Глава 4

Глава 4

Дорога домой не казалось такой долгой и мучительной, как дорога на кладбище. Я возвращалась со спокойной душой, чувствуя непонятно откуда взявшееся второе дыхание, готовность встретиться с будущим, что бы оно мне не готовило. У меня был план, хотя, даже не план, а недолгое прозрение — словно очень долго блуждая на ощупь и, наконец, разглядев вдалеке ровное уверенное свечение. Пускай мне толком и не удавалось понять, что за силуэты маячили впереди, но сердце уже билось в учащенном неудержимом ритме, предчувствуя скорые изменения.

Я не могла сдержать улыбку, скорее даже хищную голодную ухмылку, накрепко застывшую на моем лице. Сомнения, так и не покинувшие мое воспаленное сознание, затихли, словно заинтересованные, куда меня приведет так запоздало вспыхнувшая искра безрассудного протеста. Я бы и сама хотела это узнать, не понимая толком, что собираюсь сделать, но зная, что способна на нечто большее, чем слепо следовать указаниям Хорса. Страх и боль, настолько сроднились с моим телом, что я перестала обращать на них внимание, как и на чувство полной опустошенности, давно царившее на руинах, когда-то считавшихся моим душевным покоем. Только бездействие и ожидание могли считаться моими настоящими соперниками.

Но была еще одна вещь, о которой я, к сожалению, вспомнила довольно поздно — дорогу обратно в замок Хорса вряд ли можно было вычислить по GPS, да и на карте она не была обведена ярким красным маркером.

— Черт! — со всей злости я ударила открытой ладонью по рулю, но практически ничего не почувствовала.

Если до разговора с Некромантом мне казалось маловероятным возвращение к Хорсу, то сейчас этот гаденыш стал неотъемлемой частью моего плана, пусть пока еще и не до конца доработанного. Я бросила мимолетный взгляд в зеркало заднего вида, увидев только пустую дорогу — но можно было не сомневаться, Орк следовал за мной по пятам, докладывая о каждом шаге своему бессменному руководству. Но не могла же я остановиться и просто спросить у него обратную дорогу. После всего мне хотелось сохранить хоть каплю собственного достоинства.

Дорога казалось бесконечной и на удивление прямой, повороты, тем более крутые виражи встречались все реже и реже, словно я уже давно выехала за пределы России и попала в какую-то мифическую страну с нескончаемым идеально ровным шоссе. Но достаточно было расслабиться и отвлечься всего на пару секунд, как трасса закончилась, внезапно обрываясь стеной плотного тумана, гасящего свет дальних фар как слабую догорающую свечу.

Я должна бы была уже привыкнуть к подобным резким переменам в погоде, но плавно затормозить так и не удалось. Шины резко и пронзительно завизжали, и капот машины наполовину ушел в вязкую сероватую вату, казавшуюся гораздо плотнее предрассветной дымки. Мне пришлось потратить какое-то время, чтобы восстановить сбившееся дыхание — окружающий мир даже не пытался хоть как-то сгладить для меня тяжелое посвящение в новую жизнь.

На этот раз я увереннее вдавила педаль газа, плавно погружаясь в глухой вакуум — серую границу между двумя реальностями, где пропадали все краски и звуки. Мне бы хотелось убедить себя, что в этот раз путешествие в никуда далось куда как легче, но обманывать себя становилось все труднее. Я буквально ощущала всем телом арктический холод, царивший по ту сторону — боковые стекла подернулись тонким матовым слоем инея, словно бесцветная пустота пыталась пробраться в салон и уничтожить последние отблески света и тепла.

Приборная панель недобро моргнула, как испорченная лампочка, но тут же загорелась снова, как ни в чем не бывало. Радио тихо зашипело, будто предупреждая о чем-то — я недовольно скосила на него взгляд, уже догадываясь, к каким последствиям это могло привести. Как и в прошлый раз, машину повело в сторону, но мне удалось удержать ее прямо, или так только показалось… Что-то огромное врезалось в автомобиль со стороны пассажирского сидения — дверь вогнулась внутрь как податливый пластилин, а стекло пошло сетью мелких трещин, изображая в окне обезображенную морду какого-то сюрреалистического монстра. Я вдавила в пол педаль тормоза, с такой силой сжимая руль, что костяшки пальцев стали синевато-белыми.

