Глава седьмая.

1

Игоша, редиска, блин, той ночью разошёлся по полной программе. Мало того, что мне спать не дал, так ещё и грохот рухнувшей на пол люстры разбудил соседей снизу, о чём они не замедлили уведомить ударами по потолку чем-то тяжёлым. Судя по звуку — шваброй. А вот Клавдия Степановна, помня, видимо, о прошлом визите, так и не соизволила заглянуть на огонёк. Не очень-то и хотелось!

Кота завести, что ли? Не-е-ет, я хоть и не любитель этих расцарапывающих когтями косяки тварей, но представив, что сделает с животиной эта серогорбая мышь, заочно пожалел бедолагу. Лучше уж мышеловки… Стоп! Вот именно, мышеловки! Ну всё, молись, игоша, непобедимый Ник выходит на охоту.

Ехидно ухмыляясь, я принялся за уборку, попутно прокручивая в голове сцены сладкой мести. Поймаю гада — хвост отчекрыжу. И ещё уши: в память о слонячьем. А так же коготки обстригу, чтоб больше не клацали. Посажу в клетку, выселю на балкон и буду кормить гороховой кашей, приправленную «Эспумизаном», чтоб, значит, не раздуло.

Вот так, за приятными мыслями, я понемногу навёл в квартире относительный порядок и взялся за приготовление завтрака. Никаких изысков: яичница, пара бутербродов с ветчиной, сыром и зеленью, крепкий чай. Типичная пища холостяка. Эх, а домовой-то намного вкуснее готовит! И почему когда он нужен, его нет?

Звонок в дверь. И какому гаду пришло в голову использовать в качестве звукового сигнала пьесу «К Элизе»? Убил бы за использование шедевра классической музыки в столь низменных целях! Хотя лучше это, чем всякие джаги-джаги и прочая хрень современной ПОПУлярной музыки.

Звонок повторился, на этот раз более протяжный. Пусть его, я был занят поглощением пищи и отрываться не собирался. Важнейший процесс, не терпящий расхлябанности. Пережевывать надо тщательно, не менее пятидесяти трёх раз, во избежание язвы. Так что попрошу не мешать. Занят я, занят!

Вот только тому, кто находился за дверью, было глубоко плевать на мою занятость. Прекратив терзать звонок, он принялся с силой колотить в дверь, возможно ногой. Зря стараешься, неизвестный товарищ, не открою. Однозначно! Мне на кухне за столом неплохо сидится, безо всяких незваных гостей, которые, как известно, хуже татарина.

Сколько времени это продолжалось, мне точно неизвестно, но закончилось довольно неожиданно. Сначала, перекрывая грохот ударов, раздался хорошо знакомый голос: «И кто это здесь балует? Чего дол…», затем секундная тишина, громкий крик: «А-а-а!» и звук падающего тела. Выскочив из-за стола, я ломанулся к двери.

На лестничной клетке меня ожидали: парящая в воздухе резиновая дубинка розового цвета и лежащее тело моей многоуважаемой соседки. Вот, бли-и-ин, попал! Сердито зыркнув на дубинку, кивком головы приказал ей влетать в квартиру и склонился над Клавдией Степановной. Жива. Уже хорошо. Но ещё пара-тройка таких потрясений и сердце старушки точно не выдержит. Понимая, что эти сто с лишним килограмм мне не поднять, я схватил соседку под мышки, волоком втащил в квартиру и с трудом усадил в кресло. Слегка похлопал по щекам, дабы привести в чувство. Мои усилия не пропали даром.

— Что это было? — спросила Клавдия Степановна, посмотрев на меня взглядом, в котором дало первые ростки безумие.

— Где? — включил дурака я, оглядываясь по сторонам.

— Да там же, у твоей двери! — принялась энергично тыкать сосикообразным пальцем соседка в сторону моей квартиры. — Я видела летающую милицейскую дубинку!

— Дубинку? Летающую? — округлил глаза я. — Клавдия Степановна, вы себя хорошо чувствуете?

— Не знаю. Не уверена. Думаешь, померещилось?

