Глава 3

Глава 3

Хорс не позволял мне покидать стены этого «склепа», да я и сама не очень-то стремилась во внешний мир, чувствуя себя гораздо увереннее, запершись в своей комнате. Охранялся ли выход? Нет. Фениксы жили в своем собственном мире и по своим собственным правилам, не задумываясь на счет запертых дверей или внезапного вторжения. Как и мой прошлый сказочный замок, этот словно застрял между мирами, существуя в нескольких реальностях сразу и ни в одной из них одновременно. Возможно, у Фениксов действовал какой-то кодекс о ненападении, а может, местоположение их убежищ невозможно было отследить.

Я не стала мелочиться, тайный побег из «дома» выглядел бы слишком по-детски, а мы с Хорсом уже давно перешли на новый уровень общения. Крови все еще бурлила, праздную крошечную, но все же победу моей независимости. С Энджем этот трюк точно бы никогда не прошел, но здесь… с моим новым надзирателем было гораздо проще. Он не опускался до банального членовредительства, а простые уговоры действовали на меня не так хорошо.

Все еще хитро улыбаясь своим мыслям, я спустилась в подземный гараж, скептически оглядывая нехилый выбор автомобилей. Что-что, а у Хорса определенно существовал странный пунктик по поводу больших блестящих машин. Каждый из бессмертных будто специально оставлял для себя пару-тройку человеческих слабостей, как напоминание о прежней жизни, о том, кем они пусть и недолго, но все же были. Обычными людьми. Смертными.

Сколько прошло с момента моего воскрешения? Чуть больше месяца, но, казалось, в новой жизни время текло по-иному. Самое страшное, я уже начинала забывать, кем была раньше, словно с гибели родителей мимо пронеслось несколько долгих лет, а может и десятков. Душевная рана не исцелилась, но сейчас практически не болела, оставаясь в груди черной дырой, вытягивающей в никуда любые эмоции. Я потеряла саму себя, пытаясь скрыть нарастающую апатию агрессией и напускной хладнокровностью. Жажда мести дарила моей жизни смысл. Спасибо Энджу.

Яркое желтое пятно, казалось занимавшее треть гаража, вблизи обрело очертания гигантского Хаммера, такого несуразного и кричаще-вызывающего, что я даже боялась представить, что Хорс мог вытворять на этой машине, хотя его наличие уже и так многое говорило о бессметном.

Мне не хотелось привлекать к себе внимание, поэтому я выбрала самый непримечательный темно-серый Rav4, видимо пылившийся здесь в ожидание тех редких случаев, когда Хорсу хотелось «чего-то поскромнее». Ключ зажигания так опрометчиво покоился в салоне, в подлокотнике с прочим хламом, вроде старинных монет и скомканных уже пожелтевших бумажек, словно оставленный здесь специально для меня. Как можно было устоять перед таким соблазном?

Никто не выбежал и не перегородил мне дорогу, в след не полетели огненные шары и проклятья, но я уже достаточно хорошо знала Других, чтобы понимать — эта тишина была очень многословной. Они выжидали, предпочитая держаться на расстоянии, но не выпускать из виду. Хорс наверняка поручил Орку следить за мной, почти уверенный, что первым делом я, одержимая желанием отомстить, помчусь в Энджу. Нет, не в этот раз.

Я резка газанула с места, едва дождавшись, как поднимется гаражная дверь, но тут же резко затормозила, чуть не вылетев в лобовое стекло, когда за ней оказалась плотная стена из густого сероватого тумана. Даже яркие лучи света от включенных фар не проникали дальше полуметра, постепенно тускнея и в итоге безжизненно угасая.

— Что за черт...