Машина кашлянула и замерла, на какое-то время вокруг воцарилась абсолютная тишина. Я боялась пошевелиться, мысленно подсчитывая количество вдохов-выдохов, деливших застывшее время на короткие беглые промежутки. Ничего не происходило. Только надоедливый туман, настойчиво липнущий к стеклу и не находящий пути внутрь. Больше ничего. Неужели Орк так плоско решил подшутить надо мной? Моему паникующему сознанию нужно было хоть какое-то разумное объяснение произошедшего, хотя, что разумного вообще могло быть в жизни после смерти?

Я досчитала до десяти и глубоко вздохнула, прогоняя сковавшее меня оцепенение. Всего лишь жалкая попытка Хорса сбить мой боевой настрой и навсегда отвадить от путешествия в одиночку. Но он еще не знал, с кем связался, серьезно проигрывая Энджу в изобретательности. Но только рука медленно потянулась к ключу зажигания, как мой уравновешенный мирок снова взорвался искрами паники и ужаса — тишину разрезал оглушающий скрежет, от которого буквально сводило скулы. Кто-то снаружи царапал обшивку машины, медленно обходя по кругу и приближаясь к дверце с моей стороны. Я не могла ничего разглядеть, можно было даже подумать, что все это звучит только в моей голове, если бы не тот факт, что автомобиль начал раскачиваться из стороны в сторону, сначала едва заметно, а потом все сильнее, почти заваливаясь на бок.

— Какого черта… — Мой истерический вскрик потонул в оглушающей какофонии из металлического лязга и скрипа.

Я была готова поддаться банальной девичьей истерии, свернуться в кубок на заднем сидении и молиться, чтобы смерть наступила как можно скорее и безболезненнее. Но что-то мешало, наверное, тот факт, что со смертью в моей нынешней ипостаси могли возникнуть серьезные проблемы. К тому же слишком мало что уцелело от меня прежней.

— Хватит! — я толком не знала, к кому обращалась: незримому чудовищу, облюбовавшему мою машину или к самой себе, полностью потерявшей контроль над ситуацией.

Что-то мелькнуло в окне, совсем рядом со мной. Высокая черная тень разъела мглистый туман, будто выжженная углем на пожелтевшем пергаменте. Всего миг и силуэт бросился на меня, с силой врезаясь в стекло, вызывая целую цепь мелких трещин. Я вскрикнула, отшатнувшись, слишком поздно понимая, что никуда не могу убежать. Словно шпрота в консервной банке, брошенная мариноваться в собственном страхе.

Тень исчезла, но буквально через несколько секунд материализовалась у другого окна, вновь бросившись в атаку — стекло со стороны пассажирского сидения посыпалось мелкими кристальными сколами, похожими на крошечные драгоценные камни. Я прикрыла глаза ладонями, чувствуя, как в них впиваются мелкие злые кристаллы. Короткое мгновение, но мне отчетливо удалось разглядеть ужасающую гримасу чудовища — разинутую беззубую пасть, беззвучно кричащую в пустоту.

Снова скрежет, теперь еще более медленный и пронзительный. Оно могло прорваться внутрь в любой момент, но предпочитало поиграть со мной, получая удовольствие от панического ужаса, насквозь пропитавшего воздух вокруг.

Очередной удар, на этот раз машина дернулась вперед на добрых полметра, жалобно заскрипев. Меня отбросила на приборную панель, от удара радио включилось на полную громкость, шипение и нечеловеческие вскрики заполнили салон, становясь все выше и протяжнее.

