Глава 9

Глава 9

— Думаешь, Хорс сделал это из-за меня?

Я не конца понимала, что именно означал брошенный в мою сторону взгляд Энки, полный нетерпения, но не скрывающий смиреной обреченности. Чего он ждал от меня? Решения всех проблем? Но у меня не было ни одного ответа. По крайней мере, на его вопросы.

— Мне не кажется, что он столь подвержен эмоциям. Здесь виден расчет. — Бессмертный выглядел расслабленным, расположившись у пылающего камина в высоком кожаном кресле. — Наоборот, он хочет вызвать определенные эмоции у нас.

Верхний свет не горел, но отблесков пламени хватало, чтобы не раствориться в темноте безвозвратно. Я ютилась на диване, наблюдая за игрой света и тени, наслаждаясь мнимым, но все же покоем. Казалось, все произошедшее было лишь неудачным кинофильмом, просмотренным на ночь — только отдельные отрывки, одна сцена кошмарней другой. Мне не хотелось быть частью этого, не хотелось ни о чем волноваться и ничего решать. Я всерьез начала задумываться, а что было бы, спрячься я в одной из этих комнат и закрой все двери на замки. Что если все могло решиться и без моего участия?

К слову, меня не особо волновало, чья же сторона победит. Каждый из бессмертных был тем еще говнюком. Кто знал, что именно требовалось этому миру — полный покой или хорошая встряска. Думаю, меня бы устроили оба варианта. Когда ты бессмертен, страх будущего со временем истончался, как застиранная поношенная ткань, сходя на нет, а потом забываясь. Оставалось только сожаление о прошлом, никак не желающее успокаиваться и смириться. Оно столь яростно врывалось в сердце, что совсем скоро полностью отвоевывало его территорию для себя.

А вот память подводила. С ужасом я осознала, что стала забывать, о чем именно тоскую. Осталось только тяжелое ноющее чувство в груди, ядовитым плющом оплетшее ребра и сдавившее их до боли. Казалось, узнай я причину этого недуга, все тут же распалось бы на части, освободив от постоянной тлеющей агонии. Перед глазами мельтешили обрывочные картинки, но ни одна из них не была ТОЙ САМОЙ.

Я стала забывать своих родителей, они превратились в сложный пазл, в котором, к тому же, не хватало нескольких деталей, никак не складываясь в цельный образ. Изящная мамина кисть с тонкой золотой цепочкой браслета, папина серая шляпа с узкими изогнутыми полями, как попало посаженная на самую макушку, длинные непослушные мамины волосы, крупными кудрями спадающие на плечи, папины огромные ботинки, разбросанные по разным углам прихожей. Что из этого было правдой, а что выдумкой? Так я могла придумать и саму себя. Кем была та Диана? Чем она жила? Каким принципам следовала? Да и жила ли вообще… Кем я могла стать, не зная своего прошлого? Тем, кто прячется за запертыми дверями и не интересуется происходящим.

— Как тебе удалось сбежать? — Это было не простое любопытство, мой воспаленный, одержимый заговорами мозг расслышал в этих словах нотки недоверия. — От Хорса, он бы не отпустил тебя просто так.

— Ты же видел мои раны.

— Да, но для бессмертного они всего лишь царапины, пусть и болезненные. Его убежище наверняка охраняется.

— Я вырубила Орка и сбежала, пока Хорса не было в доме. Потом блуждала в темноте, пока ты не вывел меня к свету. — Это все было чистейшей правдой, пусть и не всей правдой.

— Так просто?

— Это не было просто!

— Погибли ни в чем неповинные люди! И возможно, это только начало. Ты обязана хоть что-то вспомнить. Это очень важно, Диана. Ты не должна ничего скрывать от меня.

— Мне нечего скрывать. Хорс играл со мной так же, как и с вами. — Правда могла быть разной, особенно тонко сплетаясь с молчание, утаивающим ее наиболее уродливые проявления. — Он обещал помочь мне отомстить Энджу.

— И ты ему поверила?

— Он был очень убедителен. Тем более, ничто так не объединяет, как общий враг. Я искала союзников и у него, по крайней мере, был план.

— И какой?

Энки старался не давить на меня, но уже не мог скрыть нарастающего напряжения. Будто воздух в комнате стал тяжелее, готовый вот-вот заискриться под пальцами.

— Он хотел отвлечь вас, ослабить.

— С твоей помощью?

— Нет, — я даже усмехнулась от столь нелепой идеи. — Он хотел выпустить Тени.

