Дневник зельевара

Мы с Вороном обошли деревню проклятых стороной и, заложив небольшой крюк, двинулись к лесу. Над макушками деревьев возвышались искомые горы, скрывая верхушки в облаках.

— Ты не устала? — участливо спросил полуэльф.

— Нет, — в очередной раз ответила я.

За время нашего похода супруг интересовался моим самочувствием чуть ли не каждый час. Такая пристальная опека начинала слегка доставать. Как жужжание мухи в жаркий летний день. И в очередной раз мне вспомнился Лео. Вот уж кто никогда не задавал никаких вопросов, однако всегда знал, когда мне нужна помощь. Конечно, он был самоуверенным, часто решающим за других, но эти другие привыкли к его характеру. Если приятель совсем уж зарывался, ему, не стесняясь, высказывали все, что о нем думают. Причем после коронации это не изменилось. По сравнению с таким отношением словесная забота Ворона казалась мне навязчивой. Я не привыкла к такому. Даже братец никогда со мной не церемонился. От него и элементарного сочувствия не всегда можно было дождаться. Зато потешаться надо мной он просто обожал. Когда привыкаешь к одному отношению очень сложно воспринять что-то другое.

— Слушай, ты сказала, что сбежала от наставника. А почему? — сегодня полуэльф снова был чересчур разговорчивый. Видимо потому, что, наконец, мы шли рядом по вполне широкой лесной дороге, а не плелись друг за другом по буеракам. Он даже смог взять меня за руку.

Чуть помедлив, формулируя мысль, я все же ответила:

— Однажды он посчитал, что неплохо бы взять плату за обучение натурой.

На это Ворон нахмурился.

— Вот скотина! Ладно, давай не будем об этом, раз тебе неприятно.

Усмехнувшись, я ответила:

— Я бы так не сказала. Было бы глупо позволить одному дурацкому эпизоду перечеркнуть все то, что сделал для меня Фей. Я вполне спокойно могу рассказать тебе эту историю.

— Ну, если тебе это не доставит неудобств.

Мотнув головой, я погрузилась в воспоминания. Все равно они уже всплыли в памяти. Так какая разница, как их пережить? В одиночку или с кем-то? Второе часто даже лучше.

В тот вечер наставник вернулся из деревни сильно навеселе.

— Лиона! — заорал он с порога.

— Что случилось? — я оторвалась от очередного эксперимента с зельем.

— В мой дом в деревне пришли!!! — радостно завопил Фей. — Я испробовал свое абсолютное противоядие! Оно работает!

— Великолепно! — у меня будто камень с души упал.

Дело в том, что до этого мы пробовали противоядие на местной живности. Заражали чем-нибудь смертельным и пытались лечить. Убиенных кроликов на нашей совести было с избытком. Фей пробовал зелье и на себе, но данный результат тоже был сомнителен. Вдруг по классическому закону творение не может убить хозяина? То, что зелье отработало на постороннем человеке, окончательно ставило точку в вопросе. Больше никаких заячьих смертей во славу зельеварения!

— Ты представляешь, что это значит?! — распалялся наставник.

— Нет, — ответила я.

— Я достиг цели всей своей жизни!

Лихорадочный блеск его глаз начинал меня всерьез пугать, заставив ответить весьма осторожно:

— Поздравляю. И что теперь?

— Теперь? — Фей вдруг широко улыбнулся. — Я буду каждую неделю приходить в деревню для продажи зелий и ждать новых больных.

— С нетерпением? — пошутила я.

— Да! — совершенно серьезно сказал он. — Ибо теперь моя жизнь приобрела новый высший смысл! Я буду спасать других из когтей смерти! Для многих мой эликсир станет последней надеждой, и они придут ко мне! Мое имя прогремит на все королевство! Меня будут знать и помнить вечно! Вот оно — то, ради чего нужно жить!

— То есть, все твои труды были только ради славы? — уточнила я, на всякий случай отходя от наставника за стол.

— Конечно, — недоуменно посмотрел на меня пошатывающийся Фей. — А ради чего еще делать открытия? Сделать мир лучше? Да кому это надо! В лучшем случае, это приятное дополнение к результату. Пятьдесят лет корпел я над трудами, тратил здоровье на эксперименты и, наконец, я пожну плоды! Первые годы все будет бесплатно, но когда народ поймет цену эликсира, вот тогда я заживу!

— Ты же не хотел его продавать. Или весь пафос про вред людям, это пустые слова?

— Нет, конечно! Я хочу славы спасителя, а не славы губителя. Это все-таки разные вещи, не находишь?

Взглянув на окосевшего зельевара, мне окончательно стало не по себе. В таком состоянии своего наставника я видела впервые. Алчный огонь плясал в подернутых хмельной поволокой глазах. Ох, не понравился он мне. Фей между тем продолжил, как будто невзначай приближаясь ко мне.

— Только представь, что я оставлю в наследство своему сыну! Несметные богатства и вечную славу, которая будет передаваться из поколения в поколение, вместе с секретом зелья!

— Какому сыну? — не поняла я. — Как-то не припомню, чтобы ты говорил о том, что у тебя есть дети.

— Ты родишь мне наследника! В конце концов, я сделал из тебя стихийника и зельевара! А это стоит больше каких-то там капель крови.