Я поморщилась, пытаясь вернуться в водительское сидение и завести машину. Чудовищу по ту сторону тумана будто поняло мои намерения, отбросив подальше всякие любезности и закончив затянувшуюся прелюдию. Автомобиль затрясся так, словно был игрушечным и собирался развалиться на мелкие детали. Меня даже начало укачивать, пробуждая знакомый приступ тошноты. Я потянулась к ключу зажигания, борясь с невыносимым желанием заткнуть уши от невыносимых хрипов и плотно зажмурить глаза, терпеливо ожидая своей трагической участи. Двигатель не поддавался моим уговорам, кряхтя и чихая, но не заводясь.

— Ну, миленький, ну пожалуйста. — Паника снова перехватила инициативу и подавила всякие вспышки разумной мозговой активности. — Да заводить ты уже, мерзкий ублюдок. Не время манерничать! Нас с тобой собираются разобрать на мелкие запчасти и сдать ближайшим барыгам!

Я едва сдерживала слезы, одной рукой дергая ключ в зажигании, а другой — с силой колотя по рулю, будто побои могли как-то повлиять на сговорчивость машины. Высокая худощавая тень, не переставая крутилась вокруг, бросаясь на стекла и почти преуспевая в своем желании пробраться внутрь — со стороны пассажирского сидения образовалась приличная дыра, сквозь которую в салон уже медленно просачивался туман. Наконец, двигатель размеренно заурчал, едва прорываясь сквозь вопли на радиоволнах. Я не стала ждать продолжения, вдавив в пол педаль газа и выжимая полную скорость. Автомобиль резко рванул с места, разрывая как тонкую кальку туман и уносясь в неизвестность.

Я старалась думать лишь о том, что с каждой секундой оставляю все дальше позади, а не о том, что в любой момент могло встретить меня среди плотной дымки. Дерево, бетонная стена, обрыв… Что угодно казалось лучше пережитого кошмара. И чем быстрее я отдалялась, тем все меньше верила в произошедшее. Радио теперь выдавало только слабые шипящие помехи, им вторил уверенный рев двигателя, картинка за окном выглядела монотонной и безобидной. Возможно, виной тому был посттравматический шок, но я улыбнулась, чувствуя, как в горле зарождается истерический хохот. Только мне с моей везучестью могло повезти встретить на абсолютно пустой дороге монстра из ночных кошмаров. Кто бы стал сомневаться, что в этом был замешан Хорс.

— Чертова загробная жизнь! — по щекам потекли злые скупые слезы. Зрение совсем расфокусировалось, будто туман уже пробрался в салон автомобиля, полностью скрывая хоть какую-нибудь видимость.

Когда шок постепенно ослаблял свою жесткую хватку на моем горле, кислород наконец начал поступать в мозг, немного проясняя сознание. Я сбросила скорость, все же не позволяя стрелке спидометра опуститься ниже 90 км/ч. Но из-за статичной картинки за окном движение практически никак не ощущалось, напоминая о себе лишь приглушенным ревом двигателя. Двинулась ли я с мертвой точки или же так и осталась в ловушке ночного кошмара? Страх навсегда остаться среди бесконечного тумана и чудовищ, скрывающихся за его плотной пеленой, напомнил о себе с новой силой. Теперь я понимала, как себя ощущали бессмертные, оказавшиеся по другую сторону от этой реальности, в мире без света и звуков… в абсолютном вакууме. Они становились ничем… исчезали… Как иронично для столь могущественных существ.

Меня не покидало ощущение, что та агрессивная тень все еще следовала за мной, просто выжидая удачного момента, чтобы напасть. Она ведь не могло причинить мне ощутимого вреда, но осознание этого ни капли не утешало. Тень… Какой-то важный тумблер запоздало щелкнул у меня в голове — Хорс все-таки выпустил их из заточения и даже без моей помощи!

Осознание прошло сквозь мое тело опустошающей волной, отравляя после себя страх и отчаяние. Я снова была пешкой и, погруженная в свою надуманную никого не интересующую игру, пропустила настоящий ход. Хорс мог сделать это в любой момент, но, теша свое самолюбие, решил подыграть мне. Он с легкостью вторгался в чужое сознание, не дожидаясь ответного приглашения, и контролировал разум, но теперь перешел на совершенно новый уровень манипуляции, тот, на котором я и не понимала, что бездумно следую его указаниям, принимая его решения за свои собственные.

