Глава 5

Глава 5

В прошлой жизни мне часто мучил один и тот же кошмар. Меня пугали ни монстры, прятавшиеся в шкафу, ни люди, которые в какой-то момент оборачивались этими самыми чудовищами, ни конец света, когда все живое умирало в мучениях, ни даже школьный урок, к которому я не готова. Я боялась темноты. Сейчас мне снилась моя родная комната, такая уютная и знакомая, до мельчайших деталей возрожденная моими воспоминаниями, все словно вернулось назад — прежняя Диана, родители, спящие за соседней стенкой, бессмысленно бурчащий телевизор, и кое-что еще… темнота. Я на ощупь тянусь к выключателю, касаюсь его шероховатой поверхности и поспешно жму, рассчитывая развеять темноту. Щелчок. Ничего. Ничего не происходит, тьма сгущается вокруг меня еще плотнее, словно живое существо. Я мучаю выключатель снова и снова — лампочка мигает на короткий миг, но снова гаснет. Я пытаюсь убедить себя, что в этом нет ничего страшного, что мои страхи нереальны, что совсем рядом родители — до меня даже доносятся отголоски их разговора — но ничего не помогает. Я не могу перестать думать о темноте как о чем-то реальном и живом. Злом. Она дышит мне в затылок, но не атакует. Только выжидает, проверяет мои нервы.

Мне с трудом удалось вырваться из этого сна — делая резкий глубокий вздох и открывая глаза. Первой была острая головная боль, как раскаленный прут, вогнанный в затылок и прокрученный там несколько раз. Орк мог отнять все мои силы, но видимо не нашел чем поживиться — я была практически истощена, какое-то время совсем не ощущая собственного тела. Будто паря в невесомости, застыв между жизнью и смертью, не желая возвращаться. Еще толком не придя в себя, я уже знала, что встретит меня, когда сознание прояснится. Комната, роскошная и убогая одновременно. Но самое страшное ожидало по другую сторону двери — мир, частью которого мне быть совсем не хотелось.

Рядом никого не было и это не могло не радовать. Первые минуты тишина показалась мертвой, но вокруг четко ощущалось чье-то доминирующее присутствие, чтобы я не забывала, что нахожусь здесь на правах гостьи, к тому же не очень желанной. Хорс с большим бы удовольствием видел меня прикованной тяжелыми цепями к каменной стене где-нибудь в подвале, пока не приеду мой «звездный час» — сыграть свою второстепенную роль в этом представление цирка уродцев. Что со мною стало?

Стараясь не обращать внимания на свинцовую тяжесть во всем теле, я отняла голову от подушки и приняла вертикальное положение, борясь с нахлынувшим чувством тошноты — комната закружилась, словно меня утянуло в самый эпицентр торнадо, то наваливаясь сверху, то отдаляясь. Создавалось впечатление, что прошлый вечер я провела в компании мужчины по имени Джек… Джек Дениелс, а может и двух близнецов сразу. Желания двигаться не было вовсе, но разум, еще не до конца принявший мою апатия, кричал в ужасе, умоляя скорее бежать, куда угодно, лишь бы подальше от этого места, ставшего для меня еще большим адом, чем обитель Энджа. Разве несколько неделя я могла представить, что такое вообще возможно?

Опираюсь на стены и едва переставляя ноги, я все же сумела переместить свое изможденное тело в ванную, подставив пылающее лицо холодным струям воды, не заботясь об одежде, в миг прилипшей к телу ледяной коркой. Минуты быстро утекали вместе с грязными мутными потоками, вихрями исчезая в сливе — ощущение времени пропало. Прошло всего несколько мгновений или уже больше часа, ничего не менялось, только жар, нестерпимо тлеющий внутри, и холод, опаляющий кожу. Бесконечность. Если бы только так можно было закрыться от окружающего мира и зла, поджидающего за каждым углом.

Я знала, что должна выбраться отсюда, что обязана выбраться отсюда… если в очередной раз не хочу стать заводной обезьянкой, бьющей в барабаны по желанию Хорса.

Следовало сосредоточиться на чем-то одном, какой-то простой и четкой задаче, но в голове бурлила каша из обрывочных бессвязных мыслей и затертых воспоминаний. На автомате я выключила воду, какое-то время, еще ощущая на коже ледяные дорожки. Свет казался слишком ярким, отражаясь от гладкой поверхности идеально-белого кафеля и только усиливаясь, просачиваясь даже сквозь плотом смеженные веки. Как же я мечтала о темноте...

Большое овальное зеркало в тяжелой позолоченной оправе практически во всю стену ванной комнаты выглядело насмешкой. Как давно я уже не заглядывала ни в какую отражающую поверхность, наученная горьким опытом, когда мой собственный зеркальный близнец пытался меня убить. Пожалуй, это был правильный в выбор — по ту сторону ютилась бледная до синевы девушка, слишком маленькая и хрупкая для такого массивного зеркала. Глаза потемнели, превратившись в две крошечные щелочки, таившие в себе чувство озлобленности и одержимости. Скулы выступали столь резко, что я не узнавала своего лица, бросив всякие попытки примириться с собой нынешней. Я не могла назвать ее настоящей.