Но пути назад не было. Я обернулась, прощально взглянув на освещенный гараж, казавшийся на фоне ожидающего впереди мрака, настоящим райским солнечным островом. Эта иллюзия на какую-то долю секунды немного поколебала мою жажду самостоятельности, но я вовремя вспомнила, что на самом деле скрывается за этой обманчивой картинкой. Месяц в четырех прогнивших стенах, наедине со своими угнетающими мыслями, под надзором двух бессмертных параноиков, задумавших разгромить этот мир ко всем чертям. Да, отсюда действительно стоило бежать, и не важно, что впереди, покуда хватало взгляда, простиралась непроглядная мгла. После своей смерти я видела вещи и похуже.

Плавно вдавив педаль газа, я медленно тронулась с места, стараясь сильно не разгонять машину, на случай внезапных препятствий. Туман быстро окутал автомобиль, взяв в плотное кольцо, даже не побоявшись дальнего света фар. Казалось, это не закончится никогда — только сизые клубы дыма, жадно прилипшие к стеклу. И я все больше сомневалась, что смогу найти дорогу обратно, которая тут же таяла позади как надуманный мираж. Сомнение росло, подобно снежному кому, становясь больше и тяжелее, холодя сердце и рождая бесконтрольную тревогу.

Пытаясь утихомирить нарастающую панику и отвлечься от гнетущих мыслей о предстоящих вечных скитаниях, я включила радио, но из динамика донеслись одни лишь помехи — ровное шипение, изредка прерываемое чем-то отдаленно напоминающим человеческую речь. И так на всех волнах — тишина в эфире. Я вглядывалась в густой туман, пытаясь разглядеть хоть что-то, хоть одно живое существо или просто его силуэт. Ничего знакомого. Мир вокруг выглядел абсолютно плоским, как сероватый зернистый лист бумаги, на котором еще ничего не успели нарисовать.

Неожиданно динамик замолчал, а потом салон наполнил душераздирающий крик, такой громкий, что задрожали стекла. Я чертыхнулась, морщась от назойливого шума, беспорядочно нажимая на панели все кнопки подряд, лишь бы заткнуть этот нечеловеческий вопль. Красные и зеленые огоньки на приборной панели приветливо замигали, а затем разом погасли и звук прекратился.

Я с облегчением вздохнула, пытаясь успокоить бешено бьющееся в груди сердце, но толком так и не смогла насладиться блаженной тишиной — колеса джипа на что-то наехали, и машину повело сторону, мне едва удалось удержать руль — дорога из идеально ровной внезапно стала настолько разбитой, что автомобиль затрясло, а меня едва не выбрасывало из кресла прямо в ветровое стекло.

— Что за черт…

Фары вырвали из темноты высокую тень, за долю секунды превратившуюся в громадное раскидистое дерево, преградившее мне дорогу. Я в ужасе нажала на тормоз, зажмурившись и уже ожидая удара, который сомнет бампер Rav’а в гармошку, а вместе с ним и меня. Тормозные колодки яростно завизжали, а за ними последовал протяжный скрежет, от которого сводило скулы, и звук разбитого стекла. Во многом меня спасла небольшая скорость — сила столкновения оказалась не настолько критичной, как могла бы. Я сильнее вцепилась в руль, довольно болезненно ударившись об него грудной клеткой, и по инерции полетев в лобовое стекло, не разбив его, но оставить серьезную вмятину, разошедшуюся в стороны огромный паутиной с красноватыми прожилками из моей крови. Боль была не существенной, пострадало только мое и так измученное эго — врезаться в дерево на скорости 20 км/ч мог только настоящий профан, а не человек, севший за руль, как только ноги стали дотягиваться до педалей.

Я потерла ушибленный лоб, с удовольствием отмечая, что края раны быстро затягиваются, оставляя тонкий извивающийся шрам, жаль то же самое не могло произойти и с разбитым стеклом, из-за которого мир по ту сторону рассыпался на десяток крошечных искаженных параллелей. Туман начинал рассеиваться, мелькая то тут, то там обрывками сероватой ваты. Машина заглохла посреди леса — искореженные, словно в агонии деревья тесно переплетались голыми скрюченными ветвями, образуя единую крону-купол, защищающий мрачную чащу от чистого серебристого лунного света. Я завороженно посмотрела вверх, на скромно выглядывающий абсолютно круглый диск, впервые осознавая, как сильно скучала по этому миру. Здесь была ночь, не та грузная черная мгла, что без устали охраняла убежище Хорса, а игривая и успокаивающая, превратившая все вокруг в звенящий хрусталь.