С этими словами мужчина неожиданно резво подскочил ко мне и, схватив за руку, потащил в комнату. От шока я даже не сразу сообразила, что он имел в виду. Повалив меня на кровать, Фей попытался связать мне руки над головой. И тут до меня дошел смысл происходящего, но поздно. Придавленная его весьма увесистой тушей, я не могла пошевелиться. Кроме того, он набросил на одно запястье петлю эльфийской веревки и силился дотянуться до другой. Беспомощно шаря свободной рукой, я наткнулась на какую-то бутыль, стоящую на тумбочке. Хоть что-то. Недолго думая, я со всей силы стукнула Фея боком бутылки по лицу. От удара она раскололась, и мы оба взвыли от боли: в емкости оказалось разъедающее зелье. Ему обожгло пол лица, мне же попало на плечо. До сих пор шрам остался. Воспользовавшись замешательством, я кое-как выбралась из-под наставника и ринулась прочь. Вслед мне неслись страшные ругательства, проклятья и обвинения в неблагодарности. Но ничто не могло удержать меня. Несколько дней я блуждала по лесу, пока совершенно случайно не вышла к родной деревне. После пережитого мне не хотелось быть ни ведьмой, ни магом, ни зельеваром. Если все делается только ради славы, то зачем это делать вообще? Мне хотелось просто жить тихой и спокойной жизнью. Дождавшись ночи, я прокралась за частокол. Увидев же, что селяне сделали с моим домом, мне стало ясно: не всегда получается быть, кем хочется. Иногда приходится быть тем, кем тебя считают.

Внимательно выслушав мой рассказ, Ворон спросил:

— После этого ты окончательно встала на путь мага?

— Нет, — усмехнулась я. — Окончательно меня на него поставил братец Эрл, доходчиво объяснив все преимущества.

— Сколько времени ты прожила у Фея?

— Почти пять лет, — грустно улыбнулась я. — По году у меня ушло на освоение общения с каждой из Стихий. Затем, потратив еще какое-то время на зелья и распределение силы, я сбежала. Как раз по этим двум пунктам у меня и остались вопросы.

— Что значит «освоение общения»? — не понял Ворон. — Когда я учился на кристальщика, то просто тренировал свою силу воли, чтобы она стала тверже, чем камень. А также тренировал свой внутренний слух, чтобы слышать кристаллы. Как это происходит у стихийника?

Я усмехнулась, думая, можно ли это вообще объяснить. Что значит познать Стихию? Договориться с ней? Нужно самой быть такой, как она. Ярким пламенем, легким ветром, мягкой водой и твердой землей. Помедлив еще пару секунд, я все же начала рассказ:

— Мое обучение началось с Воздуха. Так как эта Стихия признала меня первой, она стала родной. Сначала я просто училась слушать ветер и разговаривать с ним. Бессмысленный шепот в ветвях деревьев со временем стал мне понятен. Я слышала в нем рассказы о происходящем в разных частях королевства. Вот частички морского бриза сообщили, что в гавань далеко на юге приплыл великолепный парусник. Златовласый капитан сошел по трапу и обнял, наконец, так долго ждущую его жену. А вот ледяной порыв с горных вершин сообщил о печальной смерти одинокого отшельника, ищущего ключи тайнам мироздания.

Найдя во мне благодарного слушателя, Воздух ответил мне тем же. Сперва свои желания я проговаривала вслух. Например, подай, пожалуйста, вон ту тарелку. Или, убери, пожалуйста, бегущего на меня волка. Или, ай, не дай мне шлепнуться! Со временем наше общение стало подсознательным.

Дальше была Вода. В отличие от Воздуха, ей хотелось любви и ласки. Получив это, она отвечала тем же. На объятия — объятием, на поцелуй — поцелуем. Часами стояла я под струями водопада, сливаясь с ним воедино. С тех пор к этой Стихии я всегда обращалась в сложные жизненные минуты. Ведь если Воздух может лишь выслушать печальную историю, то Вода — обнимет, утешит и постарается смыть горе.

С Землей было сложно. Она ждала от меня твердости, упорства. Наше первое знакомство было не из приятных. Неподалеку от своего жилища Фей магией вырыл глубокий колодец и, сбросив меня туда, завалил выход ветками и камнями. Бесчисленное множество раз я поднималась вверх, срываясь на последних сантиметрах. То корень потянет за ногу, то камень из-под руки вывернется. Прочие Стихии не вмешивались, оставив меня с Землей один на один. Когда в тысячный раз я свалилась на дно, мне стало ясно, таким путем не выбраться. Нельзя, подобно Воде, приспосабливаться к окружающей действительности, выискивая корни, на которые можно встать, выступы, за которые можно схватиться. Кое-как отломав вполне толстый корень, я стала самостоятельно выдалбливать себе уступы, иногда кусаясь и царапаясь. И после этого Земля приняла меня.

Самым последним был Огонь. По-злому озорная Стихия, строптивая и жестокая. Она ждала от меня проявления силы и бесстрашия. Сперва Огонь просто играл со мной, неожиданно вырастая столбом пламени на пути и обдавая жаром. Когда я перестала шарахаться от подобных фокусов, Огонь стал нападать, являясь мне уже не в виде костров, а в виде человеческой фигуры. Ежедневные битвы с воином пламени были, кстати, неплохой тренировкой. А ожоги каждую ночь лечили Вода с Землей. Огонь признал меня, лишь когда я смогла уложить его воина на лопатки. Конечно, при определенной доле везения, но главное — результат.

Неправильно говорят, что стихийники управляют Стихиями. Ведь чтобы управлять, надо покорить. А Стихию покорить нельзя. С ней можно только договориться, слившись если не на равных, то на близких. Мы также не можем призвать Стихии. От них нельзя просить слишком много и сразу. У каждой из них есть свой предел, по достижении которого все просьбы будут просто игнорироваться. Для простоты маги называют это расчетом силы.

— Ты права, мне сложно это понять, — сказал Ворон, выслушав мои объяснения. — С кристаллами все гораздо проще. Ты давишь на них, они давят на тебя. Кто первый расколется, тот и проиграл. Хотя, с некоторыми особо трусливыми удается договориться миром. Я чувствую, что камни умеют, и могу понять, как их между собой лучше соединить. Основная моя задача — заставить их работать вместе, не ругаясь и помогая друг другу.

