Истерия. Дебют

Пришедший на смену сентябрю октябрь выдался еще более прохладным, что ни как не вязалось с обычными для юга Украины погодными условиями. Но Киттлера, родным домом которого были высокие склоны северных Альп, постоянный штормовой ветер никоим образом не беспокоил. Наоборот. Если бы не море — за месяц проживания в Одессе альфат так и не свыкся с непосредственной близостью Черного моря. Каждую ночь он слышал шум прибоя, плеск волн, действовавших на нервную систему.

Кроме конкретно этой ночи. Цунами, землетрясения, иные катастрофы природного и техногенного характеров могли подождать, да они просто не были бы замечены!

Все чувства восприятия Киттлера обратились к одному субъекту мира, давным давно пришедшему извне.

Игорь обернулся, оперившись на перила лоджии. На низкой, широкой кровати, посредине, свернулась клубочком потрясающая женщина. Прекраснейшая? Больше, много больше! Потрясающе невероятно прекраснейшая.

Длинные густые волосы белоснежным покрывалом растеклись поверх скомканной постели. Плавный изгиб тела, от хрупких плеч до тонкой талии, перетекающей в округлые бедра и длинные ноги, на время приковал к себе взгляд Киттлера.

Альфат ухмыльнулся сам себе.

Отважный истинный Монтани, один из лучших среди молодого поколения, пал жертвой коварной красоты карих глаз.

Оказался в постели со смертельным врагом своего народа, величие которого превратила в пыль эта хрупкая женщина.

Линнат, Первая Падшая, Председатель Комиссии урегулирования мирного сосуществования старших, древних и иных рас, и прочая, и прочая…

— Ты долго еще будешь там стоять? Протянет спину то, — нежный томный голос вернул мечтательное сознание (хотя, о чем можно было мечтать в эти минуты, как не о…?!) на вполне грешную землю.

Киттлер попытался изобразить серьезный вид (находясь в нескольких метрах от обнаженного тела):

— Сигнора Председатель желает меня видеть? Обращайтесь к Главе Фамилии Монтани, в определенном порядке.

— Да что ты говоришь? — Линнат одним грациозным движением развернулась, выгибаясь гибким телом, словно кошка. Взгляд Игоря упал на два тяжелых полушария, увенчанных… Игорь встряхнул головой, сознательно подчиняясь призывающему жесту указательного пальца тонкой ладони, делая шаг за шагом в сторону кровати. Нерешительно сел на край. Прохладные руки развернули альфата спиной к Линнат, легли на шею, разминая кожу. От удовольствия Игорь прикрыл глаза, чувствуя прикосновения обнаженной груди к спине:

— Сигнора Председатель, вы… — Киттлер замолчал, когда десять острых коготков впились в кожу вокруг шеи.

— Еще раз, альфат, назовешь меня в своем официозном тоне… И я тебя зацарапаю до смерти. Я женщина — и ты имеешь право называть меня так где и когда угодно. В рамках разумного, естественно. Уяснил? — на смену царапающих коготков пришли поцелуи. Начавшиеся обоюдные ласки едва не переросли в нечто большее, но Киттлер вовремя отстранился, не обращая внимания на грозно раздавшееся наигранное рычание. Нужно было собрать одежду, валявшуюся по всей квартире. В этот раз, как и во все прошлые, альфат и геласийка не могли сдержать первый порыв страсти, едва открылись двери. Дойти спокойно до спальни было не суждено. Отыскав спустя несколько минут штаны с носками, Игорь принялся их натягивать, однако, не спеша. Альфату не хотелось уезжать из этого дома.

Пропажа отца, друга Скотта, внутреннее обострение в среде альфатов в связи с гибелью высших лиц Великих Фамилий — всё это ежедневно давило на психику молодого Монтани. Не проходило ни единой ночи, чтобы Киттлер, ложась спать, не думал: а доведется ли ему, остальным членам латериас пережить грядущий день? Долго так продолжаться не могло, это чувствовал сам Игорь, по натуре взрывной и нервный альфат. Сначала он перегрызся с доброй половиной преподавателей своей группы (включая лекторов и ведущих практику), в круг которых попала и убитая «философ» Алексеенко. Потом у Киттлера начались конфликты с одногруппниками: мажоров Игорь не любил, а еще больше он приходил в бешенство, когда его самого относили к их числу. И что с того, что у него новая BMW 3-й серии? Наличие денег родителей не означает наличие ума. Всюду, в каждый конфликт вмешивались его… новые друзья? Как только Игорь полностью втягивался в ссору, тут же в дело включалась Элена, умеющая скандалить не хуже молодого Монтани. А в довершение всего, на подобии тяжелой артиллерии, свое веское слово говорила обычно молчаливая Тарицкая.

И Киттлер понял, что поддержка этих двух девчонок — ой как не лишняя для его самолюбия.

Альфат долго искал свой китель (фуражка аккуратненько лежала поверх туфлей). В итоге, применив простенькое заклинания поиска альфат… ничего не нашел: в доме геласийки циркулировали умопомрачительные потоки темной энергии, сбивавшие его силу Гор.

«Чего ты, Киттлер, хотел, запрыгивая в постель к одной из сильнейших магов Универсо?» — мелькнула в голове мысль, когда он, наконец, отыскал мундир за дверью особняка. Встряхивая пыль, он удрученно посмотрел на вырванный с корнем правый погон.

Слишком много страсти вредит одежде.

Вернувшись в дом, Игорь застал Линнат на кухне. Геласийка, в легком коротком халатике, пила кофе, читая что-то с планшетника.

— Позавтракаешь? — Киттлер посмотрел на восходящее за горизонтом солнце, от которого море словно воспламенилось. Так рано он не привык кушать, но после весьма насыщенной на события ночи организм требовал свежих калорий. Игорь кивнул, садясь за стол напротив:

— Погон не пришьешь? А то моя сила здесь малость не помогает.

Линнат удивленно посмотрела на китель и его неизменную составляющую с гербом и цифрой один, и искренне рассмеялась:

— Иголкой не пробовал?

— Как будто она у тебя есть, — язвительно буркнул альфат, принимаясь за подлетевшую тарелку с яичницей, стейком из говядины и бокал яблочного фреша.

Линнат взмахнула, чисто картинно, ладонью в воздухе:

— По-ожалуйста! — Игорь скосил взгляд на китель, удовлетворенно хмыкнув. Одежда была восстановлена, даже почищена и выглажена. Линнат оставила кофе, встала, потянувшись в сторону окон. Вид выгнутой спинки едва не заставил альфата подавиться кусочком говядины. — Ты приедешь сегодня?

Он хотел ответить «Нет», добавив, то полмесяца назад совершил самую большую ошибку в своей короткой жизни. Но не решился, встретившись взглядом с карей бездной глаз.

— Наверное.

— Тогда заедешь за мной в Комиссию, я сегодня здесь в городе по делам. Заикнешься о секретности отношений — зацарапаю.

Ровно в шесть часов вечера Киттлер сидел в своей машине, припаркованной у ворот одесской Комиссии. Ждал — и продолжал думать.

Визитку Первой Падшей он вытащил из бумажника в один дождливый вечер, когда у молодого альфата депрессия вступила в пиковую стадию. Набрав на мобильном телефоне указанный номер, Киттлер даже не надеялся услышать что-либо в ответ.

Но, прозвучало неожиданное мягкое «Алло». Она его узнала по голосу, перебив все попытки альфата заговорить нормально, объяснить причину звонка. Поинтересовалась, может ли он открыть портал, к примеру, в Париж. Игорь ответил согласием, что может прибыть на Монмартр, где у его дяди был дом. Договорились на семь вечера по местному.