Ссадины и порезы плохо затягивались, оставаясь на коже тонкими красновато-коричневыми полосами, будто неумело выведенными карандашами. На лбу вздулась огромная шишка, уже пожелтевшая, но так и не растянувшаяся. Мне не хватало сил. Но хуже всего этого был голод… не желание перекусить чего-нибудь на ночь глядя, а невыносимый всепоглощающий голод. Он закрался в каждый уголок моего сознания, подчинил себе каждый вдох, завладел каждой клеткой в теле. Я жила им.

Меня пугали собственные мысли — в них больше не резвились радужные единороги и не искрились разноцветные леденцы, в них царил хаос — кровь и смерть. Словно кто-то другой, дикий и озлобленный, занял мое место. Я превращалась зверя, быстро забывая, что человеческого еще могло остаться в душе. Я хотела причинять боль, я хотела убивать, будто чужая жизнь могла заменить мою собственную.

В один короткий миг, и что-то резко изменилось, громкий щелчок, как от треснувшего стекла, и мир выгорел до черно-белого — только грязные угольные грани и слепящие размытые блики. Я больше не могла наблюдать за этим жалким существом, загнанно ссутулившимся и бросающим взгляды исподлобья сквозь мутное стекло. Оно мне было ненавистно, как и каждый вздох, который наполнял это тело мнимой жизнью.

Короткий провал во времени и к моим ногам искрящимся водопадом посыпались мелкие зеркальные осколки, звонко ударяясь о кафельный пол. Правую руку пронзила резкая боль, я пошевелила пальцами, услышав приглушенный хруст — кисть окрасилась в ярко-красный, а на костяшках поблескивала стеклянная шуга. Напротив меня теперь зияло темное полотно из грубо шлифованного дерева, словно вход в другую реальность. Я сжала и разжала кулак, недовольно морщась от того, что рана и не собиралась затягиваться, а на полу у моих ног уже скопилось небольшое кровавое озерцо. Это немного отрезвило меня. Ненависть — вот на чем следовало сосредоточиться, она давала мне, хоть и иллюзорное, чувство контроля над ситуацией. Она показывала мне выход, который наверняка был очередной ловушкой, но я не собиралась больше прислушиваться к голосу разума, он и так завел меня достаточно далеко. Пришло время чистых животных инстинктов — меня больше не осталось, все человеческое сожгли и растоптали как ненужный хлам, давно изживший себя и только мешавшийся под ногами. Возможно, все они были правы. Следовало выбираться из своей скорлупы, иначе можно было остаться замурованной в ней навсегда.

Я наспех оделась, с холодным безразличием оглядев комнату, так и не отыскав ничего, что хотелось бы забрать с собой. Каждая вещь, от разноцветных баночек на туалетном столике до каких-то мрачных тряпок в гардеробной вызывали только чувство отвращения. Здесь не было ничего, что могло мне пригодиться — никакого оружия, никакой связи с внешним миром — Хорс позаботился об этом заранее. Полная изоляция. Полностью погруженная в свою личную драму, я не замечала этого раньше — все вокруг напоминало кукольный домик с набором ярких, но абсолютно бесполезных предметов. И безмозглой пластмассовой Барби, в данном случае, была я сама. В этот момент сознание озарилось пугающей мыслью — слава богу, что мои родители не дожили до этого момента и не увидели, во что превратилась их милая домашняя девочка. Чем я была лучше тех полусгнивших трупов, кружащих по кладбищу по велению Некроманта? Лишенная жизни, лишенная воли… лишенная цели…

Вернувшись в ванную, я еще раз окинула взглядом царивший там беспорядок, ловя свое искаженное отражение в каждом осколке стекла, чувствуя, что становится только хуже. Они складывались в нечто отвратительное — безобразного покореженного монстра, разорванного на сотни маленьких «я», каждый со своими страхам и разрушительными воспоминаниями. Я выбрала самый крупный осколок, по форме напоминающий короткую саблю с изогнутым лезвием. Стекло удобно легко в руку, быстро нагреваясь от тепла моего тела, острые грани больно резанули кожу, когда я еще крепче сжала его в ладони. Это было не лучшее оружие в моей жизни, но единственное, которое я могла найти в этой комнате.

Все стало предельно ясно, картинка замерла у меня перед глазами, словно руководство к действию. Словно кто-то другой, не я, собирался выполнить все от начала и до конца. Выполнить и выбраться из этой тюрьмы или проиграть, пытаясь.

Дом будто знал о моих планах, предупреждающе моргнув светом в коридоре и затихнув, создавая вокруг меня странную гулкую тишину, как кокон, облепивший со всех сторон и впитывающий любой шорох словно губка. Все замерло — тени сгрудились по углам, решив на время притвориться всего лишь точечными островками без света и жизни, даже стрелка на старинных часах с заводом на лестничном пролете прекратила свой постоянный бег, отчего старинная реликвия теперь больше напоминала гроб из темно-красного дерева.

Никто не встретился мне на пути, возможно Хорс и Орк наивно посчитали, что сегодня приключений на мою голову достаточно, но как всегда ошиблись. Им следовало брать во внимание мою иррациональную тягу к самоуничтожению, которая собственно и привела меня сюда — в эту секунду и в это место. Нигде и никогда. Это не было жизнью, как впрочем, это нельзя было назвать и существованием, скорее затянувшейся агонией между жизнью и смертью, которую требовалось оборвать как можно скорее.