— Понятно, — улыбнулась я, поправляя сползающую лямку. Жалко не додумалась еще в лагере перешить.

— Устала все-таки? — вернул полуэльф беседу на круги своя.

Глубоко вздохнув, я почти спокойно ответила:

— Слушай, как только я устану, то сообщу тебе об этом лично! Договорились?!

— Я просто беспокоюсь, — мягко сказал Ворон, поправляя на моем плече перекрутившуюся лямку.

— Поверь мне, благие намеренья ничем хорошим не заканчиваются, — пробурчала я.

Ответить Ворон не успел: мы вышли из леса к подножью гор и заметили, как по склону спускаются двое с мечами в руках. Встречаться с ними нам совсем не хотелось. Поэтому резво спрятавшись в ближайшие кусты, мы затаились.

— Вот паскуда! — сокрушался один. — Наверняка специально на твой меч наскочил!

— Да нет, он удрать хотел, да споткнулся, — не менее грустно ответил ему друг.

— Что мы теперь в деревне скажем? — спросил первый, проходя мимо нас.

— Да ничего. Пусть ждут дальше. На крови стихийников годы протянуть можно.

Видимо, эти двое проклятых были из местных и когда-то выследили, где живет дедушка Фей.

— Что дальше? — спросил Ворон, едва мужчины скрылись из виду.

— Идем, куда шли, — пожала я плечами. — Раз зелье варить придется мне, нужно кое-что посмотреть в его записях.

— Ты же сказала, что знаешь тайну зелья? — недоуменно посмотрел на меня полуэльф.

— Тайну знаю, остальное не очень. — честно ответила я и направилась вверх по склону.

Труп Фея мы нашли в пещере, где когда-то я с зельеваром и познакомилась. Что ж, где начали, там и закончим. Мужчина, как и в ночь нашего знакомства, лежал на боку. Только в этот раз глаза его были широко раскрыты, а вместо костра рядом растеклась лужа крови. Пойдя к нему, я провела ладонью по глазам, опуская веки. Не мне тебя судить, дедушка Фей. В любом случае, спасибо за все, что ты сделал.

У дальней стены пещеры я нажала на едва заметный выступ, открывая проход в основное жилище мага. Небольшая пещерка, чуть меньше предыдущей, была заставлена мебелью: стол, несколько книжных полок и шкафчиков с бутылочками.

— Поищи тут его дневник, — велела я супругу, направляясь в другую пещеру, бывшую когда-то спальней.

Час потребовался нам на то, чтобы перерыть жилище зельевара. Однако дневника нигде не было. Бросив бесполезное разведение беспорядка, мы сели передохнуть, прислонившись спинами к холодной стене.

— Может, у него не было дневника? — устало спросил Ворон.

— Был, — вздохнула я, закрывая глаза. — Весьма толстая книжечка в кожаном черном переплете.

— Да мало ли. За столько лет мог потерять или нарочно выкинуть, раз был так повернут на секрете своего зелья.

— Скорее надежно спрятал, — пожала я плечами, открывая глаза. — Хотя так хотелось, чтобы он лежал ну максимум в ящике прикроватной тумбы… Сейчас передохну немного и буду искать тайники. Авось Земля поможет.

Видимо, Стихия услышала меня, потому что прямо посередине комнаты вдруг возник бугорок, и перед нами явилась заветная книжечка с какой-то скляночкой.

Сообразив, что произошло, я расхохоталась и продемонстрировала фокус недоумевающему парню. Указав на книгу, произнесла:

— Земля поможет.

Дневник скрылся.

— Земля поможет.

Все появилось вновь. Забрав вещи, я пояснила:

— Любимая поговорка дедушки Фея: «Не помогу больным я, поможет Земля». Изящный замок для тайника.

— А что в склянке? — не оценив шутки, спросил Ворон.

Эх, надеялась, что не заметит, как я сунула флакончик в карман! Пришлось отвечать честно:

— Зелье. Но тебе я его не дам.

— Почему?

— Потому что у тебя есть я, а у Эрла нет. Судя по руке, моя кровь ему не помогает. Или выпил слишком поздно, или не пил вообще. Для него зелье важнее.

Полуэльф посмотрел мне в глаза:

— А если бы мы с ним поменялись местами, ты сделала бы то же самое?

— Попыталась бы, — кивнула я. — Но у Эрла обычно с моралью проще и отобрать флакон силой он не погнушался бы.

Ворон улыбнулся:

— По-твоему, я не отберу.

— По-моему, ты не захочешь иметь смерть моего брата на своей совести.

На это супруг не ответил, зашагав к выходу. Больше нам здесь делать было нечего. Выйдя из пещеры, я запечатала вход, навсегда похоронив в недрах горы Фея-Зельевара, и забрав с собой дело всей его жизни. Доверив Ворону и Стихиям вести меня, я, не теряя времени, углубилась в чтение дневника.

Запись месячной давности на последней странице говорила о том, что у Фея закончились ингредиенты его чудо-зелья. Что ж, теперь понятно, куда он делся. Решив на всякий случай начать с первой страницы, я погрузилась в историю зельевара.

«Первый день весны. Сегодня мне приснился сон, открывающий один из путей к желаемому. Так как физическое бессмертие доступно лишь женщинам, я могу обрести лишь бессмертие духовное! Я должен навсегда вписать свое имя в века. Вчера я познакомился со стихийником. Парень лет тридцати, младше меня, а уже победил дракона и спас борона от смерти! Глядя на то, как его чествовали в таверне, я понял, что хочу того же! Хочу, чтобы обо мне говорили, мной восхищались, меня помнили!

Оказывается, кровь стихийника — мощное противоядие, если ее принять вовремя. Но она не всесильна, не всемогуща. А сегодня во сне я увидел его — абсолютное противоядие. Жидкость идеального изумрудного цвета. Как будто сама жизнь за стеклом. С этого момента я клянусь, что посвящу всего себя получению этого эликсира.

