Глава 5

В этом странном настороженном счастье прошло две недели. В счастье — потому что Вова приезжал каждый день, утром или вечером, но приезжал. Подарков больше не приносил, но подкидывал то сигареты, то кофе, то продукты. Настороженном — потому что Настя чувствовала что-то неладное в их отношениях. Нет, Вова был по-прежнему ласков и внимателен, и даже нежен, но дальше поцелуев дело не заходило. Ей, конечно, было приятно, что он не потащил её в постель в первый же день, ни во второй, ни в третий, но по прошествии месяца… Это было, по меньшей мере, странно. Настино же тело разошлось не на шутку. Она влюбилась в Вову по уши, и если романтики ей хватало с избытком, недостаток физических отношений давал о себе знать. Настя хотела его так сильно, что даже видела безумные эротические сны, где они с Вовой неистово занимались любовью. Он возбуждал её самим своим присутствием, и Насте приходилось сдерживать себя, чтобы не попросить со всей наглостью просто переспать с ней или вообще за уши не потащить в постель. После порно-снов она просыпалась в холодном поту, гнала прочь непристойные мысли и желания, но помогало ей это мало.

И в один прекрасный день...

Вова ввалился в квартиру весь белый, как снеговик. Отряхнулся и прорычал:

— Чёрт бы побрал эту зиму!

— Что, не заводится? — посочувствовала Настя, бросая тряпку на мокрый пол. Вова вытер ботинки и оставил их на тряпке, повесил куртку на дверь в ванную и с досадой стукнул кулаком по стене:

— Холера, и гаражи все закрыты. А те, что открыты, завалены вызовами с двух часов! Обещали к утру подъехать! Да я до утра загнусь в такой мороз!

Настя покачала головой. Да уж, ждать целую ночь в холодной машине под непрерывно падающим густым снегом — радость превеликая! Вова уже привычно прошёлв кухню и с тяжким вздохом спросил:

— Дашь термос с чаем? Хоть будет чем согреться...

Настя возмущенно шлепнула его по спине:

— За кого ты меня принимаешь? Думаешь, я тебя отпущу ночевать в машину?

Вова пробурчал:

— А кто тебя знает.

— Ляжешь на диване и выспишься как человек, в тепле, а утром опять позвонишь!

— Ладно, уговорила, — улыбнулся он. — Только разбуди меня, когда на работу пойдёшь!

Настя заварила кофе и поставила чашку перед ним. Одеяло она найдёт, чистая простыня тоже есть, а подушку даст Тёмкину. Выкурив сигарету, она прошла в зал, согнала пригревшихся котят с дивана и разложила его. Постелила чистое бельё, бросила одеяло и вдруг осознала — Вова будет ночевать у неё! Спать в зале, на её диване, под её одеялом!

Независимо от её воли беспокойная сладкая дрожь охватила всё тело. Настя прикрыла глаза, пытаясь успокоиться, но это ей не удалось. Тело слушаться не желало. Упрямое, столько времени терзаемое одиночеством и физической работой, сегодня оно решило играть по своим правилам. Настя присела на диван, провела рукой по подушке и ощутила знакомую тяжесть внизу живота. А может, всё случится? Может, он обнимет её и не отпустит целую ночь? При одной только мысли о жарких обьятиях Вовы она едва слышно застонала, но, услышав шаги в коридоре, вскочила с дивана и постыдно бежала с места преступления в ванную.

Никогда еще Настя не мылась с такой скоростью. Обычно она любила постоять под душем, насладиться упругими струйками, тёплым массажем воды, но сегодня всё было ей противно. Даже сама себе она была неприятна. Наскоро высушившись и надев непонятно зачем сиреневую кружевную разлетаечку, она спрятала её под розовым тёплым халатом. Посмотрелась в запотевшее зеркало и вдруг рассердилась на себя. Да что она, в самом деле, как идиотка! Ну хочет мужика, ну так надо сделать так, чтобы и мужик её захотел! Долой халат! Долой смущение и ложную скромность! И вообще, надо выпить немножко, как в первый день, тогда и смелости прибавится, и сомнений убавится!