После моей фразы повисла гробовая тишина, достаточно долгая, чтобы я успела пожалеть о сказанном. Энки повернулся в мою сторону, но лицо бессмертного ничего не выражало. Непроницаемая маска. Он даже не моргал. Сиреневые глаза с черными прожилками выглядели как драгоценные камни, преломляя свет, но не возвращая его обратно. В какую-то секунду я даже усомнилась, живой ли передо мной человек или всего лишь его очень удачная копия.

— Тени? — повторил за мной Энки тоном, лишенным всяких эмоций. — В каком смысле?

— Он нашел трещину в стене, через которую хотел выпустить несколько Теней, чтобы они… — я не хотела признаваться в том, что собиралась участвовать в этом, что была готова навлечь на этот мир беду, лишь бы поквитаться со своим обидчиком. — Я точно не знаю. Хорс сказал, что это отвлечет вас и ослабит Энджа.

— Тени.

— Ты так и будешь без конца повторять одно и то же?

— Что ты имеешь в виду под «тенями»? — Он полностью развернулся в мою сторону, перегнувшись через спинку кресла, чтобы быть как можно ближе. — Ты их видела?

Неужели в словах мужчины прозвучало сомнение? Что так могло смутить его? План Хорса или моя роль в нем?

— Диана, как выглядели эти существа?

— Как… тени. — Я чувствовала себя полной идиоткой. Неужели он мне не верил? Ни единому слову? — Почему ты так смотришь? Что не так?

— Как точно они выглядели? Ты смогла их рассмотреть?

Я сделала глубокий вдох, чувствуя нарастающую волну раздражения. Он будто специально пустил в ход этот серьезный отеческий тон, подчеркивая свое превосходство и мою несостоятельность. Вернулся детский страх, когда твоя личная правда всегда была менее значимой чем то, что говорили родители. И никакие аргументы не могли этого изменить, один тяжелый взгляд и все оборачивалось ложью. Но как такое могло происходить сейчас, в мире, где любой, даже самый невероятный кошмар при чьем-либо сильном желании вмиг претворялся в жизнь. Почему бессмертный мне не верил?

— Хорс назвал их Тенями, объяснил, что граница между светом и тьмой очень подвижна, поэтому они так легко просачиваются в наш мир. А если впустить их сущности полностью, то они наведут много шороху и заставят Энджа понервничать.

Энки с минуту молчал, нахмурившись и в задумчивости покусывая нижнюю губу. А я терпеливо ждала его вердикта.

— Думаю, он не был с тобой полностью откровенен.

— Еще бы. — Я едва не рассмеялась такому повороту событий, но сдержалась, лишь тихонько прыснув. — Это удивляет меня меньше всего. Я же говорила, что Хорс не делился со мной своими планами.

— Так как они выглядели?

— Как я должна это объяснить? Они выглядели как тени! — Мне с трудом удалось не перейти на крик. — Черные вытянутые силуэты, которые перемещались вокруг, избегая участков света. По-твоему, что еще это могло быть?

— Не злись. — Лицо бессмертного смягчилось, но улыбка вышла немного жалостливой. — Я не пытаюсь посмеяться над тобой или обидеть, лишь хочу разобраться, что именно Хорс показал тебе. Что именно хотел внушить.

— Хоть что-то из его истории было правдой? — Можно ли было чувствовать себя еще более униженной? Я начинала жалеть о том, что Энки вернул мне мои чувства в полном объеме, без некоторых из них я точно могла бы обойтись. — Эти Тени хотя бы были реальными?

— Вполне. Тени — это… — мужчина тяжело вздохнул, отворачиваясь от меня и оседая в кресле, закрыв глаза, словно разговор предстоял очень долгий. — Это только маска. Прикрытие. Тени помогают скрывать правду, умаляя ее пугающую личину.

— И что может скрываться под ней? — Мы играли с ним в шарады и, кажется, я проигрывала.

— Все, что угодно. Это отблеск реального существа, еще не вошедшего во всю свою силу. — Энки задумался, подбирая подходящие слова. — Это можно назвать переходным состоянием, когда бессмертный исчез из своей запертой реальности, но еще не успел материализоваться в нашей. Он слаб, но озлоблен, так как не может адаптироваться достаточно быстро. Его пугает все — яркий свет, громкие звуки, сильный холод или жар. Скорее всего, это ты и видела.

