. Каким ветром?

— Просто, Николя… позаботься о брате…

Я срываюсь с места. Я не здесь. Я в другой вселенной уже. А здесь я умерла. Мои руки и ноги действуют без меня. Я разворачиваю машину на месте. Устраиваю песчаную бурю. И мне плевать, кто будет ехать навстречу. Это моя дорога… Это — мой путь…