Я вышла из машины, осматриваясь и с легким удивлением отмечая, что ощущаю на коже слабые потоки ветра и даже слышу, как он ворчит, цепляясь за переплетенные ветви деревьев. К счастью, автомобиль выглядел практически целым, не считая снятого бампера, да протараненного мною лобового стекла. Лес за моей спиной ожил — где-то неподалеку хрустнула ветка, что в общей умиротворяющей тишине сравнялось по громкости со звуком разорвавшейся гранаты. Меня не покидало чувство, что за мной следили, а понаблюдав за Орком в Убежище какое-то время, становилось понятно, он не слишком преуспевал в тонкостях маскировки. И что самое обидное, этот наиглупейшая история обо мне, джипе и дереве непременно дойдет до Хорса, который с удовольствием станет "мусолить" ее еще пару веков — к сожалению или к счастью, действительно яркие события в жизни Фениксов случались довольно редко.

Сопротивляясь желанию позлить бессмертного еще немного, я все же забралась обратно в салон, молясь про себя, чтобы после такого удара все работало исправно и, к еще большему позору, не пришлось вызывать аварийку.

Машина недовольно чихнула, но двинулась с места, не переставая обиженно ворчать. Ко всему этому добавился новый скрежет и звон стекла, но я не стала смотреть, какие важные детали так и остались сиротливо лежать в летной чаще. Выжимая из автомобиля последнее, мне все-таки удалось вернуться на дорогу — ровный дымчатый серпантин уходил далеко вперед, теряясь в непроницаемых сумерках. Два широких луча фар вылавливали одни и те же угрюмые картинки — скрюченные скелеты деревьев, тесно жавшихся друг к другу, будто от холода, бесконечно бегущие прочь тени и ровное полотно асфальта, столь бесконечное, что, казалось, я езжу по кругу. Прошло не меньше получаса, пока наконец-то в желтоватом ореоле вспыхнул первый дорожный знак — до города оставалось не так уж и далеко.

Я до последнего не верила в успешность своей затеи, так до конца и не продумав, куда подамся, вырвавшись из своего заточения. Куда в таком случае возвращаются люди? Домой. А что делают те, у кого их больше не было, да и кого уже сложно назвать людьми? Мне пришлось с силой подавить внезапный и острый всплеск жалости к самой себе — кто знал, что она все-таки глубоко засела внутри меня, никуда не планирую уходить. Тем более что компанию ей составляли взрывная ненависть и суицидальная апатия.

Но езда успокаивала, помогая собраться с мыслями, и через секунду я уже свернула на разбитую грунтовую дорогу, впервые за все время точно зная, куда она ведет. Среди живых меня ничего не держало, все самое дорогое навсегда бежало в мир мертвых. Не прошло и десяти минут, а за окном потянулись ровные ряды могил — грубые гранитные срезы надгробий на долю секунды попадали в луч света, будто обретая лицо, а потом вновь теряясь среди одинаковых темных плит. Я была здесь всего однажды, когда Эндж, со свойственным ему садизмом, устроил мне экскурсию на место последнего пристанища родителей, но отлично помнила дорогу — каждый едва заметный поворот, каждую петляющую дорожку. Возможно, сказывался шок от всего пережитого, а может, со смертью моя память действительно стала лучше.

Я оставила машину на подъезде, боясь, что застряну, так и не добравшись до места, долгие затяжные дожди полностью размыли верхний слой грунта, оголяя громадные остроконечные булыжники и разъедая в земле глубокие рытвины, практически не заметные в темноте.