Настя сбросила халат, вышла из ванной на кухню и решительно вытащила всё те же полбутылки «Пшеничной» из холодильника. Налила в рюмку пятьдесят грамм и залпом выпила.

Закашлявшись с непривычки, она мужественно пережила лёгкий ожог горла и запила водку остывшим кофе. Вот так, теперь можно вернуться в зал и выполнить намеченную программу!

Настя дошла до двери, и её решимость сдулась, как воздушный шарик. Всему виной был голый торс Вовы. Она смотрела неотрывно на широкие плечи, мускулистые руки, и, кажется, даже перестала дышать...

Вова повернулся к ней:

— Можно и мне в душ?

— Конечно, — пробормотала она, проскользнув мимо него к «стенке», и протянула ему полотенце. Он подошел вплотную, обдав восхитительным мужским запахом, смесью пота и одеколона, и легонько обнял за плечи:

— Какая же ты худая! Вроде и ешь нормально, а нифига не толстеешь.

— Ты что, толстых любишь? — растерянно спросила Настя. Может, поэтому он её не хочет, потому что она слишком костлявая?

— Дурочка, — он подарил ей быстрый поцелуй, отобрал полотенце и вышел.

Настя вздохнула, переводя дыхание, и повела руками по бёдрам. Да, так и есть, он не любит худышек, поэтому и не тащит её в постель. Всё просто, как раз и два. Расстроившись, она побрела в комнату, выключила ночник и скользнула под одеяло рядом с Тёмкой. Свернувшись клубочком и подтянув колени к животу, снова вздохнула. Какая жизнь несправедливая! Послала ей такого парня, в кои-то веки! Заботливого, умницу, симпатичного… А он её не любит и не хочет. Она же не просит любить до потери сознания, но хоть немножко! Хоть капельку...

Звуки льющейся воды в ванной взбудоражили Настино воображение. Она очень ясно представила гладкое Вовино тело, влажное и блестящее под упругими струями душа, и невольно застонала. В животе знакомо напряглось до боли, и Настина рука против воли скользнула вниз, под трусики, нашла то, что должно было облегчить её страдания. Она гладила себя, морщась от невыносимого, сладкого напряжения, от не находившей выхода страсти… И услышала звук шагов в коридоре. Вова остановился, словно ожидая чего-то, потом щёлкнул выключателем, и скрипнувший под тяжёлым телом диван положил конец Настиной мимолетной надежде. Господи, ну почему так несправедливо?!

Она ворочалась и ворочалась без сна, стараясь не разбудить Артёма, без мыслей, одержимая этим тугим клубком в животе, пытаясь избавиться от навязчивого видения: в соседней комнате на диване, на сбитой простыне, спит большой сильный мужчина, такой нежный и страстный в её воображении, сладко пахнущий терпким одеколоном...

В полпервого Настя не выдержала. Ворочаться смысла нет, надо пойти выпить горячего молока с кусочком батона, это точно поможет уснуть. Она осторожно встала, пробралась по коридору и вошла в кухню, прикрыв за собой дверь и щёлкнув выключателем. Открыла холодильник, и в глаза ей бросилась бутылка водки. Напиться, что ли, с горя? Или просто выпить сто грамм вместо молока? Говорят, это тоже помогает уснуть.

Настя налила полную рюмку и с отчаяньем выпила её до дна. Зажмурилась, ища что-нибудь запить или заесть. Ухватила котлету со сковородки, зажевала, вытирая брызнувшие слезы. И решила — будь что будет, но сегодня она всё выяснит. Всю недосказанность, всё напряжение, установившееся между ними в эти недели, все его недоговорки и её домыслы… Настя аккуратно поставила бутылку в холодильник, накрыла котлеты крышкой и облизала пересохшие губы. Пусть он даже пинками прогонит её, всё случится сегодня или уже никогда!

На цыпочках она вышла в коридор, приоткрыла дверь в зал. Вова тихонько похрапывал, разметавшись во сне. Настя присела на краешек дивана, сглотнула ставшую вязкой слюну. А если он прогонит её, и это сломает их пусть даже и странно-платонические отношения? Если он уйдёт и больше не вернётся?