У Киттлера началась паника. Что делать дальше? Как себя вести? Что, в конце концов, одеть? У него были короткие романы, интрижки без каких либо обязательств, с теми же геласийками. Но не с «девушками», которым неизвестно сколько лет.

Первое свидание в бывшем пристанище парижской богемы прошло… просто прошло, ничем конкретно не запомнившись. Альфат, благодаря врожденной дипломатичности Монтани, держался уверенно, разговаривая на всевозможные отвлеченные темы.

В один момент Линнат допила до дна бокал вина, промокнула салфеткой губы, после чего, коварно подмигнув ничего не понимающему альфату — в долю секунды открыла портал сюда, в Одессу, к воротам особняка.

«Интересно, что с рестораном случилось? Хотя, с её силами, она вполне могла не допустить разрушений вокруг воронки портала»

С тех пор прошло 15 дней. И ночей. Каждое утро он каялся — и каждый вечер он у неё.

Как и сейчас. Что делать?

— Эх, Скотт сейчас совет дельный дал бы… Где ты, друг мой? — из ворот Комиссии чуть ли не выпорхнула Падшая геласийка. — Бли-ин, она счастьем просто искрится! Эх, альфа-ат!

Не смотря на возможность провести портал непосредственно к дому, переместиться за секунды, Линнат с Киттлером поехали на машине.

Ей не нравились автомобили и быстрая езда, не сравнимые с естественным полето под собственными крыльями. Просто компания альфата приносила моральное удовольствие. И еще — все это сводило геласийку с ума. Ей так надоело подчинятся дурацким правилам, которые были установлены политическими мотивами: правитель должен думать только о благе подданных. Захотелось в кои то веки пожить в свое удовольствие, не забывая, конечно же, о работе в Комиссии и долге перед Падшей Геласией.

Ехали уже довольно долго, минут двадцать. Дом и Комиссия располагались практически на берегу моря, вот только в двух разных концах черноморского города. В центре застряли в пробке, где Линнат было предложила телепортировать их вместе с машиной, на что Киттлер несколько нервно ответил, потихоньку давая газа, продвигаясь в трафике:

— Нужно поговорить.

Линнат сразу же приобрела серьезный вид, поняв, что её молодой Монтани борется сам с собой вот уже который день. Поэтому уселась в пассажирском кресле лицом к альфату, поудобнее, сняв туфли и подобрав под себя ноги. Тоненькая рука подперла гордый подбородок.

— Зачем я тебе? — альфат не поворачивался, зная, что не сможет сказать подобного в глаза этой женщине.

— С тобой интересно. Уютно. Классно. Спокойно. Я удивлена, что ты только сегодня решил завести этот разговор.

— Захотела завести молодого любовника, и на тебе: как случайность, под руку попался альфат. Когда тебе надоест играться мной?

— А ты этого хочешь? Подумай, Монтани: хочешь ли сам? Нет, не отвечай. Я сама скажу: нет. Ты боишься. Боишься реакции своего народа, особенно после недавних трагических событий — отец пропал, а он в постель к крылатой! Опасаешься реакции геласийцев — а ну как тому же Истинному Верному, Михаилу, взбредет в голову Тьма знает что. Но самый большой твой страх, живущий в тебе, трепещущий твое тело в эту секунду: что я оттолкну тебя, прямо сейчас, — Линнат замолчала, давая понять, что теперь его очередь продолжать разговор.

Несколько минут в салоне авто царила звенящая напряжением тишина. Киттлер пытался перестроится в другой ряд, однако, узкая проезжая часть и пробка не позволяли ему. Альфат, опустив стекло окна, выглянул наружу. Увидев, что впереди стоящая машина держит интервал в почти два корпуса, Игорь не выдержал. Вышел из машины, и наорал на девушку-водителя, стоящую впереди. Та резко дала газу, едва не упечатавшись в другую машину.

Вернувшись, он проехал вперед и влево, пододвинувшись к полосе для поворота. Игорь посмотрел на Линнат, ожидая увидеть в её глазах укор, удивление, осуждение… Но она улыбалась, причем столь искренне, что альфат опешил.

— Прости, Линнат, — наконец неуверенно произнес он. — Я… не хотел тебя никоим образом обидеть своими словами, просто… Это словно бред наяву. Ты, правительница Падших, и я, недавний мальчик-альфат. Мне не верится, что это имеет место быть.

— А ты поверь. Прими на веру, не думай, что я хочу тебя обмануть, использовать, предать. Верь мне.

— Ты… будешь моей девушкой? — запнувшись, спросил альфат. Линнат легко рассмеялась, склонившись к Киттлеру, и положила голову ему на плечо. Какой он еще ребенок! Но она его перевоспитает.

— Да, мой Монтани, — спустя секунду их губы нашли друг друга. Поцелуй прервался только минут через пять, когда пробка наконец сдвинулась с места…

Они лежали на диванчике для гостей, который перетащили на лоджию, прикрытые простыней. Эта ночь была не в пример холоднее остальных, как ни как, октябрь месяц на дворе, но хозяйкой дома была Первая Падшая — воздух грелся по одному её желанию. Да и чтобы остудить пыл страсти влюбленных простого морского ветра была явно не достаточно.

Альфат перебирал белоснежные локоны, наматывая их на пальцы, и наслаждался тем, что голова Линнат лежала на его груди. Ему было приятно, что он способен доставить удовольствие этой женщине. В голове Киттлера всплыл вопрос, который, раз на то пошло, беспокоил не одно поколение альфатов, да и других рас тоже.

— Сколько тебе лет, Линнат?

— Оу… Игорь, умеешь ты удивлять — такой вопрос своей девушке задавать! А если скажу, так ты меня бросишь? Оно понятно, со старухой… Ай! — Игорь дотянулся до тугой ягодицы и легко ущипнул её. — Ну ладно, я поняла! Пытки мне тут устраиваешь… Мне 7 тысяч 820 лет. Это, конечно, относительно, по-здешнему. В моем родном мире год тянется чуть ли не в три раза дольше. Но всё таки…

— Ого, — тихо прошептал Игорь, снимая с себя Линнат и поворачивая прекрасное лицо, — вот этому всему такая прорва лет?! Хорошо сохранилась, как для восьми тысячелетней… эм…женщины?

Геласийка попыталась пихнуть Игорь в бок, но тот перехватил руку. Линнат наиграно рыкнула, беря руку альфата в захват и выворачивая её, укладывая Киттлера ровно на лопатки.

— Я слежу за собой. И только скажи, что тебе не нравиться всё моё богатство, — наклонившись, она укусила его за правое ухо.

— А если серьезно, Линн, как тебе…как оно, прожить столько лет? Бессмертие…— Линнат чуть нахмурилась, отпуская любовника, потом встала, стянув простынь, и закуталась в неё на манер древних гречанок. С кухни прилетел бокал сока, который настиг хозяйку, у перил лоджии, смотрящую в сторону моря.

— Я не бессмертна, дорогой. Мой конец отодвинут на долго, это так, и многим это кажется вечностью. Но ведь вечного нет ни-че-го. Придет время, когда и мне доведется уйти за грань, — сделав несколько глотков, геласийка отослала сок прочь, призывая открытую бутылку вина и пару бокалов. Подлетевшему к альфату бокалу Игорь отрицательно помахал головой:

— Мне утром за руль.