Шаги казались беззвучными, не порождая даже шороха по потертому выцветшему ковру. Я спускалась вниз, шаг за шагом, но лестница тянулась бесконечно, а первый этаж так и скрывался в полумраке, будто и вовсе не существуя. Нервное напряжение переполнило чашу моего невозмутимого спокойствия, а осколок зеркала в руке практически не ощущался, даже когда я до боли сжимала пальцы, ощупывая его неровные грани. Слишком легкий, смешное оружие против бессмертных, глупая затея...

Я снова и снова повторяла себе, что мне нечего терять, что все, чем я когда-то дорожила, давно обратилось в прах и покоится под толстым слоем земли. Я потеряла все, что могла, даже саму себя. Без права умереть, уже успев привыкнуть к боли. Но настоящей болью было оставаться здесь и терпеть унижения Хорса. Добравшись до последней ступени, я смело шагнула в холл, настороженно прислушиваясь и оглядывая навалившиеся глубокие тени. Ни звука, ни движения. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. За свое недолгое заключение в этих стенах, я успела усвоить главный урок — дом никогда не спал. Даже если Хорс и покидал свое убежище, то Орк всегда оставался на страже — они держали меня под строгим контролем, как особо опасного преступника.

В кромешной темноте мне все же удалось уловить слабый луч света, выбивающийся из общего сумрака, тонкой переливающейся нитью он вился из дальней комнаты в правом крыле здания, цепляясь за меня и уводя куда-то вглубь. Я старалась двигаться как можно медленнее, ступая аккуратно, чтобы ничем не разрушить это сонное царство, казалось всего одна ошибка и все разом придет в движение и на меня свалится цунами из звуков и образов, выдавая мое присутствие.

Свет шел от двух невысоких семисвечных менор, ютившихся среди нагроможденного хлама на столе — пламя вилось вверх тонкими игривыми лепестками, выгорая до темного густого дыма и растворяясь в полумраке потолка. Позолота давно потемнела, придавая подсвечникам отталкивающий вид — грязноватые подтеки разлившимися реками спускались по замысловатым, искусно выполненным граням, скапливаясь у широкой массивной подножки, делая ее практически черной.

Я замерла, когда мой взгляд натолкнулся на широкую спину Орка, склонившегося над столом и медленно, даже немного заторможено перекладывающего толстые пожелтевшие листы с одного края на другой, будто наводя порядок, но на самом деле создавая еще больший хаос. Неаккуратные стопки бумаг, нагромождения небольших потрепанных томиков книг, даже мрачноватого вида шкатулки, ответно поблескивающие свечам каким-то недобрым светом. С первого взгляда это напоминало свалку старых позабытых вещей, но во всем этом просматривался определенный замысел, странная, возможно не всем понятная система.

Орк брал ближайший к нему лист, склонялся над ним и долго-долго рассматривал, казалось, застывая во времени, совершенно не двигаясь и даже не дыша. Он превращался в огромную недвижимую скалу. Бессмертный обращался в статую, не обращая внимания на то, что происходило вокруг.

До меня донесся тяжелый вздох, слишком человеческий для того, кем Орк являлся. Плотный истрепанный временем лист, издалека напоминавший выцветшую фотографию, плавно опустился на противоположный край стола, когда рука мужчины уже потянулась к следующему. Меня поразила тот трепет и необъяснимое благоговение, с которым этот неконтролируемый убийца относился к ним — крупные одеревеневшие пальцы бережно касались хрупкого уголка, не прикасаясь к остальному снимку. В этом можно было даже заметить своеобразную… нежность?!

Я еще крепче перехватила осколок зеркала в своей руке, пытаясь сосредоточиться на боли, поднимающейся от ладони вверх по запястья. Хотелось сдаться, развернуть и подняться обратно в свою комнату — меня удивило, насколько сильным было это желание в первые несколько минуты. Проиграть… Я не узнавала саму себя, неужели им все-таки удалось сломить меня?

Минута, еще одна, ничего не менялось. Тишина, лишь изредка прерываемая шелестом бумаг и вздохами Орка, который время от времени вспоминал, что может дышать. Я полностью оперлась о стену, чувствуя, что держаться на ногах становится все сложнее. В голове поселился монотонный гул, нарастающий все сильнее с каждым мгновением, давящий на сознание, отчего картинка перед глазами начинала двоиться, распадаясь на несколько независимых параллелей. Глубокий вздох на какое-то время позволил вернуть контроль над слабеющим телом, но мне требовалось больше… гораздо больше. Казалось, всего лишь пара метров, чуть больше пяти шагов, и столько же коротких секунд, но могла ли я оставаться невидимой так долго? Мне с трудом удалось подавить короткий истерический смешок — я стала абсолютно беспомощной бесполезной тряпкой, погрязнув в жалости к себе и запутавшись в бесчисленных оправданиях своего постоянного бездействия.

Требовалось совсем немного, последний рывок, даже если после него не существовало никакого будущего. Вдох, словно это был не просто воздух, а жидкая материя, до самых краев наполненная энергией, которая так мне сейчас требовалась. Сердце забилось чаще, но я не ощутила тепла, только сковывающий холод. Сначала онемели кончики пальцев, затем лед распространился дальше по телу — оно стало полупрозрачным, не растворяясь совсем. Я посмотрела на свою руку, все еще сжимающую острый осколок зеркала — она словно состояла из воды, прозрачной, но неспокойной. В полумраке, нагнетенном слабеющими менорами, этого могло оказаться достаточно.

