Глава 9: Ученье свет – его не сБАГришь

К Волхву шли уверенно. Старик дорогу знал, а я… я шел за ним. И вот что странно, впереди нас вилась тропинка, но обернувшись через плечо, я ее не видел. Мы словно через валежник прошли. Точнее говоря, должны были… но этого не было. Дед перестал бубнить, я молчал, помня его фразу, что лес любит тишину. Да и подустал маленько, дыхание экономил. Кто его знает, сколько еще петлять?

— Головой не крути, под ноги смотри. А то споткнешься об корень, да набьешь шишку. Приведу увечного Кудеснику, а он глянет на синяк, и не захочет брать тебя в ученики, зачем ему такой убогий нужен. Его знаний воины ищут, а тут сразу калеченный, — и дед снова противненько захихикал.

У старика точно плохо с чувством юмора. Ну чему здесь веселиться? Не прокатила дедок шуточка твоя, несмешная она…

Шли примерно с час. Вышли к какому-то жилищу. То избушка врытая в землю, толи землянку выпирающая из нее. Дверь, три стены, окон нет. Сверху, крышей назвать не поворачивался язык, навалено вперемешку какой-то травы, похожей на ту, что видел на Болоте, хвороста, и рулонами бересты. У строения место для костра, обложенное камнями, земля здесь выгорела небольшой ямкой, виднелись следы золы.

— Ну, вот и пришли, — сказал старик.

— А где Волхв?

— А ты глаза разуй, ученичок, — и одежда на старике на мгновение вспыхнула белым светом. Не цветом, а точно — светом. Плечи каким-то образом развернулись, выпрямились в строевую осанку. Глаза вспыхнули огнем хищника. Вот прямо так, как на меня тогда волк зыркнул, затем взгляд подобрел… и передо мной стоял все тот же интересный, но особо ничем не выделяющийся дедок. Глюки?

— Так это Вы…

— Кто Мы? Я тут один, кого ты еще шелупонь тут видишь, — и даже поискал взглядом неизвестного, выбросив руку в каком-то знаке. — Неужто нечисть какая?

— Не… Это у нас так принято к старшим обращаться на «Вы», проявляя тем самым уважение и восхищение мудростью. Обычай такой там, где я живу.

— Ишь ты, — толи восхитился моей культуре старик (Волхвом я его почему-то не мог назвать), толи опять надо мной начал подтрунивать. — Ну да ладно. Сейчас ты в моем монастыре, выкать не след, а уважение проявлять надобно, кланяясь в пояс, до земли.

Вот еще, позвоночник ломать… Но придется ведь, «надобно» же.

— А Вы… «Ты», что ли? Не могу я так, как мне Вас называть, тьфу ты, запутался.

— Имя я тебе свое настоящее не скажу. Это право заслужить надо. А величай меня просто — Господин, Буян.

«Ну не фига себе просто??? Садо-мазо какое-то: «Господин». Может еще «Хозяином или Повелителем» называть?», — подумал я.

— Господином достаточно, — ответил моим мыслям Волхв. — Можешь называть еще Мастер-Кудесник. Волхв — это призвание, профессия, можно сказать. Поэтому так не стоит величать, ты же не будешь к мужчине обращаться: Эй, программист?

«Ты погляди, откуда этот стар… мастер-кудесник такие профессии знает?»

— Я много что знаю, а сейчас хлебнем отвару и спать ложимся. Разбужу рано, так что засыпай сразу, не отпускай мысли воробьями по амбару. Учись контролировать голову, она тебе на плечи дана, а не тебя к ней прицепили.

Мастер зашел в землянку, я было сунулся за ним, но меня не пустили, захлопнув дверь перед носом. Через полминуты она снова отворилась, и кудесник вынес мне дерюжку.

— У очага постели, если холодно будет, костер разожги.

— А где дрова брать? — Спросил я. Вот только вопрос унесся в Дремучий лес. Буян уже скрылся в своей избушке.