— Вполне возможно. А что, постоянно в делах, в заботах, времени на отдых совсем не остаётся. Да и живёте одна, помочь совсем некому. Что же вы так? Вы же женщина в самом соку, за вами любой побежит, а может и поползёт. Найдите себе мужчину, который будет вас беречь, помогать, во всём поддерживать.

— Да где же такого найдёшь? — вздохнула соседка. — Настоящие мужики давно перевелись.

— А хотите я вас познакомлю? Ко мне дядюшка приехал, из Одессы. Одинокий, работящий, весёлый. То, что надо.

— Думаешь, это удобно будет? — засмущалась Клавдия Степановна.

— Конечно, — заверил я, радуясь возможности подставить Моисея. — Кстати, я ему про вас рассказывал и он заинтересовался.

— А познакомь, — решилась соседка. — Хороший мужик лишним в хозяйстве не будет.

— Без проблем. Ну я пойду, а вы отдыхайте. И не перенапрягайтесь больше.

С этими словами я отправился домой, предвкушая серьёзный разговор с резиновым другом.

2

Нет, они точно мою соседку до психушки доведут! Сначала мыш, теперь «резиновое чудо». Что дальше? Моисей, оборачивающийся на её глазах в крыса? Ага, а ещё лучше в постели, в разгар интимного процесса. Представив эту картину, я глуповато хихикнул и тут же оборвал себя. Нет в тебе, Ник, ни грамма жалости: бедной женщине и так несладко живётся, так ещё и я со своими туповатыми приколами. И кто меня за язык тянул? Ладно, Моисея подставил, к тому же он сам предлагал, но Клавдию Степановну-то за что?

И где это резиновое оно игривой раскраски? На кухне, плюшками балуется? Оказалось, ошибся. Этот нехороший устроился в кресле и палился в экран телевизора, в котором Дункан Маклауд сносил голову очередному злодею, после чего бился в экстазе от разрядов электрического тока.

— Слушай, откуда эти хмыри мечи достают? — спросил дубин (а как его ещё называть?), повернувшись ко мне. — Ладно, предположим из-под плащей. Но вот эта дамочка в короткой кожаной куртке?

— Откуда мне знать? — пожал плечами я. — У сценаристов спроси.

— А может они телескопические? Ну как у Лукаса в «Звёздных войнах»? Только вместо световых, обычные. Рукоять, а на ней кнопка. Нажал и лезвие вылезает фрагментами.

— Хорош чушь пороть! Лучше объясни, что ты учудил на лестничной площадке? Чуть соседку до инфаркта не довёл. А мне ещё с ней жить!

— С ней? — скептически хмыкнул собеседник. — А она для тебя не старовата?

— По соседству, кретин! С ней по соседству! И не юродствуй — она глубоко несчастная женщина. Ещё раз спрашиваю, что ты сотворил?

— А что я? Ничего такого. Пришёл, то есть приплыл по воздуху. Позвонил. Не открывают. Позвонил ещё раз, и ещё, и ещё. Молчок. Ну, думаю, звонок, наверное, не работает. Решил постучать. Результат тот же. Почти. На стук выглянула соседка и с ходу как заорёт. А я ей в ответ вежливо: «Мадам, ну зачем же так кричать? Я к вашему соседу в гости. Достучаться никак не могу. Не поможете?». А эта… дама хрясть в обморок, ну а тут как раз и ты дверь открыл. Сделал бы это раньше, ничего бы не произошло.

Ага, значит я ещё и виноват? Ну, дубин, ну гусь резиновый! Соскользнул, что тут скажешь. Хотя головой, или что там у него вместо неё, думать тоже надо, хоть изредка. И, кстати, какого черта его принесло в такую рань?

— Моисей с Афоней отправили. Шуруй, говорят, учи мальчонку сдачи давать. А я что, в наставники записывался? Так нет, гонят, обещая от пива на месяц отлучить. А я ж без него не могу — когда мотались с Илюшей по Руси, пристрастился. Сейчас вот думаю: а не закодироваться мне? Или торпеду вшить? Что лучше, как думаешь?