Настя тронула Вову за руку, и таким электрическим оказалось это касание, что она едва сдержалась, чтобы не вскрикнуть. Вова же вздрогнул, открывая глаза, и шёпотом спросил:

— Что? Что случилось?

Что случилось, хороший вопрос! Да, в принципе, ничего особенного… Так, гормональные перепады! Настя молчала, собираясь с мыслями, как бы получше сказать, и Вова приподнялся на локте:

— Насть, ты чего?

— Ничего, — пробормотала она. — Прогони меня, если хочешь… Но я так больше не могу… Неужели ты не видишь, что со мной делаешь?

Он нахмурился, не понимая, и Настя покрутила головой:

— Разговор немого с глухим. Ничего ты не понимаешь!

Он помедлил и притянул её к себе:

— Иди сюда.

Настя скользнула под тонкое одеяло, всей кожей ощущая горячее тело, и Вова обнял её, склонился над её лицом:

— Ну, и чего же я не понимаю?

Его губы завладели её ртом, поначалу нежно и почти неслышно, потом всё сильнее и сильнее, он заставил её приоткрыть рот и нашёл язык, слегка потянул его. Настя застонала от вновь нахлынувшего желания. Вова отправил ладонь в крестовый поход по её телу, то лаская, то нажимая, то поглаживая, отчего Настя ощутила мурашки на коже, те самые мурашки, которых так давно не было и которые она безуспешно пыталась вызвать сама себе. Конечно, для полноценных мурашек нужен партнёр!

И партнёр был нежным. Мало того, он был ещё и умелым, знал, куда нажать, чтобы усилить Настино возбуждение и заставить протяжно стонать от удовольствия.

Десяти минут им хватило, чтобы полностью изучить волшебные кнопки друг друга и привести их в рабочее состояние. Десять минут сказочного наслаждения и десять секунд фантастического прибоя оргазма...

— Ты… Просто бомба! — он обнял её, устраиваясь поудобнее, и дунул ей в шею. — Давно уже мне не было так кайфово с кем-то...

— И мне, — ответила Настя, потираясь щекой о его щеку. Потом слегка отстранилась, заглядывая в глаза:

— Почему же ты столько ждал?

Он смутился, откинулся на подушку, не отвечая. Настя привстала на локте, чувствуя, что старая проблема встряла между ними. Провела ладонью по его щеке:

— Чего я не знаю?

Вова тяжко вздохнул, поймал её руку, поцеловал пальцы и глухо сказал:

— Я женат...

Настино сердце остановилось на миг, потом застучало часто-часто, словно не зная, что делать дальше. Она обняла его и положила голову на широкую гладкую грудь. Ничего не ответила, но Вова продолжил сам:

— Моя жена ушла четыре месяца назад. Забрала сына и уехала к маме. Никак не хотела возвращаться. Ну, и я смирился. А в тот вечер, помнишь, когда ты плов сделала? Мне тогда позвонили, и я сорвался в одну минуту...

Настя кивнула, не поднимая головы. Как не помнить! Это после этого вечера Вова не появлялся у неё десять дней...

— Так вот, это была она… Сказала, что вернулась и сидит с малым под дверью. Что я мог сделать?

— Всё мне сказать, — пожала плечами Настя. — Я бы поняла...

— Не решился. А сначала вообще не знал, останется она или опять ей моча в голову ударит.

— Ты её любишь?

— Я тебя люблю, — тихо сказал Вова, поглаживая и погружая пальцы в её волосы.

— Ты не ответил на мой вопрос.

— А фиг знает! Женился по любви. А сейчас...

Настя закрыла глаза. Вот так всё хорошее обычно и заканчивается. Полюбить и потерять человека. Конечно, он любит жену, иначе бы не остался десять дней с ней, не вспоминая про Настю. И сын… У него есть сын! Вот почему Вова так отреагировал на Тёмку. Ему не хватало своего мальчика, поэтому он закидал подарками чужого.