Четвертый день осени. Оказывается, кровь стихийника действует, только если он жив и сам желает помочь. Что ж, один труп во славу науки — это мелочи. Придется покупать кровь. Хорошо, что мои зелья пользуются спросом. Да и просто пройди мимо поля, незаметно оставь на нем несколько земляных холмиков, и крестьяне с радостью прибегут к тебе за подкрашенной водой.

Пятый день зимы. Усиление действия крови элементами ничего не дали. Я смешал ее с землей, разбавил водой и испарил лишнее на огне, но, увы, нужного цвета так и не получилось. Пока я могу ориентироваться лишь на него.

Первый день весны. Как же дорого покупать кровь! Я больше трачу времени на изготовление зелий и продажу их, чем на само дело. Надо найти другой выход.

Седьмой день лета. Я снова видел во сне подсказку! Стихийники — лишь говорят Стихиями, неся в себе их голоса. Они могут быть проводниками силы для людей. Но есть же истинные дети Стихий! Зеленый цвет — цвет Земли. Именно она дарует жизнь. Значит, мне нужна кровь древня.

Двадцать девятый день лета. Мне удалось поймать живого древня! Этих мелких пакостников легче убить! Ох, и намучался я с ними!

Тридцать шестой день лета. Пытаюсь уговорить древня добровольно отдать мне несколько капель своей крови. Скотина! Только жрет, гадит и притворяется, что не понимает. Хотя я прекрасно знаю, что это не так.

Тридцать седьмой день лета. Сразу нужно было так сделать! Под страхом смерти все становятся сговорчивее. Смешанная с кровью древня кровь стихийника стала зеленеть, но оттенок не тот. Причем, убийство духа Земли на этом не сказалось.

Первый день лета. Как много зря потраченных лет мне потребовалось на то, чтобы понять: я болван! Ведь стихийник несет в себе четыре Стихии, значит, нужна кровь всех детей!

Первый день зимы. Мне удалось выследить дракона. Умеет же он петлять, скрывая свое логово. Надо будет у него поучиться. Но мне повезло, я сумел найти его лежбище. Я видел, как гигантский красный ящер заполз в свою пещеру. Завтра будет бой.

Второй день зимы. Земля не подвела. На удушение озлобленного, плюющего огнем и бьющего хвостом существа у меня ушли почти все силы. Хорошо, что я успел подставить бочку под его разорванную шею, до того, как потерял сознание. Теперь полученного мне хватит надолго! Эх, только переправить бы ее домой…Хотя, эти горы вполне себе неплохие. Можно, как только отдохну, вырыть прямо в них пещерку и поселиться тут. У подножия и деревенька имеется, будет, кому зелья продавать.

Первый день весны. Новый дом окончательно готов. За шкуру и зубы убитого дракона я получил неплохие деньги. Жить можно! И можно продолжать работу над зельем. Мне нужна еще кровь русалки и пегаса.

Сороковой день весны. Я добрался до зачарованных болот. Жизнеутверждающий пейзаж: серая зловонная жижа до самого горизонта, а над ней летают прекрасные белые лошади, изредка опускаясь на кочки, чтобы перекусить местными тварями. Как ястребы пикируют они вниз, если заметят у поверхности зазевавшегося болотного обитателя. Схватив его в зубы, пегас отлетает к ближайшей кочке и, доедая на ней добычу, снова устремляется ввысь. Дождавшись, когда одна из лошадок опустится на ближайшую ко мне кочку, я защелкнул земляной капкан. Истошное ржание разнеслось над болотом. Прочие животные подлетели к пойманному собрату, но поняв, что ничем не могут помочь, оставили его одного. Не дожидаясь, пока пегас отбросит копыта, я подошел к нему и, убив, сцедил кровь.

Первый день лета. Поймать русалку оказалось проще простого. Подсунув ей проститутку на бережке, я скрутил обеих. Одну выкинул, у второй забрал всю кровь.

Пятьдесят четвертый день лета. Мне несказанно повезло! В мою пещеру забрел живой стихийник! Дуреха согласилась отдавать свою кровь, якобы, за обучение. Да чему я могу ее научить? Стихии сами должны воспитать своего названного ребенка.

Седьмой день осени. Мало того, что мне не нужно больше покупать кровь, так девица проявила способность к зельеварению и даже наловила мне несколько древней. Так можно будет скинуть на нее со временем все заботы. Да и так девчушка вроде ничего. А ну как на старости лет жениться вздумаю…

Первый день зимы. Итак, я нашел рецепт, дающий нужный мне изумрудный оттенок. Четыре капли крови стихийника смешать с четырьмя каплями крови детей Стихий. Добавить четыре крупицы земли и четыре капли воды, греть на огне четыре секунды, не давая выйти пару.

Первый день весны. Я разбит и раздавлен. Зелье не действует. При ошибках в пропорциях так вообще превращается в яд. Исследовав его, я, кстати, обнаружил уникальное свойство: он абсолютно не обнаружим и действует лишь на того, для кого готовится. Что ж, может попробовать снискать славу губителя? Эх, как жаль, что я не женщина! Ведь им гораздо проще достичь желаемой мной цели. Как, бишь, там: «Роди дитя от человека, оберегаемого изначальной магией, и в миг, когда сын убьет отца своего, сила эта дарует тебе воплощение». Как жаль, что я не женщина!

Первый день лета. Я все-таки идиот! Найдя случайно флакончик с остатками крови когда-то пойманного мной древня, я получил свое противоядие. Зараженный кролик излечился! Жаль, что стихийника отравить нельзя, придется пробовать зелье на себе.

