И слово как зерно... Поэзия Птицелова (Арсений Кшесинский)

Автор большой подборки стихов в альманахе «Гражданинъ» выступает под псевдонимом Птицелов Фрагорийский. Поэты — сложные натуры. Всегда что-нибудь выкинут эдакое… Но если за этим именем стоит какой-то смысл, то всё нормально, остаётся лишь его найти.

Очень похожая картина и со стихами Птицелова. Поэт вкладывает в них свои смыслы, которые не так просто распознать и понять. Однако это говорит о том, что авторское погружение в ткань стихотворения необыкновенно по силе и глубине. И лучше это показать на конкретном примере.

Вот великолепное религиозное стихотворение «Стеклянный ангел». Но давайте отстранимся от религиозного подтекста. Это нужно для более полного осмысления поэзии Птицелова Фрагорийского.

Я пытаюсь поймать смысл этих строк, но смысл ускользает. Начинаю вчитываться, вслушиваться, углубляться в холодную тайну текста. О чём говорит со мной автор? Что он хочет поведать? Или это он для себя оставил чёрную краску на стене бытия?

Интересно отметить, что концентрация художественных тропов на строфу где-то в районе 7/4 и даже 9/4, что является весьма высоким показателем. Однако, надо признать, такая концентрация размывает смыслы как отдельных строф, так и всего стихотворения целиком.

Стихотворение построено на ассоциациях. Это основной метод поэта: 7 или 9 художественных тропов на строфу дают ряд ассоциаций, из которых у читателя возникает импрессионистическая картина. Она вблизи размыта или разбита на детали, но издали её фрагментация начинает складываться в нечто цельное. И перед нами возникает бестелесный образ то ли поэта, то ли ангела.

А фон божественного или космического пространства даёт стихам глубину перспективы. Отчетливо видны в тексте нюансы религиозности, хотя смешивание православной традиции и американской всё-таки очень смущает: «В богородицыной шали» и «Запрягай оленей, Санта».

Это стихотворение передаёт эмоции, настроение, душевное состояние поэта, что вполне достаточно для поэзии, ибо вызывает у читателя ответные чувства. Мы понимаем, а более — ощущаем, что это — красота.

Вот это стихотворение полностью с постскриптумом (в подборке этого постскриптума нет):

Стеклянный ангел

Пахнет вечер чёрным чаем, ворожу в пятнашках строф,

макрокосмос изучая в недрах ёлочных шаров.

Шелестят во мне крупинки драгоценного песка,

поцарапанной пластинки комариная тоска.

Позабыв земные даты, бестелесным естеством

я к тебе тайком когда-то прилечу на Рождество.

Запрягай оленей, Санта — кровь становится вином,

тихий ангел на пуантах побледнел как полотно.

В нимбе серебристой пыли с неба катится звезда.

Овцы у ворот застыли, сгинул агнец без следа.

От купели до купальни окаянно жизнь текла —

невесёлый брат мой дальний стал прозрачнее стекла...

В богородицыной шали дремлет мой воздушный змей.

Нарисованный на шаре, смотрит ангел из ветвей.

И глядит, как будто в душу целясь тонким остриём,

в глянце ёлочных игрушек отражение моё.

P.S. В иерусалимской купальне у Овечьих ворот в субботу Иисус тайно исцелил безнадежно больного. Тот объявил об исцелении иудеям. Услышав это, фарисеи приняли решение обвинить и после — убить Христа. С этого момента за

Ним и началась настоящая охота.

… Не принимаю славы от человеков...

(Иоанна, гл.5)

Еще один пример.

Очаровательное стихотворение «С ледяной усмешкой мима» — это уже иная конструкция текста, где концентрация художественных тропов 2/4 и 3/4, а от этого смысл созданного сразу становится яснее и прозрачнее. Однако не всё здесь так просто. На первый взгляд, эти стихи — зарисовка какого-то эпизода из жизни поэта. Всё здесь легко и воздушно, рисунок изящен, музыкальный строй мелодичен, ирония тонка. Текст так рельефен, то хочется потрогать его руками. Очень красиво. Но есть в этом стихотворении одно место, которое останавливает и заставляет вздрогнуть.

И увидеть, как во сне,

цепи жизней бесконечных,

ощутив себя на вечность

рыбой, брошенной на снег.

А далее вновь дурашливый смех, самоирония, нивелирование предыдущего отрывка, возвращение к началу всего эпизода. Однако нет больше «ледяной усмешки мима», ибо появился живой человек, который может

И сострить — задорно, жутко,

будто в шутку и всерьёз,

с матерком и с прибауткой.

