Глава 7

Ранним утром они вышли из приютившего их дома после хорошего завтрака. Всё было обговорено прошедшей ночью, координаты встречи с нужными людьми получены. Ванину машину перегнали к дому люди «мамы-кошки». Иван садился за руль с некоторым сомнением, но Амалиэль с непоколебимой уверенностью заявил, что запаха перегара от него никто не учует. Устав удивляться чудесам, тот просто махнул рукой. Серый был собран и ощутимо напряжён. Объяснил он это просто — они сейчас едут на автобусную остановку за городом, давно уже утратившую своё значение — при реконструкции трассы её проложили в стороне от прежнего маршрута. Там встретятся с людьми, рекомендованными Львовной. Они предоставят им оружие и боезапас. Львовна так же взяла на себя все расходы. Чего это будет стоить Серому, Иван предпочёл не спрашивать — он видел, что та смотрела на него как кошка на мясо. Хотя внушительные габариты Амалиэля ей тоже весьма импонировали. Но в душе и сердце этой внушительной и влиятельной дамы явно был его друг.

К остановке они подъехали почти одновременно с нужными людьми. Те подкатили на трёх машинах, встали так, чтобы машина с «товаром» была прикрыта от посторонних глаз. Быстро и деловито передали им два АК-12 калибра 5.45.

— Лучше бы АК-74 достали, — буркнул было Ваня.

— Во первых не кочевряжься, — остановил его Серый. — Семьдесят четвёртый, конечно, вещь, но мы не на войне. Для нашей спецоперации эта машинка вполне себе — кучность лучше, приклад регулируется, переключатель огня удобнее. Потом от всего этого избавимся, так что проблемы эксплуатации нас не волнуют. Главное, чтобы сейчас всё было смазано.

— Смазано, пристреляно, проверено, — уверил их парень, больше похожий на сисадмина, чем на торговца оружием. — Нас попросили дать вам ХОРОШЕЕ оружие.

— Не забудь оставить им положительный отзыв, Вань, — усмехнулся Серый. — Что дальше?

Дальше была «Сайга» 15.6мм, взяли без вопросов. Насчёт пистолетов поспорили — предлагались «ГШ-18» с патронами 7Н31 и «ПЯ» под девятимиллиметровый Parabellum. Сошлись на том, Грязев-Шпагин более убойный, но с тугим спуском и проблемной набивкой магазинов, а бронированных целей у них не будет, а пистолет Ярыгина на 18 патронов вполне себя отработает, взяли три штуки. Серый прихватил ещё две РГД-5 и две светошумовые гранаты.

— Ты вообще с оружием как? — спросил Иван ангела.

— С таким не работал, но могу научиться, — ответил он.

— Ясно, — Серый уверенно разрядил и зарядил снова его комплект — «Сайгу» и пистолет, проверил, как ходят затворы. — Нужен тройной дополнительный боекомплект.

Продавец, которому была адресована последняя фраза, просто кивнул:

— Хоть пятерной. Берите, сколько нужно.

Любой прапор на армейском складе пожалел бы об этих своих словах — Серый взял столько, сколько смог утащить.

Приятным дополнением стали три комплекта брони — один стандартный, два большого размера — редкая вещь и явно добытая по специальному указанию Львовны, по достоинству оценившей габариты Ивана и, особенно, Амалиэля. Особенно порадовали Серого сферы с встроенной локальной связью и навесными приборами ночного видения. И голову уберегут и лица скроют и связь внутри группы обеспечат.

— Берём всё, — уверенно сказал он. — Что с нас, по итогу?

— Оплачено, — просто сказал продавец. — И, вот ещё…

Он достал туристкий планшет.

— Здесь план интересующего вас объекта. Первоначальный проект. Последующие изменения. И предположительные перестройки нижних уровней. Но это уже только предположения и не всё, что там может быть, обозначено. Точно только насчёт дополнительной автономной электроподстанции и водопроводных коммуникаций. Остальное — додумки или вовсе не обозначено. По внешнему зданию всё точно — вот сектора контроля видеокамер, посты охраны, основные маршруты патрулирования, схема самого здания, двери, окна. Первый этаж, второй.

— Да вообще шикарно, — Сергей благодарно кивнул.

— Удачи, ребята, — «сисадмин» пожал им руки и, кивнув своим, сел в машину. Через минуту на заброшенной остановке стояла только одинокая «Нива» с тремя вооружёнными людьми внутри.