— Да ладно, я отрезвляю не хуже магии, — улыбнулась Линнат, да такими глазами посмотрела на альфата, что тому пришлось, из воспитанности, закинуть ногу на ногу. Это движение не укрылось от геласийки. — Я ведь почти не помню первых сотен лет жизни. Мне еще и девяноста не было, когда Верховный Совет Геласии дал мне первую в моей жизни армию из 4-х легионов! Как говорили старшие, я подавала большие надежды, как в воинском искусстве, так и во владении магией. Время шло, я становилась опытнее, сильнее. Когда мне перевалило за тысячу, я была приглашена в специальную команду, которая занималась подготовкой нашего… вторжения. Сюда, в Универсо. Общее планирование осуществлял младший меня по званию, да и по возрасту, но очень сильный стратег и аналитик — тогда еще просто Михаил. За год до вторжения мы поженились. Вот, в принципе, и всё — об остальной моей жизни тебе известно.

— Это правда, что ты начала Раскол?

Лицо Линнат дрогнуло, исказившись болью: сожаления, потери. Киттлер вмиг понял, что спорол чушь, задав этот глупый, по сути, вопрос — ну какая ему разница, кто виноват в междоусобице геласийцев? Он подорвался с дивана, едва не упав из-за простыни, заплутавшейся в ногах. Подошел, обнял сзади и нежно поцеловал геласийку в шею, ни на миг не разжав объятий. По глубокому вздоху он понял, что Линнат успокоилась, потому извиняющимся тоном заговорил:

— Прости, это было глупо.

— Да нет, ты задал правильный вопрос. Исторические хроники не врут, именно мои геласийцы первыми обнажили оружие, но и первыми пролили свою кровь. Геласийцы Света сами были готовы к вооруженному конфликту… Игорь, любимый, давай в следующий раз, а? Я не хочу в такую чудную ночь вспоминать те события, слишком много дорогих мне геласийцев погибло.

— Хорошо, Прекраснейшая, — он обнял её еще крепче, и они продолжили стоять, изучая звездное небо.

Если бы еще море не мешало…

Альфат и геласийка ушли спать.

До «тесного» знакомства с Киттлером, Линнат редко видела сны. Большинство из них были видениями, которые Тьма посылала своей верной жрице.

Только в эту ночь всё было по иному.

Киттлер несколько раз просыпался, обеспокоено вглядываясь в лицо любовницы, но понять, почему она крутилась, порой даже говорила на неизвестном языке — не мог. Видел, что её сознание переживает не лучшие воспоминания, да только сделать ничего не мог. Сначала просто обнял покрепче, как будто это должно было помочь, а после его осенило:

— Ты идиот, Киттлер! — Игорь случайно вспомнил, что является одним из сильнейших эмпатов своего народа, хоть и молодым. — И ничего страшного, что она сильнее во много раз… Нужно попытаться.

Альфату удалось то, что многие посчитали бы либо невозможным, либо сумасшествием — он пролез в сознание Первой Падшей.

… Она стояла посреди огромного темного зала, под куполом которого летали сгустки Тьмы. Линнат посмотрела на них, ожидая совета, или попросту слов ободрения. Мрак молчал.

Перед ней на небольшом возвышении блестел в сумрачном свете ламп серебряный трон. Её трон. В ближайшее время ему придется пустовать — хозяйке необходимо разобраться с некоторыми проблемами. Если все пойдет не по плану, то трон останется пустым.

— Сестра, я так и знала, что застану тебя здесь! — в зал ворвалась такая же блондинка, только коротко стриженная, и, естественно, с чуть другими чертами лица. Но любое существо, будь у него глаза и мозг чтобы думать, поняло — эти геласийки родные сестры. — Эй, Линн, ты чего?

— А, это ты, Лилит… Да вот, пытаюсь услышать Силу, но она молчит. Все равно уже все решено. Чем порадуешь, сестричка? — Линнат подошла к трону, но не села в него, твердо решив: или вернется по окончанию, или не вернется вообще. Опустилась на колено возле.

— Я только что из казарм. Когорта «жнецов» готова, тебе нужно только поговорить с ними самой. Проконсул Вельзевул с нами, в его легионах большинство составляют дети Тьмы, так что когда будет нужно, он отдаст приказ разоружить светлых. Я взяла на себя смелость, и побывала в твоей Академии Темных искусств, поговорила с преподавателями, курсантами… Тебя есть кому поддержать, только к жнецам нужно лететь сейчас же — а то Астарот поведет их на светлых просто так!

Линнат кивнула, соглашаясь, поблагодарив сестру за помощь, встала, и направилась к выходу. Там её ждали — те, с кем она прошла через многое, покуда этот мир, Универсо, не был покорен ими. Часть Консулата, все геласийцы Мрака с черными крыльями.

Проконсул Асмодей, всегдашний весельчак, один из лучших актеров «Театра Жизни» их родного мира, Промессы, в мире новом занимался довольно специфической работой — возглавлял разведывательное управление Консулата, следившее «изнутри» за жизнью покоренных народов Универсо. Здесь же был и его близкий друг, 3-й консул Аббадон, первый военный геласийцев, командующий армией. Касательно него ходили разнообразные слухи, одним из которых был истинный возраст геласийца. Еще по рассказам отца Линнат знала, что Аббадон водил легионы в бой задолго до выхода геласийцев за пределы родного мира. А по внешнему виду и не скажешь, разве что виски в редкой седине — видимо, для солидности.

Старший брат Линнат, легат Бельфегор, о чем-то увлечено разговаривал с Прозерпиной, её приближенной. Вокруг компании, прислушиваясь и изредка вставляя реплики, ходил Ваал. Только Вельзевул стоял молча, чуть позади остальных. Когда Линнат вышла, они все повернулись к ней, почтительно склонив головы.

Линнат обвела их взглядом, а затем посмотрела вдаль. Со ступенек её дворца весь город был виден как на ладони. Асгеро, официальная столица геласийцев в Универсо. Высокие, до неба, шпили столь же величественных башен, покрытые серебром и золотом, металлом двух Сил — Тьмы и Света. Сотни башен, представлящих собой дома благородных геласийцев, остальные жили в одно— или двух этажных домах. Их было тысячи.

Асгеро — огромнейший город этой планеты, в котором только геласийцев было более 2-х миллионов, не считая миллиона представителей других рас: тавров, альфатов, карликов, вампиров и прочих. Своей красотой Асгеро уступал лишь Обетованному, парящему высоко в небе над северным полушарием планеты — фактической столице Новой Геласии, где находился Дворец Консулов.

— Доброго дня вам, господа… бунтовщики, — мягко улыбнулась в ответ Линнат. Шутка лидера успокоила геласийцев, которых буквально съедала собственная совесть. Они не раз успели заколебаться, усомниться в своем выборе. Но как только вышла Она, их сомнения улетучились гораздо быстрее ветра. За ней они пойдут не только на Обетованное, но и в родной мир. Если бы еще туда была открыта дорога… — Мы начнем этим вечером. Асмодей, изменилось ли что-то?

— Нет, Прекраснейшая. Всё как и вчера, как и десять лет назад. Верховный консул сейчас во Дворце, с ним Велиал, какую то чушь обсуждают. Охрана дворца проходит в обычном порядке, других войск в Обетованном нет. У иных рас всё спокойно.

Продолжил Аббадон:

— Мне удалось оповестить всех легатов и командиров, которым можно доверять. Помощи от всех легионов ждать не придется, но вот их бездействие — вполне ожидаемо.