— Бессмертная скотина!

С другой стороны, если он раскрыл свои карты так скоро, мой демонстративный уход сильно его задел. Слабое утешение. Почему я не могла взять ситуацию под контроль? Во многом потому что не знала правил игры, Линелу, к сожалению, не хватило времени ввести меня в курс дела — я не понимала как оказалась в самом пекле и почему так трудно дышать, а легкие плавятся от жара. Пытка, которую ничто не могло прекратить, даже сама смерть. Усилием воли мне пришлось подавить так не вовремя вспыхнувшую жалость к себе, ставшую в горле горьким комом. Сколько можно было служить разменной монетой для других бессмертных? Неужели этот рок неудачницы собирался преследовать меня и по эту сторону жизни?

— Переходящий приз… — хмыкнула я, ненавидя себя за каждое произнесенное слово, за каждый неправильный шаг. — Общественная кормушка…

Туман начал ослабевать, не рассеиваясь, а становясь каким-то пористым, как истертая временем губка. Я начала сбрасывать скорость, внимательно вглядываясь вперед, в ожидании очередного дерева посреди дороги или чего похуже. Свет фар, наконец, поймал что-то позади этой пегой дымки, отразившись от ровной поверхности и ударив в глаза. Нога утонула в педали тормоза, и машина резко встала у ребристой гаражной двери.

— Вот мы и дома… — Никакой ковровой дорожки или звучных фанфар, может, меня уже и не ждали обратно.

Только я начала осматривать джип в поисках кнопки, чтобы открыть гараж, как дверь сама пришла в движение, поднимаясь вверх и выпуская на волю целый поток ослепляющего света. Глаза, привыкшие к полумраку и всем оттенкам серого, заслезились, отказываясь принимать тот факт, что мир на самом деле мог быть столь ярким. Я не стала медлить, плавно въезжая внутрь и с облегчением оставляя туманный мир позади. Хорс уже ожидал меня, вольготно облокотившись на черный блестящий Хаммер, очевидно выбранный в качестве фона специально. Пусть поза мужчины казалась расслабленной, но это выглядело скорее напускным, он напоминал статую, а не реального человека. Холодный блеск в угольно-черных глазах должен был убить меня наповал, но рикошетил от стены безразличия, граничащего с упоительным презрением.

Я заглушила двигатель, с показательной медлительностью выбираясь из машины. Даже не хотелось думать, как я выглядела со стороны после всех злоключений — наверняка растрепанная, грязная, а весь пережитый ужас, так усиленно скрываемый, ясно читался в глазах… они всегда меня выдавали.

На губах Хорса заиграла злорадная улыбка:

— Отлично покатилась?

— Не жалуюсь.

— Чего нельзя сказать о моей машине. — Мужчина показательно нахмурился, обходя джип и притворно вздыхая при виде каждой царапины. — Скажешь, это ее родная вмятина? — он указал на покореженный бампер, облепленный подсыхающей темной глиной. И у меня создается такое впечатление, что не все ее части вернулись домой.

— Тебе это только кажется, — сквозь зубы процедила я, стараясь казаться хотя бы на десятую часть такой же грозно, как себя ощущала. — Поверь, она и до этого была грудой хлама.

Только сейчас я смогла в полной мере оценить, насколько сильно пострадала машина. Стоило отдать ей должное, удивительно, что она вообще двигалась — снаружи и вовсе потеряв прежние плавные очертания, всего лишь свалка металлолома на четырех колесах, одно из которых к тому же еще было и спущено. Казалось, автомобиль пропустили через огромный комбайн, покореживший обшивку острыми длинными ножами. Теперь точно можно было говорить о чудесном спасении — эта тварь практически достала меня.