— Насть, не молчи, — тихо попросил Вова, лаская её плечо. — Скажи что-нибудь...

— Я тебя люблю, — едва слышно сказала Настя, желая заплакать, разрыдаться, чтобы он сжал её своими сильными руками, утешил, поклялся, что останется навсегда… Но глаза остались сухими, плакало только сердце.

— И я тебя, — он словно прочел её мысли и обнял крепко-крепко, так, что дыхание захватило. Настя уткнулась лицом в его плечо:

— Спи, завтра рано вставать.

Они так и остались лежать в обнимку, отрешённо и отчаянно цепляясь за свою неправильную, но такую нужную обоим любовь.

Вова уже спал, а Настя лежала с закрытыми глазами, думая ни о чём. Думать о чём-то конкретном ей не хотелось, думать о работе — ещё меньше, утром ей предстоит разгрести тонну снега, что нападал за ночь и ещё нападает, и будет продолжать падать на уже расчищенные тротуары, засыпать машины и скамейки, покрывать ровным белым и холодным слоем любовно посыпанные песком ступеньки, одевать голые чёрные ветки в свадебные платья. И снова Насте придется чистить, отбрасывая лопатой в сторону, сугробы, дабы добрые люди смогли вернуться с работы или сходить в магазин, не рискуя завязнуть по колено.

Тьфу, ведь не хотела же думать о работе! А песок кончается, надо сходить в ЖЭК, дать заяву, чтобы Митя-Синий, бывший зэк без зубов, но покрытый татушками, привёз ей новую партию, пересыпал в бак, подмигивая и травя старые бородатые анекдоты. И лопату надо ему дать, чтобы хорошенько вбил черенок в железо и наточил заодно острие, в предвиденьи гололедицы...

Дверь скрипнула, приоткрываясь и впуская в зал маленькую щуплую фигурку. Настя шикнула:

— Ты чего не спишь?! Ну-ка, марш в кровать!

Артёмка присел на край дивана, притулился к ней и прошептал:

— Я с тобой хочу!

— Да тут нету места, — попробовала отговорить его Настя, но мальчик смотрел такими умоляющими глазами, что она не выдержала: — Ладно… Но только тихо! Дядя Вова спит!

Артём скользнул под одеяло, прижавшись к Насте всем своим худеньким телом, повозился минуту, устраиваясь поудобнее, и спросил шёпотом:

— Мама, а дядя Вова теперь у нас будет жить? Он будет моим папой?

Настя зажмурилась от отчаянной попытки загнать в глубину глаз готовые выступить слёзы. Ой, котёночек, не трави маме душу! Что же ему ответить? Наверное, лучше правду.

— Нет, солнышко, у дяди Вовы есть свой дом и он там будет жить. И есть своя тетя и свой мальчик.

— Жалко… — разочарованно протянул Тёма. — А я думал, раз вы спите в одной кровати, значит, вы муж и жена.

— Жалко, — не удержавшись от улыбки, согласилась Настя. — Хотела бы я, чтобы так и было.

— И я бы хотел, — серьезно вздохнул Тема и замолчал.

— Спи уже, завтра в садик не добудиться, — проворчала Настя. Ну вот, опять у всех всё будет хорошо, а они с Тёмкой в какашках.

Тёплые руки скользнули по её животу, обнимая и её, и засыпающего Артёма, и Настя нежно потёрлась затылком о Вовино плечо:

— Да спите уже оба, мне, между прочим, с утра минимум тонну снега убрать надо, а я не снегоуборочная машина, мне отдыхать надо иногда!

— Уволься к чёртовой матери, — предложил Вова.

— На твоем содержании жить не собираюсь, — фыркнула Настя. — Тоже мне, султан Гарун Аль Пуссан!

— Вот только без колкостей! — он слегка поднял руку и ущипнул её за сосок. — А то получишь по попе!

— Боялась я всяких, — Настя отбросила его пальцы. — Давно бы поседела от страха.

Он со смехом чмокнул её в щеку, и Настя закрыла глаза. Пусть даже так… Она всё равно будет счастлива от одного его присутствия.