— Из одного легиона мне удалось сформировать две сборных когорты, — включился в разговор Вельзевул. — Они останутся здесь, в городе, для захвата высших светлых и охраны твоего дворца, Прекраснейшая. Астарот в казармах жнецов, ждет твоего прибытия, или приказа на выдвижение.

— Я привел всех чернокрылых, которых смог собрать в своем легионе, некоторая часть осталась для охраны светлых. Передаю его тебе, Вель, — кивнул Бельфегор. — Сам же я хочу пойти с тобой, сестра.

— И я, Прекраснейшая, — тонким голоском напомнила о себе Прозерпина.

— Думаю, мне тоже стоит отправиться с тобой в Обетованное. Лекарь вам не помешает в любом случае, — это был Ваал.

— Что ж… — глубоко вздохнула Линнат. — Сейчас все в казармы жрецов, оттуда открываем общий портал в Обетованное. Аббадон, ты останешься в Асгеро — когда мы уйдем, возьмешь все установленные объекты под свой контроль. Вель, Прозерпина, Асмодей, сестра — со мной. Брат, ты в резерве со своей когортой останешься здесь. Будь готов по первому зову явиться нам на выручку. И заклинаю вас Тьмой! Постарайтесь без насилия, и тем более пролития крови. Светлые хоть и другой Силе поклоняются, хоть и желают власти — но я не хочу первой пролить кровь. Не хочу вообще её видеть. Надеюсь, Михаил будет благоразумен. Ладно, начинаем. Вперед, в казармы…

— … Тьма ведет меня, наставляет вас. И сейчас она хочет одного — не допустить предательства со стороны Света. Вы скажете: ведь это мы становимся бунтовщиками! Да, так и есть. Но это Свет отрекся от Тьмы, а не мы. Это нами стали пренебрегать, используя и подчиняя. Но ведь мы равны! — голос Линнат сорвался на последнем слове. Этого никто из присутствующих не заметил. Более чем тысяча элитных воинов, «Жнецов Тьмы», стояли на плаце у своих казарм, слушая свою предводительницу. Мерно блестели тусклым черным светом их крылья. И никто не усомнился в её словах, так как каждый сейчас видел, что её устами говорить сама Тьма. — Сейчас мы пойдем на штурм Дворца, где чепухой занимается нынешний Верховный консул. Я буду требовать отделения Тьмы от Света. Не могу обещать, что всё получиться, что мы вернемся оттуда живыми, что победим. Но идти туда я просто обязана. Пора прекратить этот беспредел. Лучше будем предателями, но правителями сами себе, а не прислугой в руках светлых! Я говорю вам: подумайте еще раз, прежде чем соглашаться. Никого я не в праве заставлять, а тем более наказывать за отказ. Вы в своей воле. Только помните — Тьма в этом мире в опасности, как никогда до сих пор.

Линнат замолчала, обводя взглядом суровые лица жнецов. Опытные, закаленные в битвах воины, многие из которых прошли войну с альфатами. Есть даже те, кто штурмовал последний оплот, цитадель Нэвё.

— Кто со мной, два шага вперед! — Линнат искренне улыбнулась, когда вся когорта, до последнего геласийца вместе со своим командиром, сделала два четких шага. Да, с такими воинами ей ничего не страшно, даже погибать. — Тогда вперед! Открывайте портал!

Посреди плаца образовалось широкое серое, непрозрачное марево, в которое сделали уверенный шаг Линнат, и Асмодей, и Лилит, и Вельзевул и Прозерпина. Вслед за ними пошли Астарот и его когорта.

Штурмовать Обетованное.

Киттлер сидел на кровати, подле спящей Линнат, с закрытыми глазами, положив левую руку на её жаркий лоб. Увиденное ужаснуло его. Он уже хотел было прекратить, разорвать нити заклинания, связавшие их разумы, но… Это было тем, его не видел ни один альфат за прошедшие пять тысяч лет.

Раскол.

Портал, построенный Линнат, вывел её небольшой, по сравнению с остальными, отряд на городскую окраину. В само Обетованное портал было не открыть — город защищал магический полог из силы Света, предотвращающий проникновение иным способом, кроме как через городские ворота. Собственно говоря, воротами они назывались условно, потому как никаких стен предусмотрено не было: светлые геласийцы считали, что если враг добрался них, то все защитники уже мертвы. И надеялись на полог, который питался за счет мощнейших источников Света.

Воротами был импровизированный пропускной пункт возле высокой арки, перекинувшейся над дорогой, которая вела от города до площади, куда, собственно, все и телепортировались. Здесь же появились и чернокрылые геласийцы. Немногочисленные прохожие, прибывавшие и, наоборот, «уезжающие» из города, удивленно рассматривали четкий строй крылатых воинов, в которых знающие узнали гвардейцев Тьмы, «жнецов».

Первым этапом плана Линнат, придумывать который ей помогали Лилит и Асмодей, был проход через ворота, то есть, арку. В город иным путем попасть было невозможно, поэтому ворота круглосуточно охранялись двумя десятками бойцов, из личной когорты Михаила, ныне Верховного Консула Новой Геласии. «Золотые крылья» были не менее прославленными и хорошо обученными воинами, чем «Жнецы Тьмы». Они в любом случае обратили бы внимание на отряд военных в тысячу солдат, входящий в город. По крайней мере, в виде слухов информация бы добралась внутрь Обетованного. Что было непозволительным.

Удивленно уставившихся золотокрылых взял на себя Ваал, единственный, кто умел обезоруживать без «вреда» для организма. Сильным заклинанием один из лучших магов-медиков Новой Геласии просто усыпил стражников, после чего их стянули в домик начальника караула(тоже спавшего тихим сном), приставив к ним три десятка «жнецов».

Линнат и Лилит, а также Прозерпина, как мощный маг-боевик в качестве усиления, пошли по Обетованному, к Дворцу Консулов, делая вид, что просто прогуливаются. Остальные остались у входа в город: часть из них должна была через порталы, при необходимости, прийти под стены Дворца, благо, что в самом городе это было возможным, а часть — по сигналу блокировать казармы золотокрылых (Линнат до последнего хотела и надеялась избежать кровопролития).

Во Дворце появления 2-го консула не ждали, но это далеко не было событием из ряда вон выходящим. Одна из лидеров геласийцев в новом мире явилась на положенное место работы — что же тут удивительного. В сопровождении подруг — и что? В сопровождении личной гвардии — так об этом никто не знает!

Верховного Консула Линнат нашла в обеденном зале, он как раз трапезничал в компании с проконсулом Велиалом, чернокрылым, посвященным в их план, отвечающим за связь геласийцев с иными расами. Михаил был удивлен, не меньшее удивление сумел изобразить и проконсул, после чего женщины, одна из которых носила титул Прекраснейшей, были приглашены за стол.

Поздний обед, скорее ранний ужин, проходил в спокойной атмосфере. Геласийцы обсуждали всякие последние новости, слухи. После одной из шуток Михаила на тему Тьмы (ох как удачно!), лицо Линнат резко изменилось с расслаблено-довольного на серьезное.

— Нам нужно серьезно поговорить, Верховный, — в интонации Прекраснейшей звенел метал. — С недавних пор начали происходить весьма интересные, и важные вещи. К примеру, многие дети Тьмы были сняты с важных государственных постов — их заменили светлые геласийцы. Подобное происходит каждый день, в армии, госаппарате, среди купцов, медиков, строителей… Права моих геласийцев как минимум ущемляются. Кроме того, ходят всякие слухи, которым я не могу не верить хотя бы отчасти.