От меня не могла укрыться улыбка Хорса, мелькнувшая сквозь напускное разочарование. Ситуация его забавляла, как и мое притворное высокомерие, быстро стертое ужасом пережитого. Черт возьми, как же жалко я выглядела в его глазах. Какой же жалкой я себя ощущала.

— Отлично проветрилась? Хотя… — мужчина осторожно провел пальцем по остроконечным зубьям, оставшимся от стекла со стороны пассажирского сидения, — судя по состоянию машины, поездка была что надо. Не укачало?

— Единственное, от чего меня тошнит, так это ты.

— Грубо. Такие слова от такой милой девушки. Чему тебя только учили родители?

— Держаться от таких уродов как ты как можно дальше, — хмуро бросила я, чувствуя, как вновь начинаю закипать.

— Зря ты их не послушалась. — В один короткий миг из ироничного шутника превратившись в жестокого тирана, сменив одну маску на другую так быстро, что от разительной перемены бросало в дрожь. — Знаешь, что случается с непослушными девочками?

— Думаю, их участь и вполовину не так страшна как моя.

— Правильно считаешь. — Хорс двинулся на меня, заставляя отступить на несколько шагов — я не собиралась подпускать его к себе близко. — И надеюсь, теперь ты поняла, кто здесь главный. Не стоить переходить мне дорогу. Или играешь по моим правилам или выбываешь из игры.

— У каждого своя игра… — начала было я, но он не дал мне продолжить, сорвавшись на крик.

— Никого не волнует твое бездарное соло! Ты упорно продолжаешь возиться в песочнице, когда остальные уже давно играют в войнушку. Как же меня раздражает твоя ограниченность и самолюбие. Не удивительно, что Эндж не смог долго тебя не вынести, а сейчас не очень-то спешит вернуть обратно. Вероятно, мне даже придется ему доплатить, чтобы наконец отделаться от тебя. Считаешь себя ценным игроком? Ты — всего лишь очередная пустышка, которая рано или поздно пойдет на корм. Не льсти себе.

Я не нашлась, что ответить. Его тирада вызвала во мне обезоруживающее оцепенение, сковывая и лишая способности мыслить здраво. Этого оказалась достаточно, чтобы окончательно прозреть. Мои тщательно оберегаемые иллюзии пали, осыпавшись к ногам поблекшими осколками, теперь напоминающими лишь дешевые мутные стразы. Эта игра всегда была для меня слишком сложной, а теперь и вовсе потеряла какой-либо смысл. Сколько можно было волочиться в отстающих?

— Ты все еще здесь только потому, что мне это кажется забавным. Пока кажется. — Его глаза сузились, превратившись в две крошечные черные щелки. — Но пойдешь против меня, и поверь, я не стану с тобой церемониться. Надеюсь, мой немногословный друг объяснил это достаточно ясно?

Я вздрогнула как от пощечины — кого еще он собирался выпустить на свободу, лишь бы как следует проучить меня? О каких еще монстрах мне стоило узнать, чтобы записать их в личный список «избегать любой ценой»?

— Как тебе удалось?

— А ты, правда, считала, что мне для этого понадобится твоя помощь? — Хорс хохотнул, хлопнув широкой ладонью по капоту автомобиля. — Моя ты девочка, скажи мне, можно ли ощущать себя еще более жалкой и никчемной?

Мне стоило больших трудов смолчать, лишь сильнее сжав кулаки и стиснув зубы, которые даже скрипнули от напряжения. Не сейчас… сейчас я ничего не могла сделать, только из последних сил попытаться сохранить лицо и не поддаться своим эмоциям, которые буквально разрывали на части, требуя выхода. Обида, разочарование, гнев… все сплеталось в тугой комок, оставивший на кончике языка горьковатый привкус. Глаза начало жечь как от едкого дыма, мне пришлось часто заморгать, чтобы убрать собирающиеся слезы. Не сейчас… а лучше вообще никогда.

— Лучше ты мне расскажи, — в голос закралась предательская хрипотца, — сколько раз Эндж уделывал тебя?