Я выждала момент, когда Орк потянулся к очередному выгоревшему снимку и замер, разом обратившись в камень, и двинулась вперед, стараясь ступать аккуратно, избегая шатких на вид половиц и ветхого хлама, преграждающего мне путь. Первые два шага дались легко, но, по мере моего приближения к бессмертному, напряжение давало о себе знать. В ногах засела отягощающая слабость, словно на щиколотках повисли две неподъемные гири, замедляя мои движения. На какую-то долю секунды я отвлеклась, с ужасом наблюдая, как моя маскировка рассыпается на сотни крошечных искр, в последний раз преломляющих свет и умирающих. Доля секунды, но этого было достаточно, чтобы разрушить мою концентрацию — на последнем шаге, почти готовая нанести удар, я оступилась, допустив одну единственную ошибку — деревянная половица прогнулась под моим весом, издав протяжный заунывный скрип, показавшийся в общей тишине аварийной сиреной. Орк мгновенно встрепенулся, оборачиваясь на шум. Я отбросила в сторону тщетные попытки остаться незамеченной и положилась на свою скорость реакции. Осколок уже был занесен над головой, вобрав в себя, казалось, весь рассеянный по комнате свет, пылая в огне. Но все происходило слишком медленно. Я успела заметить, как бессмертный грозно нахмурил брови, как быстро нашел источник опасности и оценил уровень угрозы. Его глаза потемнели, напоминая два черных глубоких колодца, рот искривился, вкупе со шрамами полностью исказив лицо до устрашающей гримасы. Крючковатые толстые пальцы разжались, выпуская полуистлевший снимок, плавно кружащийся и опускающийся на массивный деревянный стол.

Где-то на задворках своего сознания я уловила обозленный звериный рык, но уже не могла ничего изменить. Удар пошел по косой, метя в шею Орка, но к тому моменту бессмертный уже успел вскинуть вверх руку, инстинктивно пытаясь защититься. Стекло мягко вошло в его ладонь, пронзив ту насквозь, и треснуло посередине, не выдержав напряжения. В моей руке остался лишь небольшой прямоугольный осколок, жалко поблескивающий на свету. Мой противник вновь зарычал, заметавшись на низком табурете, хватаясь за открывшуюся рану и пытаясь вытащить зеркальный клинок. Кровь походила на вязкий мазут, темными каплями падая вниз и исчезая в тенях у нас под ногами. Волна ярости подхватила меня и понесла вперед, разрушая на своем пути все ментальные границы. Я вновь занесла осколок, не давая Орку опомниться, на этот раз, поправ прямо в яремную вену. Удар следовал за ударом, моя одержимость выплеснулась наружу, вводя меня в странное подобие транса. Я ничего не видела и не слышала, замедлив свои яростные движения, только ощутив резкую боль в запястье.

Орк больше не шевелился, неуклюже распластавшись на столе. Кровь все еще бежала из открытых ран крошечными фонтанами, пробиваясь наружу и постепенно загустевая. Он все еще не сводил с меня остекленевшего взгляда — один глаз подернулся мутной поволокой, на месте другого зияло кровавое месиво — видимо несколько ударов пришлись ему в лицо. Вряд ли что-то еще могло сильнее обезобразить бессмертного, но мне это удалось. По его телу прошлась короткая судорога, я отступила на шаг, боюсь, что тот придет в себя слишком быстро, но регенерация еще даже не была заметной — кровь растекалась по столу густыми мазутными пятнами, глянцево отливая в трепещущем огне свечей. Встреча с армией Некроманта ослабила его достаточно сильно, чтобы выиграть мне немного времени.

Я старалась успокоить обезумевшее сердцебиение, от гулкого ритмичного стук, казалось, вибрировало все тело, а голова готова была расколоться тонкой яичной скорлупой. Все внутри оцепенело, будто каждый мускул обратился в камень, не позволяя мне пошевелиться, я могла только наблюдать, бегло осматривая то, что натворила. Кровь, как темно-багряная скатерть, укрыла стол, не оставляя ни островка, спасшегося от потопа.

Фотография пострадала меньше всего, только несколько неаккуратных клякс портили изображение, но все же давая разглядеть старый уже поистрепавшийся снимок. Три застывшие фигуры смотрели куда-то в сторону, игнорируя объектив камеры — высокий крупный мужчина в темном мундире, лицо которого кто-то старательно затер, едва не продырявив фотографию насквозь, молодая женщина в белом кружевном платье с пышной юбкой и высоким воротником со странной массивной шляпкой на голове, выглядевшая совсем миниатюрной рядом, и маленький мальчик с непослушными кудрявыми волосами в белоснежной рубашке и коротких шортиках. Выдержка была слишком долгой, да и время не пощадило бумагу, отчего создавалось впечатление мистического свечения, идущего навстречу сквозь века. Вот только пятна еще свежей крови напоминали, что все дороги ведут сюда — в наш персональный ад. Тяжелый почерневший амулет, с изображенным на нем волком, карманные часы, давно прекратившие отсчитывать время, плотные листы бумаги, исписанные красивым каллиграфическим почерком — все прошлое Орка сейчас утопало в его же собственной крови. Каждый бессмертный уживался со своими собственными слабостями, оберегая их как сокровище и пряча от других. Кто бы мог подумать, что горилоподобный бессмертный, не обремененный особым интеллектом, настолько скучал по своему прошлому.