Я в обалдении покачал головой и пожал плечами. И как он себе этот процесс представляет? Куда вшивать, кого кодировать? Бред! Кто-то из нас двоих явно сошёл с ума, и я даже знаю кто.

— Так что придётся нам с тобой поработать, — продолжил резиновый. — А как закончим, смотаешься за пивом. Можно купить даже бочонок, я против не буду. Ну, а теперь бери меня в руку и начнём…

Ага, за пивом! Да после чёрт знает скольких часов тренировки, я едва мог шевелить всеми конечностями, а спина и плечи болели так, будто пришлось разгрузить вагон с мукой. И, как «порадовал» меня резиновый мучитель, прежде чем раствориться в воздухе, это только начало. Садист! Маньяк! Издеватель! А ведь по плану у меня сегодня охота на игошу.

Да уж, этот мыш у меня уже в печёнках сидит. Конечно, можно по Далю положить ему на стол хлеб, или выкинуть в окно варежку (на хрена она ему летом?), но, думаю, это вряд ли поможет. Уж очень зловредный попался, да и нравится ему надо мной издеваться. По хитрой и наглой мордочке видно, какое удовольствие он получает, устраивая мне очередную подлянку.

Теперь моя очередь. Мышьяк — это, конечно, эффективно, только перебор. Я же не убить хочу — отомстить, к тому же этот мелкий поганец, несмотря на несносный нрав, мне симпатичен. Так что на первых порах обойдусь мышеловками, благо их есть у меня. И не одна. Так что молись, враг игоша, если, конечно умеешь.

Но, как оказалось, визиты на сегодня ещё не закончились. Не успел я погрузиться в поиски орудия борьбы, как в дверь вновь позвонили. Помня о том, что произошло несколько часов назад, я поспешил открыть и остолбенел. На пороге стояла Алёна. Та самая, которая выела мне весь мозг и одновременно не она. И лицо, с нанесённым минимумом косметики, нужной лишь для того, чтобы ещё больше подчеркнуть привлекательность, и коса, и фигурка — всё то же, но вот одежда… Скромное белое платье до середины бедра и босоножки на высоком каблуке. Я почувствовал, как моё сердце, замерев на мгновение, бросилось вскачь, грозя выпрыгнуть из груди.

— Войти позволишь? — спросила она.

Не в силах вымолвить ни слова, я кивнул и посторонился. Девушка прошла мимо меня, обдав лёгким, почти неуловимым ароматом духов. Я закрыл глаза и покачнулся. Чёрт, да что со мной творится? Мало ли баб было в моей жизни и сколько ещё будет? Что я веду себя словно едва достигший половой зрелости юнец? А ну-ка хватит! Возьми себя в руки и немедленно! Мужик ты, али нет? Но уговоры и одёргивания не принесли результата. Захлопнув дверь, я на негнущихся ногах отправился вслед за Алёной в комнату.

Она уже сидела в кресле, скрестив ноги, от вида которых меня вогнало в ещё больший ступор. Господи, хоть бы чулки натянула, что ли? Разве же можно так издеваться над беззащитным юношеским сердцем. Или она отрабатывает на мне свои чары? Что ж, стоит признать — ей это удалось. Ещё как удалось! У, змеюка подколодная, мало мне дубина с его обучением, так ещё и эта явилась, словно окончательно добить пытается. А если вспомнить про предстоящий визит игоши, то приходит понимание — этот день мне не пережить.

— Что застыл? — Алёна бросила на меня взгляд серых глаз, и я понял, что если сей момент не примощу свой зад хоть куда-нибудь, то сяду прямо здесь, не сходя с места.

— Смотрел, удобно ли незваная гостья устроилась, — буркнул я предательски дрожащим голосом, усаживаясь на диван.

— Намекаешь, что мне не стоило приходить, так?

Намекаю? Да я, считай, прямым текстом это сказал. Приходить действительно не стоило. Зачем? Всё уже сказано и почти забыто. Ключевое слово здесь «почти». Так что…

— Ну, на другой приём сложно было рассчитывать, — произнесла Алёна и едва уловимая улыбка проскользнула по её губам. — Мог хотя бы сделать вид, что тебе приятно меня видеть.

