Глава третья.

1

Шо, опять? Вроде только лёг, но грохот, доносившийся из кухни, недвусмысленно намекнул, что пора вставать. Откинув одеяло, я сел на диване. Глаза категорически не хотели открываться, пришлось, как Вию, отдать команду: "Поднимите мне веки!". Пальцы охотно повиновались, ещё и спички вставили. Ха-ха, это я так шутю. Неудачно, согласен, но что вы хотите после очередной, полной приключений, ночи? Одно радует: объяснение с Клавдией Степановной удалось отложить — после падения с табуретки соседка с трудом осознавала, на каком свете находится, пришлось отвести её домой и, напоив валерьянкой, уйти. Но, думаю, серьёзный разговор ещё предстоит.

Тяжело вздохнув, поднялся на ноги и отправился на кухню. Ночью сил уже не на что не осталось, и я решил отложить уборку до утра. Вспомнив о царящем разгроме, передёрнул плечами, словно от озноба. Жуть! Слон и тот нанёс бы меньше ущерба, чем маленький мышь.

Но всё оказалось не настолько плохо, как я думал: на кухне во всю кипела работа. Афанасий сгребал мусор в пластиковые пакеты, Моисей выносил, причём оба делали это так споро, что о ночном погроме напоминали лишь две расколотые кофейные чашки, сиротливо лежащие на кухонном столе.

— Хороший фарфор, старинный, — уловив мой взгляд, пояснил домовой. — Склею, невелика наука.

Кивнув, опустился на стул и налил из самовара кипятку. Чай с утра — это хорошо, а такой, как заваривает Афоня — хорошо вдвойне. Тяжесть из головы мгновенно улетучилась, тело словно налилось небывалой силой, мышцы заиграли. И где этот игоша спрятался? Выходи, мышь позорная, поговорим!

— Замаял он тебя, — понимающе произнёс домовой. — Да, это он умеет. Но, судя по всему, ты ещё легко отделался.

— Легко? — буркнул я скривившись. — Как же! Мне ещё с соседкой разговор по душам предстоит.

— А здесь и соседка была? Молодая хоть? — это уже Моисей встрял в разговор.

— Для тебя в самый раз. Дама в соку, незамужняя, да и, насколько мне известно, мужика давно не было.

— Правда? Таки вам не о чем волноваться, молодой человек — соседку Моисей Абрамович берет на себя. Представлюсь, скажем, вашим дальним родственником, приехавшим последить, шобы юный шалопай не влез в неприятности. Хорошая легенда?

— Безусловно, — кивнул я, с трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться. Сто сорока киллограмовая Клавдия Степановна и этот высокий худой интеллигент? Ой, мамочка, не могу. Вот это пара получится. — Только не забудь купить цветы, конфеты и шампанское — она страсть как любит галантное отношение.

— Юноша, ви ещё пешком под стол ходили, когда я таких королев соблазнял, шо вам и не снилось. Так шо не надо учить умудрённого жизненным опытом еврея правильному обращению с женщинами. Вот, помню когда я ухаживал за Сарой...

— Ну, началось, — еле слышно буркнул домовой. — Излюбленная тема: Сара — то, Сара — это. Хоть бы познакомил, что ли, а то я уже начинаю сомневаться в её существовании.

— Шо ви сказали? — глаза еврея грозно сверкнули из-под нахмуренных бровей. — Нет, ви слышали, молодой человек: он сомневается в существовании Сары. Таки эта девушка предел моих мечтаний — стройна, красива, а как ходит, как ходит. Нет, ви спросите любого в Одессе, как ходит моя Сарочка. Когда она словно лебедь плывёт по Привозу, глаза устремлены только в ее сторону. Торговки перестают ругаться, покупатели торговаться — вот шо делает Сара.

"А что же вы не с ней сейчас?" — хотел было спросить я, но меня остановил крик домового:

— Даже не вздумай!

— Ты о чём?

— О том самом, — проворчал Афоня. — По глазам вижу, о чём ты сейчас хочешь спросить, и прошу тебя по-человечески — не надо. Иначе этот представитель богоизбранного народа расскажет тебе слёзную историю о неразделённой любви, о чёрствости женского сердца и о многих неудачных попытках суицида. И речь сия, растянутая часа на два, окончится грандиозной пьянкой, ибо на трезвую голову дослушать нашего еврея до конца не удавалось никому.