Я отогнала прочь внезапную вспышку жалости к Орку, обращаясь к тем эмоциям, что помогали мне держаться до этого самого момента — гнев и отчаяние. Размеренный стук капель о дощатый пол вывел меня из транса, под столом уже собралось небольшое кровавое море, распространяясь все дальше и уже подступая к моим ногам, словно ночной прибой. Я отступила, разжимая ладонь и слыша слабый звон стекла, когда осколок зеркала наконец-то выпал из моей руки.

Времени оставалось не так уж много, Орк не собирался долго оставаться мертвым. Я начала пятится назад, боясь повернуться к нему спиной, медленно, не создавая шума, будто тот мог вновь пробудить бессмертного. Мне повезло — Хорса не было в убежище, иначе мой безумный план точно бы провалился. Но это не слишком меня успокоило, путь на свободу только начинался. Я не знала никаких пространственных коридоров внутри замка, а значит, выход оставался только один — у меня не оставалось выбора, как еще раз вернуться в тот кошмар, из которого едва удалось вырваться.

— Чертов день сурка… — Фраза вырвалась сама собой, а энтузиазм заметно поутих, стоило мне вспомнить неестественно вытянутый силуэт тени, и острые клинки-щупальца, почти касающиеся моей кожи. Глупо было рассчитывать, что Хорс отозвал своего стража — эта милая зверюшка терпеливо ждала снаружи, когда же мне снова захочется попытать счастье или бессмертному просто надоест со мной возиться. Я старалась не думать наперед, зная, что страх станет только сильнее, вот только чего стоило бояться больше — Тень или обезумевших бессмертных, которые окажусь очень изобретательными на пытки после моей очередной попытки побега?

Я спустилась в подземный гараж, на секунду мне даже показалось, что все повторяется как на какой-то заезженной пластинке — все выглядело как прежде, Хорс потрудился убрать разгромленную машину, наведя идеальный порядок, словно ничего и не было. Только отсутствие многострадального джипа убедило меня, что я настолько глупа и отчаянна, что вновь повторяю этот убийственный опыт.

На этот раз не стоило мелочиться, я выбрала самый большой и мощный автомобиль, показавшийся мне достаточно надежным, чтобы вывезти меня из адской земли. Я обошла его со всех сторон, поражаясь, насколько крошечной кажусь на его фоне. На капоте красовалась серебряная надпись «DARTZ», ярко выделяясь на матово черном металле. Фары смотрели на меня с подозрением, даже агрессивно, из-за чего автомобиль напоминал какое-то доисторическое животное, нечто среднее между динозавром и носорогом. Я осторожно коснулась крыла машины, будто боясь, что она взбрыкнет — на кой черт Хорсу сдался бронированный «конь»? Хотя этот мини-танк вполне органично вписывался в общий фетиш бессмертного. Этим меня точно нельзя было удивить. Я проверила уровень бензина, отыскала ключи в бардачке, а потом начала более серьезные раскопки, того, что могло помочь в борьбе с мраком.

Багажник дорожного монстра был под завязку забит всякого рода барахлом, от сигнальных ракет до небольших коробок с патронами разного калибра. Видимо этот вид транспорта использовался Хорсом для охоты, оставалось надеяться, что это были дикие зверюшки, а не обычные люди. Там же отыскалась парочка неплохих фонарей, каждый весом в несколько килограмм. Можно было даже решить, что кто-то специально подготовил все для моей дальней дороги. Я напоследок оглянулась на вход в подвал, понимая, что потеряла уже слишком много времени, и Орк, наверняка, уже пришел в себя, готовый вновь атаковать, в этот раз мне бы нечего было ему противопоставить.

Я запрыгнула в машину, ощущая себя в космическом шаттле, уже начиная сомневаться в своем выборе — огромные кожаные кресла, в которых можно было утонуть, руль с изображением черепа в центре, явно не созданный для хрупких девичьих рук, в главное педали, до которых едва удавалось дотянуться своими короткими ножками. Но поздно было что-то менять, я проверила, закрыты ли все двери, включены ли фары, подняла гаражную дверь, впуская внутрь несколько клочков сероватой дымки, а затем нажала на газ, проваливаясь в мягкую ватную плоть тумана. Возможно, мне показалось, но в последний миг перед погружением я увидела Орка, он улыбался своим шрамированным ртом, даже не пытаясь догнать меня, мирно наблюдая со стороны. А затем пропал вовсе.

Дальний свет одиноко блуждал впереди, не находя ничего знакомого, я прибавила газ, примерно помня, сколько длился этот пространственный коридор. Только рычащий звук работающего двигателя и мое сбивчивое дыхание, ничего больше. Прошла минута, быть может две, но ничего не происходило, я даже позволила себе гибельную надежду, что опасность миновала, но как всегда ошибалась.