Я не успела уловить движения, казалось, его и вовсе не было, но через какую-то долю секунды мужчина уже держал меня за волосы, крепко намотав пряди на кулак, и волочил к открытой гаражной двери как мусорный мешок. Туда, где я больше никогда не хотела очутиться. Боль показалась мимолетной, потому что быстро сменилась нарастающим страхом вновь погрязнуть в безликом голодном тумане, один на один с тенью, что не собиралась оставаться лишь сторонним наблюдателем.

— У меня создалось впечатление, что ты не до конца понимаешь всю серьезность происходящего, — нараспев произнес Хорс, с силой дергая меня на себя. — Быть может, я сделал что-то, ошибочно давшее тебе понять, что мне важно в целости ли ты и сохранности? Я могу ломать и собирать тебя по частям снова и снова, как пазл. Пока не надоест. Для меня принципиально только твое наличие, но никак не внешний вид и уж тем более не состояние твоего скудного внутреннего мира. Ты хороша только как закуска и даже не знаю, о чем думал чудак Линел, полагая, что ты можешь стать полноценным членом их команды.

Мужчина остановился в шаге от белесого тумана, замолчав, будто что-то просчитывая в уме. Я дернулась, неуклюже заскользив подошвой по идеально гладкой поверхности пола, чем заработала еще один резкий рывок за волосы. Удивительно, что после этого мой скальп не остался в его руке.

— Хочешь познакомиться с нашим другом поближе?

— Нет! — Но я прекрасно знала, что это был совсем не вопрос.

— А он давно о тебе спрашивал. — Хорс потянул меня вверх, окуная в сухой плотный туман. — Просто не мог дождаться встречи.

Я стала вглядываться в серую шероховатую гладь, вначале ничего не замечая. На короткий миг что-то мелькнуло по ту сторону размытой границы, пепельно-серый вдруг потемнел до почти черного, но сразу же вернулся в норму, сровнявшись с остальными красками.

И опять, что-то проскользнуло, но теперь уже ближе, почти выныривая из тумана, но тут же исчезая обратно. Я вновь попыталась освободиться, но Хорс даже не шевельнулся на мои тщетные попытки — он наблюдал, пируя на моих страхах. Минуты тянулись бесконечно, укладываясь в одну монотонную ноту, которая пугала даже больше, чем то, что ожидало меня в полумраке. Наконец, мне удалось различить силуэт, высокий и худой, лишь отдаленно похожий на человеческий. Он начал двигаться в нашу сторону, медленно перебирая неправдоподобно вытянутыми конечностями, напоминая огромного паука сенокосца, плавно спускающегося по паутине к своей добыче. Я чувствовала себя крошечной мошкой, запутавшись в прочных сетях, всем телом ощущая приближающуюся опасность, такую острую, что она втыкалась под кожу острыми иголками.

Тень заполнила собой все свободное пространство, слегка пригибаясь, чтобы вместиться в проем гаражной двери — что-то пыталось прорваться к нам сквозь сетчатое полотно дымки, натягивая его как тонкую ткань, но отступая при попадании более ярких лучей света. Оно было так близко, в каких-то нескольких сантиметрах от моего лица — я могла разглядеть угловатые черты, пустые глазницы, хищно разинутая пасть, и даже ощущала его тяжелое дыхание, отдающее сыростью и гнилью.

Хорс подтолкнул меня ближе, словно собираясь отдать монстру на растерзание, позволяя ему щелкнуть пастью прямо у моего носа. Длинная искаженная рука, больше напоминающая огромное жало, осторожно прошлась по моей щеке, едва ощутимо, но оставляя на коже ледяной след как от острого осколка льда.

— Он любит тьму, — прошептал мне на ухо Хорс, тяжело дыша, — но больше всего любит тьму, что разрастается внутри человеческой души. Достаточно ли ты хороша для него?