Ноги тут же увязли в хлюпающей жиже, напрочь прилипшей к обуви черными кляксами, затрудняя движение настолько, что я ощущала себя героем, вырывающимся из цепких объятий голодный трясины. Включенный свет фар слишком быстро исчез из виду, так и не составишь мне компанию, бросив меня наедине со странной кладбищенской ночью. Здесь все казалось иным, обретая одновременно зловещий, и в тоже время умиротворяющий оттенок.

Воздух ощущался до невозможного тяжелым, заставляя задыхаться как от быстрого бега, в нем устойчиво держался спертый щекочущий ноздри запах, словно в доме, давно покинутом всеми живыми. Не столько запах смерти, сколько необитаемости, опустевшего уголка, позабывшего, как выглядит жизнь. И эта особенная тишина. С одной стороны, умиротворенная и гостеприимная, а с другой — скрывающая за собой слишком многое. Я прислушалась к ней, но не услышала посторонних звуков — Орк или потерял всякий интерес к прогулкам по кладбищу или наконец-то научился передвигаться беззвучно. Только звук моих хлюпающих шагов да шелест ветра где-то высоко над головой.

Мысль о том, что за каждым безличным серым камнем скрывался реальный человек, который усердно пытался покорить эту жизнь, но покорился ей сам, вызвала приступ дурноты. Тысячи, десятки тысяч… Земля была навсегда погублена смертью, я ступала по костям. Более того, сложись жизнь иначе, сама могла быть лишь тлеющими останками… как мои родители… но я дышала, совершенно спокойно смотря на два невысоких надгробия, практически ничем не отличавшихся от десятков сотен других.

Казалось, это было так давно, на самом деле в совершенно другой жизни, в которой я так и осталась беззаботным подростком, прожигавшим свою и так короткую жизнь впустую. Занудные лекции, ссоры с родителями, встречи с друзьями и, пожалуй, слишком большое количество алкоголя. Проблемы той прошлый, теперь мертвый Дианы, сейчас казались абсолютно глупыми. Весьма предсказуемо, что ее могила притаилась где-то поблизости. Хотя что в этом удивительного — жизнь будто была для того и создана, чтобы окончательно нас сломать. За счастливой улыбкой всегда скрывалось нечто большее — обиды и разочарования, копившиеся годами. Все оставалось в памяти неглубокой зарубкой, и День Рождения, про который друзья так и вспомнили, и мизерное число валентинок, подаренных на 14 февраля, и новый год, проведенный наедине с бутылкой шампанского… Жизнь той Дианы была совершенно никчемной, и эту пустоту так и не удалось заполнить фальшивыми улыбками и вымышленными друзьями. Смерть избавила ее от удручающей участи стать абсолютно бесполезной разочаровавшейся во всем, обрюзгшей дамой средних лет. Да, в этом ей действительно повезло.

От тягостных мыслей меня отвлекла тихая полусонная мелодия, не понятно откуда прилетевшая с попутным ветром. Я прислушалась к ее плавному, но печальному звучанию, ловко проскользнувшему прямо к сердцу и что-то затронувшему глубоко внутри. Кладбище будто тоже слушало, сейчас совсем затаившись. Где-то в ста метрах от меня шевельнулась неясная тень, отделившись от основного черного потока и направившись прочь. Я последовала за ней, стараясь ступать аккуратно и не задеть случайно ни чьей могилы. Силуэт дрожал, двигаясь резко, урывками, будто кто-то невидимый постоянно одергивал его назад. Тело его не слушалось, потеряв всякую грацию, делая незнакомца издалека похожим на заводную игрушку. Только подойдя ближе и уловив резкий тошнотворный смрад, слишком сильный даже для кладбища, я поняла, что преследую далеко не человека.

Мертвец на секунду замер, неуклюже обернувшись, будто проверяя, следую ли я за ним, а потом заковылял дальше, волоча за собой левую ногу, как в классике зомби-фильмов. Тем временем мелодия стала громче, и мне удалось разглядеть на небольшом возвышении грота, на фоне огромного гладкого диска луны худощавый силуэт мальчишки. Последний резкий аккорд и музыка оборвалась, а Некромант поднял голову, посмотрев в мою сторону.