Походил-побродил, прилег возле незажженного костра. Поднялся, место выбрал не подходящее, в бок уперлись какие-то корешки. Перенес дерюжку, снова прилег. Опять встал, теперь мешала кочка. Попытался ее сточить носком сапога, получилось не очень. Кинул свой «спальный мешок» на новую позицию, теперь провалился в какую-то ямку. Начал нащупывать место на ощупь. Боролся за комфорт примерное с час, кое-как улегся на твердое, приняв позу эмбриона. Заснул, проснулся где-то через час, стуча от холода зубами, пошел искать дрова, нашел хворост за землянкой, перенес его, спотыкаясь в темноте, а толку? Да, есть огниво в инвентаре, но нужен мох. Вспомнил про факел. Что хорошо в игре, его зажигать не надо. Достаешь, а он уже горит. Вот только дороговато стоит, 2 серебряка за штуку. А меня факелов всего пять с собой. Слишком дорогими выходят «спички». И все же потратил, зажег костер факелом, но пошел дождь…

Утро я встретил под «навесом» свернувшись от холода в калач. Точнее, я сидел под свисавшим куском бересты, засунув руки под мышки, прижав голову к коленям, а колени к груди, изредка проваливаясь в сон, чтобы выпрыгнуть из него и постучать зубами.

Назвать это время суток «утром» я погорячился. Как я уже говорил, в Селе, или каком другом месте, ночь пролетает за секунду, бац, а уже солнце светит, ты бодр и свеж. Но в локациях такая песня не прокатывает, тут все, как в настоящей жизни, секунда в секунду время идет. В моем случае, тянется, застыв.

Буян вышел энергичный и жизнерадостный. Взглянул на меня, но ничего не сказал. Достал откуда-то из рукава крынку с молоком и свежий, ароматно пахнущий хлеб, отрезал кусок репы и начал жевать. Мне, сволочь такая, не предложил. Я достал один из пирогов из инвентаря и яблоко.

— Ишь, ты у тебя какие припасы. Давно я пирогов не едал. — и смотрит так гад пристально на меня, ожидая.

— Угощайся, мастер, — протянул еще даже не надкусанный изыск своему наставнику. Тот крякнул, отхватил ртом сразу половину, жуя, произнес:

— Флагадарстуую.

Жрал этот пирог, гадина такая, радостно чавкая.

— Я сейчас за травками схожу, вернусь к вечеру.

— А я?

— А ты эти травки покамест не найдешь, а так бы, конечно, ты пошел.

— Мне что делать?

— Как что? Ты и эту ночь мокнуть-мерзнуть будешь? Вон лопата есть, деревянная правда, но на железную серебра не хватило. Там вон на полянке хворосту наберешь. Те, что поровней, на настил оставишь, а что кривые в костер пойдут. Там же и лопух растет, им жерди-то перекроешь, а сверху берестой покроешь, вот подтекать и не будет, а в яме, значится, от ветра схорониться можно. И да, ужин не забудь приготовить.

— Из чего???

— А я откуда знаю? Сам думай, некогда мне с тобой лясы точить.

— А учиться, когда начнем?

— А, это от тебя зависит, как готов будешь.

Так и потянулись мои будни. Лежак я себе устроил более-менее через недели две. Прежние разваливались либо сразу, либо часок погодя. Затем стало получаться лучше, но «крыша» не справлялась не то, чтобы с дождем, который как по заказу лил каждую ночь, но даже с ветром. Приходилось строить, перестраивать, модернизировать, производить реконструкцию, чтобы снова начать строить. И все же получилось. Теперь мое жилье стояло крепко, сверху не лило. Даже не капало! Лежанку я себе застелил собранной и высушенной в сено травой, лежать стало удобно и даже мягко. Или я уже привык к походным условиям?

С приготовлением еды также стало получаться лучше. Я уже начал понимать, какие травы-корешки, приятные для языка, а какие вызывают звуки: «Бееее!». Мастер, глядя на мои усилия, иногда давал советы, где откопать клубни, какую травку надо высушить и перетереть, какую резать свежую, как из кедровых орехов сделать муку, и где взять лесной мед так, чтобы тебя не покусали пчелы. Советы были дельные, правда, помогать начинали со 2-10 раза.

А вот с учебой была беда. Не собирался он меня учить быть Волхвом!.. На все мои просьбы, ответ один: «Как будешь готов, так и начнем!». Вот дед, вредный (так я его иногда продолжал называть за глаза). Нашел себе прислугу халявную, пользуется, а расплачивается обещаниями. А тут неделю назад пропал топор, с собой он его прихватил, по какой-то лишь ему известной надобности и не вернул. Поэтому рубить хворост приходилось своим ржавым мечом, получалось хуже, но справлялся… пока не исчез и он! Куда он делся, мастер только руками разводил. Мол, не брал, куда положил, там и возьми. Приходилось ломать ветки руками и ногами. Особо крупные пережигал, либо дробил камнем. Единственное, что мне не возбранялось — это задавать вопросы. Любые! Так мне на второй день моей каторги и было заявлено. Типа, задавай вопросы, какие считаешь нужным. Ну, я и начал задавать со скоростью бешеной секретарши-машинистки. Но мастер быстро меня осадил.