Утро наступило быстро, словно Настя только на миг закрыла глаза. Вова легонько похрапывал, отвернувшись к стене, а с другой стороны посвистывал Тёмка, разметавшись на спине. Настя нежно улыбнулась обоим мужчинам, встала осторожно, чтобы не разбудить их, и пошла готовить бутылочку для Ленки.

Когда она легко тронула Вову за плечо, было уже пять пятнадцать и наевшаяся малышка снова спала в своей кроватке. Вова вскочил, как ужаленный, и Настя испуганно зашипела на него:

— Тёмку разбудишь, бешеный!

— Извини, — пробормотал он, шаря под одеялом в поисках трусов. — Не сразу сообразил, где я… Сколько времени?

— Уже пора, я иду работать!

— А кофе напоишь? — он быстро и бесшумно оделся, нашел ключи и барсетку и вышел вслед за ней в коридор.

— Конечно, напою, я ж не дикий зверь, — Настя показала ему язык и налила горячий кофе в чашку. Вова, обжигаясь, проглотил его в два глотка и, поставив чашку в раковину, поцеловал Настю в губы:

— Ты на меня не сердишься?

— Конечно, нет! — она обхватила руками его талию и прижалась щекой к груди. — Всё, вали, пора мне, а то до семи не успею!

Они вышли из дома вместе. Вова, прижимая к уху телефон, направился к машине, а Настя пошла к своей подсобке за лопатой.

Она сделала пару десятков медленных рывков лопатой, загребая снега по чуть-чуть, чтобы разогреться, поглядывая в сторону заснеженной «Ауди». Вова ругался по телефону, размахивая руками, потом плюнул в сердцах и спрятал сотовый в карман. Настя механически махала лопатой, с точностью робота делая одинаковые аккуратные сугробики, и напевала в такт движениям припев старой песенки, которая почему-то вертелась в голове:

— Стоят девчонки, стоят в сторонке… Платочки в руках теребя… Потому что на десять девчонок… По статистике девять ребят...

Вова подошел, потоптался рядом, предложил:

— Хочешь, помогу?

— Не надо! — весело отказалась Настя, не переставая махать лопатой. — Ещё сломаешься с непривычки! Чинить потом!

— Тоже мне Халк нашлась! — передразнил её Вова, потом серьёзно продолжил: — Не для тебя эта работа. Найдём тебе другую, ладно?

— Мне нравится, — нахмурилась она. — На свежем воздухе, утром, когда малые спят, и ощущаю себя крайне полезной обществу. Особенно сегодня!

Вова покачал головой:

— Упёртая как осёл… Ну погоди, ещё неизвестно, чьё слово будет последним.

— Ты мне тут в мачо не играйся, любимый! — всё тем же шутливым тоном возразила Настя, остановившись передохнуть. — Пока мне кольцо на палец не наденешь, командовать не будешь!

Он пробурчал:

— Ох-ох, какие мы гордые… Думаешь, выиграла? Фигос! Это я сегодня занят, а завтра возьмусь за твоё воспитание!

— Напугал, — задорно тряхнула головой, умотанной в цветастый платок, Настя и подняла лопату. — Ты сюда не ходи, туда ходи, а то снег башка попадёт — совсем мёртвый будешь!

Вова заржал и предусморительно отошел в сторонку.

— То-то же, — удовлетворённо кивнула Настя. — Чё сказали, когда приедут?

— Часа через два.

— Возьми ключи в кармане, поднимайся в тепло, я скоро.

— С тобой подожду.

— Не упрямься, — улыбнулась Настя. — Я только немножко разгребу, всё равно падает без остановки. Чего вдвоём мерзнуть, за компанию, что ли?

— Тогда я завтрак приготовлю.

— Вот это пожалуйста. Только сам свой срач будешь убирать!

— Какой еще срач?

— Ну, две миски, три тарелки и четыре вилки, которые требуются мужчине для простой яичницы, — засмеялась она. — Да шучу я, что смотришь, как на врага?!