Стук на заднем плане возник сначала незамеченным, он ненавязчиво вписался в остальной шум, быстро став его частью. Затем к нему добавился тонкий звенящий скрежет, будто кто — то создавал идеальную мелодию, подбирая подходящие звучания. Я не сразу обратила на это внимание, посчитав дребезжание какой-нибудь рухляди в багажнике, пока в общую какофонию не вступил звон, нарастающий с каждой секундой, буквально всверливающийся в сознание. Он дошел до критической точки, создавая в голове такое давление, что, казалось, глазные яблоки попросту не выдержат и лопнут, а из ушей фонтаном брызнет кровь.

В отчаянии я включила свет в салоне и начала нажимать подряд все конопли на приборной панели, в надежде отключить этот убийственный звон. Дворники, жужжащее радио, кондиционер — ничего не помогало. За этим занятием я совсем забыла о дороге, сбрасывая скорость и даже не смотря куда еду. Яркий свет в машине давал столь необходимое ощущение безопасности, но вновь взглянув вперед, мне ничего не удалось рассмотреть. Ничего, ни плотного белесого тумана, ни угасающих лучей от дальних фар. Лишь непроглядная чернота. Я резко затормозила, не понимая в чем дело, но где-то на задворках сознания с упоением замечая, что звон, мучивший меня все это время, оборвался, отдавая меня спасительной тишине.

— Что за черт… — Я провела рукой по лобовому стеклу, словно надеюсь прогнать тьму как надоедливых мошек.

Оно двигалось, реагировало на мое прикосновение — слегка дрогнуло и не спеша расползлось в стороны. Только сейчас я обратила внимание, что такой же непроницаемой пленкой покрыты стекла и с пассажирской стороны, а багажник, куда свет проникал с большим трудом, совсем казался черной дырой. Меня окружили со всех сторон. Вокруг не было ни просвета от вязкого плотного мрака, взявшего автомобиль в свой удушающий кокон. Он пытался прорваться внутрь, елозя своими размытыми щупальцами снаружи, но не находя лазейки в прочной броне. А еще ему мешал… свет.

Я вновь нажала на газ, не видя другого выхода как ехать вслепую, но двигатель лишь закашлял, отказываясь работать — чтобы это ни было, но оно обладало разумом и сейчас лишило меня средства передвижения, заперев в прочной бронированной могиле. Снаружи вновь раздался протяжный скрип, и теперь я с полной ясностью поняла, откуда он исходил. Так жалобно стонал обшивка автомобиля — Тень сжимала ее, как пустую консервную банку, планирую "выдавить" меня из убежища. Мой верный бронетанк стойко выносил эту пытку, вот только захват становился все сильнее, будто существо снаружи постепенно наращивало свои силы, планируя продлить пытку как можно дольше.

Я поворачивала ключ в замке зажигания снова и снова, уже практически не веря, что это может сработать, но в очередную попытку двигатель обозленно зарычал, машина тронулась с места, петляя из стороны в сторону как шлюшка во время шторма. Мне не удавалось ничего разглядеть перед собой, ситуация не изменилась даже когда заработали дворники, темные сгустки размазывались по стеклу, практически сразу возвращаюсь на свои прежние места.

Скрип стал столь душераздирающим, что сейчас больше походил на отчаянный крик-мольбу, давление на стекла становилось все сильнее, и я не знала, как долго еще выдержит мое укрытие. Почему этот чертов коридор никак не заканчивался?!

Я бросила руль, совершенно бесполезный, когда Тень, раскачивала многотонный автомобиль как игрушечную машинку, пытаясь оторвать от земли и подбросить в воздух. Пара сигнальных фальшфейеров и мощный светодиодный фонарь, перед отъездом небрежно брошенные на заднее сиденье, теперь летали по всему салону, будто в невесомости. У меня никак не получалось дотянуться ни до первого, ни до второго, при этом, не отпустив педаль газа.

Машину занесло, только благодаря своей неподъемной массе она все еще держалась на колесах, а не вертелась днищем вверх как заведенная юла. Фонарь полетел мне в лицо, но я успела увернуться, хватая его в ту секунду, как он едва коснулся лобового стекла, не успев нанести существенного урона. Палец то и дело соскальзывал с шероховатой кнопки, но вот раздался тихий щелчок, а затем размеренный гул, когда яркий луч света ударил мне в лицо, на какое-то время совсем ослепляя. Я направила фонарь в сторону окна, визгливый вскрик, как от очень сильной боли, подсказал, что направление выбрано верно. Это существо страдало, и ничего на свете не было прекраснее этого звука.

Вновь схватившись за руль, одной рукой я постаралась держать машину ровно. Когда полная слепота сменилась тающими радужными кругами, стало понятно, что Тень не отступила, но значительно сдала свои позиции — лобовое стекло и окно с моей стороны вновь стали прозрачными. Я переместила плотный световой поток в противоположную сторону, затем назад, к багажнику, ощущая себя Избранной, борющейся с Посланниками Ада силой своей веры. Автомобиль вновь затрясло, Тень билась по крыше, уже скорее выплескивая свою боль и отчаяние, чем пытаясь забраться внутрь.

Рука начала уставать, но я без перерыва вертела фонарем из стороны в сторону, с надежной вглядываясь в туманную пелену, желаю как можно скорее найти выход из этой параллели. Что если я ездила кругами или Тень вовсе не давала мне сдвинуться с места?