Четвертый день лета. Да! Я это сделал! Мой эликсир спас жизнь. Пойду в таверну и отпраздную это событие!

Пятый день лета. Пьяный идиот! Напугал девчонку и чуть без лица не остался. Хорошо, что есть заживляющее зелье. Эх, жалко, опять придется покупать кровь. Ну да ничего, скоро я разбогатею! Тогда можно будет и невесту присмотреть и о детях задуматься».

Дальше мне читать было незачем. Все необходимое я узнала. То, что зельевар сам должен добывать кровь для своего эликсира, мне было прекрасно известно. Хотя на страшную тайну это не слишком походило, однако это была она.

Оторвавшись от чтения, я обнаружила, что, оказывается, мы уже находимся в лесу, у костра. С одной стороны от меня стоит котелок с остатками каши, а с другой — спит Ворон, уткнувшись макушкой мне в бедро. А еще выяснилось, что у меня ощутимо затекли ноги. Поэтому пришлось подняться, размять конечности. Да и до кустиков прогуляться тоже неплохо было.

Разобравшись со своими делами, я направилась, было, обратно к стоянке, но, увы. Защитный контур делал ее полностью невидимой, а так как вокруг для меня все кусты были одинаковыми, то я растерянно остановилась. И надо было выходить за пределы?! Вопить «ау» было стыдно: а ну как я в двух шагах от контура стою. Не вопить — было холодно. Так как теряться я не думала, куртка осталась у костра. Тут меня осенило: на стоянке горит костер, а рядом с ним лежит Ворон…Сосредоточившись, я изо всех сил попросила Стихию о маленькой шалости. Раздавшийся вопль живо указал мне, куда идти. Хорошо, что, когда ставился контур, я была внутри, иначе бы Воздух не смог донести звук.

— Что случилось? — я изобразила удивление, видя, как полуэльф ощупывает подпаленное лицо. Мда, брови, к сожалению, чуть-чуть пострадали.

— Не знаю, мне вдруг обожгло лицо! — прошептал он, осторожно ощупывая щеки.

— Может, искра из костра попала, а тебе со сна показалось? — невинно предложила я.

— Наверное, — Ворон сел, и, посмотрев на котелок, спросил. — Так и не ела?

— Как раз собираюсь.

Взяв дневник Фея, полуэльф пролистал его, спросив:

— Нашла, что искала?

— Да, к счастью, он все записал с присущей зельеварам дотошностью, — ответила я, берясь за ложку. — Так что добираемся до столицы, отдаем Эрлу склянку и двигаемся собирать ингредиенты.

— А у него взять нельзя было?

— У него не было, — сказала я, запихивая в рот ложку порядком поостывшей каши.

— Хорошо, — кивнул Ворон. — Тогда завтра дойдем до земель местного барона и купим там лошадей. Этот полудневный крюк обойдется нам дешевле, чем пешком обратно топать. Боюсь, еще одного поединка за звание вождя гоблинов я не переживу. А перспектива нарваться на патруль, как я понял, теперь уже не столь пугающая.

Утвердив план на завтра, мы легли спать. Но спала в ту ночь я отвратительно: мне снился братец, умирающий от моего минутного опоздания. Снился король Леонард, грозящий сжечь меня за то, что лишила его не только сына, но и друга. А еще снилась Мира, собственноручно сооружающая на площади место моей казни. Поэтому промозглое дождливое утро я встретила радостно: оно живо избавило меня от кошмаров.

Собравшись и позавтракав, мы двинулись прямо по тракту.

— Слушай, а почему ты никогда не спрашиваешь обо мне? — поинтересовался Ворон.

— Не имею привычки лезть в душу. Захочешь — сам расскажешь.

— Ага, камень в мой огород, — улыбнулся полуэльф. — Но тебе действительно хотелось бы узнать обо мне побольше?

— Как минимум, от знания возраста я бы не отказалась. А то вдруг ты мне в прадедушки годишься, а я за тебя замуж вышла, — неуклюже пошутила я.

Полуэльф рассмеялся:

— Тебе это принципиально?

— Да нет, конечно. Выглядишь ты очень даже молодо, так что даже если тебе сто с лишним лет, я все равно это не восприму.

— Чуть поменьше, но ты почти попала, — кивнул мне Ворон. — Хорошо, когда мама — эльфийка. Полукровки по отцовской линии наследуют человеческую природу.

Я промолчала о том, что думаю по этому поводу. Ворон же продолжил:

— Давай, скажи, что ты хочешь обо мне узнать?

— А что, по-твоему, мне будет интересно?

— Могу рассказать, как одно время занимался пиратством.

— Ты был пиратом? — изумилась я.

— А что? Не похож я на морского волка? — хитро прищурился Ворон.

Одно воспоминание так навязчиво лезло в мысли, что пришлось озвучить его.

— Как бы тебе сказать…, — начала я, подбирая слова. — Пираты, насколько мне известно, жестокие. Или я зря влезла в ту битву в пещере?

— Кстати, я так и не сказал тебе за это спасибо, — погрустнел полуэльф. — Ты права, мне сложно быть жестоким. В этом плане я пошел в мать. Прекрасная кроткая женщина. Никто от нее никогда даже слова грубого не слышал. Но у меня замечательно получается притворяться. Как актер, играю положенные роли. А до случая с гоблином действительно проявлять жестокость не приходилось. Да, я убивал, но в бою. Сражаясь за свою жизнь, встречая вооруженного противника. Оглушенных мной обычно добивали другие. Или же я просто старался выкинуть противников за борт.

На это я покачала головой:

— Кошмар! Как ты можешь так жить, вечно притворяясь?

— По-твоему лучше потерять себя настоящего, подстроившись под мнение других?