Вова покачал головой:

— Злая ты, уйду я от тебя...

— Иди, иди! Тёмку разбуди, — с улыбкой бросила ему вслед Настя.

Глядя в его спину, она ощутила такой прилив счастья, что сама удивилась. Ну с чего радоваться-то, в самом деле? Тому, что он женат и через два часа поедет к любимой жене?

Настя с улыбкой покачала головой своим мыслям. Ну уж нет, сегодня даже тараканчики в голове не смогут отобрать её права на счастье! Он есть и точка. А где слишком много запятых, там всегда фигня в конце получается, не разбери-пойми.

Она разгребла перед подъездами, посыпала остатком песочка, чтобы не скользило сильно, и, сложив лопату и ведро в подсобку, поспешила домой.

С морозца, со свежего воздуха, её лицо зарумянилось в тепле. Из кухни в коридор плыл восхитительный аромат свежесваренного кофе, мешаясь с запахом яичницы. Настя улыбнулась сама себе и, раздевшись, вошла в кухню.

Вова стоял посреди кухни с Ленкой на руках. Малышка аппетитно чмокала губами, посасывая кусочек хлеба и теребя одной рукой замочек на Вовином свитере. Тёмка сидел за столом, уплетая чудной омлет с сосисками, помидорами и зелёным луком. Настя умилилась до слёз, прислонилась к косяку, молча глядя на всю честную компанию. Вова усадил малую на руках поудобнее:

— Садись, а то остывает!

Он поставил перед ней тарелку, дал вилку и нож, кусок хлеба и чашку с кофе — и всё одной рукой, так как вторую прочно забила Ленка.

— Ты прям фрекен Бок! — усмехнулась Настя, пробуя. Вова показал ей язык:

— Во мне много нераскрытых талантов! Но скажу честно — я предпочитаю Елену Прекрасную, она меня не обижает, мы с ней чудесно беседуем о разных интересных вещах и вот так вот!

Настя покрутила головой:

— Это заговор против меня! Сейчас я буду самой плохой, а дядя Вова умницей и душкой...

— Неа, — возразил с набитым ртом Артёмка. — Ты шамая лушая мама!

— Присоединяюсь ко мнению молодого человека, — подмигнул Тёмке Вова. — Извини, но мне надо позвонить...

Он сгрузил Ленку Насте на руки и достал сотовый. Настя молча указала ему на коридор, и Вова вышел, вызвав в ней чувство неловкости. Невольно Настя прислушалась к его глухому голосу, но до неё долетели только обрывки разговора:

—… ну не завелась… смс послал же… через час где-то… всё, скоро буду...

Он снова появился в кухне, и Настя вопросительно глянула в серые глаза. Вова наклонился к ней, обнял, зарывшись носом в её волосы:

— Пойду дежурить, вдруг раньше освободятся.

— Ты ей не расскажешь? — спросила она. — О нас с тобой...

— Она снова уйдёт. Витальку заберет и в этот раз навсегда.

— Всё равно ведь узнает! Или добрые люди скажут. И будет хуже.

— Пусть. Пока не знает и ладно.

— Не возвращайся ко мне, я выживу, — соврала Настя.

— Я не выживу.

Настя взглянула ему в глаза и увидела такую бездну нежности, что растаяла. Пусть всё останется, как есть. Они как-нибудь выкрутятся, всё будет хорошо! Она потянулась к его губам, приняла сладкий долгий поцелуй и выдохнула:

— Мне сегодня было так хорошо, так спокойно! За последний год...

— Теперь так будет всегда, — пообещал он, но Настя покачала головой:

— Однажды ты не выдержишь и уйдёшь, и я останусь одна. Но пока ты здесь, всё хорошо.

— Ты всё понимаешь, моя любимая! Ты должна понять и то, что я не смогу быть с тобой каждый день! — ответил Вова. — Но я буду рядом всегда, когда ты будешь нуждаться во мне. Обещаю!

Он быстро собрался и ушёл, а Настя осталась сидеть с Ленкой на руках и думать о своём горько-сладком счастье...