— Что ты как из пулемета (и про это он знает?) строчишь? Звону, как от пустой бочки, а толку мало. Ты для чего задаешь Вопрос? Правильно, чтобы получить Ответ. А это Знания. С глупого вопроса, глупые знания ивыходят. Поэтому, чтобы что-то спросить, нужно 33 раза подумать, 7 раз взвесить, слова правильно расставить, лишние убрать, чтобы нужные оставить. Давай-ка так, завтра я тебе отвечу только на три вопроса, если ты их правильно задашь. А нет, так и останешься без ответа. И так кажный раз. Сможешь умное спросить все три раза, получишь бонус — до пяти вопросов — ответов.

Вот и началась, кажись, учеба. Я весь день думал над тремя вопросами. Но два из них оказались пустыми. Только один удосужился ответа, причем, тот, который на мой взгляд, был самым глупым и задал я его скорее из вредности.

— В чем отличие тварей животных, человека и богов?

— Хороший вопрос, — меня мастер. — Отвечу, вот только поймешь ли? Разница в Духе, Разуме и Стремлении. Твари же они только есть хотят и плодиться, их Разум на это и направлен. Человеку, если он не хочет животному уподобится, Разум дан для другого. Вот ты два раза не подумал, глупые вопросы вышли, а этот от сердца идет, от желания познать. Так и в жизни, Разум заставляет учиться, чтобы приносить пользу себе и людям. Неважно, кто ты есть — кузнец, плотник или пастух. Хороший кузнец, тут клепочку лишнюю приклепает, чтобы лучше держалось, тут подкову под другим углом согнет, а лошадка резвее бежит. Взять тебя, Ивашка, — улыбнулся старик, — сколько думал — гадал, как от ветра спрятаться и от дождя не мокнуть. Голову приложил к делу, и получилось сразу. Разум делает человека сильнее зверя. Тот же косолапый любого под себя подомнет. В лесу нет страшнее его хищника, а перед человеком пасует. Охотник его на рогатину посадит, а потом ножом и завалит.

— А боги?

— Боги это те же люди, но обладающие от Разума — Духом. Что такое Дух? Душа это, но достигшая совершенства. Одухотворенность. То есть, от Духа творит. Это уже великая магия. Ты вот палку свою заставил вспыхнуть, когда от волка отбиваться решил. А почему? От испугу, оно понятно, но трус он в безволие впадает, бери его голыми руками, он уже сам бой проиграл, конец себе сам придумал. А ты от Разума душу подключил, от души сделал, вот и смог прут деревянный духом напитать. Ты Стремился остаться живым, не сдавался, так как Стремление есть дорога между Разумом и Духом.

— А любовь?

— А что любовь? Она от души происходит, Человек Стремиться ее постичь, получить, сохранить. Любовь может любого сделать одухотворенным. Вот тогда пекарь пишет стихи, а мельник сочиняет песни. Но про это пока рано с тобой говорить. Ты про Разум и Дух понял?

— Кажется, понял, — ответил я.

— Если кажется, то ничего не понял. Не казаться тебе должно, а знать и понимать нужно, а через знания сии — верить, то есть, стремиться далее познать. Но уже не головой, а сердцем, руками, телом, всей душой. Попробуй сдвинуть мыслью вон ту веточку?

— Как сдвинуть? — удивился я.

— А вот так, Разумом… Представь, что она сама хочет пододвинуться, почувствуй ее, пусть ваши души объединяться, но не давай ей своим Разумом быть сильнее твоего.

— А у нее тоже есть Разум?

— А как же. Пусть махонькая искорка, но есть. Во всем, что создано богами, а значит Духом, изначально есть душа, Стремление и Разум. У каждого своя доля отсыпанная, но есть. Вот пусть эта веточка стремиться сдвинуться, а ты ей помощь окажешь, силой ее напитаешь, вместе и управитесь.

Я представил, я реально старался, но ветка оставалась на месте и не хотела пододвигаться даже на миллиметр.

— Вот тебе и кажется…, — сказал с упреком мастер, взглянул на ветку и она пулей неслась в даль. — Рано тебя учить, не готов ты еще.

И мне стало обидно.