Теперь пришла очередь хмурится Михаилу, и его взрывной характер начал проявлять свою истинную сущность фактически сразу:

— Что ты хочешь сказать, жена?

Линнат мягко улыбнулась, посмотрев на мужа взглядом, полным искренней любви и уважения, но… угасающей, с каждой секундой, любви.

— Тьма велит мне исполнить мой долг перед Ней. Ты не оставляешь мне иного выбора, — Михаил обеспокоено начал переводить взгляд то с одного, то с другого геласийца Тьмы, чувствуя непонятное накопление энергии этой Силы. — Кстати, я развожусь с тобой. Девочки!

Лилит и Прозерпина вдруг вскочили со своих резных стульев, которые опрокинулись на пол. Девушки на крыльях преодолели весь зал, каждая в разные стороны, по пути уложив и обездвижив прислугу, заняв позиции у дверей. Михаил было дернулся, но ему на плечо легла большая рука вставшего Велиала, силой вернувшая светлого на место. В его руке черным пламенем искрился сгусток Тьмы:

— Не стоит, Верховный.

— Что. Здесь. Происходит, — громко, по словам произнес Михаил, по его одежде пробежали белые искры; Верховный обратился к энергии своей силы Света.

— Дорогой, меньше нервов, угомонись, — Линнат стоило больших сил сохранять холодный, невозмутимый вид. Всё её нутро буквально дрожало от внутреннего напряжения. Одними лишь глазами 2-й Консул попыталась попросить Михаила держать себя в руках, так, чтобы этого не видели её сестра и остальные. Но взгляд Михаила за короткие секунды затуманился белесым маревом: так называемый Светлый-во-Гневе. С таким бесполезно говорить чувствами. — От имени всех детей Тьмы, Жрицей которой я являюсь в этом мире, довожу до твоего ведома, что мы разрываем Древний Союз Тьмы и Света. Более не подчиняемся Консулату. Выводим своих солдат из состава легионов. Забираем свою часть казны. Оставляем за собой город Тьмы — Асгеро, а также иные селения, в которых живут темные…

Линнат еще несколько минут продолжала оглашать список своих условий, которые били по Михаилу ничуть не хуже магического удара. Верховный Консул приходил во всё большую ярость: его жена! Поднимает бунт! Против Древнего Союза, на котором возникла тысячелетняя Геласия, империя, покорившая не один мир. На догматах Единых Света и Тьмы существовала и их Новая Геласия в Универсо, связь которого с внешним Сущим была прервана.

Прервана тайно, и, возможно, подло, одним белокрылым геласийцем.

«Неужто она знает? Нет, невозможно! Не осталось ни единого участника, свидетеля — только я… Неужели?!»

По её глазам он понял — да, знает. И теперь будет мстить. Сепаратизмом.

— Я не позволю тебе, Линнат. Ты нарушаешь Древний Закон. Еще слово — и ты мне больше не супруга, а преступница. Вас всех арестуют здесь и сейчас, и будут судить!

«Какой же ты псих…»

— Я не считая тебя своим мужем, — грустно улыбнулась Линнат. В следующую секунду Михаил взревел, словно загнанный облавой в угол медведь. Одним движением он оттолкнул в сторону большого Велиала, словно пушинку, полоснув того по руке плетью Света, и рванул в сторону окон. Прозерпина было попыталась помешать бегству, соткав плотную завесу Тьмы, черной стеной выросшую перед геласийцем, но Верховный Консул рассек её своей любимой плетью играючи — и выпорхнул в окно, крича во весь голос «Измена!»

«Точно псих. Как только полюбила. Теперь ведь придется…»

Линнат коснулась двумя пальцами серебряного медальона на шее. Маленький филин, изготовленный умелыми руками из ценнейшего для каждого темного геласийца метала, заискрил глазами. Средство связи легионов заработало.

— Астарот, действуем по плану «Сумрак». Первыми в бой не вступать! Я не хочу начинать сумасшествие. Это будет на Его совести. Упаси вас Тьма тронуть хоть одного гражданского — лично зарублю. Вельзевул, вызови моего брата. Подождешь их, расположишь у входа в город. Не впускайте никого. Я попытаюсь… да, попытаюсь поймать ныне бывшего Верховного. Конец связи.

— А что с этими? — Прозерпина, уже обнажившая оружие, богато украшенную длинную шпагу, указала на прислугу из числа светлых геласийцев.

— Мне кажется я ясно выразился по поводу гражданских, — почти прошипела Линнат, выходя из обеденного зала. Спокойно выйти из Дворца им не удалось, сразу за холлом после обеденного зала на них выскочил десяток «золотокрылых». Лилит и Прозерпина взяли их на себя, стараясь не убивать и не калечить. Дальше пошли спокойно, но на ступенях их вновь встретили — около половины бойцов из дежурящей во Дворце центурии «Золотых Крыльев», перегородившие спуск. Оружие было готово к бою, воздух от бурлящих потоков энергии Света буквально искрился.

Линнат подняла перед собой руки:

— Дети Света, разойдитесь.

— Бросайте оружие, Прекраснейшая. Вы и ваши спутники должны быть арестованы по приказу Верховного Консула, — указал на них центурион, перед этим почтительно склонив голову перед Линнат. Она вспомнила — этот парень обычным легионером дрался рядом с ней возле крепости Нэвё. Его тогда ранило шальным заклинанием.

«А он не плохо поднялся, из рядовых солдат в офицеры гвардии. Достойно похвалы»

— Центурион, уведите солдат. Я не подчиняюсь вашему Консулу. Мне бы не хотелось… — её перебили. Один из гвардейцев нервно бросил поверх их голов молнию Света, тонкое копье чистой энергии силы — такое пробивает железный доспех, крошит каменные дома и разносит в щепки дерево. Опасная штука.

— Брось, командир, что с ними говорить? Приказ Верховного ясен — при сопротивлении применить силу! — слова одного из своих подбодрили гвардейцев, которым явно не хотелось не то что арестовывать, а вообще здесь находится. Если бы не долг перед Михаилом.

— Сестра… — едва слышно шепнула чуть выдвинувшаяся вперед Лилит, за ней повторила движение Прозерпина. Девушки спрашивали разрешения. Ждали приказ. Спиной Линнат чувствовала, что Велиал тоже готов к бою. Но как не хотелось лить кровь!

Вдали что-то грохнуло, рокот взрыва разнесся по городу. Затем ещё один. И ещё. Гвардейцы переглянулись, одновременно сделав попытку шагнуть вперед. Именно попытку — в следующий миг геласийки, естественно, кроме Линнат, сорвались вперед со ступенек, на ходу разя противника мощными заклинаниями: сестра Прекраснейшей пригоршнями бросала «иглы Тьмы», а боевой маг «жнецов» рассекала воздух, и тела геласийцев, «косой Эрана». «Золотокрылые» не успели выставить ни единого щита, да и помог ли бы он против совместной атаки двух сильных бойцов, при поддержке третьего и под наблюдением четвертого, которые сотни лет оттачивали свое мастерство? Полсотни гвардейцев умерли менее чем за минуту: рассеченные, сожженные заживо в своих полукирасах магией, проколотые длинными тонкими шпагами, не знающими ни промаха, ни жалости.

Линнат лишь сокрушенно вздохнула, оглядев место бойни. С площади перед Дворцо убегали геласийцы, взмахивая крыльями, уносясь прочь. Всей секретности пришел один большой конец.

— Быстро, к казармам.

— Но сестра, нужно поймать это труса!