— Изображаю — приятно, — оскалившись, процедил я. — Так нормально?

— Для начала сойдёт. Может, поговорим спокойно, без упрёков?

— Зачем? Что может изменить простой разговор? Поможет выкинуть из памяти то, как вы со мной поступили? Это вряд ли. Я с самого начала был с вами честен, а вы использовали меня, словно рыбак — мотыля, всеми правдами и неправдами толкая в нужную сторону.

— Я понимаю, ты обижен, но…

— Обижен? Уже нет. Прошло. Да и на что обижаться, если сам ничего не понял. Ведь достаточно было всего лишь сесть и задуматься, и весь ваш план проявился бы, как изображение на фотобумаге. Так что я никого не виню, кроме самого себя, но и разговаривать об этом не хочу.

— Мне уйти? — спросила Алёна, гордо вскинув подбородок.

— Да, так будет лучше, — через силу выдавил я.

Девушка поднялась с кресла, бросила на меня обиженный взгляд и стремительным шагом вышла из комнаты. Стук закрывшейся за ней входной двери прозвучал для меня свистом лезвия гильотины. Вот и всё, больше я её не увижу и это к лучшему. Не хрен рвать себе сердце и душу. Да, она красива, да что там, прекрасна, но мало ли таких на белом свете? «Одна, — прошептал внутренний голос. — Такая, как она, одна-единственная. Для тебя. И ты только что «удачно» её профукал!». «Заткнись! — рявкнул я в ответ. — Только тебя и не хватало для полного счастья!». Внутренний голос умолк, но, как оказалось, не ему единственному было что сказать.

— Ну, ты и кретин! — прозвучало откуда-то справа.

Повернув голову, я увидел сидящего на журнальном столике игошу. Заметив, что я обратил на него внимание, он поднял лапку и выразительно постучал ею по лбу, выражая эти незамысловатым жестом своё мнение о моих умственных способностях. Затем спрыгнул на пол и неторопливым шагом отправился на кухню.

3

Идея с мышеловками захватила меня настолько, что я забыл обо всем на свете. Ну, игоша, ну, сукин сын, молись, если умеешь! Представив себе стоящего на коленях мыша, осеняющего себя крестным знамением и испытывающего на прочность пол лбом, я глуповато хихикнул. Так, стоп, это уже почти истерика. Возьми себя в руки, Ник. Не время раскисать. Война подходит к логическому завершению. До победы остался один шаг, один щелчок пружины. И все, писец котенку, то есть мышонку. Отыгрался хрен на скрипке.

После расстановки всех мышеловок, моя квартира стала напоминать минное поле времён Великой Отечественной. Самому бы не забыть, где стоят, а то вляпаюсь ненароком и подорвусь. В смысле пальчик прищемлю. На ноге. Больно ведь будет. А это значит, что… А это значит, что не фиг шарахаться туда-сюда, будем придерживаться определённой траектории передвижения. И, самое главное, пытаться не показываться на глаза Клавдии Степановны, по крайней мере, ближайшие несколько дней.

Нет, ну кто мог подумать, что обычная вроде просьба одолжить несколько мышеловок, вызовет столь бурную реакцию? Уж во всяком случае, не я, это точно. Хотя следовало бы. Нет, эти потрясения точно сведут бедную женщину с ума, и это в лучшем случае. Надо либо съезжать отсюда, либо прекращать подобные посещения. Последнее предпочтительнее.

Нет, ну правда, позвонил в дверь и, когда соседка открыла, вежливо так спросил:

— Добрый день, Клавдия Степановна. Простите за беспокойство, но у вас не найдётся в хозяйстве несколько мышеловок, а то этот грызун мне уже все нервы вымотал.

На в миг побелевшем лице соседки отобразился такой ужас, что я отшатнулся. Чего это с ней? Ответ на сей животрепещущий вопрос не заставил себя долго ждать.