Серый деловито набил прилагавшуюся к бронежилету «разгрузку» дополнительными магазинами, снял свою кобуру со штатным в их фирме «Глоком» и надел другую, с только что приобретённым «ПЯ». Иван с Амалем, глядя на него, тоже экипировались, только медленней и не столь профессионально-чётко.

— Пока снимите, — сказал Серый, проверив обоих, подтянув ремни и крепления. — На дело пойдём вечером.

— Почему не сейчас?

— Амаль, — Серый повернулся к ангелу. — Нас трое. Нам предстоит попасть на укреплённый охраняемый объект, количество обороняющих нам не известно, качество их вооружения тоже. По хорошему нам надо-бы пару суток скрытно понаблюдать за объектом, выявить слабые места обороны и охранения, возможные места проникновения, пути последующего отхода и т.д. Но сегодня ночью объект будет взят штурмовиками Борисыча.

— Начальник УБОПа? — удивился Иван. — А ему-то что там надо?

— Не знаю. Что-то видно Хазиф накосячил по крупному, либо лично против него попёр. Вот и понеслись разборки.

— Откуда ты это знаешь? — спросил Амаль.

— Львовна поведала кое-что по текущим раскладам, — соврал Серый.

Амалиэль как-то неопределённо хмыкнул, но промолчал.

— Кстати, да… Посидите здесь. Мне звякнуть нужно.

Серый вышел из машины, отошёл метров на десять и позвонил. На том конце трубку подняли едва ли не после первого гудка.

— Да, Серёжа?

— Мила Львовна, спасибо Вам. За всё. Я реально Ваш должник.

— Брось. У меня свой интерес в этом деле. Но… Пожалуйста, Серёжа… Ты береги себя.

— Не беспокойтесь за меня.

— Буду. Ты же знаешь. Ты очень хороший человек. Я не хочу тебя потерять.

— Я понял. Спасибо, Мила. Ты очень необычная женщина. Просто мечта главы мафии.

Серый отключился, не дожидаясь ответа. Постоял немного, глядя в небо.

« — Почему они все говорят, что я хороший человек? — думал он, чувствуя, как сжимает душу отчаяние и горечь подкатывает к горлу от самого сердца. — Потому что они ничего обо мне не знают?»

Он со злостью пнул попавший под ногу камешек и быстрым шагом вернулся в машину.

— Значит, так. Сейчас едем, на свалку техники, поднатаскаем Амаля насчёт обращения с оружием, потом поедем куда скажу, запомните оба это место. Там схороним оружие и амуницию, потом в город, к Ване в гараж. Думаю, сегодня люди Хазифа туда не явятся, а завтра им будет не до того. Вы там отсидитесь, а я метнусь к знакомым, достану нам транспорт. Вечером подрулю к вам и пойдём на дело. Вань, будь на связи. Всё ясно?

— Так точно, ясно, — по-военному чётко ответил Иван.

— Тебе, кстати, на работу сегодня.

— Я ещё вчера позвонил, взял отгул на три дня. Мне шеф месяц отпуска должен, так что проблем не было.

— Ок, поехали.

На пустыре за городом была раньше свалка техники. Никто там теперь не шастал — всё, что только можно было вытащить из ржавеющих остовов легковушек, грузовиков, автобусов и тракторов уже вытащили. Сергей быстро понял, насколько легко учить ангела — тот выполнял команды правильно, грамотно. Твёрдость руки и зоркость глаз позволяла ему стрелять метко из любого положения.

— Правый локоть не оттопыривай, прижми к боку. И не отстрелят и бочину себе прикрываешь, если что. Попробуй стрелять, держа за магазин. Так, теперь за цевьё. Пойми, как тебе удобнее. Затвор можно и левой передёрнуть, смотри.

Иван наблюдал за Серым с улыбкой, погружаясь в свои воспоминания.

…Их отделение, состоявшее из уже дослуживающих своё дембелей ВДВ, базировалось на высотке, прикрывавшей дорогу. Через неделю их должны были сменить и они отправились бы в Ростов. Оставалась одна задача — дождаться прохода колонны федералов, обеспечить прикрытие и контроль за местностью.