— Неужели тебя выпустили на прогулку? Без кандалов и конвоя?

— Может быть, я выбралась сама? — С чего парень только взял что мне нужно чье-то персональное решение, чтобы выйти из замка? Я всегда могла это сделать, вот только не считала нужным…

— Потому что я неплохо знаю Хорса, и он своими игрушками не разбрасываются. В это они с Энджем очень похожи.

— Я не игрушка! — Его слова меня очень обидели, и я едва удержалась, чтобы по-детски не топнуть ногой и не наброситься на Некроманта с кулаками. — Ни для Энджа, ни для Хорса! Пусть без моей помощи меряются длинной своего… бессмертия. Я пас. И, черт, возьми, убери от меня эту дохлую тушу! — Мертвец ходил вокруг меня кругами, что-то мыча себе под нос и периодически бросая на меня свой остекленевший взгляд. — Как ты вообще терпишь этот невыносимый смрад.

— Все относительно, — философски заметил парень, вновь терзая струны гитары. — Вот что бы ты выбрала — толпу зомби или романтический ужин с Энджем?

По моему скривившемуся лицу, он, наверняка, понял, что к романтике я со смертью довольно сильно охладела. А вот полусгнившие трупы вызывали даже небольшую толику сочувствия и понимания. Выбор был очевиден.

— К тому же, они отличная компания, — продолжил он, — как включенный в комнате телевизор — вроде и человек рядом, а практически не раздражает. Да и выключить всегда можно.

Некромант протянул руку к мечущемуся зомби и щелкнул пальцами, тело рухнуло на землю как подкошенное, больше не подавая признаков жизни. Я очень сочувствовала сторожу кладбища, которому только предстояло поутру разбираться с этим бардаком. Весьма сомнительно, что Некромант закапывал своих друзей обратно после совместных игр.

— Да ты философ, — хмыкнула я, обходя кучу мертвой плоти и усаживаясь рядом с парнем на широкую каменную плиту — издалека мы наверняка напоминали двух худосочных горгулий, принесенных на кладбище каким-то любителем готики. Рядом лежал растерзанный пакет чипсов, в который я, не дожидаясь разрешения, засунула хищную руку.

Некромант вдруг высоко вскинул голову, к чему-то прислушиваясь — откуда-то издалека доносилось смачное чавканье и звук приглушенной возни.

— Ты что решил утроить зомби-апокалипсис? — Запах гнили в воздухе усилился, больше не позволяя его игнорировать. — Если только потревожишь моих родителей...

— Ди, не говори глупостей, — тут же прервал меня он, смерив таким укоризненным взглядом, что мне даже стало стыдно за свои мысли. — Я просуществовал достаточно долго, чтобы знать, какими вещами никогда нельзя шутить. Вся прошлая жизнь должна оставаться зоной терра инкогнито, нам не следует туда возвращаться.

От его последних слов повеяло невероятной скорбью и тоской, а температура вокруг словно упала на несколько градусов. Теперь я понимала, почему Некромант держался от остальных Фениксов подальше, потому что никто не мог находиться с ним рядом дольше пяти минут. От него веяло смертью, этот тяжелый тошнотворный шлейф вился вокруг, назойливо стараясь подобраться ближе. Ненужное напоминание о том, что любой из нас мог стать марионеткой в его руках, куском гниющего мяса без собственной воли. Еще недавно я проклинала все на свете за то, что осталась жива, что не смогла уйти за родителями, но сейчас, спустя каких-то несколько месяцев, уже училась ценить свое бессмертие, с каждым разом находя в нем все больше преимуществ. Например, месть...

— Прислушайся. — Я не услышала ничего нового, возможно только возня на заднем плане стала немного отчетливее, все больше напоминая звук борьбы. — Кажется, без конвоя все же не обошлось.