На какой-то миг тряска прекратилась, усыпляя мое внимание, а потом неожиданно последовал удар в дверцу с водительской стороны, такой силы, что машину повело в бок, а меня отбросило на пассажирское сиденье. Пальцы разжались, выпуская руль и фонарь, я зажмурилась, а когда вновь открыла глаза, то не поняла, где нахожусь — верх и низ смешались в единое пространство, затягивающее меня в свою воронку. Звук добрался до ушей с запозданием, жуткий скрежет и звон, какая-то доля секунды и автомобиль уже крутило в воздухе, изредка бросая о землю, а потом поднимая вновь.

Скорее всего, я отключилась, потому что, все оборвалось слишком резко, еще секунду назад меня вертело как в центрифуге, а затем все стихло. Свет в салоне все еще горел, издевательски подмигивая мне откуда-то снизу — машина лежала кверху днищем, словно поверженный зверь. Стекла пошли трещинами, но уцелели, я даже могла видеть тонкие черные щупальца, пытающиеся пробраться внутрь сквозь сеть мелких сколов, но, обжигаясь, те отступали, только для того, чтобы вновь продолжить свои попытки.

Возможно, меня бы мог спасти пристегнутый ремень, но я пренебрегла им, посчитав, что бессмертному он ни к чему, и сейчас лежала в расщелине между водительским и пассажирским сиденьями, частично заваленная разного рода хламом, скопившимся в автомобиле. Тело нещадно болело, в голове застряла пульсирующая боль, сверлом проникающая в висок, левая рука, кажется, была сломана, так как отвечала на мои команды с ощутимым запозданием. Я пошевелилась и не смогла сдержать стон, раны не затягивались, сил едва хватало, чтобы вновь не впасть в забытье. Услышав меня, Тень по ту сторону забилась в истерике, усиливая свой натиск со всех сторон. Пространство заполнилось скрипом металла и треском стекла — бронированный автомобиль больше не выглядел таким уж надежным как при первом нашем знакомстве.

Вспышки света становились все реже и короче, а удары по ту сторону стекла — все настойчивее, я отбросила всю скопившуюся жалость к себе, наплевав на боль, и попыталась сесть, взглядом выискивая среди всего этого хаоса свой фонарь или хоть один фальшфейер. Но все вокруг смешалось, затерялось среди ненужного хлама. Очередной удар сдвинул машину с места, а следующий практически перевернул ее, правое крыло вогнулось внутрь, будто это был не прочный металл, а пластилин.

Наконец, я смогла разглядеть тонкий красный фальшфайер в полуметре от меня, в дальнем конце багажника, практически у самого заднего стекла. Путь к нему преграждали два тяжелых запечатанных металлических ящика с какой-то замысловатой аббревиатурой на крышке, практически полностью закрывшие проход в заднюю часть салона. Я раскидала в стороны мелкое барахло Хорса, только сейчас замечая, что правая нога пострадала сильнее, чем могло показаться на первый взгляд. Лодыжка кровоточила, странно деформировавшись, кость на щиколотке неестественно торчала в сторону, прорезав кожу. Со сломанной ногой у меня точно не оставалось шансов убежать далеко… даже если бы и было куда бежать.

Я потянулась вперед, стараясь придерживать ногу, чтобы открытая рана не задевала препятствия — боль и так походила на разряды тока, вспыхивающие и затихающие. И это сильно тормозило.

Тень больше не сдерживалась, яростно набросившись на машину, пытаясь прорвать обшивку своими острыми щупальцами, и, судя по усилившемуся скрежету, ей это удавалось. Звук становился все отчетливее по мере того как существо буквально просверливало себе путь внутрь. Фальшфаейр казался так близко, но, даже растянувшись вдоль всего салона, я никак не могла дотянуться до него. Сантиметр, еще один… Мышцы заныли от напряжения, тело стало совсем неповоротливым как у пластиковой куклы, каждое движение давалось с большим трудом. Я чувствовала себя червяком на крючке, пытаясь выбраться, но не особо в этом преуспевая. Очередной рывок и кончики пальцев коснулись шероховатой поверхности сигнальной шашки, еще один — тонкая туба слегка качнулась в сторону, ускользая.

Шум за спиной резко стих, я тоже замерла, выжидая, а потом, медленно оборачиваясь и пытаясь рассмотреть, что происходит позади. Свет продолжал мигать, становясь все тусклее и приобретая красноватый оттенок. На первый взгляд ничего не изменилось, словно приливные волны, темнота заполняла салон, а потом резко отступала. Постоянно мерцание дезориентировало, и мне не сразу удалось разглядеть клубы черного дыма, которые не исчезали при вспышках света, а лишь замирали на долю секунды, а затем вновь продолжали подбираться все ближе. Лобовое стекло рассекала большая трещина, переходящая в глубокий скол, словно река с несколькими притоками, заканчивающаяся небольшим озером. Теперь я не была в безопасности.

В какой-то момент из воздуха пропал весь кислород, легкие свело судорогой, а сердце в панике ускорило свои ритм, вырываясь из груди. Я не пыталась закричать или пошевелиться, лишь наблюдая, как с умирающим свечением лампы мой враг становится все ближе.

Тень предвидела мой финальный рывок — стоило лишь мне отвернуться и, оттолкнувшись здоровой ногой о металлический ящик, метнуться вперед за фальшфайером, как бессмертное существо бросилось на меня, хватая за израненную лодыжку. Первое, что я ощутила, была адская боль, парализующая вся правую ногу, и только потом ребристую поверхность основания факела, который теперь крепко сжимала в ладони.