Я не могла ответить, завороженная игрой света и тени, рисующей все более жуткие образы. Острый клинок его конечности скользнул ниже, замерев напротив моего сердца, а потом раскрылся словно дьявольский цветок на несколько узких игл-"лепестков". Мое тело рефлекторно дернулось, пытаясь отдалиться от явной угрозы, но мужчина за моей спиной не позволил этого, став прочной стеной, отделяющей меня от заветного спасения.

— Достаточно ли в твоем сердце яда? — не унимался он, едва не наталкивая меня на остроконечные шипы тени. — Думаешь, ей будет на чем пировать?

Его смех вышел каким-то каркающим, как злорадный крик ворона над свежей могилой. В голове на неизбежном повторе крутилось одно и то же видение — как черные иглы протыкают мою грудную клетку, в один короткий миг доходя до сердца и впуская свой болезненный яд, обращающий ярко-красную бурлящую кровь в вязкий холодный деготь. Но хватка Хорса на моем затылке ослабла, в следующую секунду я полетела вглубь гаража, несколько раз кувыркнувшись в воздухе и остановившись только благодаря тяжелой двери внедорожника, попавшейся мне на пути. Я была рада этой боли, разломившей мой позвоночник пополам, она означала, что Хорс не отдал меня тени, хоть и очень этого хотел. Это было только шоу — бессмертный всегда мог завладеть моим сознанием и заставить сделать то, чего хотел именно он, но предпочитал этому долгую замысловатую игру, психологически подавляя меня и медленно разрушая.

Сквозь звон в ушах, никак не затихающий после удара, я смогла различить что-то еще — смех, тихий звериный, словно за моей спиной кружила гиена, выжидая, когда более сильный хищник наиграется со своей добычей. Взгляд с большим трудом сфокусировался на размытом пятне, резко контрастирующем со светлой стеной гаража, слишком большим для обычного человека. Орк выглядел даже более потрепанным, чем я. Черный плащ из грубой кожи превратился в жалкие лохмотья, едва не спадая с широких мускулистых плеч полностью, кровавые разводы, уже засохшие и потемневшие, издалека выглядели как абстрактные татуировки, написанные хной, сплетаясь с разветвленной сетью шрамов, начинающей уже зарастать. Жаль, что мертвецы не разорвали его на части.

— Орк, проводи нашу гостью в ее комнату. — Хорс как ни в чем ни бывало отошел от гаражной двери, в проеме которой теперь клубился один только надоедливый туман. — И убедить, — он особо подчеркнул это слово, — что она комфортно устроилась.

Орк довольно рыкнул, широкими шагами направляясь в мою сторону, под его огромной тушей пол начал дрожать, резонируя как во время землетрясения. Я не сопротивлялась, когда он по-хозяйски подхватил меня под локоть и поволок наверх. В глаза сразу бросилось, что его шрамы гораздо глубже, чем мне показалось на первый взгляд. Здесь были и глубокие укусы, словно кто-то принял его за огромный кусок отбивной, и равные разрывы, доходящие до самой кости — его очень старательно пытались разорвать на части, но, к сожалению, так и не осилили этот безмозглый кусок человечины.

Громила бросил на меня полный злобы взгляд, в полумраке коридора его глаза выглядели совершено черными, и я не сомневалась, что за ними скрывалась бездна. Сейчас здесь не было ни Некроманта, ни его полусгнивших приятелей, никого, кто мог бы вступиться за меня. Кто хотел бы вступиться…

Дверь в мою комнату с грохотом распахнулась, ударившись о стену, я полетела на кровать, практически не ощущая, что одеяло и подушки смягчили падения. Не давая мне прийти в себя, Орк навалился сверху, сдавливая мою шею одной рукой, другой — с легкостью пресекая любую борьбу. Легкие наполнились огнем и пеплом, сознание боязливо дрогнуло, напоследок запечатляя в памяти обезображенное лицо бессмертного и мои тонкие пальцы, мельтешащие в воздухе, в напрасной попытке расцепить смертельный захват.

Последняя моя мысль была наполнена не сожалением, а твердой решимостью поквитаться с Орком… если конечно этот вздох не собирался стать для меня последним.