— Орк, — безразлично махнула я рукой, не узнав ничего нового. — Он волочится за мной от самого убежища. Можешь скормить его своим плотоядным мертвякам, думаю, запасов от этой туши хватит на год вперед.

— Вообще-то они не едят. Вообще. Ни мозги, ни кишки, ничего… — Как-то даже с обидой в голосе произнес Некромант, — это всего лишь голливудская фишка. Причем довольно дурная. Они же мертвецы, зачем им есть? Да и вообще, чем им есть? Тело мертво. Не знаю, какой только идиот придумал, что ожившие трупы жаждут человеческой плоти. Никогда не слышал большей глупости.

Теперь уже я смотрела на него с укором:

— Ты только что разбил вдребезги мечту всего моего детства, вскормленную на фильме "Ночь оживших мертвецов". Я всегда надеялась, что однажды какой-нибудь ученый ошибется, сам того не ведая создав армию плотоядных зомби, в итоге поработивших наш мир.

— И что в этом хорошего? — не оценил парень.

— В прошлой жизни это казалось не таким уж плохим финалом — мне не пришлось бы взрослеть… Школа, университет, работа… ну, ты понимаешь.

— Можно сказать, твой личный зомби-апокалипсис все же состоялся.

Я пожала плечами — с ним не поспоришь. Одна на кладбище, среди гор мертвых тел, все еще с белеющим на груди тонким витиеватым шрамом от аутопсии. Новая жизнь, черт возьми...

— Но теоретически, какой-нибудь безумный ученый может вывести агрессивных мертвецов с отменным аппетитом? — Мне не хотелось расставаться с таким эпическим вариантом конца света.

— Если такое случится, обещаю, ты узнаешь об этом первой, — усмехнулся Некромант, явно не желая меня окончательно разочаровывать. — Хотя мне больше по душе пандемия, какой-нибудь новый неизлечимый штамп, способный выкосить все население земли. По-моему вариант гораздо реалистичней.

— Но мы переживем и это?

— Как и всегда. — Он мог и не отвечать, потому что ответ был и так очевиден. — Болезнь, природная катастрофа, ядерная война — какой бы финал не ждал этот мир, мы останемся там же, где и сейчас, вот только наше существование станет не лучше, чем в Зазеркалье — мертвая реальность. Поэтому мы и стараемся удержать границы на своих местах.

Я промолчала, немного стыдясь того факта, что всего каких-то пару часов назад чуть не впустила в этот мир безобразных теней. Может план Хорса не был уж столь безобидным? Стоило подумать дважды, прежде чем ввязываться в его опасные манипуляторские игры, месть Энджу могла быть и более изощренной.

На противоположном краю кладбища что-то сверкнуло темно-алым, всего одна короткая вспышка, но на фоне глубокой монохромной ночи это походило на ядерный взрыв. Вдогонку к свету заспешил звук — протяжный гортанный рев и пара фраз на непонятном мне языке, но интонация, с которой их произнесли, давала понять, что это явно что-то нецензурное. По хитрой ухмылке Некроманта я догадалась, что Орку на этом кладбище точно были не рады. Стоило прихватить парочку этих веселых полудохлых ребят, чтобы отгонять особо любопытных от своей комнаты в Убежище.

— Ты даже не представляешь, что сейчас творится с Энджем. — После недолгого молчания заявил парень, осторожно, будто проверяя почву. — Он и раньше был невменяемым, а сейчас любой, подошедший к нему ближе, чем на пять метров, воспламеняется автоматически.

— Мне не особо интересна эта тема. — При упоминании о моем бывшем наставнике все также предательски сжималось сердце, словно все повторялось с самого начала — ледяное лезвие клинка резким ударом вонзающееся в грудь по самую рукоять. Прошло два месяца, и с каждым днем я все больше сомневалась, что смогу перебороть эти воспоминания и примириться с прошлым. Особенно зная, что этот мерзкий слизняк все еще дышит и наслаждается вечной жизнью. Меня могла спасти только месть. Кровавая, бескомпромиссная и столь желанная. — Только если это не увлекательный рассказ, как ему оторвало голову, а вместе с ней и пару бесполезных причиндал.