— Опять? — взвизгнула женщина голосом базарной торговки. — Да что же такое творится, люди добрые? Сначала меня до полусмерти пугают мышью, затем вырывают из-под ног табурет, потом роняют на пол с такой силой, что всё тело до сих пор в синяках, шумят каждую ночь, спать мешают. Но и этого, оказывается мало! Теперь ещё и мышеловки требуют.

— Да я просто поинтересовался, — пробормотал я, стушевавшись. — Что сразу кричать-то?

— Кричать? Это я кричу? Молодой человек, вы ещё не слышали, как кричат. Убирайтесь вон от моей квартиры и никогда к ней не приближайтесь!

Так-то. Вот и с соседкой разлад. Что сегодня за день такой: что ни разговор, то ссора. А всё этот чёртов мыш виноват. Мой счёт к этому серому пакостнику рос не по дням, а по часам. И я буду не я, если не отомщу. Жутко, страшно, жестоко. Не достал оружие у соседки, значит пойду в магазин. Сегодня ночью отольются мышке слёзы Ника. Ну, это я образно.

Вот так, за хлопотами и сладкими мечтами об отмщении, пролетел остаток дня и наступил вечер. Включив на повтор «Hold On The Night» группы «Unrest», я расставил остатки мин, пардон, мышеловок, обошёл в который раз квартиру, окидывая придирчивым взглядом. Что же, надо признать, замаскировал удачно, словно опытный сапёр. И места выбрал несколько неожиданные, даже для самого себя. Одну, например, запихнул в небольшую горку стоящих носков, неведомо сколько времени валяющихся под кроватью. Другую спрятал в холодильнике, между батоном колбасы, яйцами и бутылкой водки. Но вот что меня действительно удивило, так это пришедшая в голову мысль установить мышеловку в верхнем ящике прикроватной тумбочки, среди презервативов. Даже не представляю, зачем бы игоше туда лезть, но внутренний голос на полном серьёзе посоветовал это сделать и я, немного подумав, согласился. В последствии оказалось, что не зря, но не буду мчаться впереди паровоза. Главное, ловушки расставлены как надо. Вот только та, что в люстре, слегка отсвечивает, ну да бог с ней — авось прокатит.

Ну, вот, теперь можно ложиться баиньки, ведь пока не усну, этот паскудник не появится. Но сон не шёл, точнее, бежал от меня. Перед внутренним взором стояли огромные, серые, грустные глаза Алёны. Блин, да что же это такое? Ведь я был прав, на все сто процентов! Тогда почему мне так хреново, а на душе кошки скребут? Загадка века. От скольких баб я отворачивался без всякого сожаления и не упомнить, но эта девушка… Чёрт, чёрт, чёрт! Хватит самобичеваний. Спать! Немедленно! В раздражении приподнялся на локте, яростно взбил кулаком подушку, вновь лег и, как это ни удивительно, практически мгновенно уснул…

Щёлк! Твою же мать, как больно! Я сел на кровати, сдирая с носа какую-то гадость. Какую-какую? Мышеловку, блин! Ну, игоша, ну, сволочь ты этакая, — думал я, утирая бегущие из глаз слёзы. Ну всё, сам напросился. Вот поймаю, убью, зажарю и съем. Действительно съем, с горчицей. И пусть потом не обижается. Пылая праведным гневом, я вскочил на ноги и…

Мать моя женщина, а отец сантехник! — крутилась в голове известная фраза, пока я, сидя на кровати, рассматривал свои ступни, скрытые под толстым слоем мышеловок. Сил на то, чтобы, кричать и плакать, уже не было. Осталось, следуя Высоцкому, только материться. Чем я и занимался в полголоса, аккуратно разжимая мышеловку за мышеловкой. Господи, за что мне всё это? — подумал я, покончив с сим занятием, поднял взгляд вверх, словно в ожидании ответа, да так и замер. Под потолком парили … презервативы. Вот ей-ей, не вру! Целая куча резиновых предметов, являющихся неотъемлемой частью джентльменского набора, раскрашенные всеми цветами радуги. Итак, этот раунд, как и все предыдущие, остался за игошей. Сплюнув с досады, я встал и, прихрамывая на обе ноги, направился к лучшему другу человека — телевизору. Какой уж теперь сон!