— А вам не кажется, шо ви переходите всякие границы? — вскинулся Моисей. — Насмехаться над бедами себе подобного жестоко...

— Себе подобного? — ухмыльнулся Афанасий. — Ты ври, да не завирайся. Мы, домовые, никогда не были подобны вам, оборотням. Вы — нечисть, мы же хранители дома. И вообще, домовые — это древнейшие обитатели Руси, а вот вы откуда сюда явились, надо ещё разобраться.

— Разобраться? Да мы, вовкулаки, ещё с Киевской Руси известны, так что можно поспорить, чей род древнее. К тому же, в отличие от домовых, оборотни никогда не причиняли вреда людям. Всякие страсти про нас пришли на эту землю вместе с христианством.

— А кому мы зло причиняем? — с недоумением спросил Афоня.

— Ага, как невзлюбите хозяина, так и норовите его из дома выжить, порой даже на кладбище...

— Чего?! — взъярился домовой. — Да я тебя...

— А ну тихо все! — рявкнул я. — Валите-ка на улицу и там разбирайтесь. Достали вы меня уже: и домовые, и оборотни, и игоша. Хватит, устал. Проваливайте из моей квартиры!

— Да как же это? Нас Святогор отправил тебя охранять...

— Передайте ему, что мне не нужны телохранители, сам справлюсь. За то, что кухню привели в порядок спасибо, а в остальном… Чёрт, да из-за ваших небылиц я уже второй день на работу не хожу. Уволят на фиг.

— Не уволят, — успокоил еврей. — Пока ви спали, я связался с вашим начальством и, представившись доктором, сказал, шо ви больны. Бюллетень на холодильнике лежит, так шо две недели можете спокойно заниматься своими делами.

— И за это спасибо, но всё же думаю, что вам лучше уйти. У меня нет никакого желания встревать в ваши разборки, как между собой, так и с какой-то неведомой нечистью. У меня своя жизнь и к вам она не имеет ни малейшего отношения.

— Да ты уже встрял в тот вечер, когда полез помогать Алёнке. Причём сам, без принуждения. Нет, мы конечно уйдём, но ты послушай моего совета: старайся не выходить на улицу с наступлением темноты, не открывай дверь незнакомцам, в том числе и ослепительным барышням. И самое главное: ни в коем случае не приглашай в свою квартиру — нечисть не может проникнуть в жилище без приглашения. Империла ты, конечно, знаешь, но он не один — их много и в исключительных случаях они могут объединиться. Так что будь поосторожнее. Прощай.

Домовой с оборотнем ушли, оставив меня в гордом одиночестве. А вот теперь посмотрим, насколько я им нужен. Если вернутся, значит очень сильно, ну а если нет, выходит я сильно переоценил собственную значимость. Осталось только ждать и… Твою мать, у меня же целых две недели свободных. Ну что, друг Аграил, я иду...

2

Чтоб тебя! Который час воюю, а эти остроухие сдаваться не хотят, хоть ты тресни! Я уже и золота набрал немеряно, и ресурсов куча, и замки почти все захватил, а эти эльфы всё прут и прут. Живучие, блин, как тараканы. Ну ничего: на каждую хитрую… гм, эльфийку, у нас тоже кое-что найдётся. Где там у меня ArtMoney?

Ну вот, другое дело, а то читер, да читер. Зато как пошло! Остроухие драпают, словно одно место скипидаром смазали. Ну, я их понимаю: у меня друидов десять тысяч и изумрудных драконов столько же. Они же не русские, чтоб на танки да с шашкой. Так что враг бежит, победа будет за нами.

И вот, когда до окончательного разгрома оставался всего лишь шаг, точнее замок, меня бесцеремонно прервали. Сначала раздался звонок в дверь, который я проигнорировал: в гости никого не жду, а Афоня с Моисеем заходят сами. Так что пусть их трезвонят — надоест, уйдут сами.