— Ди, он бессмертен… — Будто об этом можно было забыть.

— Как и Принц или Феб. — Я наизусть выучила их историю провалов, однажды этот список собирался пополнить и Эндж. — Не делай из него супергероя. Я свергну его с этого пьедестала.

— Не то чтобы я был против, просто не понимаю, что ты будешь делать дальше. Присоединишься к Хорсу? Так он еще большая сволочь, чем Эндж. Попытаешься убить нашего «славного лидера»? Заведомо проигрышный вариант — это как плетка против мазохиста. Ты же его знаешь, его это только заводит. Мы серьезно облажались, не спорю, но нужно как-то сосуществовать дальше.

— Облажались? Он убил меня и мою семью! И это просто "облажались"?

— Я не о том, — слегка смутился парень. — То, как тебе пришлось возродиться, ужасно, но этого уже не изменишь. Можешь ненавидеть Энджа сколько влезет, но это не меняет того факта, что у всех у нас одна цель — не дать этому миру загнуться окончательно.

— Откуда столько поразительного самопожертвования? — Чего-чего, а этого я точно не ожидала от замкнутого готичного мальчишки.

— Поживи с мое и начнешь видеть вещи в совершенно другом свете. У нас впереди вечность, чтобы не случилось, нет смысла портить ее своими обидами и самотерзаниями. Знаешь, в чем секрет успеха для Феникса? Научиться жить в ладу с самим собой, примириться с тем, чего не можешь изменить. Ты не можешь вернуть прежнюю жизнь и родных, но это не стоит того, чтобы переметнуться к Хорсу. Ты делаешь это просто назло Энджу, хотя на самом деле хочешь совершенно другого.

Какое-то время я молчала, по-детски болтая ногами в воздухе и размышляя, много ли в его словах было смысла. Пожалуй, даже слишком много. Как далеко меня могло зависти мое желание отомстить, обернувшееся одержимостью?

— И что ты предлагаешь? Просто вернуться? — Этот вариант даже не стоило и рассматривать, я не собиралась возвращаться в клетку, ни в одну, ни в другую. — Думаешь, меня встретят с распростертыми объятиями?

— Твой смертный уж точно бы, — как-то нездорово хохотнул Некромант, будто вспомнив что-то действительно смешное. — Эндж хорошенько его отделал.

— Дима? — Он уж точно не занимал мои мысли в последнее время, как странно, что чувства к нему умерли вместе с моей прошлой жизнью, став скорее ошибкой молодости, чем чем-то действительно серьезным. — Он с вами?

Только сейчас я поняла, что даже не вспоминала о нем с той роковой ночи, не задумываясь, пережил он ее или нет, а тем более, не рассчитывая, что Эндж приберет его под свое надежное крылышко.

— Еще как. Эндж отрывается по полной. Сам факт, что в прошлой жизни ты что-то находила в этом тюфяке, жутко его злит.

— Меня саму злит это досадное недоразумение. — В груди не шевельнулось ничего, хотя бы отдаленно напоминающее сочувствие к бывшему парню. — Почему Эндж не отпустит его?

— Наверное, рассчитывает немного тебя им пошантажировать, кто вообще знает, что творится в голове этого социопата.

Я только презрительно хмыкнула на его догадку — моему бывшему палачу стоило поискать козырь получше. В этом мире у меня больше не было друзей. Бывший парень, перед самой смертью растоптавший мои светлые, но столь наивные чувства заслуживал путевку "все включено" в самое пекло преисподней. А за извращенную фантазию Энджа я была спокойна — он точно знал, как разом растоптать всякую надежду.

— Можешь передать ему, что это не заставит меня вернуться. Ничто не заставит.

— Просто не спеши, — не настаивая, но все же не отступая совсем, проговорил парень. — Обдумай все и смотри, как не стало бы еще хуже. Всегда есть те, кто тебя подержит — например, я. В моей жизни тоже было не очень много удачных дней, как до смерти, так и после нее, так что у меня почетное членство в Клубе Закоренелых Изгоев.

