Маг
Одно из самых важных умений,
благодаря которому можно достичь
любой трудной цели, —
вовремя попросить помощь и принять её.
Хайди Хэлворсон, "Психология достижений".
Временами казалось, что его душа — это чаша из гелиотропа. Гладкие стенки глубоко-зеленого цвета, ярко-алые, похожие на кровавые, разводы, летящие из темноты синие капли.
Первая капля разбилась о дно чаши неожиданно, когда Виресу едва исполнилось шесть лет.
Тишь окутывала библиотеку, впускали горький запах сирени распахнутые настежь окна. Мягко шуршали под пальцами страницы, тихо потрескивала стоявшая рядом свеча, и свет ее придавал страницам чарующий янтарный оттенок. Вирес вытянул на подоконнике ноги, оперся спиной о стену, глянул через окно вниз, на покачивающееся море деревьев, и забытая книга с тяжелым стуком упала на пол.
К чему книга, заклинания? Сейчас завораживали плавные движения собственных пальцев, легкий синий шлейф в воздухе. Смех заклокотал в горле, синяя пыль сыпалась с ладоней, взлетая в ночь светящимися мотыльками. Много-много синих мотыльков. Сад стал волшебно красивым, озарился фиолетовыми огоньками, заиграл глубокими тенями. Вот она магия! Настоящая и живая, пронизывающая насквозь, а не те глупости, которым учил немощный учитель!
— Вирес… — Он медленно обернулся на зов и соскользнул с поддонника, удивившись бледности матери. — Мальчик мой…
— Мама?
Она стянула его с подоконника и посмотрела с таким страхом, что у Виреса дыхание перехватило. Почему, почему она так смотрит?
— Никогда больше! Никогда больше так не делай! — прохрипела она, судорожно прижимая его к себе. — Ты единственное, что у меня осталось, слышишь! Если они узнают, то заберут…
Капнула и разбилась о гелиотроп первая капля. Шестилетнему Виресу не хотелось, чтобы его забрали, потому он «больше так не делал». Вирес рос, капель было все больше, синее море внутри волновалось все чаще, и переполнявшая его сила просилась наружу все сильнее. Но это было его тайной. Он не хотел, не мог предать маму.
Он помнил еще тот весенний солнечный день, и летящие ввысь скалы по обе стороны тропинки, и внезапный камнепад, и толчок в плечи, сбросивший его с коня, и стук камней за спиной. Он помнил, как обернулся, хотел заплакать, увидел одного из дозорных, склонившихся над заваленным камнями отцом. И отчаяние на лице дозорного помнил, и тихий шепот: «Виссавийцы не успеют», — слышал. А еще на всю жизнь сохранил в сердце последние слова умирающего отца: «Береги мать. Не бросай ее». Ему было пять лет. Но он обещал серьезно, как взрослый. И никогда не нарушал обещания.
А чаша переполнялась все больше… сдерживать силу становилось все труднее. Приходили ночами странные сны, мучили, заманивали в омут странных мелодий. И Виресу казалось, что он плывет в синем огне, дышит им, живет им, и когда он просыпался, то долго лежал в темноте и смотрел, как гаснет, растворяется во мраке синее сияние… Но маме об этом никогда не говорил.
Пока однажды...
— Мальчик мой… открой окно, — услышал он тихий шепот и распахнул створки, полной грудью вдыхая запах опавших листьев.
Ветер рвал занавески, холодил разгоряченные щеки. Возвращаться к кровати не хотелось. Чувствовать себя беспомощным — тем более. Хотелось просто вот так стоять и не шевелиться, не думать…
— Мой архан, — Вирес обернулся и непонимающе посмотрел на вошедшего слугу.
Стоит и ждет. Приказов, указаний, чего угодно… но что Вирес мог приказать? От него впервые требуют что-то решить, что-то сказать. Что? Ему всего двенадцать, и раньше за него решала мать!
С кровати донесся тихий стон, ветер вновь рванул занавески, и слова слуги получились едва слышными… бессмысленными…
— Мой архан, виссавийские целители не придут. Они ушли из Кассии… ваша мать…
— …умрет? — пытливо посмотрел в глаза слуги Вирес.
Слуга не ответил, но Виресу и не нужен был ответ.
— Убирайся! — тихо прошептал он, чувствуя, как падают в гелиотропную чашу частые капли. — Убирайся!
Пусть! Пусть уходят! Пусть все убираются! Он сам справится, со всем, наверное, справится…
Колени отказались держать, по щекам покатились слезы бессилия. С кровати вновь донесся стон, и именно он придал Виресу сил. Если он и дальше будет стоять и ничего не делать, то мама умрет. И он останется один… совсем один!
Вирес почти подбежал к кровати, резким жестом откинул одеяло, провел ладонями по ночной рубашке матери, разглаживая складки. Пахнет розами. Мама так любит этот запах. А еще травами и горечью лекарств. И виссавийцы не придут, и никто не придет, и никто не поможет… но Вирес сможет сам… сам… Правда, сможет?
Дар помог. Дар вел, дар лился светом с ладоней. И мир вдруг отдалился, свет свечей стал расплывчатым, нереальным. Остались в этом мире только двое… нет, одна. Она. Биение ее сердца, отзывающееся в ушах набатом, ее прерывистое дыхание, ее дрожащие губы. И собственный мягкий поток силы, укутывающий в синее одеяло магии. Помогло же! Помогло! И мама даже открыла глаза, улыбнулась ласково, подняла руку и погладила по щеке:
— Сынок… прости… — и откинулась на подушки.
И дар, столь близкий недавно, стал вдруг чужим, неподвластным. Мир вновь приблизился, заиграл россыпью звуков и запахов. Ветер кинул в окно пару листьев, сияние магии вдруг стало интенсивнее, ярче, а потом окрасилось огненными отблесками. Как пятна крови в гелиотропе.
Что-то не так! Горячо… боги, как же горячо! И кожа матери плавится, обнажая розовое с белыми прожилками, мясо, и волосы трещат от жара, и по шелку рубашки расползаются уродливые пропалины, а губы, губы все еще улыбаются ласково и нежно. А в душе огненным цветком расцветает страх. Почему вот так?
— Мама! — закричал он, и, когда в ответ раздался лишь протяжный стон, выбежал из комнаты.
Не сумел! Опоздал! Предал!
Капли закапали в чашу еще быстрее, уже не находя в ней места. Вирес несся по коридорам замка, и шлейфом за ним летел ненасытный огонь. Маг выбежал по винтовой лестнице на вершину башни и остановился, чувствуя, как бьет в лицо ветер. Огонь! Больше огня! Пусть сожрет и его, и замок, и лес! И боль его… Жри, сволочь!
Его душа похожа на разлетающуюся осколками чашу из гелиотропа...
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.