В поисках ответов… / Виктория Соловьёва

#ЛитературнаяКритика

Статьи

…А у меня ведь так и нет томика стихов Птицелова, хоть для меня — это человек, с которым я могу поговорить обо всём. Такова его свобода общения, такие он пишет стихи и такую публицистику. Он как будто сам находится в постоянном движении и увлекает в своё путешествие окружающих. Будь то разговор о Боге, о любви или о развитии общества. Он всегда сам в поисках ответов… Хотя как поэт — уже прошёл метаморфозы развития от человека, ищущего истины и не боящегося пройти по грязному полю, если на нём он найдёт семена истины, до человека, владеющего словом убеждения. Наверное, потому и интересно с ним разговаривать, читать его эпистолы, статьи, жизненные зарисовки. А стихи его — особенные совершенно. Но думаю, я постепенно смогу показать, как можно попасть под очарование его строк.

А пока цитата: «Истина — поэтичнее всего, что есть на свете…» Это сказал Ф. М. Достоевский. Похоже, что именно этот подход исповедует и П. Фрагорийский (П.Ф.).

Вот так резко он пишет о том, как историю переиначивают:

…сегодня так бесспорно каждый прав,

как несомненно мёртвые не правы.

Им истина — два пальца об асфальт

и жизнь чужая — сущие копейки.

И дальше:

Умершие парят поверх травы,

живыми замирая образами.

И кто-то сверху вниз из синевы

глядит на нас солёными глазами.

(«Идейные»)

А здесь другие вопросы и другие размышления о том, кто мы и что мы сделали человеческого в

своей жизни:

Как пролилось однажды небо из Божьих рук —

так и играет каждый смертный в свою игру.

Буквица золотая держит весь мир в кольце.

Авель ты или Каин — выяснится в конце.

…. Только совсем немного в облачный твой удел

выбрано будет Богом из человечьих дел.

(«Колесо»)

Самая частая идея в творчестве П.Ф. — это идея жизни с Богом внутри как единственно возможная форма существования человечества. При этом он оперирует такими понятиями, как «стыдливость», «совестливость», «сочувствие».

«На мир смотреть не хочется. Ни видеть, ни слышать, ни читать отовсюду лезущего в человеческую жизнь скотства и бесстыдства. Вменяемые люди добровольно и незаметно теряют зрение и слух, способность говорить. Как будто слепота, глухота и молчание спасут мир, неотвратимо сходящий с ума… Мы еще дышим — но только потому, что некоторые из нас пытаются противостоять...»

(«Без стыда») П. Ф. Блокнот Птицелова. Моя маленькая война

А нам удобней, сидя на горе,

плевать на мёртвых, сирых и убогих,

благословлять живущее — гореть,

и «чушь прекрасную»

нести о Боге.

(«Ренегаты»)

Жизнь в правде, в добром отношении, в понимании, в доверии, в поддержке, как говорил Христос: «Друг друга бремена носите...» Всё так и есть: мы — фундамент друг друга. А без движения к доброте и свету — нет человеческого в человеке.

Хочется целиком привести строки стихотворения, в котором Бог говорит, но его не слышат:

Он знал, откуда мы, на чем стоим.

Свистульками из пальмовой коры

он приманил к бедняцкой лодке рыб

и въехал на осле в Иерусалим.

Мы о Царе мечтали на коне —

он обманул надежды дураков!

Я помню, как Он улыбнулся мне

сквозь облако из белых лепестков,

и как свистела кожаная плеть,

и ждали мы, что Небо полыхнёт...

И лился слов Его прозрачный мёд

на мыслей наших нищенскую медь.

(«Царь» — из кн. «Тёмная вода»)

Об искреннем, умном и тонком лирике П. Фрагорийском можно говорить долго и увлечённо. Любовь — это дар! Это то, что делает человека чистым, он как будто рождается заново и испытывает небо, испытывая свои силы. Я приведу любимые строчки, а вы судите сами, насколько Птицелов — настоящий птицелов.

Она знаться не хочет с другими,

дрожит, как живая вода,

любовь для неё — и мечта, и беда.

Она ворожит

над осколками льда,

пытаясь сложить моё имя...

А над нею

сверкает

море огней...

Мы могли быть счастливы с ней.

(«Мартини со льдом»,

из кн. «Птицелов. Фрагорийские сны»)

***

А небо всё прозрачней и светлей.

Твой выдох тих.

Рисуешь пальцем сердце на стекле —

Морозный стих...

Над морем горя черная скала,

Прозрачный лёд.

И я не отражаюсь в зеркалах

Который год.

(«Окно последних лет», из цикла «Акварели»)

***

И веские слова, и полное каре,

но кругом голова, и мысли набекрень, ́

что вроде ты не там, и будто я не с той,

пусть заняты места, и хоть расклад простой —

идешь на поводу, и прочие не в счёт,

и вишенка во льду...

И хочется еще...

(«Вишенка во льду», из цикла «Акварели»)

***

Её музыка вся из терций.

Пробираешься к ней

вовнутрь —

она будто печать на сердце,

никуда уже

не свернуть.

У неё в голове дизайны,

и росточком она — с вершок...

Шепчет:

— Боже, не покидай нас...

Плачет:

— Господи,

не убивай нас,

мы ведём себя

хорошо… («Её музыка», из кн. «Post Scriptum»)

Что же так роднит меня с этим автором? Скажу по-простому — любовь к людям, сострадание, осознание несовершенства человека, желание лучшей доли для каждого. Это традиции русской поэзии и литературы в целом — направление с вектором христианства. Это стрела, которая поражает сердце. Он создаёт собственную философию человека, идущего к Богу. Поэзия с именем Бога даёт ему силы, глубину и чистоту. Мне кажется, что он видит цель поэзии в её очистительной силе.

Мне так хочется думать.

Нужно ли ему одобрение? Я думаю, что не нужно. Перед нами цельный автор и ориентирами всего его творчества — любовь, Бог, философия добра.

Литературный альманах ГРАЖДАНИНЪ №6

Общероссийское некоммерческое электронное издание

Россия 04.2022