Хищный рев тени оглушил, когда она дернула меня за собой, рывком вытаскивая из машины. Свет в салоне погас, а одинокие лучи фар отдалялись так быстро, что за пару секунд превратились лишь в две одинокие светящиеся точки. И я попросту закрыла глаза, зная, что все равно ничего не увижу.

Острые щупальца вгрызались в рану, будто пытаясь оторвать мне ногу, но боль, ослепившая меня в первые мгновения, достигла какой-то максимальной точки, полностью парализую ниже пояса. Я хваталась за сигнальную ракету, стараясь не выронить ее, пока существо тащило меня все глубже в темноту, одновременно нащупывая прохладный металлическое кольцо, и, не задумываясь, дергая за него. Сначала послышалось нарастающее шипение, и в ноздри ударил едкий запах дыма. Я направила фальшфайер в сторону тени, даже сквозь закрытые глаза, видя вспыхнувшее алое пламя. В этот раз крик Тени не просто оглушал, казалось, мои барабанные перепонки лопнули, а уши начали кровоточить. Хватка на лодыжке полностью ослабла. По инерции мое тело протащило еще пару метров, а потом бросило о землю бесполезным тряпьем. Сигнальный факел все еще горел в руке — мой единственный шанс на спасение. Но сколько еще это кровавое сияние могло противостоять тьме и отгонять изголодавшегося бессмертного? Несколько секунд? Минуту? У меня совсем не оставалось времени.

Я заставила себя пошевелиться, приподнимаясь на локтях и с ужасом осознавая, что совсем не чувствую ног. Правая — выглядела совсем плохо, в сумраке мне даже показалось, что лодыжка разорвана до кости, а кожа болталась вокруг длинными лохмотьями вперемешку с располосованными джинсами. Плохой знак.

Перевернувшись, мне удалось сесть. Сигнальный фонарь создавал вокруг меня мутный ярко-красный кокон, словно силовое поле, защищая от Тени, которая без устали металась кругами — от ее мельтешащих движений начинало тошнить. Я оперлась на свободную руку, пытаясь подняться на ноги, которые отказывались слушаться, протестуя резкой болью и слабостью. Кое-как мне удалось встать, согнувшись, как горбун из Нотр-Дама — гравитация была ко мне безжалостна — и, волоча израненную ногу, поплелась вперед, не разбирая дороги, уходя все дальше от перевернутой машины. Каждый шаг давался слишком тяжело и занимал непростительно много времени. Существо выискивало дыры в моей защите, мгновенно атакуя, но лишь слегка оцарапываю кожу. Я морщилась от неприятного жжения, но упорно шла дальше, в панике понимая, что свечение становится все слабее и моя красноватая аура сокращается, отгоняя тьму лишь на каких-то жалких пару сантиметров. Но она не открывала главного — где находилась дверь в мою реальность?

Тень ощутила близость своей победы, ее нападки становились все яростнее, словно у обезумевший беспощадного зверя. Самый сильный удар пришелся под правую лопатку, отчего фальшфайер едва не выпал у меня из руки. Я вскрикнула от неожиданности, сгибаясь практически до земли и на секунду закрывая глаза, а когда открыла их, увидела, что темнота впереди уже не столь плотная — навстречу мне пробивался желтоватый луч света, как путеводная нить огибая черные острова мрака и стремясь ко мне. Выход, я знала, что это он и был. Совсем близко, всего в паре метров.

Я попыталась ускорить шаг, вызывая в растерзанной ноге только новый приступ боли, что только сильнее меня замедлило. Из факела повалило еще больше дыма, а свет его совсем ослабел, подпуская Тень непростительно близко. Со всей силы я размахнулась им, распарывая своего врага пополам, словно джедайским световым мечом. Это выиграло мне немного времени — существо истерически заверещало, оставаясь позади. Всего несколько шагов, светящаяся нить уже превратилась в колышущуюся тропинку, как пылающий отсвет заката на водной глади.

Фальшфайер в моей руке прощально зашипел и совсем погас. Без сожаления я отбросила его в сторону, что было сил отталкиваясь уцелевшей ногой и прыгая вперед, сквозь белесую стену тумана. Спину полоснуло резкой нестерпимой болью — в самый последний миг Тень прошлась своим острым щупальцем по моему телу, наверняка разрезая кожу. Я закрыла глаза, вытянувшись по струнке и забывая о боли, дыхание сбилось, затем последовал удар о землю.

Глубокий вдох и в легкие ворвался свежий воздух, наполненный запахами и движениями, заставляя забыть обо всем пережитом. Под пальцами я ощущала мелкие жесткие песчинки, а порывы ветра, будто пытаясь успокоить, нежно гладили меня по волосам. А еще здесь было много света, так много, что это причиняло глазам боль — я щурилась, пытаясь открыть глаза и посмотреть, где нахожусь, но первое время могла только полагаться на слух. Шелест ветра, далекие крики птиц и… шаги. Уверенные, слегка вязнущие на разбитой грунтовой дороге. Меня накрыла большая тень, позволяя, наконец, спрятаться от яркого солнца и поднять глаза к небу.

— Боже, Диана, что они с тобой сделали.