Я ничего не ответила, осмысливая услышанное. И кому из них следовало верить? Мне практически ничего не было известно об их многогранном бескрайнем мире, до сих пор я мыслила как смертная. Отражения были всего лишь отражениями, а тени — тенями. Зло всегда было злом, мрачное неприглядное, а добро можно было узнать сразу, единожды взглянув. Но здесь все эти проверенные временем модели не действовали. Ни одна из них. Я не узнавала светлой стороны. Все окрасились в темно-серый, подстать грязному асфальту.

Энки выглядел столь умиротворенным, блики от камина продавали его коже мягкое золотое свечение, а копна волос превратилась в расплавленную медь. Могла бы выйти потрясающая картина в стиле раннего Ренессанса, вот только я была достаточно далека от искусства. Что скрывалось за этой идеальной оболочкой? За этим приглушенным, но притягательным блеском?

Лишь на долю секунды позволив себе эти мысли, я по-настоящему испугалась — если бы Энки захотел, то смог бы стать идеальным злодеем. Зачарованные его ангельской внешностью, жертвы сами, как глупые бабочки, летели бы на его испепеляющее пламя, довольные нарастающим жаром и щекочущим запахом гари. Словно прочитав мои мысли, бессмертный обернулся, один короткий взгляд, просканировавший меня насквозь и вынесший вердикт.

— Ты мне не веришь?

— С чего ты взял? — Я смутилась, тут же опустив глаза в пол, будто пойманная с поличным. — Разве у меня есть причины тебе не доверять?

— Я чувствую, внутри тебя странную дисгармонию, тебя словно разрывает на части. Так много противоречий...

— Я запуталась. — И в этой короткой фразе заключалась вся моя правда. — Этот мир слишком сложен для меня.

— Не кори себя, когда-то нам всем пришлось сложно, у тебя еще будет время всему научиться. Чего-чего, а этого добра у нас навалом.

— Но гибнут люди. — Это прозвучало слишком избито, словно фраза-клише из какого-нибудь супергероического кинофильма, наверное потому, что я так и не смогла толком прочувствовать ее, не смогла осмыслить. То ли не веря в происходящее, то ли совсем не волнуясь об этом. — Из-за меня...

— Нет. — Энки тяжело вздохнул, потирая переносицу двумя пальцами. — Мне жаль, что все сложилось именно так, и у тебя толком не было времени свыкнуться с новыми возможностями и новыми… слабостями. Все должно было произойти иначе — несколько лет обучения, планомерная практика, постепенное погружение в этот новый для тебя мир…

— Видимо, этот идеальный план не должен был включать в себя Энджа. — Для воспоминаний о нем в моем сознании была выделена отдельная полка, для надежности обнесенная колючей металлической проволокой под высоким напряжением, но некоторые из особо болезненных, оставивших на душе глубокий кровоточащий след, порой вырвались из своей тюрьмы. Юркие, они проскальзывали вниз по горлу, оставляя во рту привкус горечи и тошнотворной гари, обвиваясь вокруг сердца и сдавливая его болезненными спазмами. К тому моменту как я приходила в себя, внутри оставался только неуловимый след былого страха и отчаяния. И мне приходилось гадать, что именно стало причиной этой вспышки, словно взбудоражив память и перевернув все вверх дном, можно было обрести долгожданный покой. — Или станешь его защищать?

— Нет. — Ответ, пожалуй, последовал слишком поспешно. — Но он смог выучить Калипсо.

И этого ему определенно не стоило указывать в своем резюме. Теперь, глядя со стороны, я понимала, что бессмертный просто-напросто сломал девушку, сделав ее "удобной" для себя, но не объяснив главного — как выживать без его подрывающей диктатуры.

Очевидно, мое молчание Энки расценил как скептицизм, а может, почувствовал это на расстоянии — я была словно раскрытая книга, настолько затянутая и от этого скучная, что никто не ушел дальше первых страниц.

— Она хороший воин, пусть и со скверным характером, но он не играет большой роли в военное время.

— Я единственного не возьму в толк, — я выдержала паузы, подбирая слова, — как ты их всех терпишь? Как люди, так люто и искренне ненавидящие друг друга, могут называть себя командой?

— Общая цель. И мы не ненавидим друг друга. Просто с трудом терпим. — Бессмертный усмехнулся, но эмоция получилась вымученной. — Все меришь иначе, когда у тебя впереди вечность. И ты научишься.

— И что Эндж теперь будет делать? — Я достаточно хорошо знала его, чтобы понимать — он натворит массу глупостей. И в этой мясорубке пострадают все, кто не успел надежно спрятаться.