Не ушли. Звонить действительно надоело, и нежданные визитёры направились по более кардинальному пути. Раздавшийся со стороны прихожей грохот подбросил меня из кресла. Я рванулся к двери, но, сделав всего пару шагов, оказался сваленным на пол и прижатым чем-то очень тяжёлым. Предположительно берцем пятидесятого размера, красовавшимся на ноге омоновца. Почему уверен, что это был именно омоновец? Дак он орал во всё горло:

— Всем лежать! Работает ОМОН!

Идиотский возглас. Прежде чем штурмовать квартиру, они, скорее всего, установили, что я в ней один-одинёшенек. Так к кому он тогда, интересно, обращался? Если ко мне, то это глупо. Во-первых: я и так лежу, а во-вторых: кому это всем, если здесь больше никого нет?

— Чисто!

— Чисто!

— Чисто!

Конечно, чисто, домовой недавно собственноручно порядок навёл, квартира блестела чистотой, пока эти "гоблины" не набежали. Обшмонали каждый угол, в туалете наверняка и в унитаз заглянули: а ну как там аквалангист затаился?

Стебаться то я стебался, а вот страх охватывал меня всё сильнее. В то, что омоновцы ввалились в мою квартиру по ошибке, категорически не верилось — не такие менты и тупые, какими их привыкли выставлять. Да и парни, несмотря на мою иронию, действовали грамотно: информация информацией, а вдруг ошибка и в квартире ещё кто-то есть? Так что вывод прост — лежать и не дёргаться, если почки, печень и прочие органы ещё нужны в здоровом состоянии.

Спустя несколько минут меня рывком поставили на ноги и я оказался в окружении людей в чёрном, тьфу, парней в масках. Все равны как на подбор, с ними дядька… Хрен знает, как его зовут, но глаза сверкают очень уж недобро. Меня что, в террористы записали?

— Никита Безликих? — пробасил старший.

Я кивнул, смысла отпираться не было.

— Собирайтесь, поедите с нами.

— В трусах или одеться позволите? — поинтересовался я.

— Давай в темпе. И смотри у меня, чтоб без шуток.

Джинсовая рубашка, джинсы, паспорт в нагрудный карман — всё, я готов к труду и обороне. Хотя, если судить по злым взглядам присутствующих, скорее к лесоповалу. Блин, я им что, одну на всех любимую мозоль отдавил?

— Готов? Тогда пошли.

3

Добрые глаза следователя с говорящей фамилией Малютин, так и располагали к задушевной беседе. Пожилой, высокий, с изрезанным морщинами лицом, он чем-то неуловимо напоминал известного каждому ребёнку дядю Стёпу, только сильно постаревшего. Хотя я, наверное, несколько погорячился насчёт известности: сейчас дети больше увлечены губкой Бобом, да Симпсонами, чем отечественными персонажами. Увы, но это так. Да о чём здесь говорить, если даже я, взрослый вроде дядька (а что, двадцать один год — это вам не хухры-мухры), и то больше по диснеевской продукции специалист. Но речь не об этом, а о том, что попал я конкретно, причём без вины.

Задержали меня за нападение на милицейский патруль и нанесение тяжких телесных повреждений в том самом, печальной памяти парке. Такие вот дела, причём, насколько я понял, никого не волновало, что в момент нападения подозреваемый лежал, нежно обнимаясь со ставшей уже родной берёзой. Ну, с этим как раз всё предельно ясно: не могли же доблестные стражи порядка признаться, что их отделала, при этом особо не напрягаясь, какая-то девчонка. До самой пенсии от насмешек бы не избавились, вот и нашли козла отпущения, то есть меня. И свидетелей приплели, интеллигентов бомжеватого вида, которые в подробностях рассмотрели инцидент и даже дали особо точное описание злодея. И как прикажите выкручиваться в подобной ситуации? Как-как, да очень просто! Резать правду-матку, чем я и занимался уже битых полчаса.

— Значит, говорите, что вышли от Дона в начале второго ночи, я вас правильно понял? — голосом, которым разговаривают с душевнобольными, спросил следователь.

— Ну да, — подтвердил я. — Точное время не помню, был не совсем трезв. Но вы можете у Мишки спросить, он наверняка запомнил.