— Не спорь! Как ты думаешь, где он?! Давай… — они открыли порталы, переносясь неизвестным путем к казармам гвардии Михаила. И едва не попали к «золотокрылым» в руки: у ворот небольшого дворца, которым и были казармы, приняла бой центурия, защищающая сделанный магией пролом. Четверо чернокрылых геласийцев вынырнули из серых туманов неожиданно для сражающихся, на правом фланге светлых. Крайние гвардейцы увидели их, и обрушили на них поток атакующих заклинаний: в ход пошли «стрелы» и «копья света», «мечи Метатрона»… Их спасла отменная реакция Велиала, да тот факт, то он держал готовыми несколько защитных заклинаний, так, на всякий случай. Усиленный «щит Тьмы» посреди боя не приготовишь, для этого нужна сосредоточенность для формирования необходимой структуры заклинания, поэтому сильные, а главное опытные маги готовились заранее. Зачастую заклятия активировались через какой либо предмет, и Велиал не был исключением. Из его любимой трости вырвалась на свободу сама Тьма, черным куполом оградив их от гибели — после чего на землю осыпался пепел, на столько мощной было атака светлых.

— Линнат! — она оглянулась на знакомый голос. Так и есть, Астарот со своими «жнецами», ведут перестрелку на земле и в воздухе. Они быстро отлетели к своим темным. Астарот кивнул, а «жнецы» приветственно гаркнули: «Хэйзра!!!», и продолжили огневой бой.

— Что тут громыхало?

— Да вот эти, — Астарот махнул в сторону занявшей оборону центурии шпагой, с острия которой сорвался тонкий черный луч. Легат бил наугад, так сказать, из ярости, но, к своему удивлению, попал — один из «золотокрылых» повалился наземь с развороченной грудью. В тот же миг часть общего щита, поддерживаемая убитым, потухла, чем не преминули воспользоваться опытные «жнецы». В образовавшуюся брешь разом влетело несколько атакующих заклинаний, убивающих и калечащих светлых геласийцев. Заметив наметившийся успех, Астарот крикнул в глубь рассыпанного строя «жнецов»: — Слэв, пуская «вертушку»!

Центурия «золотокрылых» перестала существовать в последующую четверть минуты. Внутри строя раздался хлопок. Одно из сверхмощных массовых заклинаний боевой школы магии темных, так называемая «вертушка», требовало определенного времени на подготовку. В каждой центурии «жнецов» в любое время у определенных солдат (их называли «складскими ящиками», или «складами») хранилось по три готовых к использованию «вертушки». Как, впрочем, и более десяти иных заклятий, атакующих и защитных. Вертушка работала по следующему принципу: облеченная в структурированную в виде бумеранга форму, энергия Тьмы скручивала, перемешивала пространство на определенной площади, как правило, круге в 30-40 квадратных метров. Главным условием применения «вертушки» было наличие цели в закрытом помещении.

Роль помещения сыграл полный щит, которым прикрывались «золотокрылые». Попав через маленькую брешь, которую не успели заделать, «вертушка» сделала своё дело: не ожидавших подобного светлых геласийцев вначале скрутило внутрь тел, а потом вывернуло наизнанку. Ужасное зрелище: на землю, заливая мостовую литрами крови, повалились груды конечностей, внутренностей, и доспехов. Смерть оборонявшихся была практически мгновенной, но очень страшной.

На несколько секунд между замком и площадью перед ним царила тишина, которую прервал яростный рев осажденных — «золотокрылые» с новой силой обрушили поток заклинаний на когорту «жнецов», мстя за убитых товарищей (а некоторые — и за родственников).

Но об одном светлые забыли — брешь в стене более никем не была прикрыта. Астарот вопросительно поднял бровь. Линнат сдержанно кивнула:

— Давайте, а я подтяну сюда легионеров. Проше тебя, легат, как можно меньше проливайте геласийскую кровь, — с нажимом на предпоследнем слове разрешила Линнат.

Легат «жнецов» коротко поклонился, махнув шпагой тыловой манипуле, до сих пор не принимавшей участия в бою. Две центурии из её состава двинулись к пролому, активировав большой щит Тьмы, а одна центурия взмыла вверх на черных крыльях, с намерением поддержать атаку с воздуха. Штурмующим без особых усилий, при потерях в пару убитых и десяток легкораненых, удалось ворваться внутрь замкового двора. «Жнецы» прорвались к воротам и, при помощи атаковавших с воздуха, заняли обе надвратные башни. Активировать механизм ворот не представлялось возможным (для этого нужно было быть как минимум светлым), поэтому его просто разбили. Магическая защита с ворот упала, и их вынесли одним мощным заклинанием, «тараном». «Золотокрылые» быстро, бросая убитых и тяжелораненых, отступили. Астарот ввёл в действие всю когорту, окончательно заняв стены, и бой перенеся во внутренний двор.

Линнат со товарищи поднялись на одну из надвратных башен, с которой открывался прекрасный вид на развернувшуюся бойню.

— Что-то здесь не так, — негромко, про себя, сказала Линнат. — Сестра, их слишком мало, чуть больше двух центурий — и это вместе с той, которую вырезали у пролома. Напрашивается вопрос, не так ли, Астарот?

Залетевший на площадку башни легат гвардейцев, весьма запыхавшийся, кивнул:

— Так точно, Прекраснейшая. Вопрос: где сейчас находится около восьми сотен светлых? Нам неизвестно, — сам ответил Астарот. — Вот что точно никогда не делали гвардейцы Михаила — так это не покидали Обетованного. Не думаете же вы, Прекраснейшая, что «золотокрылые», услышав звуки боя, не прибежали бы для прояснения обстоятельств? Вот и я не считаю тех, с кем покорял этот мир (а светлые, кстати, уже тогда прикрывались нашими спинами!), полными кретинами.

— Есть что-то о Верховном… бывшем Верховном? — подала голос Лилит, у которой все еще не прошел боевой азарт. Легат отрицательно махнул головой:

— Его один раз заметили на стене, в самом начале штурма. После — никого, ни его, ни других: Гавриила, Рафаила… Прекраснейшая, а что по ним?

— Асмодей говорил, что их не должно быть в городе: первый у альфатов с деловым визитом, а второй должен быть арестован в Асгеро. Легат, останови атаку.

— Но, Прекраснейшая, через пять минут мы возьмем эти проклятые Светом казармы, и захватим Михаила…

— Останови «жнецов», Астарот, — более грубо повторила Линнат.

— Сестра, это не разумно. Наши гвардейцы не должны были погибнуть зря…

— Гвардейцы вообще не должны были погибать! Мои, — с нажимом на последнем слове гневно оборвала Линнат сестру, — «жнецы» льют кровь. Я этого не хочу. Выполняй приказ, легат.

— Сестра…

— Достаточно! Иначе сейчас же отправишься в Асгеро.

Легат поспешил выполнить приказ Линнат, и «жнецы» оттянулись к захваченным стенам. На некоторое время в замке установилась тишина, прерываемая стоном редких раненных светлых геласийцев, оставшихся лежать на земле. Они предпринимали попытки отползти к своим, но… Что может сделать израненное, зачастую без какой либо конечности, лишенное сил, тело?

Линнат спустилась с башни, оставив позади своих гвардейцев, с поднятой вверх правой рукой, она пошла через внутренний двор к четырехэтажным домам, более похожим на дворцы, которые и были казармами «золотокрылых». Многие оконные проемы представляли собой напрочь выбитые участки стен. Из одного из них до Линнат донесся крик:

— Замри! Стой, где стоишь, иначе мы откроем огонь! — Второй Консул остановилась, чуть оглянувшись по сторонам: кругом трупы солдат, с практически растаявшими белыми и черными крыльями. Да не простых, отважных и доблестных магов-воинов, каждый из которых стоил доброй центурии, а некоторые и больше, обычных легионеров. Мертвые. Всё из-за неё.