Ответом полуэльфу была горькая усмешка. Ведь очень похоже, что именно так я и поступила. Сначала просто подстроилась под то, какой меня хотели видеть. А на самом деле стала жестокой, расчетливой ведьмой. Ведь если посмотреть на все честно, получится не очень привлекательная картина. Я больше не сожалею об убийстве принца, хоть и не совсем намеренном. Я однажды уже выторговала свою жизнь за жизнь другого и собираюсь повторить фокус. Я не отдала зелье отцу своего будущего ребенка, якобы, оставив его для брата. Конечно, все оправдывается благородными целями. Только уж сильно они совпадают с личной выгодой. Ведь за единственное противоядие тоже поторговаться можно. Хотя, как всегда говорил братец, эмоции нужны только в постели. Во все прочее время от них только вред. Уже сколько раз я убеждалась в справедливости вывода.

— Так рассказать тебе о моей лихой юности? — так и не дождавшись ответа, спросил полуэльф.

— Давай, — пожала я плечами. — Про пиратов я тоже много сказок в детстве слышала. Интересно сравнить.

Поправив мою сумку и снова взяв меня за руку, Ворон начал свой рассказ о жизни.

«По окончании обучения я без сожаления покинул опостылевший дом отчима и отправился на поиски своего отца. Судя по рассказам мамы, он был пиратом, поэтому мой путь лежал в гавань на востоке страны эльфов. В те времена я был зол на весь свет, и образ бесстрашного воина, без колебаний убивающего врагов, очень мне приглянулся. Я мечтал, что, когда найду отца, расскажу ему о том, как нам с мамой было плохо. Как он вернется за ней, убьет отчима и ненавистных его сыновей. То, что за тридцать с лишним лет он ни разу не появился на горизонте, меня не смущало. Как сказала мама, отец мог покинуть свой корабль лишь раз в пятьдесят лет. Именно в такую ночь он повстречал мою мать, пленился ее красотой и обещал вернуться, как только настанет срок. Я решил провести остаток того срока с ним, чтобы научиться чему-нибудь полезному, а потом вместе вернуться за матерью.

Приехав в прибрежный город, неподалеку от нашего дома, я отправился в гавань. В порту стояло несколько судов разной степени потрепанности. Я выбрал самое на вид приличное и пошел к нему. Мое внимание привлек довольно новый одномачтовый парусник, выкрашенный в бирюзовый цвет. Поднявшись по спущенному трапу, я направился к капитану. Им был изящный джентльмен в темно-синем камзоле. На вид эльфу было около тридцати по человеческим меркам. Чуть старше меня. Холеное лицо, холеные руки говорили о его явно благородном происхождении. Он сидел в плетеном кресле, греясь в лучах солнца. На столике рядом стояли кофейник и фарфоровая чашечка. Для моей задумки — что надо, лучше не придумаешь. Дело в том, что подготовку к поискам я начал уже давно. Каждые выходные старался приезжать сюда и присматриваться к капитанам, а также общаться с ними в портовой таверне. Так у меня в голове созрел четкий план, и корабль данного эльфа как нельзя лучше подходил под его реализацию.

— Доброе утро! — поздоровался я.

Капитан, с перепуга взмахнув руками, опрокинул все стоящее на столике.

— Кто вы? Что вам нужно? — недовольно поморщившись, вопросил он, вытаскивая из-за манжеты кружевной платок.

Поклонившись, я ответил:

— Простите, если потревожил вас. Я просто хотел узнать, не интересуется ли столь уважаемый господин защитными амулетами. Я что-то не увидел их у вас на мачте, а между тем, в это лето пираты уже пять похожих кораблей ограбили.

— Серьезно? — изумился капитан, отвлекаясь от оттирания пятна. — Мне говорили, что они только на крупные корабли нападают.

— Да как же! «Черного лебедя» на днях обчистили только так, — соврал я.

Джентльмен перестал тереть камзол, видимо задумавшись, и через минуту ответил:

— Мне нужно посоветоваться с командой. Приходите вечером, когда они вернутся сюда.

Это в мои планы не вписывалось, поэтому я покачал головой:

— Извините, но у меня нет на это времени. Ваш корабль не единственный в этой гавани. Счастливого плаванья.

И вновь поклонившись, я развернулся и нарочито медленно пошел к трапу. Но стоило мне ступить на него, как меня окликнули:

— Стойте! Покажите, что у вас есть?

Заказчик остался доволен демонстрацией: защитный контур делал корабль практически невидимым. Якобы для гарантии, я напросился в первое пробное плаванье, мол, чтобы, если что, могли на месте предъявить претензии. Капитан с радостью согласился, и к моменту возвращения команды мы уже заключили договор.

Расчет мой оказался верен: прочие обитателя корабля были бывалыми моряками, и идею нанять меня восприняли скептически. Но эльф, запуганный моими страшными сказками, да и заключенный контракт, не оставили им выбора. Кроме того, весть, что возможный шарлатан поедет с ними, успокаивала. Как говорится, если что — ответит лично.

Наутро мы отплыли. Погода была ясная, солнечная, легкий ветерок лениво толкал по небу редкие облачка и чуть тревожил морскую гладь. Корабль «Стремительный» лег на курс и не спеша поплыл к выходу в открытое море. Как выяснилось, капитан занимался транспортировкой грузов торгующих между собой купцов. Причем, в основном, по системе бартера. В этом рейсе трюм был полон тюками с эльфийскими веревками.

К обеду мы выплыли в открытое море, и капитан велел мне активировать амулеты. Забравшись на мачту, я заставил все семь амулетов вспыхнуть и воздвигнуть вокруг корабля, якобы, контур невидимости. На самом деле я превратил «Стремительного» в огромного трехмачтового красавца из дорогого дерева. Мимо такого пираты пройти не могли. Оставалось только дождаться ночи: нападали они обычно под покровом тьмы.