Грубо, весело —

до слёз.

И в этом действии весь Птицелов. Поэт проявил свою сущность лишь однажды и, быть может, случайно. Получается, что этого автора надо суметь поймать. Он ускользает от нас. Он мимолётен. Как будто птица отлетает от гнезда своих смыслов и уводит нас куда-то в сторону.

Вот такая индивидуальность и самобытность у этого поэта. Таков его поэтический стиль создания стихов, исходящий из его мироощущения и миропонимания.

Кстати, формула концентрации художественных тропов весьма наглядно проявляет себя творчестве Птицелова Фрагорийского. Чем выше концентрация, тем малопонятнее становятс стихи. Чем ниже концентрация, тем доступнее стихи для читателей. Вот это стихотворение полностью —

С ледяной усмешкой мима

лёгкий прутик сжать в руке,

тонкой клинописью имя

нацарапать на песке.

Сжечь осеннюю тетрадь —

строки, строфы, катастрофы.

Твой античный белый профиль

на снегу нарисовать.

И от лязганья трамвая

ощутить сердечный сбой.

И какая ты смешная,

и какой же я смешной —

засмеявшись, рассказать

в зимнем парке на рыбалке.

Из бутылки минералку

отхлебнуть, закрыв глаза.

И увидеть, как во сне,

цепи жизней бесконечных,

ощутив себя на вечность

рыбой, брошенной на снег.

И сострить — задорно, жутко,

будто в шутку и всерьёз,

с матерком и с прибауткой.

Грубо, весело —

до слёз.

Стоит обязательно отметить, что значительный пласт стихотворений Птицелова создан под знаком бесконечного трагизма и мучительной душевной боли. Лирический герой мечется по земле и не находит своего места, постоянно ищет тишины и не находит покоя.

И это проходит через многие темы, за которые берётся поэт. Но особенно, конечно, это ярко проявляется в темах любви.

В трогательных стихах «Шаги на снегу» любовь и трагедия соединяются в одно целое. И поэт создаёт этот огненный состав постепенно и осторожно, как химик, работая с опасными веществами. Первые две строфы нагнетают ощущение тревоги и безысходности, но ключ к пониманию этого текста лежит в последней строфе. Вот она:

А на снегу рисует шаги Дебюсси.

Что ностальгия мне? Я давно — налегке.

Знаешь, вчера постеснялся тебя спросить:

Плакала ты во сне — на каком языке?

Мир полоумный не стоит твоей слезы.

Эта война — будто Каинова печать.

Полно, да знаю я этот чужой язык!

Просто по-русски

мне легче с тобой молчать...

* Шаги на снегу — фортепианная пьеса Дебюсси

Надо отметить, что война во многих стихах у Птицелова почти всегда где-то рядом. Читаешь тексты поэта, и вот — упоминание, намёк, тень войны или её отзвук. В таких стихах война в крови лирического героя, даже так — он без неё не может. И не может так, как будто сама война не может без него обойтись.

Вот, к примеру, отрывок из стихотворения «Он спал с ней с июля…»

…везде сумасшедший дом,

сплошной неуют, не заточенные ножи,

еще и война...

Он об этом думал с трудом.

Вот только бесила короткая эта жизнь...

Кому-то казалось, что можно веревки вить,

а он был как будто натянутая струна.

И стыло прощание в странной его любви.

Как будто он знал, что последней была она.

А иногда стихи Птицелова представляют собой настоящие поэтические шедевры. Такие стихотворения, как «Хрустальная ночь», потрясают сознание и доводят читателя до катарсиса.

Хрустальная ночь

А ночи все короче и хрустальней...

Ко мне прижмись, не думай о войне.

Звенят над крышей небеса из стали,

Нет слаще слез и нету — солоней.

Когда пунктиром небо прошивают

Незримые железные сверчки —

Я вижу как глядит душа живая

Сквозь глаз твоих огромные зрачки.

Когда церквей нательными крестами

Играют гроздья фосфорных огней —

Как странно знать, что завтра нас не станет,

И чувствовать, что смерти нет во мне.

Как ночь твоя хрустальная тревожна...

И пахнут сны покинутым жильем.

И Бог живет легко и невозможно —

В прерывистом дыхании твоём.

Украина. Юго-Восток, июнь 2014

К сожалению, некоторые стихи Птицелова не лишены недостатка принципиального характера, а именно: в ряде стихотворений поэт отходит от норм русского языка, отдавая дань современной западной моде. Это встречается редко, но, к несчастью, встречается. Несколько раз автор отключает синтаксис — важнейший компонент русского языка! И от этого сразу разрушается общая картина стихотворения, и размывается смысл, заложенный в стихи, ибо понять текст без синтаксиса невозможно. Получается бессмыслица. К примеру.

