Глава 2: Этюд в БАГровых тонах

С промокшей потому, что оказался на болоте. А с задницей, точнее не «С», а «В»!

Болото жадно засасывало ноги, выдирал их с трудом и резким запахом тухлых яиц, бьющим в нос. Попытался сориентироваться, до ближайшей кочки по прикидкам — метров 50, двигаемся туда. Провалился по пояс, не наш вариант — нормальные герои всегда идут в обход. Поворачиваюсь на 90 градусов в обе стороны. О, вон там еще кусочек суши. Пытаюсь плыть, и погружаюсь в жижу по самое не хочу.

«Отсутствует навык «Плавание», — информирует меня приятный женский голос в мозгу.

«Вы можете изменить аудио настройки персонального информатора сейчас. Показать варианты?»

Какие варианты, когда в носу булькает от противной, горьковатой воды, а ноги не находят опоры. Постоянно их приходится выдирать с заметным усилием, чтобы хоть как-то двигаться вперед. Через минуты три приходит другое уведомление:

«Вы устали, шкала «Выносливости» находится в красном секторе».

А то я сам не знаю, что устал, но сдохнуть в первые минуты появления в новом мире, да еще быть утопленником на болоте, совсем не комильфо. Механически вытаскиваю левую ногу, делаю шаг, проваливаюсь в трясину, ищу малейшую опору, чтобы аналогичным образом поступить с правой.

Болото у меня всегда ассоциировалось с Гримпенской трясиной из «Собаки Баскервилей», но это место точно на нее не походило. На счет бездонности не знаю, проверять не хотелось, но внешне… Какие-то растения, толи камыш, толи рогоз, толи еще какие-то. Не силен я в ботанике. Они произрастали островками, но добравшись до одного такого участка (надеялся, что дно будет тверже), особой разницы не ощутил. Растения были выше меня, так как находился почти по грудь в воде. Вокруг местной флоры роилась местная фауна, в виде мошки и комаров. Остальной пейзаж — вода, причем мутная, грязная, вонючая, темно-зеленого, болотного цвета (теперь я точно знаю, какой это оттенок зеленого). Дно всасывало мои конечности с жадность, со щедростью выдавая пузыри газов неприятных запахов, от метана до сероводорода. И поэтому ценному для болотоведов ландшафту я, проклиная его, пытался передвигаться.

Монотонность утомляет, не только физически, но и морально. В походе на боевом марше, легко свихнуться. Мозг быстро впадает в ступор, наступает апатия. Где-то читал, что лучший способ избежать этого — запеть песню. Желательно строем. Хора поблизости не было, поэтому пришлось отдуваться одному.

Вообще, с моими вокальными данными, можно смело идти на врагов. Они с паническим ужасом будут выскакивать из окопов и наперегонки бежать в тыл. Те, про кого говорят, что им «медведь на ухо наступил», рядом со мной — это теноры и баритоны. Помню как-то раз с друзьями на пикнике подхватил один незатейливый мотивчик, который они тянули под гитару, так на утро меня бросила девушка. Прям так и сказала: «Сергей, второго такого концерта я не переживу». Я понимаю, что настоящей причиной были все чаще случающиеся разногласия, которые вытекали в ее истерики и мое терпеливое сопение по разным поводам, но последней каплей стало соло в тот вечер.

Да, кстати, я Сергей. Мне 34 года. Про таких говорят — середина на половину. Особых талантов в себе не находил с детства. Чуть-чуть занимался спортом, пытался рисовать, даже ходил на танцы. Учитель рисования мои творения не хвалил, но и не хаял. Тренер ставил в команду, но на соревнования «за честь клуба» ездили другие. А на танцы двинул, чтобы познакомиться с девочками. Тянул ноги, вставал в позиции, вот только они смотрели на других, так как я для них был не мужчина, а партнер.

Юность прошла, как у всех… мимо. Когда окончил школу, выбор жизненного пути поставил меня в тупик. Пошел получать бесценные знания вслед за другом (ага, именно тем самым, который и подсунул мне эту треклятую игру). Студенческие годы ясности не внесли, поэтому пошел на работу туда, где не отказали.

…Что-то я разнылся. Эти усилия меня доконают и, если я не сдохну в этой трясине от усталости, то сойду с ума точно. Пора запевать.

Как там у Ольгина: «Топ, топ, топает малыш… Маленькие ножки не спешат…», — скрипит в голове внутренний голос, — «Только знай себе твердят: Топ. Топ. Очень нелегки в неизвестность первые шаги».

Или у Гущина: «Ух! Работа нелегка. Начинаем мы с шажка. Раз шажок и два шажок. Вот и ходит наш дружок».

«А мы не устаем, не устаем, мы тупо, мля, бредем — бредем». А это уже Ивашкино творение.

Монотонные и надсадные усилия отупляют мозг, даже с песней. Сантиметры превращаются в метры, метры в десятки метров, бреду на автопилоте и исходе сил.