Когда на небосводе загорелись даже самые маленькие звезды, на палубе остались лишь мы с дежурным. Крепенький мужичок в порванной на плече тельняшке сидел, привалившись спиной к борту, и курил трубку. Я же стоял на корме и напряженно вглядывался вдаль. Пустота вокруг несказанно радовала. Ведь меня вдруг осенило, что у моего плана был один существенный недостаток: на корабль нападут. Раньше мне как-то не приходило в голову, что в своем стремлении встретиться с пиратами я подставляю под удар невинных людей и эльфов. Теперь мне стало не по себе. Только вряд ли что-то можно было сделать. Пересобрать контур с иллюзии на невидимость невозможно, отключить разве что, но не факт, что пираты уже нас не заметили.

— Что, жаждешь контур свой проверить? — хрипло спросил дежурный.

— Лучше бы обошлось, — честно ответил я.

— Не бойся, не обойдется.

С этими словами мужичок встал и, достав нож, двинулся ко мне.

— Я этот корабль знаешь, сколько пас? — сердито шипел моряк, идя в мою сторону. — А тут ты являешься со своими камушками! Короче, сымай свою завесу, чтоб парни нас к утру нашли. Не то прибью, и амулеты твои с тобой же и сдохнут.

Подчинившись засланцу, я позволил привязать себя к мачте. Все равно, иных вариантов не было. Тогда воин из меня был так себе. А получить нож в горло, подняв шум, и быть посмертно обвиненным в предательстве как-то не хотелось.

Пираты явились через пару часов. Бесшумно подплыв, перебрались на наш корабль и спустились в каюты. К счастью, никто не подумал оказать сопротивление. Когда заспанную команду вывели на палубу, их встретил сам пиратский капитан. Высокий мужчина в широкополой шляпе с ярко-коричневыми перьями. Длинные черные волосы и борода были заплетены в мелкие косички, перстни с изумрудами украшали трехпалую левую руку, а в правой пират держал трость с металлическим набалдашником.

— Чрезвычайно рад нашей встрече, — медово улыбнулся он. — Что предпочитаете: добровольное подчинение, рабство или быструю смерть?

— А в чч-ем разница между первыми дд-вумя? — заикаясь от страха, спросил капитан.

В ответ пират пожал плечами:

— Принесите мне кровную клятву верности и служите под моим началом. Или же продам вас гоблинам на потеху, либо гномам на рудники.

Тут я обнаружил еще один просчет в плане. Теневой ритуал подчинения мне был не страшен: у кристальщика очень сильно развита воля, поэтому его душу так просто забрать нельзя. Так что я планировал выбирать из двух последних вариантов, однако вновь ошибся. Сейчас, вспоминая это происшествие, я сам смеюсь над собственной наивностью и глупостью. Ведь мне почему-то казалось, что пираты должны были встретить меня с распростертыми объятиями и принять в команду на равных. Мда, глупые мечты юности весьма часто разбиваются о жесткую действительность.

Из команды все выбрали добровольное подчинение. Я видел, как они выпивали зелье, обменивались кровью с капитаном, а затем падали на палубу, корчась от боли. Вставали же все с абсолютно отсутствующим взглядом, но через пару минут приходили в норму.

Когда подошла моя очередь, капитан протянул мне флакон. Я недоуменно уставился на него.

— Что, хочешь смерть или рабство? — насмешливо спросил он.

— Нет! — воскликнул я, боясь, как бы пират не передумал.

Тогда мне несказанно повезло: похоже, капитан оказался самоучкой, не знающим многого о магии и ее законах. Или, скорее всего, просто человеком, освоившим единственный ритуал. Честно отыграв роль подчиненного, я был отвязан и вместе с другими оставлен на корабле. К штурвалу встал один из пиратов, остальные же вернулись к себе, и мы поплыли за их кораблем. К рассвету наши парусники достигли небольшого грота в пещере на скалистых островах. Как и в эльфийском порту, тут стояло много разных кораблей. Однако все были выкрашены в черный цвет и с черными парусами. Капитан лично встретил нас у трапа вместе с четырьмя своими пиратами, сурово велев:

— Выгружайте веревки на склад, ребята покажут где! Ты, Черныш, за мной!

Я не сразу понял, что последнее относилось ко мне. Поэтому чуть замешкался, но, получив тычок в спину от стоящего рядом засланца, живо сообразил, что делать.

Капитан повел меня на другой корабль. Красивый парусник с барельефом русалки на носу. В отличие от прочих судов, помимо черного цвета, тут встречался и золотой. Мы поднялись на борт корабля и остановились перед дубовой дверью, ведущей на мостик. Постучав, капитан почтительно склонил голову, ожидая ответа.

— Входите! — пробасили из-за двери.

Протолкнув меня вперед, капитан зашел следом и закрыл за собой дверь.

— Желаю здравствовать, ваше благородие, Блэй! — поклонился пират и тычком заставив сделать меня то же самое.

Исподлобья глянув на хозяина мостика, я мысленно присвистнул. Сидящий за столом человек был просто огромен. Буквально гора мышц. Пол-литровая кружка, которую он держал в руке, казалась стопкой. На гладковыбритой голове виднелась татуировка в форме дракона, а на лице — несколько шрамов.

— Как все прошло? — спросил Блэй, не ответив на приветствие.

— Веревки добыты, команда подчинена, — отрапортовал капитан, выпрямившись и кивнул на меня. — Вот привел вам мальчишку. Куряга сказал, он камешками управлять может.

— Можешь? — обратился ко мне Блэй.

— Да, — ответил я, также выпрямляясь.

— Хорошо, — одобрительно кивнул пират. — Пригодится. Кроме камушков имел с чем-нибудь дело? Ножи, мечи, лук, арбалет?

Я отрицательно покачал головой.