— Воины когорты «Золотых крыльев»! С вами говорит та, которая не раз водила за собой в битвы многих из вас. Стольких же я знаю лично...

— Знаешь, предательница? Посмотри вперед, под ноги! Узнаешь ли ты его, честного солдата, оставшегося преданным Консулату? — этот голос ей был знаком, как ни чей другой. Им она была удивлена, затем очарована, а после — осчастливлена. Теперь же…

— Знаю, — громко, уверенно ответила Линнат, глядя в открытые небесно-голубые глаза мертвого «золотокрылого». Нельзя показывать слабость и неуверенность, ведь на неё смотрят и преданные до последней крови «жнецы», и противники. Слово «враги» настойчиво отбрасывалось как неуместное. — Центурион Иселат. Мы с ним брали лагерь альфатов Саббиа. Теперь послушайте меня…

— Нам не о чем с тобой говорить, преступница!

— Нет, слушай меня, Михаил! Выходи сюда, во двор! Довольно лить кровь верных нам воинов, пожалей их жен, мужей и детей! — спина у Линнат вспотела от нервного напряжения, теперь она ступила на скользкую дорожку. Вызов бывшего мужа на дуэль всегда представлялся ей сумасшедшей идеей, её не было в самых худших планах развития событий. Теперь же… поздно отступать. — Разберемся в традициях наших родителей, а также их родителей, и всех тех, кто жил и живет по заветам Творца!

Девушка вынула из ножен матово блестящую под солнечными лучами шпагу. Сильным ударом она вогнала смертоносный, чужой этому миру метал в камень двора, по самый эфес. Только крошка брызгами полетела в стороны.

Тишина, с обеих сторон. Вызов на магический поединок, без правил и ограничений — подобное последний раз происходило до вторжения в Универсо, так как опасность такого рода выяснения отношений была слишком высока, в особенности для окружающего мира. Слишком дорого стала цениться жизнь крылатого мага после обрыва связи Универсо с Внешними мирами.

И он, кого попытается сейчас победить, вышел. В белоснежном одеянии, в блистающей полукирасе и горбатом шлеме с закрывающим лицо забралом, древней реликвии всех светлых, который носили великие воины древней Геласии. Этот предмет помнил еще те времена, когда крылатые геласийцы были небольшим королевством на одном из материков мира под названием Промесса. Белый же плащ слетел с его плеч в тот момент, когда он вогнал свою шпагу с сияющим кристаллом в трех метрах напротив шпаги Линнат. Знак согласия. Но как же обсуждение условий, которое проходит между вызовом стороны вызывающей и принятия его лицом вызванным?..

Михаил понял, о чем хочет спросить его бывшая жена, и лишь раздраженно мотнул головой:

— Всё после, если жива останешься! — про себя Линнат ухмыльнулась. Она крепко решила, в отличие от Михаила: выживет только один. Одна. А за этот грех и предательство она заплатит после, когда предотвратит гражданскую войну. Она кивнула в полупоклоне, также сбросив свой плащ. Глаза Михаила чуть дернулись, пробежав по изгибам обтянутого повседневной одеждой тела. Грустная улыбка была ему ответом, после чего Прекраснейшая, коим титулом была она награждена в Универсо, отступила на шаг, поднимаясь на крыльях в воздух. В трех метрах над землей она замерла со сведенными перед собой руками, словно сжимала ими невидимый жезл.

Михаил повел правой рукой вокруг себя, выстраивая защиту, но закончить магический пас ему не удалось. Линнат ударила, проигнорировав неписанное правило поединка: дать возможность оппоненту осуществить приготовления к первому заклинанию. Из растопыренных в сторону мужчины пальцев змеями устремились черные щупальца. Их было десятки, и они в считанные секунды обвили Михаила, начиная с пят, и заканчивая шеей, вокруг которой сомкнулись в кокон. Линнат демонстративно сжала руку, смотря в удивленные, но все еще любимые глаза геласийца: они наполнились удивлением, и… страхом.

Когда из сдавливаемых чудовищной силой легких начал быстро выходить воздух, а в голове помутилось, Михаил яростно взревел. Сквозь тонкие промежутки щупалец заискрился, а потом и вовсе начал гореть истинный Свет. Линнат в последний момент поняла, что происходит, сбросив щупальца и выставив перед собой напитанные Темной энергией руки в защитной позиции.

На замковом дворе словно зажглось новое небесное светило — всех геласийцев, которые наблюдали за происходящим и не удосужились закрыть глаза руками, заслепило. Полыхнуло так, что у Линнат заслезились глаза, а руки немножко обожгло: это Михаил пропустил сквозь своё тело чистую энергию Света — Светлый-во-Гневе. Камень у геласийца под ногами почернел, а местами и вовсе обуглился. Камень.

Линнат коротко выдохнула, собравшись с духом — и продолжила дуэль…

Поединок длился долгих полчаса, которые всем присутствующим показались годами. Противники оказались в равной степени равными: Линнат как маг с наступательными заклинаниями, а Михаил — с защитными. И оба были на грани истощения сил. Мыслимо ли — за короткий промежуток времени выпустили в мир огромнейшее количество энергии, которое все это время хранилось в них, накапливаемое месяцами!

Сложность ситуации понимали оба… наверное. По крайней мере, Линнат уж точно — все её амулеты были пусты, а заготовки заклинаний давно закончились. Еще пару минут, и она просто упадет от усталости и той постоянной боли, которой во всем теле, до кончиков волос обзывались создаваемые с нуля заклятия.

Михаил был великолепен — ей было бы трудно это не признать. Каждую атаку он отбивал с завидным изяществом и неторопливостью, аккуратно рассеивая в пространстве остаточную энергию, тем самым не позволяя Линнат её подхватить себе.

«Как всегда самоуверен. Пора кончать с этим»

Прекраснейшая решилась — ведь еще пара мину, и её руки просто опустятся от усталости, а он победит… Взгляд скользнул влево, затем вправо; проигрыш означает напрасную гибель десяткой геласийцев с обеих сторон. Поэтому…

Она ударила, сильнее, чем за весь поединок. Совершенно грубейшим способом, не конструируя что-либо из энергии Тьмы. Просто сплошным потоком энергии. От неожиданности Михаил рухнул на колени, из последних сил удерживая защитный барьер, медленно, но верно прогибающийся под напором. Он лихорадочно осматривал светлый купол перед собой, замечая каждую мелкую трещину в нем. Вдруг его взгляд обезумел от сплошной паутины трещин, а щит разлетелся огненными осколками. Верховного Консула отбросило на несколько шагов обратно, аккурат к собственной шпаге. Михаил попытался встать, придерживаясь за эфес клинка, но у него получилось только присесть на одно колен. Из ушей и носа тонкими полосками струилась красная кровь, что означало жестокое перенапряжение сил организма, и истощение ресурсов Света в нем.

А значит — она победила. Где же её шпага? А то ведь у самой голова кругом ходит, земля все норовит убежать из-под ног… Пора вогнать полтора локтя стали в такое горячее, родное сердце. Прекратить это всё.

Она подошла к своему оружию, с силой выдернув его из камня двора. Пошатнувшись, сделала шаг вперед, как вдруг завибрировал её медальон на шее. Сжав его, она раздраженным уставшим голосом спросила:

— Да? — ответом ой послужили крики и отборная черная ругань, вперемешку с различимыми звоном клинков и взрывами.