— Пойдет к провидцам. — В голосе Энки прозвучало не так уж много уверенности. — По крайней мере, он мне обещал. Надеюсь, они смогут указать нам правильный вектор движения.

— В прошлый раз им это не удалось.

— В прошлый раз они забыли взять в расчет тебя.

— А сейчас? Они знают, где я и что делаю?

— Не бойся, тебя они не найдут. — Бессмертный сразу понял, что именно меня пугает больше всего. — И никто не найдет. Пока ты находишься здесь и не вмешиваешься в происходящее, все будет хорошо.

Хотелось бы верить, но я буквально чувствовала как меня, против моей воли, затягивало все глубже в водоворот событий, которые могли стать серьезной ошибкой, как для бессмертных, так и для этой реальности. И мне становилось безумно жаль, что свои "принудительные каникулы" в логове Хорса я провела столь бесцельно. Неисчерпаемая жалость к себе никак не помогла мне вырваться из клетки, стены которой, казалось, медленно сужались вокруг меня — даже здесь, рядом с Энки я не могла отделаться от чувства, что весь мой кошмар еще впереди.

— Как твои раны? Не болят?

Вопрос выдернул меня из вереницы тягостных мыслей, на некоторое время поставив меня в тупик. Я совсем забыла про физическую боль, словно она так и не вернулась ко мне, посчитав, что эмоциональная и так справляется с лихвой. Впрочем, в этом была своя доля правды.

— Нет. Будто ничего и не было.

Я украдкой взглянула на свои бинты, внезапно осознав, что устала от этих белых лент, вместо шрамов напоминающих об ужасе и боли прошлых дней. Устала чувствовать себя больной. Устала быть ею.

— Думаю, мы уже можем снять повязки. — Энки грациозно поднялся из кресла, бесшумно подойдя ко мне и присев у моих ног, аккуратно взяв правую перебинтованную ступню в руки. — Так не больно?

— Нет.

Его взгляд взметнулся вверх, встретившись с моим, пронзая насквозь, будто мужчина пытался удостовериться, что я говорю правду. Электрический разряд пробежался по моим нервным окончаниям, проверяя их на работоспособность, заставляя съежиться от слабого, но неприятного разряда. Видимо удовлетворенный моей реакцией, бессмертный начал медленно разматывать бинты, стараясь не потревожить, возможно, еще не полностью затянувшиеся раны. Но он беспокоился зря. Его кровь полностью исцелила меня, не оставив на теле и крошечной царапины от прошлых увечий. Лишь пара капель запекшейся крови глубокого бордового цвета на идеально чистой марлевой ленте говорили о том, что всего пару дней назад я едва не лишилась этой ноги.

— Идеально. — Энки словно выглядел немного удивленным. Он едва ощутимо погладил мою лодыжку, в том месте, где еще совсем недавно был открытый перелом. — Довольно быстро срослось.

— Это проблема? — удивилась я. — Потому что прозвучало именно так.

— Нет, что ты. Наоборот, это очень хороший знак. Знак того, что силы к тебе вернулись. Справишься сама с остальными повязками?

Энки поднялся с колен, взглянув на меня немного виновато, будто что-то собираясь сказать, но не решаясь.

— Ты снова уходишь?

Мужчина развел руками, улыбнувшись как-то вымученно:

— Должен же кто-то проследить, чтобы Эндж не натворил глупостей у Провидцев. Я обязан сопроводить его.

Я ничего ему не ответила, потому что не знала, как на это реагировать. В глазах Энки без каких-либо усилий прослеживались забота и беспокойство, в словах звучали такие правильные вещи — стоило ли в нем сомневаться?

— Я постараюсь выяснить, что за существо выпустил Хорс.

— Расскажешь им обо мне? — Они уже могли знать.

— Нет. — Это "нет" прозвучало не столь уверенно и убедительно как предыдущие. — Диана, никто не узнает. Тебе нечего здесь бояться. Пока ты не предпринимаешь никак действий, твой след не проследить в будущем.

— Но как ты объяснишь им, откуда знаешь про Тени? Думаешь, их, а особенно Энджа, это совсем не заинтересует?

Мужчина тяжело вздохнул, сжав губы в тонкую напряженную линию и, вероятно, с большим трудом удержался от того, чтобы не закатить глаза.

— Это моя проблема и я знаю, как ее решить. Тебе не стоит об этом волноваться.