Пропавший патруль насторожил всех, а под прикрытием утреннего тумана их атаковали. Высоту накрыли миномётами, потом боевики пошли на штурм. Три волны было отбито почти без потерь — двое были ранены, да командир — сержант Матвейко был контужен. Боевики откатились и снова ударили миномёты. В этот раз гораздо точнее, по разведанным в ходе атак позициям отделения. Боезапас катастрофически таял, половина полегла под обстрелом, почти все были посечены осколками. Миномёты замолчали внезапно, один за другим. Никто не заметил, как на их позициях стало на один ствол больше — Серый умудрился пройти к ним под огнём, когда боевики снова пошли на штурм. В этот раз им удалось ворваться на позиции, дело дошло до рукопашной. Если бы не Серый, прикрывший его собой от близкого разрыва гранаты, Ивана похоронили-бы на той высотке в обрушившихся окопах. Долг Иван отдал ему сразу, вытащив его на своих плечах, контуженного, с осколками в бедре. Тащил по горам почти десять километров, оставив позади только трупы своих и чужих, перепаханную землю временной заставы, напитанную кровью и железом землю. Уже потом узнал, что группа спецназа армейской разведки, проходя мимо, отрядила им в помощь одного человека с приказом — подавить миномёты и догонять. Задача группы не позволяла ей помочь им чем-то ещё, время поджимало. Серый, нарушив приказ, влез в бой по уши.

Колонна, предупреждённая по рации в начале боя, не пошла в ловушку.

Тогда они и сдружились той мужской дружбой, в которой есть только «свой-чужой». Без полутонов и компромиссов. Белое и чёрное. Даже несмотря на то, что он Серый.

…Иван улыбнулся своим воспоминаниям. Надо же. А теперь вот, Серый учит ангела стрелять. Это вообще нормально? А как же — «…и не будут более учиться убивать»?

Странно всё это. И чем закончится?

…Около двух часов дня Серый сидел за рулём неприметного авто в тихом закоулке. Время было, поэтому он расслабился и просто сидел за рулём, отдыхая и думая. Память уводила в прошлое…

…К окраине села подошли в темноте. Дом, где должен был находиться Изигов, находился у южной окраины, дом священника — у северной.

— Воробушек, мы идём брать объект, ты — предупреди священника, пусть собирается.

— Почему я?

— Тебя он знает.

— Виноват.

— Выполнять. Группа, за мной.

Воробушек тихо скользнул вдоль околицы.

Дом священника был большим, добротным. В темноте разобрать детали архитектуры было сложно, но похоже было на бревенчатую постройку. Во дворе рос мощный дуб. Проскользнув во двор, он разглядел будку и дремлющего у неё неслабых размеров пса. Двинувшись вдоль забора, он вдруг насторожился. Как бы крепко ни спал пёс, но всё-же… Чуйка сработала — что-то неладно. Он подкрался ближе. Пёс лежал, нелепо подогнув лапы. Живые так не лежат. Он коснулся его носа — холоднющий. Пальцы сами собой привели девятимиллиметровый АС Вал, в боевой режим. Метнувшись к дому, он аккуратно заглянул в окно.

Их учили этому «одному взгляду». Чтобы за пару секунд успеть зафиксировать всё. И только потом, за следующие пару секунд, уже не глядя, осознать увиденное, быть готовым рассказать всё, что видел — на столе с кучей предметов или в комнате с мебелью и людьми. Он всё увидел. Зафиксировал. А вот осознать сразу не получилось. Точнее, он осознал. Но разум нормального человека отказывался принять это осознание, эту реальность. Нельзя такое видеть. А делать — тем более.

В минуты опасности, когда одних захватывал страх, паника или ярость, на него снисходило ледяное спокойствие. Пули, свистящие мимо, близкие разрывы, сталь клинка, бросающаяся в лицо — всё это не вызывало эмоций. Он просто работал, уводя своё тело от смерти, для того, чтобы победить врага и выполнить поставленную задачу. Накрывало его уже потом, после боя, после драки. Вот и сейчас он просто передвинул автомат за спину и вытащил нож.

Он стремительно двинулся в дом. Первого боевика он встретил, когда тот открыл входную дверь, намереваясь выйти на крыльцо. Удар в сердце, закрытый ладонью рот, безвольно сползшее на пол тело. Со вторым было почти так же, только в прихожей, куда тот шагнул из кухни. Третий сидел за столом в столовой. Он успел только поднять глаза на вошедшего, после чего стол врезался в него так, что хрустнули рёбра. После чего его очень больно и страшно, вышибая зубы и ломая нос, приложили об этот же стол лицом. Человек, сделавший это с ним, задал несколько вопросов абсолютно спокойным голосом. На попытку включить дурака пара ногтей слетела с его пальцев и спокойный голос пообещал, что следующими полетят сами пальцы. Пришлось говорить правду этому странному молодому русскому, непонятно откуда взявшемуся здесь. Отвечать по-русски, ясно, чётко и правдиво. А потом со сломанной шеей отправляться к Всевышнему, чтобы узнать, что жизнь была прожита зря…

Группа не нашла Изигова, тот успел скрыться, явно кем-то предупреждённый. Взяли только двух его подельников. От них и узнали, что ещё трое боевиков уже отправились к отцу Михаилу. Бегом кинулись на помощь Воробушку.