— А Мишка это кто?

— Я же говорю — Дон.

— А, так это прозвище вашего друга, — сообразил "дядя Стёпа".

— Почему прозвище? — продолжил валять дурака я. — Это карма.

— Не понял?

— А что тут непонятного? Его зовут Михаил Витальевич. Отец владеет сетью бюро ритуальных услуг.

— И в чём связь? — очки Малютина поползли на лоб.

— Да как вы не понимаете? — с досадой крякаю. — Отца зовут Виталий — значит Вито, сына Михаил — значит Майкл. Получается Дон.

Теперь у следователя уже глаза полезли вслед за очками. Я его понимаю, логика странноватая, но что вы хотите после двух литров первача натощак, в который, для крепости, добавлены табачные листья?

— Так, оставим пока вашего друга в покое. Что было дальше?

— А дальше я вышел на улицу и увидел одинокую девушку в довольно откровенном наряде, направляющуюся в сторону парка и так как нам было по пути, решил составить ей компанию, но догнать её удалось не сразу. Моё тогдашнее состояние не очень-то способствовало высокой скорости передвижения… Можно водички?

Резкий переход от рассказа к просьбе слегка ошарашил следователя, но спустя несколько секунд он достал из верхнего ящика стола стакан и налил воды из графина. Тёплая, зараза, но мне было всё равно, главное потянуть время. Зачем? Ну, была у меня надежда на скорую помощь.

— Так вот, — продолжил я, утолив жажду. — Иду, значит, иду и вдруг слышу: прямо по курсу девушка кричит. Ну, тут уж во мне кровь взыграла, а может и портвейн, и я, не задумываясь, бросился на выручку. Выбегаю, значит, на центральную аллею, а там какой-то сморчок, ростом метр с кепкой в прыжке, на девушку наступает. Ну, думаю, сейчас я тебя отде.., гм, скручу и отведу в милицию, пусть с тобой там разбираются. Не получилось.

— Отчего же? — сымитировал удивление Малютин. — Судя по всему, у этого, как вы сказали сморчка, шансов не было.

— Я тоже так думал, — тяжёлый вздох, впрочем, вполне искренний. — Поэтому подошёл спокойно и вежливо спросил: "Послушайте, милейший, вам не кажется, что приставать к девушке дурной тон?". Вот...

— А он?

— А что он? Не говоря ни слова как шандарахнет меня об берёзу. Больно, блин, но я встал и вновь подошёл к нему со словами: "Что же вы, уважаемый, творите? Я к вам по-человечески, а вы?".

Ну, положим, орал я несколько иное, вроде: "Ну, всё, козёл, ты допрыгался! Глаз на попу натяну и моргать заставлю, а затем ту самую попу порву на британский флаг!". Ну и потом всякие извращения сексуального характера про его близких и дальних родственников, как почивших в бозе, так и ныне существующих, а так же тех, кому ещё предстоит появиться на этот свет. Дословно я, правда, не помню, так как заканчивал тираду, находясь в полёте номер два.

— Дальше что? — потребовал продолжения Малютин.

— Да ничего. Бил он меня, как боксёр грушу. Об берёзу бил, пока я не упал, не в силах подняться. А затем, словно ангелы во плоти, появились ваши люди. Я им так обрадовался, что слов нет, пока девчонка, перепуганная донельзя, не повырубала их на фиг.

— То есть вы хотите сказать, что хрупкая девушка избила троих представителей правопорядка?

— Ну да, именно это я и сказал.

— А может, хватит Ваньку валять!? — грохнул кулаком по столу следователь. — Нашкодил, а теперь всю вину на девушку перекладывает. Поумнее ничего придумать не мог?

"Интересно, что бы ты запел, если бы услышал до кучи про империла с игошей?" — подумал я, но ответить ничего не успел.

— Я таки убедительно попрошу вас не повышать голос на нашего пациента, — раздался со стороны двери знакомый голос. — Ви можете вызвать новый рецидив, а оно нам надо?

Да, у меня, конечно, была надежда на скорую помощь, но я и представить не мог, что она действительно окажется "скорой".