— Можешь подписать меня на пожизненное членство.

Я неудачно спрыгнула с каменной плиты, ступив на рыхлую землю и поскользнувшись, рефлекторно схватившись за холодный камень, мне все-таки удалось устоять. Из-за резкого движения голова закружилось, картинка перед глазами поплыла, угрожая совсем исчезнуть. Я почувствовала на плече крепкую хватку Некроманта, он с силой потянул меня вверх, возвращая в вертикальное положение.

— Ты совсем слаба…

— Не надо… — Мне до дрожи надоели эти разговоры о моем плохом питании. От одной мысли, чтобы присосаться к чьей-нибудь шее, становилось тошно. — Готова поспорить, ты уж точно ни от кого не питаешься.

— И смотри, к чему это привело, — как-то болезненно хохотнул парень, при этом его лицо оставалось непроницаемо спокойным. — Мое тело наполовину мертво, поэтому я могу позволить себе такую роскошь, как полную гастрономическую эмансипацию. Ты пока не научилась вырабатывать свою энергию, а значит, зависишь от других.

— Я ни от кого не завишу! — Этот разговор начинал меня раздражать. Сколько можно было указывать на мою растущую недееспособность, особенно в тот момент, когда против Энджа могло понадобиться все до последней капли.

Чертов замкнутый круг, из которого мне не удавалось найти выхода. Я проигрывала при любом раскладе, сильной или слабой, не важно — победа требовала слишком большой платы, а мои карманы оказались совсем пусты. Только злоба и ненависть, но они скорее разрушали меня, чем пытались спасти. Я пыталась воевать сразу на нескольких фронтах, но с ужасом понимала, что в итоге оказываюсь в западне.

— Энки хотел увидеть тебя, но я уговорил его пока не давить на тебя.

— Весьма предусмотрено, — хмыкнула я, больше не испытывая к этому бессмертному никаких теплых чувств. — Он ничуть не лучше Энджа. Даже хуже — просто стоял и смотрел, чем это все закончится. Они друг друга стоят.

— Ты видела, к чему привела правда — твоя боль разрушила границу с Зазеркальем. Знаешь, на его месте я бы тоже промолчал, если бы это избавило меня от встречи с этими отмороженными двойниками.

Я смирила парня уничижительным взглядом, пока не готовая увидеть в его словах хотя бы капля правды, но контролируя себя достаточно, чтобы не наброситься на него с кулаками.

— Пойми, у всего в этом мире есть своя плата и нам всегда приходиться платить, рано или поздно. За свои действия или бездействия. Той ночью никто не победил, были одни только проигравшие.

Воспоминания о той ночи до сих пор холодили мое сердце, хваткими щупальцами затягивая в пережитый кошмар. Смерть родителей издевкой стояла перед глазами — их смерть и мое абсолютное бездействие. Снова и снова. Я все больше сомневалась, кого на самом деле виню в произошедшем — Энджа или все же саму себя.

— Чем ты слабее, тем меньше можешь противопоставить Хорсу. Тем проще ему подавить тебя, сделать жертвой.

Этот аргумент достиг своей цели. Я недовольно закусила губу, понимая, что крыть его мне нечем — слишком велик был риск вновь оказаться пешкой в безжалостной игре бессмертных. Никто из них не воспринимал меня всерьез, и мне следовало это исправить — стать на один с ними уровень или даже выше.

— Энки говоришь… — Из существующих зол всегда следовало выбирать наименьшее. А от этого бессмертного меня, по крайней мере, не воротило так, как от остальных. — Возможно, я могу попытаться его выслушать.

Некромант хмыкнул, насмешливо покачивая головой, но никак это не комментируя. Да, я не могла рассчитывать на "друзей", но в сложившихся обстоятельствах стоило поискать поддержки у "не совсем врагов". В моем положении выбирать особо не приходилось…