Но ему уже ничем нельзя было помочь. Ни ему, ни священнику со всей его семьёй.

Воробушек просто сидел на крыльце дома, глядя в никуда и крупно дрожа всем телом, ловя отходняк после боя. Когда командир посмотрел ему в глаза, тот просто молча протянул ему видеокамеру с экраном, на котором можно было просмотреть отснятый материал. Боевики записывали свои действия для отчётности перед своим главарём.

У отца Михаила была хорошая семья. Жена Софья. Три дочери 18, 15 и 13 лет. Воробушек их знал, они пару раз приезжали к ним на базу, поздравляли с праздниками. Поэтому того, что здесь сегодня произошло, он не смог ни понять, ни тем более простить.

Описать то, что там происходило… Не стоит. Кратко говоря — избитого отца привязали к батарее отопления в столовой. Девочек садистки насиловали у него на глазах одну за другой. После чего убивали. Жена его была беременна, ждали мальчика. Ей вспороли живот, вынули плод и поздравили с рождением сына. Отец Михаил умер от сердечного приступа.

Кому-то может показаться, что такого не бывает. Что это страшная сказка, рассказываемая для того, чтобы показать, с каким чудовищным злом под маской международного терроризма насмерть дралась Россия на переломе веков. Нет, ребята. Там и не такое было. Чеченцы резали русских, насмерть дрались с ними в развалинах своих городов, русскими же для них построенных, потом подбирали пленных, делали рабами или выхаживали, поили, кормили, давали денег и отправляли домой. Убивали беспомощных и с благоговейным восхищением давали уйти последним оставшимся бойцам, продержавшимся против них в меньшинстве. Перерезали глотки пленным и расстреливали своих же за это. Было всё. Одни сражались за деньги, другие за веру. Одни осознано, другие будучи одурманенными эмиссарами с востока и кураторами с запада.

Воробушку было всё равно. Того, что тогда произошло, он ни забыть, ни тем более простить не сможет никогда. Без мыслей, без проклятий, без клятв самому себе, без единого слова он приговорил того, кто приказал это сделать.

…Сергей вздохнул и посмотрел по сторонам. Потом на часы. Пора было ехать в гаражи, где ждали Иван с Амалиэлем.

На подъезде к гаражам он оставил машину в неприметном закутке и пешочком прошёлся по окрестностям, проверяясь насчёт наружного наблюдения за собой и за местом их дислокации. Никакой подозрительной активности он не засёк. Для страховки побродив и понаблюдав ещё пол часика, он, наконец зашёл в гараж.

Иван чутко дремал, пользуясь вынужденным бездействием. Амалиэль в Ивановом телефоне играл во что-то.

— Ты зачем ребёнка к играм приучаешь? — строго спросил Серый мгновенно проснувшегося друга. — Подсядет, перестанет на улицу выходить, учиться плохо станет.

— Он в шахматы играет, — улыбнулся Иван, мощно потягиваясь.

— И как? Как в анекдоте?

— В каком? — спросил ангел.

— Ну, идут двое, смотрят — мужик с собакой в шахматы играет. Ну, они такие: « — Ни фига себе, собака в шахматы играет, прикинь! Мужик, мужик, ну и как она?» А тот такой: « — Да так себе. Ни фига играть толком не умеет. Животное и есть животное, куда ему супротив человека». Те такие « — А кто выигрывает?» « — Она. Пять-два…»

— Нет, — слегка недоумённо ответил ангел. — Семнадцать-ноль в мою пользу.

— Ладно, всё с тобой ясно, — Сергей махнул рукой. — Машину я достал. Стемнеет — выдвигаемся.

Говорить им сейчас было особо не о чём, поэтому Серый подкрепился тем немногим, что мог ему сейчас предложить Иванов холодильник и уселся на диван, вытянув ноги. Иван снова сладко потянулся.

— Серж, ты чего такой напряжённый?

— Зато ты сильно на расслабоне, — ответил тот, резко кинув в него яблоком.

Иван поймал снаряд небрежно и чётко, сразу захрустев им.

— Сергей, — Амалиэль отложил телефон. — А что это за «Сны»?

— Какие сны? — Сергей дожевал последнюю корочку хлеба, запивая молоком.