Но я не могла. Слишком большая роскошь для столь слабой персоны как я. Но мне удалось даже улыбнуться, хотя внутри каждый нерв дрожал от едва сдерживаемого напряжения. Энки должен был видеть во мне союзника, а не нерешенную проблему, ведь сейчас мы застряли на одной стороне.

— Тем более, нам ведь нужно контролировать ситуацию и быть в курсе происходящего.

— Ты прав. Просто после всего я чувствую себя абсолютно бесполезной.

— Ты не бесполезна. Обещаю, мы со всем справимся, и Хорсу не удастся победить. — Снова этот мягкий успокаивающий тон, заставляющий чувствовать себя капризным ребенком. — Но для этого тебе нужно сосредоточиться на полном выздоровлении. Ты не сможешь ему противостоять, если не наберешься сил. Даже если внешние раны зажили, душевные требуют для этого больше времени.

Короткая пауза, а я только кивнула в ответ.

— Я постараюсь вернуться как можно скорее, но есть вероятность, что все это займет немало времени. Провидцы не любят спешки, и нужное видение порой приходится подождать.

— Я справлюсь, не волнуйся. Я уже большая девочка.

— В доме есть все необходимое, чтобы продержаться первое время. Так что просто отдыхай и набирайся сил.

— Как скажешь. — Не то чтобы мне хотелось вновь оставаться одной, но еще меньше хотелось оставлять Энджа без присмотра, каждую минуту ожидая, что он по-хозяйски ворвется сюда, тогда Энки точно не сможет меня защитить. — Не торопись.

Мужчина кивнул, развернулся, чтобы уйти, но задержался у двери, набрасывая на плечи легкую куртку.

— Энки, — он обернулся, — в этом доме же больше никого кроме нас нет?

— Нет, конечно. А почему ты спрашиваешь?

— Никто не сможет сюда проникнуть тайком?

— Никто, это закрытая территория. Ты что-то слышала? Что-то тебя напугало?

Эти вопросы мне не понравились, словно для волнения действительно были причины.

— Так много окон и дверей. И границ...

— В дом можно попасть только с моего разрешения, а я предусмотрено отобрал его у всех ранее приглашенных. Никто не прорвется. — Его улыбка была действительно обнадеживающей.

— Хорошо. Прости, что спросила.

— Прими ванну, расслабься и постарайся успокоиться.

Я отсалютовала ему, не двигаясь с места, пока не убедилась, что дом действительно опустел. А потом решила последовать совету бессмертного и испытать на себе то огромное джакузи.

В повязках больше не было смысла, и я с легким удивлением рассматривала совершенно гладкую кожу без единого изъяна. Раньше мне требовалось гораздо больше времени, чтобы восстановиться. Это был существенный прогресс. Моя сила росла.

Теплая вода и бескрайние облака ароматной пены, я парила в них, отрываясь от земли. Никак тревог и сомнений, лишь сладкая полудрема, где-то между сном и явью. Наверное, я действительно задремала, когда что-то резко вырвало меня из забвения, грубый толчок, довольно сильный, чтобы дрожь от него растеклась по воде. Я села, поднимая за собой целую мыльную волну, выплескивающуюся через края на пол, и ожидая нового толчка. Но его не последовало. Что еще за землетрясение там, где его быть не должно? Вещи стояли на своих местах, даже крошечные разноцветные пузырьки с непонятно чем на узкой полке над зеркалом — не упал ни один. Все замерло, только ритмичный звук падающих в воду капель из неплотно закрытого крана.

Я вновь погрузилась в ванну по плечи, в этот раз и не думая закрывать глаза. Мне не пришлось долго ждать. Толчок повторился в точности, как и предыдущий, короткий концентрированный удар откуда-то снизу, достаточный, чтобы всколыхнуть застоявшуюся воду, но слишком слабый, чтобы затронуть что-нибудь еще в этой комнате.

— Одни, говоришь…

Теперь не оставалось никаких сомнений, что Энки от меня что-то скрывал. Или кого-то… И я была обязана отправиться на поиски.

Выйдя из ванной, я закуталась в теплый белый халат, буквально утонув в нем из-за неподходящего размера, но не стала тратить время на соблюдение дресс кода — времени у нас и так было в обрез. Мой анонимный собеседник явно придерживался такого же мнения. Потому что как только мои босые ноги коснулись кафельного пола, я ощутила легкую вибрацию. Едва различимую, наверное, в любой другой ситуация, мне бы и в голову не пришло обратить на нее внимания, но не сейчас. Каждый мой шаг пружинил, словно ступни скользили не по холодной плитке, а по мягкому ковру с высоким ворсом. Оно указывало мне путь, проложив узкую тропинку, созданную из тонкого сплетения вибраций и ударов. Шаг в сторону и все пропадало, словно я сходила с беговой дорожки.