— Покажешь, что умеешь. Если действительно того стоишь, обучим, — сказал хозяин мостика и махнул рукой, давая понять, что аудиенция закончилась.

Талант мой пришелся пиратам по вкусу. Якобы подчинивший меня капитан назвал моим хозяином Блэя, что, можно сказать, было посвящением. Меня обучили владению мечом и метанию ножей. Второе, кстати, я люблю больше. На все про все мне пришлось потратить почти год, но оно того стоило. Ведь я получил что хотел, хоть и с огромной заслугой фортуны.

Чуть освоившись в пиратской среде, я приступил к поискам отца. По словам мамы, это был красивый человек с несчастным взглядом и такой же судьбой. Он очень страдал от своей жизни и мечтал о другой. Вооружившись весьма пространными приметами, я приступил к действию. Подчинявшиеся Блэю команды за капитанами не были жестко закреплены, что давало определенную свободу действиям.

Я перебывал на множестве кораблей, видел многие сражения. И тихие, бескровные, и благословленные смертью кровавые бойни. Я видел, как убивали магов, набросив на шеи аркан из добытых на моем корабле эльфийских веревок. Самому мне чудом удавалось промахиваться, при этом оставаясь в живых. Хотя, если маг нападал первым, проблем не возникало. Кроме того, моей работой были амулеты невидимости, позволяющие пиратским судам подкрадываться еще тише и незаметнее. Кстати, большинство битв были бескровны именно благодаря этому. На захваченном корабле редко кто сопротивлялся, а если начиналась стрельба из пушек, пираты мало кого оставляли в живых.

Со временем я освоился среди пиратов, и у меня даже появились друзья. Близнецы Ар и Джер. Люди по своим меркам примерно моего возраста. Голубоглазые блондины с ужасающими желтозубыми улыбками. Веселые, жизнерадостные ребята, как, впрочем, и все в пиратской братии. Да и за все время моего пребывания в их кругу ни одного несчастного пирата мне не встретилось. Были злые, были уставшие, но все поголовно довольные своим существованием.

Оказалось, что пираты не все время грабили и убивали. Иногда они вели очень даже мирную торговлю. Как-то раз близнецы уговорили меня съездить с ними в мой родной порт. Продать украденные драгоценности, а заодно и развеяться. Управившись за день с делами, мы сидели с Джером в городской таверне. Ар отправился в публичный дом, а его брат заявил, что ему так неинтересно, у него, мол, иной метод. Так как мне было все равно, я остался в таверне. И получил полезный урок съема по-пиратски, определивший мою дальнейшую судьбу.

Мы сидели в душном зале городской таверны. Я безразлично допивал пиво, а Джер оглядывал посетителей, ища «то, что нужно», и попутно «обучая» меня.

— Смотри, эти две нам не подходят, — указал пират на девчонок за дальним столиком. — Молоденькие. Ничего толком не умеют, быстро выдыхаются. А вон ту я, пожалуй, попробую. Самый сок, да и уставшие от рутины бабы на сказки хорошо ведутся. Посмотришь на меня, потом себе также подберешь.

Не дожидаясь моего ответа, пират встал и, купив на улице букет цветов, направился к соседнему столику. За ним сидела эльфийка средних лет, не спеша потягивая вино из бокала.

— Здравствуйте, мадам! — улыбнулся Джер, чуть склонив голову. — Примите этот букет в знак моего восхищения. Могу я скрасить ваше одиночество?

— Я замужем, — ответила дама, но букет все-таки взяла.

— Ах, какая жалость! — притворно посокрушался пират, садясь-таки на стул. — Я не сводил с вас взгляд весь вечер! Столь прекрасного создания мне еще не доводилось встречать! Хотя, где на просторах океана можно встретить такое чудо?

— Вы моряк? — заинтересовано приподняла брови эльфийка.

— Почти, — грустно вздохнул Джер, наливая себе и даме вино, а также заказывая еще одну бутылку. — Я подневольный пират! Когда-то я был рыбаком и этим занятием зарабатывал на жизнь себе, жене и детям. Но однажды я заплыл слишком далеко и меня поймали пираты. Это было так ужасно! Они предложили мне смерть или вечное рабство. Я не смог выбрать первое, струсил. Тогда капитан подчинил мою волю и теперь мне никогда не доведется вернуться в родной дом, обнять жену, поцеловать детей. Когда я увидел Вас в этом зале, я не мог поверить своим глазам. Как же вы похожи на мою Жизель…

Дальше я не стал слушать. Просто встал и вышел, никогда больше не вернувшись к пиратской братии. Мне стало совершенно ясно: нет пирата, недовольного своей жизнью. Пират либо счастлив, либо мертв. Но всегда чертовски сообразителен и не озабочен моралью.

Выслушав рассказ полуэльфа, я подумала, интересно, а если мы разбежимся, он тоже будет рассказывать нашему ребенку, что мама — пират, спускающийся с корабля раз в полвека? Однако спросить не решилась. Тем более за разговорами мы дошли до придорожной таверны. Зачем-то заведя меня внутрь и усадив за стол, полуэльф вытряхнул из кармана несколько монет.

— Подожди меня тут, поешь заодно, — велел он мне, вручая денежки. — Достану лошадей и приду.

— Я могу и с тобой пойти, — попыталась возразить я. Как-то не хотелось терять время.

— Нечего вдвоем шастать! — уверенно заявил супруг и не дав мне возразить, вышел на улицу. Заказав жареной картошки и стакан молока, я уселась свободный за столик у окна и вновь погрузилась в размышления. Третий раз мне предстояло вернуться во дворец и опять в новом статусе. Жалко, что нельзя вырвать из памяти прожитые годы. Ведь они всегда приносят лишь боль. Счастье, которое не вернешь, беды, которые никуда не денешь. И вновь вереница когда-то случившихся событий нещадно вытеснила реальность.