— Когда мы были в гостях у Милы Львовны, она просила тебя спеть песню «Сны», — пояснил ангел.

— Это его стихи, — сказал Иван, доставая из-за дивана гитару. — Серж, держи.

— Она не короткая, — Сергей отряхнул руки.

— Мы куда-то спешим? — улыбнулся его друг.

— Вань, у тебя есть шанс ангельское пение послушать, — Серый кивнул на Амалиэля, беря гитару. — Амаль, ты петь умеешь?

Тот неопределённо пожал плечами.

— Ни хрена вы не умеете, — констатировал Серый, перебирая струны. — Ну, короче… У каждого из нас своя жизнь. И каждому снятся сны. Свои сны, сны о своём. Так вот — что снится ей и что снится ему…

Гитара зазвучала спокойным лирическим перебором.

Утром, проснувшись, увидишь ты

Красивый цветок на стекле.

О ком в этот миг подумаешь ты?

Я знаю, что обо мне.

Но я далеко и рисует тебе

Узоры из белых роз

На этом холодном, прозрачном стекле

Не я, а крещенский мороз.

Нахмурившись, смотришь ты в снежную даль,

Мириться не хочешь с судьбой.

В сердце твоём поселилась печаль.

Ты хочешь быть рядом со мной.

А я в этот миг благодарен судьбе,

Что нет тебя рядом со мной.

А я в этот миг нахожусь на войне.

Кипит нескончаемый бой.

Теперь гитара зазвучала крепким злым боем, сквозь который словно далёким рокотом пробивались барабаны.

Тот самый мороз, что рисует цветы

Тебе на замёрзшем стекле,

На трупах убитых ставил кресты

И сковывал пальцы мне.

Куёт нам мороз на горячем снегу

Кристаллы из крови и льда.

И вот, мы сражаемся на берегу.

Шумит ледяная вода.

Гуляет шальная по воздуху смерть,

Осколки и пули свистят.

Стоим по колено в холодной воде.

Приказ был — ни шагу назад!

Где-то сияют огни дискотек,

А здесь пулемёт раскалён.

Ты слышишь музыку, песни и смех,

А я — только раненых стон.

Гитара вернулась к первоначальному тихому перебору.

Устало ты вечером ляжешь в кровать —

Тяжёлым твой выдался день.

И на пару строчек вернулась к приглушённому рокоту боя.

В холодном окопе я лёг подремать —

На землю спускается тень.

Снова вернулась к романтике девичьих снов.

И снится тебе, что пришла, наконец

В цветущем безумье весна

И в белом платье ты идёшь под венец —

О, боже, как ты хороша!

Здесь ритм боя изменился, стал сухим и чётким.

А мне приснилось — на бегу

Хватаю ртом холодный воздух,

А сердцем пулю вдруг ловлю.

И всё…

Аккорд оборвался внезапно, словно жизнь. Сергей помолчал пару секунд и ровным, отстранённым голосом сказал:

От жизни я свободен…

И снова ожила гитара.

Чей сон был вещим — кто поймёт?

Да и кому какое дело.

Была любовь — и нет её.

С душою в небо улетела.

А, может быть — всё хорошо.

А, может быть — весною свадьба.

Всё может быть. Кто разберёт?

Любили, жили… Да и ладно…

Иван посмотрел на ангела. Тот выглядел задумчивым и серьёзным.

— Ты молодец, — сказал Амалиэль. — Хорошие стихи.

— Да ладно, — Серый был немного смущён, но явно доволен.

— «Льюизтаун блюз» прочитай, — попросил Иван.

— Ване нравится, — усмехнулся Сергей. — Вань! Метнись в магаз, возьми бутылку питьевой воды пятилитровую. Нам до темноты ждать, потом по обстановке ещё посмотрим. Пить захотим. Купи.

— Добро, — Иван бодро вскочил. — Сейчас метнусь в «Берёзку».

— В «Берёзку»? — Серый кивнул. — И чего-нибудь перекусить с собой возьми. Поедим и поедем.

Как только Иван вышел, Серый посмотрел на Амалиэля.

— Как ты, воин господень?

— Я в порядке.

— Хорошо. Я пойду вокруг гляну, всё ли в порядке. Жди здесь, никуда не выходи.

— Сергей.

Он остановился на пороге.

— А с тобой всё в порядке? — ангел смотрел на него прямо и спокойно.

— Нет. Но я сделаю то, что должен.

Вот так. Ни слова лжи и никакой информации.

Выйдя из гаража и отойдя подальше, Серый достал телефон.

— Алё. Стёпа, здорово. Слушай, дело есть…