— Сестра, мы атакованы! — раздалось в её сознании.

— Что? Кем?!

— Светлые! Их здесь несколько когорт легионеров! И продолжают прибывать. Нас скоро окружат! Что делать?

— Бельфегор, держись, мы идем! — Линнат развернулась, взлетев по направлению к надвратной башне, где замерли в ожидании преданные ей геласийцы. А в спину раздался искренний смех Михаила, напополам с кашлем и харкающими звуками…

Она отдала приказ отступать к воротам Обетованного. Вначале Лилит, Астарот и остальные с непониманием посмотрели на неё, но, увидев в карих, наполненных болью глазах огромную тревогу и растерянность, попросту последовали за ней. Вон из крепости «золотокрылых».

Отступить в спокойствии им не удалось. Как только они оказались за стенами, впереди них раскрылись десятки порталов, из которых выходили центурии готовых к бою гвардейцев светлого Михаила.

— Засада! Быстро порталами к воротам! Астарот, сестра, ударьте чем-то, отвлеките… — когорта «жнецов» организовано уходила сквозь темные дыры в пространстве. Два сильных мага, напоследок, успели так ударить по светлым, что камень площади перед замком пошел трещинами…

Линнат вынырнула из секундной абсолютной тьмы, и оказалась в мире красок. Воистину, краски были потрясающими ум обычного обывателя: в основном, кровавых тонов.

Сборная когорта Бельфегора дралась в полном окружении: изнутри города её атаковало около центурии «золотокрылых», а извне наседало несколько тысяч легионеров с белыми крыльями. Линнат выругалась, отдавая приказ «жнецам» разбросать «золотокрылых». Когда она увидела внутри строя сражающихся темных группу раненных и груду своих убитых, враз куда-то подевалась какая либо жалость. Светлые знали, знали! И были в принципе готовы к конфликту, а как иначе можно объяснить присутствие этих когорт, теснящих её солдат от ворот города? Еще несколько минут, и она вместе со своими темными будет отрезана, ведь из города портал не открыть.

— Вперед, «Жнецы Тьмы»! На прорыв, Хэйзра! — со шпагой в руке впереди всех на крыльях помчалась вперед Прекраснейшая. По бокам от неё пристроились Прозерпина и Велиал, пытавшиеся опередить своего лидера, прикрыть собой от шального заклинания. А вслед за ними понеслись центурии «жнецов». «Золотокрылых», какими бы сильными они не были, оказалось чрезвычайно мало, чтобы достойно встретить гвардейцев Тьмы: словно мощный океанский прилив сотни чернокрылых смяли, опрокинули и затоптали своих недавних союзников. Линнат тоже успела заколоть двоих, но потом гвардейцы оттеснили её от схватки, мол, «она повела нас, а там мы сами! Её жизнь дороже наших». Прекраснейшая сначала было хотела устроить выволочку Прозерпине, но сдержалась — они всего лишь пытаются сохранить её жизнь, чтобы было за кем следовать.

Атака «жнецов» дала возможности перегруппировать силы и выставить несколько центурий гвардейцев против легионеров. Внутри строя дерущихся темных, аккурат под входной аркой в город, Линнат отыскала раненого Бельфегора и Вельзевула, здесь же был Ваал, который пытался залечить рану брата предводительницы. Когда она подошла, брат попытался встать, но она жестом приказала ему сидеть:

— Говори, брат.

— Мы заняли ворота, как ты и приказала. А минут пять назад здесь начался сущий ужас. Эти, — он мотнул головой в сторону легионеров светлых, — появились из двух больших порталов, выходили целыми, неожиданно — мы то думали, что их ты раздавила…

— Верховный? — оторвался от командования объединенными силами легионеров и «жнецов» Вельзевул. После отрицательного жеста Линнат он хмуро кивнул: — Будет прорываться, Прекраснейшая. Сейчас же. Я представить боюсь, что творится в Асгэро… Осторожно!

Вельзевул прыгнул к Линнат, подминая её под себя, накрывая собственным телом, тем же занялась и Прозерпина. Вовремя — там, где стояла Линнат, пролетела огненная стрела, взорвавшись в глубине сражающихся темных. Основные силы «золотокрылых» нагнали их, и теперь принялись бить по истекающему кровью строю темных.

Прекраснейшая поднялась, отряхнув камзол, и, вновь вынимая шпагу из ножен, пошла вперед. Ведомые Линнат легионеры, неожиданно для светлых геласийцев, начали давить, а не просто обороняться. Скрестились и ломались мечи, с треском разламывались усиленные магией щиты, беззвучно падали убитые, а рядом с ними, со стоном боли — тяжелораненые. Магией буквально полыхало всё вокруг, это вступили в дело «жнецы» и легионерские маги. И светлые, не смотря на троекратное превосходство в численности, попятились. Когда же в атаку на них с воздуха помчалась половина когорты «Жнецов Тьмы», с легатом Астаротом во главе, светлые дрогнули. Строй прогнулся, разорвался, и лишь несколько островков сохранили подобие порядка, сражаясь с прибоем темных.

Уже за пределами города, где Лилит и Велиал начали строить портал для отряда в Асгэро, Линнат обернулась назад. Там, в арке, гибли те, кто дал возможность её потрепанным, почти обескровленным солдатам вырваться из ловушки. Около четырех десятков раненых, в большинстве своем тяжело, «жнецов» приняли последний бой. Вдруг земля задрожала так, что Линнат едва не повалилась на пол, а воздух сотряс оглушительный взрыв, которого Обетованное не слышало за весь этот сумасшедший день. Сияющая арка ворот города рассыпалась миллионами мелких осколков, а черное пламя Тьмы пожрало сражающихся: своих и чужих.

Почему-то теперь слово «чужие» было само собой разумеющимся.

Последняя центурия «жнецов» втягивалась в темную дыру портала, и Прозерпина за локоть увлекла Линнат с собой, боясь встречаться с ней взглядом.

Из карих глаз Прекраснейшей, а отныне — Первой Падшей Линнат, двумя серебристыми ручьями текли слёзы…

Началась всеобщая истерия — Раскол.

Она проснулась неожиданно даже для самой себя. Вот она только что вернулась в уже пылающий Асгэро, где стояла на коленях у тела убитой Астарты, которая до последнего вздоха сражалась за неё. Рядом беззвучно рыдал её муж, легат «Жнецов Тьмы», не уберегший родную душу от клинка врага.

А Вельзевул, взяв на себя печальную роль вестника самой Смерти, продолжал оглашать список тех близких, кто погиб в первом пожаре противостояния Тьмы и Света.

Она тоже плакала, но в какой-то момент услышала знакомый мужской голос. Затем всё виденное, вызывающее невероятную душевную боль, подернулось серой пеленой, потемнело, словно выключили свет.

Карие глаза широко распахнулись — действительно, свет выключен. А от чего ему быть включенным в её спальне ночью?

— Проснулась? Вот и хорошо… — её буквально сгреб в охапку молодой любовник из покоренной некогда ею расы. Альфат. — Успокойся, я… Я видел. Ты не обижаешься, что…

— … что проник в мой сон? — Линнат, успокоившись, старательно изобразила гневное лицо. Но потом сразу улыбнулась и укусила альфата за мочку уха. — Нисколько! Ты… действительно помог мне… Видеть это еще раз — невыносимо. Давай спать?

Их губы слились в поцелуе, и уснуть удалось нескоро.