Эпилог

…В обед, когда Серый подъехал на такси к полицейскому участку, Иван уже стоял на улице. Марина стояла рядом, чему-то смеясь.

— Ну вот, другое дело, — умилился Серый. — Теперь-то моя душенька довольна.

— Ты… — Иван двинулся к нему так решительно, что Марина испуганно ахнула.

— Вань, — Серый примирительно поднял вверх ладони. — Так было надо. Небеса так распорядились. Я тебе потом всё расскажу.

Иван занёс над ним широкую ладонь, словно хотел отвесить ему крепкого подзатыльника.

— Гад ты, Серый. Амаль где?

Тот пожал плечами.

— Ушёл. Когда в гараже будешь?

Иван оглянулся на Марину.

— Вечером подойду.

— Ок. Пойду прогуляюсь, отдохну.

— Давай, дружище. Не пропадай, — Иван слегка стукнул его в плечо кулаком.

Серый прошёлся по улице. У магазина «Книги» он увидел Андрея, выгружавшего товар.

— Андрэ! — крикнул он. — Ты чего это тут?

— Здорово, Серж! — тот радостно ему улыбнулся. — Да вот, на новую работу устроился. Грузчиком и охранником.

— Андрюш, это всё? — спросила его с порога Люся.

— Да, всё, сейчас занесу, оформляй, — кивнул он ей и его глаза потеплели. — Ладно, Серж, давай, некогда.

— Давай, Андрюш, давай, — Сергей с улыбкой посмотрел ему вслед.

Надо же.

На площади у кафешки дяди Алика было непривычно многолюдно. Будний день, а кафешка полна. Люди сидели даже на улице за специально выставленными дополнительными столиками. Армен сновал между посетителями, Серого он не увидел. Смеялись дети, о чём-то одобрительно гудели старики.

Серый шёл по городу, оставшемуся прежним и всё-же изменившемуся. Изменившемуся к лучшему. В парке, уже на подходе к своему дому он запнулся о собственный, как-то внезапно развязавшийся шнурок и присел на лавочку, чтобы его завязать. Рядом сидел парнишка с большим планшетом в руках — не электронным, а таким, какие у художников, рисующих на улицах.

Сергей завязал шнурок, поднялся, мельком глянув на рисунок парня и вдруг замер. Простым карандашом на листе бумаги формата «А-4» была талантливо нарисована она… Лида.

Вадим, сын Степана Борисыча с улыбкой смотрел на замершего рядом с ним человека. Это был его самый лучший портрет в жизни. Словно благословленный самим небом.

Наркотики сначала дарили короткие разноцветные сны. Которые быстро и неумолимо скатились в вязкую жижу бредового кошмара. Он чувствовал себя так, будто его душу медленно и болезненно затягивает в неумолимую мясорубку. Отец пытался ему помочь, он и сам стремился вырваться из этих кошмаров обратно в жизнь. И не мог.

Но однажды он увидел перед собой глаза. Глаза, которые сразу же захотелось нарисовать. Глаза, полные света и надежды. Потом сознание выделило в окружающей тьме брови, лоб, нос, щёки, губы… Когда все черты этого лица сложились в единый образ, он решил, что окончательно сошёл с ума — на него смотрело совершенство. Постепенно к нему вернулись все чувства — тёплое прикосновение ладоней к его вискам выкачивало и растворяло всю боль из тела и тьму из души.

Эта женщина ещё долго сидела с ним, глядя в глаза и гладя его ладонями по вискам и лбу. За её спиной каменной глыбой возвышался его отец.

— Всё, — женщина повернулась к нему. — Теперь он здоров. Только не оставляйте его в одиночестве. Как отец.

Семён смотрел на сына молча. Так же молча обнял его, крепко сжав. Он ещё долго не верил в случившееся, ждал рецидива. Но когда убедился, что неведомым ему чудом сын был полностью излечен от пагубного пристрастия, Лидия Николаевна стала его маяком и незыблемым авторитетом.

Этот её портрет Вадим нарисовал сейчас, словно ведомый посланием свыше. Просто сел на лавочку, достал нужное и… Пальцы чертили ровные, чистые линии, кисть руки плавно двигалась по выверенной траектории, ни на миг не притормозив. Ни разу он не воспользовался ластиком, портрет вышел из-под его карандаша сразу набело. И, едва закончив и подняв глаза, он увидел взгляд мужчины, присевшего рядом с ним на лавочку, чтобы завязать шнурок на ботинке.

С кроткой улыбкой Вадим протянул ему рисунок. Тот машинально взял его. Парень поднялся и пошёл своей дорогой.

Сергей долго сидел в парке, не в силах прийти в себя, глядя на портрет своего ангела.

…По обочине загородного шоссе широко шагал здоровенный широкоплечий мужик. Мимо проносились автомобили. Запылённый «Камаз» тормознул впереди, обдав его горячим воздухом.

— Запрыгивай, — пригласил весёлый молодой парень.

— Спасибо, — Амалиэль не колеблясь залез в кабину.

— Куда топаешь-то?

— Куда Бог пошлёт.

— Я не Бог, но послать могу, — хохотнул парень. — Ладно, подброшу.

…Год спустя Сергей вышел на веранду дома. Тёплый летний вечер светил ему яркими точками звёзд и обдувал лёгким ветерком. Он сел на ступени, достал сигарету и долго катал её между пальцами, вдыхая аромат табака. Потом положил её обратно. Он уже год как не курил.

Потом он посмотрел на портрет в рамке, который он вынес с собой. На портрете, исполненном простым карандашом, была изображена ангельски красивая женщина. Он смотрел на неё очень долго, не отрываясь.

Потом прошёл в дом, сел за стол, поставил портрет напротив, пододвинул к себе листок бумаги и стал писать на нём ручкой.

Я с тобой разговаривать буду

Языком непогасшей надежды.

Не смотри, как шевелятся губы,

Их уже не касались давно.

Да и я стал гораздо черствее

К примелькавшимся лицам и судьбам,

Что там было и что ещё будет —

Мне, наверно, уже всё равно.

Как снежинка порхнёт и растает

И сбежит высыхающей каплей

Моя добрая, старая память,

Рассыпаясь осколками фраз.

Время точки над нами расставит,

Оборвёт наши моноспектакли.

Ты взмахнёшь на прощанье руками

И ко мне прикоснёшься…

Лишь раз...

Перечитав написанное, он кивнул сам себе, словно закончив некий внутренний диалог.

Зазвонил мобильник. Обычно он не отвечал на звонки с незнакомых номеров, но в этот раз словно что-то подтолкнуло его под руку.

— На связи, — сухо сказал он.

— Серый! — голос в трубке звучал мощно, как труба иерихонская. — Это Амалиэль.

— Амаль! — радостно воскликнул он.

— Ты не против новых приключений?

— Куда за ними подъехать?

— Я знал, что на тебя можно положиться…

Закончив разговор, Сергей ещё раз взглянул на портрет.

— Ни хрена вы без меня не можете, — сказал он вслух. — Неправильные вы ангелы.