Это походило на охоту за сокровищами, долгий интересный квест, в котором стоило обращать особое внимание на любые подсказки. Я не чувствовала страха, который сейчас оказался бы как раз к месту, но едва могла справиться с нарастающим любопытством, подталкивающим меня вперед, убеждая идти быстрее.

Только едва лоб в лоб не столкнувшись с деревянной дверью, я остановилась и оторвала взгляд от пола, оглядевшись и проследив свой маршрут. Эта дорога была известна мне на отлично — по другую сторону располагался рабочий кабинет Энки. Кажется, я ходила по кругу. Все пути вели сюда.

Бессмертный так и не запер дверь, и я с легкостью проникла в его рабочий кабинет, в котором все осталось без изменений с моего последнего визита. Все ютилось на своих местах, словно отлично прорисованная декорация, немного пугающая своей исключительной правильностью. Даже на рабочем столе все лежало согласно какой-то негласной системе — стопка папок по правую руку, там же стройными рядами ручки и карандаши, по левую — книги и пара потертых шкатулок. Было немного волнительно вносить дисгармонию в эту идеальную систему.

Я бы и продолжила в нерешительности топтаться посреди комнаты, если бы не очередной удар, сотрясший стены, в этот раз действительно сильный. Дрожь варварски разбежалась вокруг, касаясь всего, до чего дотянулась. Комната наполнилась мелодичным перезвоном стекла, глухим перестукиванием деревянных полок и недовольным шуршанием бумаги. Покой был нарушен, но не сломлен. Я огляделась, старалась уделить внимание даже мелочам, чтобы понять, что именно изменилось. Какая-то деталь, совсем неприметная, но этого еще более важная. Ничего не упало, не разбилось и даже не сдвинулось с места. Или эта попытка не засчитывалась или из меня был просто отвратительный следопыт.

— И что дальше? — Я демонстративно развела руками, поздно спохватившись, что мой собеседник, скорее всего, меня не видит. — Где мой приз?

Что-то проскользнуло около моих ног, мимолетом задев щиколотки, нечто быстрое и холодное. От неожиданности я подпрыгнула на месте, пытаясь стряхнуть обидчика, но ничего не увидела. Ну, конечно же. Поток холодного ветра вернулся, змеей обернувшись вокруг икр и толкнув вперед. От неожиданности мне с трудом удалось удержать равновесие, едва не завалившись на пол лицом вниз, но в последнюю секунду ухватившись за край стола. Подобные методы диалога мне совсем не нравились.

Я снова выпрямилась, подняв взгляд чуть выше и увидев единственно правильный ответ:

— Стеллаж с книгами?

Моей догадке вторил громкий глухой стук. Три удара, каждый последующий сильнее предыдущего. Я подошла вплотную к полкам с книгами, теряясь среди разноцветных корешков, уже потянувшись за ближайшим томиком в потертой черной кожаной обложке, показавшимся наиболее жутким, но, очевидно, прогадала. От очередного удара шкаф сильно накренился вперед, грозясь всем своим весом приземлиться на меня, но все же каким-то чудом устоял, зашатавшись на коротких ножках. Я успела отскочить в сторону на приличное расстояние, но мне в след полетел тяжелый фолиант с верхней полки, больно ударив по плечу и с ужасающим грохотом приземлившийся на пол, раскрывшись на середине.

Успокоив все еще вздрагивающий стеллаж, я потерла ушибленную руку, убедившись, что она скорее ударила по моему самолюбию, чем нанесла серьезные телесные повреждения. Пора было уже выучить урок и не связываться ни с каким видом паранормальной активности. Словно подтверждая мои мысли, книга дернулась, напоминая о себе. И в этот раз я не стала подходить к ней слишком быстро, рассматривая раскрывшиеся страницы с расстояния. Шрифт оказался достаточно мелким, ровными непрерывными строчками заполняя весь лист сверху донизу, но заголовок выделялся отдельно, усердно обведенный чернилами несколько раз. «Побег».

Что ж, это стало еще одной отличной новостью — кажется, мне все-таки удалось выучить новый язык, и эти несуразные каракули кирлсира наконец-то обрели смысл. Теперь мне открывались совершенно новые перспективы.