Глава 4.

Голос бершира был сухим и безжизненым. Катаре пришлось напрягать слух, что бы понять очём он говорит:

В нашей общине было тридцать шесть туругов. Девять были ещё детьми. Утром, я как обычно, отправился на охоту за рогатыми зайцами. Моей сестре было 6 лет, и она ещё не имела права выходить в лес. Хотя, когда бы её это останавливало? Помнится я затачивал стрелы.

— "Принесу сегодня больше обычного. У Ярлопэ родился мальчик-это надо отпраздновать."

Я так погрузился в своё занятие, что ничего вокруг не замечал. Только в последний момент, когда сестрёнка хотела прыгнуть на меня, я услышал её дыхание. Я обернулся и она, не успев затормозить, свалила меня с пня, на котором я сидел.

— Имга? Тебе же запрещено покидать общину! Что ты тут забыла?! И встань с меня уже! — в тот момент я разозлился на неё.

— Да ладно тебе Бершир! Ты сам-то веришь в то, что какой-то там закон может остановить меня? — сказала она поднимаясь.

Имга широко улыбнулась. В её вишнёвых глазах плясали игривые огоньки. Волосы она собрала в пучок, отчего её уши казались ещё длинней. На неё невозможно было злиться.

— Не верю, конечно, но как твой старший брат… Да чего я распинаюсь?! Иди в общину! Бегом!

Имга насупилась.

— Пока не выслушаешь, никуда не пойду! — она затрясла головой, так кто уши заколыхались из стороны в сторону.

Я вздохнул: «Ведь правда, никуда не пойдёт».

— Хорошо. Что у тебя там?

— Вот! — Имга протянула мне кусочек кожи на бечёвке. На коже были выбиты руны удачи и защиты. Подобные талисманы у нас принято дарить детям или любящим друг — друга туругам. Но отказаться я не мог.

— Сама сделала? — я повесил амулет на шею.

— Угу.

— Спасибо, — я улыбнулся, но тут же посмурнел, — а теперь марш в деревню!

Она показала мне язык и убежала.

«Слава богам, что в деревню!» — Подумал я. Боги! Как же, я ошибался!

Весь день я охотился за рогатыми зайцами. Их ловля заняла у меня много времени и сил. Пять толстых и жирных животных лежали у моих ног. Только я собрался их связать, как почувствовал запах гари. Я резко обернулся-чёрный дым клубился в небе над общиной!

Я бросился бежать. Колчан и лук остались где-то на той поляне, но меня это не волновало. Приближаясь, я увидел красно-оранжевые всполохи огня. Я бежал быстро, как только мог. И что же я увидел? Полный разгром! Повсюду был огонь и хаос. Горели дома, истошно кричали мои собратья. Многие уже были мертвы, лежали в лужах крови, в глазах пустота, страх и отчаянье. По безжизненным телам, словно по неровной дороге шествовала конница, добивая тех, кто был ещё жив.

Я не знал, что мне делать. Гнев наполнил меня как сосуд, но руки и ноги тряслись от страха. Я ничем не мог помочь им. Тут же какой-то всадник сбил меня с ног. Я почувствовал жгучую боль, его конь наступил на меня одной ногой.

— За что?! Вы! Что мы сделали такого?! Не прощу! Я убью вас! Убью, слышите?!

Но в ответ на мои угрозы всадник только рассмеялся.

— Знаешь отброс, здесь была одна малявка, кричала то же самое! Слово в слово!

— Имга? — я похолодел, — Что ты сделал с Имгой?!

— Я ничего! Но наш капитан!.. Смотри: вот твоя соплячка!

Он указал на догорающие остатки одного из наших домов. Там среди углей лежало распростёртое тело маленькой девочки. Её лицо было исполосовано ножом крест-накрест. Грудь рассечена. Остекленевшие глаза смотрели в небо.

— "Имга..."

Я не думал, что когда-нибудь могу сотворить такое. Помню только, что кричал: "Имга!" "Имга!"

Помню как, несмотря на боль, вырвался из под коня. Помню, как бежал и упал возле сестры. Она была уже мертва.

— Имга, Имга, Имга… — в беспамятстве повторял я. Мне были слышны предсмертные крики других туругов, но я просто сидел на коленях возе Имги и не шевелился. Слёзы застилали глаза.

— Убивайте всех! Сжигайте всё! От этих тварей не должно остаться ничего!

Кричал какой-то человек с кривым шрамом на всё лицо.

— Есть капитан Азель! — Ответили ему бандиты.

Азель… Это он убил мою сестру! Моих друзей… Мою семью… В слепой ярости я бросился на него, но его конь лягнул меня под грудь. В сердце. Я потерял сознание. Когда очнулся, то не было уже ни общины, ни туругов, ничего. Только пустое пепелище, напоминание о бойне.

***

Бершир достал из под рубашки амулет и посмотрел на него туманным взором.

— Собственно, получилось, как и предсказывалось, — Бершир горько усмехнулся. — Талисман защитил меня, в то время как все остальные погибли из-за моей никчёмности и трусости.

— Ты не мог ничего сделать, — возразила ему Катара.

— В тот день мне лучше было остаться в селении.

— И что бы это изменило? Ты бы погиб как все остальные.

— Возможно, но это лучше, чем быть живым трусом.

— Но, ты же спас меня! Кто бы это сделал, если бы не ты?

— Никто. Может, так оно было бы лучше.

— Не хочу ничего слышать! Я, знаешь ли, ещё жить хочу!

— Тогда не иди на глупости! Ты не вернёшь мёртвых своей местью!

— И, что ты предлагаешь?! Оставить всё как есть?!

— Да.

Катара похолодела. Даже не гнев, а страх сковал её. Страх отступиться, страх оставить всё как есть, страх… Страх послушаться туруга.

— Никогда в жизни. Азель забрал у меня последнее!

— В этом мы похожи.

— И, что же? Ведь он не жалея и не щадя уничтожил всех дорогих нам людей!

— Туругов.

— Разницы никакой, если они были тебе дороги! Ведь Азель не остановится! Он… Хочет уничтожить остальные сектора. Он хочет власти и если его не остановить, то Азель убьёт ещё больше людей и туругов!

— Не хочешь ли ты сказать, что именно мы должны его остановить? — за всё время разговора Бершир только сейчас оторвал взгляд от амулета.

— А кто же ещё? — голос Катары незаметно для неё перешёл на шёпот.

— Мы слишком слабы, — туруг отвёл глаза в сторону.

— И только в этом проблема? — девушка была изумлена, — Только в силе?!

— Сила решает всё.

— Так значит нужно просто стать сильнее!

— Но как?..

И в правду, как? И тут в голове Катары мелькнула мысль. Бредовая, ненадёжная, хлипкая и оттого самая верная.

— Восьмой сектор.

— Что?

— Восьмой сектор! Он намного лучше вооружён и военно подготовлен! Если так-то мы сможем победить Азеля! Нужно только убедить кантслера в реальности угрозы!

— Ты думаешь, у нас получится?

— А собственно, у нас есть выбор? — ответила вопросом на вопрос Катара.