«Вы переутомлены, вам требуется отдых. Ваши жизненные показатели падают, движение осуществляется за счет траты шкалы Выносливость, если она закончится, вы отправитесь на перерождение», — второй или третий раз говорит раздражающе спокойным голосом информационный помощник.

«Да и хер с ним», — на упертости ворчу я, но иду.

И вдруг в голове тренькнули другие слова: «Все, брат, прорвались. Прямая дорожка. Вольное место, да в небе луна». (Бригада «С», «Дорожная»).

Ноги ощутили твердую поверхность, которая пошла в горку. Жижа, которая еще несколько секунд была по пояс, начала опускать вниз. А когда она дошла до колен, — упал на четыре конечности. Выполз на сушу уже за счет рук, завалился на спину и заорал со всей дури: «Ура!!!», — а затем, — «Ой, тварь!!!».

В щиколотку словно ударило жидким металлом — жжение и резкая боль. Встал на локти и одновременно подтянул ногу, как можно ближе. Увиденное не понравилось. Ступню, кто-то усиленно грыз.

«Пиявкогрыз». 2 уровень. Жизнь 56/100.

Причем, первая часть шкалы ползла вверх с каждым разом, когда эта погонь кусала меня.

«Не дам, это моя нога, только я ее могу кусать, но даже сам этого не делаю, так какого члена будешь делать это ты, мразь?»

Внешне эта мразота походила на змейку, опять же болотного цвета, с вкраплениями желтого. Длиной около полуметра, толщиной с руку у пасти с клыками, к хвосту уменьшающаяся до пальца. Голова отличалась от змеиной. Это было что-то смахивающее на кулак с двумя желто-оранжевыми глазками-бусинками. Особенно впечатляли челюсти. На морде разместились два экскаваторных ковша зубьями друг к другу. И этим устройством она пыталась меня употребить в пищу, предварительно перемолов на мелкие кусочки. Не хочу!

Хватаю что-то подвернувшееся под руку, верчусь, словно рыба на берегу. Превращаюсь в динамо-машину, от которой можно зажечь лампочку… и начинаю лупить эту гадость яростно оря (или крича?) от боли и страха. Кстати, а в моем случае — не кстати, в вирте передаются со 100% гарантией не только приятные ощущения — боль она тоже натуральная. Это только у фантастов можно выставить ограничения на мозг. Типа есть такой реостат, который пододвинул в сторону и уже 10% боли, а хочешь 20 или 30-ть, если ты мазохист. Нифига подобного, если было бы такое устройство, которое могло уменьшать ощущения, то у человека понизились бы все чувства, а не выборочно. Он бы оказался слепым и глухим, с онемением кожи и спокойно дышал среди бомжей, которые не мылись четверть века. Поэтому ощущаю все по максимуму — боль адская. Долблю по твари до тех пор, пока не слышу все тот же мягкий женский голос.

«Вы на пределе возможностей прошли болото, поздравляю, выносливость +1. Вы одолели серьезного противника — минибосса локации «Болото», опыт: 72, сила +1. Это ваше первое убийство, поздравляем, вы получаете титул «Гроза болот». Опыт: 126. Вы получаете +1 выносливости, +1 силы, + 1 ловкости. Вы получаете 2 уровень. +1 ко всем характеристикам, +5 к очкам навыков».

Вокруг меня появилось свечение, боль прошла, усталость, как рукой сняло. Вероятно, не загрызло меня это создание потому, что было уже подранено, при этом мне явно выпал удачный рандом, так как 7 из 12 моих ударов оказались критическими.

Воздух стал поступать в грудь вместе с тем, как уходила паника. Боль прошла так же внезапно, как и появилась. Я успокоился и, наконец, осмотрелся. Зря я это сделал, в смысле успокоился. Ивашка оказался на острове. До самого горизонта на все 360 градусов была все та же ненавистная жижа. Поэтому сдохну тут либо от жажды и голода, либо от попытки выбраться отсюда. Картина маслом: «Робинзон болотный».

И снова паника, которая вскоре начала вытесняться злостью на весь мир, на несправедливость, на гребаное «везенье»… Я начал кидать в ненавистное болото куски грязи и лупить по жиже.

— Да не дергайся, ты. Всю воду взбаламутил. Сядь, успокойся, поговорим.

На меня уставились глаза неизвестного существа с усами, как у сома. Он и сам походил на рыбу, но при этом угадывались и какие-то человеческие черты. Этакий мутантик. О росте судить не могу, так как половина тулова прятало болото. Небольшие ручки заканчивались 4 пальцами с перепонками. Кожа темно зеленого, болотного (оооо, как обрыдло от этого цвета) оттенка, покрытая чешуей, на голове небольшой гребень… человеческие глаза и рот.

— Че уставился, живой я, живой. Ну и что с того, что разговариваю, чай не дурень какой, грамоту разумею. Вот чего пялишься, как лягуш. Мало ли, что на тебя не похож. И не урод я вовсе, на себя посмотри.

«Писец, привет Глюк», — вздохнул внутренний голос. И я шлепнулся на многострадальную задницу.