Образа

стали человеки тихи

замолчали ангелы слов

неживое пишет стихи

души в облака

унесло

по воде плывут образа

вслед им золотые круги

безымянный смотрит в глаза

только не беги

не беги

судорогой сердце свело

тенью мир уходит во мрак

слово обернулось числом

светятся во тьме

номера

вся полынь в степи сожжена

тишина звенит за версту

но летят имён семена

значит я опять

прорасту

А вот вариант с употреблением синтаксиса.

Разве этот текст хуже первого варианта?

Стали человеки тихи,

замолчали ангелы слов.

Неживое пишет стихи.

Души в облака

унесло.

По воде плывут образа,

вслед им — золотые круги.

Безымянный смотрит в глаза:

только не беги,

не беги.

Судорогой сердце свело.

Тенью мир уходит во мрак.

Слово обернулось числом —

светятся во тьме

номера.

Вся полынь в степи сожжена,

тишина звенит за версту,

но летят имён семена,

значит, я опять

прорасту!

После прочтения такого текста возникает вопрос: зачем здесь нужно было отключать синтаксис? Неужели стихи стали лучше и понятнее? Нет. Они стали хуже, и в них мало что понятно.

У Птицелова есть несколько удивительно интересных циклов стихов, где одна выбранная поэтом тема рассматривается или, точнее, подаётся читателям с разных сторон. К примеру, поэтический цикл с комментариями «Tragedie dell Arte. Балаганчик» открывает для нас весьма глубокую тему, суть которой можно увидеть в преамбуле к циклу:

… Если смотреть на жизнь со стороны —

она похожа на балаганчик человеческих страстей,

на маленький антракт, несколько мимолетных ремарок,

ничего не значащих сцен в вечной Божественной комедии…

(Блокнот Птицелова. Сад Камней)

Итак, поэт приглашает нас в театр человеческих страстей, заранее предупреждая, что всё это даже не спектакль, а лишь антракт. И его время пролетит незаметно для нас. Птицелов сразу раскрывает карты, т.е. прямо называет людей марионетками в руках Всевышнего.

Игрушки Бога

Мы куклы Творца —

но слепыми сердцами

не помним об этом почти ничего,

от вечности к вечности тихо мерцая

в огромных прозрачных ладонях Его.

Кстати, в этом цикле есть изумительные по красоте стихи «Игра в куклы». К тому же, на мой взгляд, это ключевое стихотворение для всей темы этого цикла. Локальная тема любви здесь достигает необыкновенного эффекта именно из-за того, что вовлечена в главную тему —

Мир-часы как будто сломан.

В нашем отрешённом рае

Задремало злое лихо…

…

Электронная картинка,

Цифровой обман, причуда,

на экране тает льдинкой —

невесомо,

ниоткуда...

Однако еще раз подчеркну, что светлая тема любви здесь побеждает чёрную тему кратковременной драмы, извлеченной из человеческой жизни, как сухой остаток красивого, но мимолётного феерверка.

Вот эти стихи целиком:

Игра в куклы

Понарошку, дети словно,

В куклы мы с тобой играем.

Мир-часы как будто сломан.

В нашем отрешённом рае

Задремало злое лихо…

Этой ночью безмятежной

Ты меня целуешь нежно,

Я тебя целую тихо.

В хороводе привидений

В странных кукольных коробках

Мы скользим с тобой как тени.

Ты меня целуешь робко…

Среди шелеста и хруста

Лет, примет и расстояний,

Без надежд и покаяний

Я тебя целую грустно.

Электронная картинка,

Цифровой обман, причуда,

на экране тает льдинкой —

невесомо,

ниоткуда...

К итогу.

Надо признать, что Птицелов Фрагорийский — весьма талантливый и давно состоявшийся поэт. Он обладает яркой и неповторимой индивидуальностью. Его поэзия рождена, живёт и развивается под знаком вселенского трагизма. Его необыкновенно красивая и печальная любовная лирика не существует сама по себе, а всегда несёт рядом собой нечто из земного грубого мира, тем самым создавая резкий контраст между этими явлениями.

Творчество Птицелова — естественное и органичное, оно исходит из души или нисходит из Космоса. И такое можно назвать только настоящей поэзией.

Арсений Кшесинский

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6

Общероссийское некоммерческое электронное издание

Россия 04.2022