Глава 10

“Счастье любит тишину.

Но кузница моя ему по вкусу”

Бельмонд.

Моя жена превосходна во всех сферах жизни. Она не по годам умна и готовит так, словно бы была рождена уже с книгой рецептов в одной руке и поварёшкой в другой. Да, мне известно, что всякая женщина умеет хорошо готовить. Но всякую женщину я не знаю — я знаю только мою ненаглядную Илизару.

Лицо её — оружие, что не выковать ни в одной кузнице. Её тонкие смоляные брови, её синие, словно лепесток аконита, глаза, её аккуратный носик, доставшийся ей от матери, вместе с пухлыми алыми губками — всё это невероятные и волнительные грани моего бриллианта.

У неё длинные каштановые волосы, и при лучах солнца они отливают янтарём.

Нет, её нельзя назвать хрупкой женщиной, но её очаровательная и пленительная фигура может ввести вас в такое заблуждение. Мне кажется, что это именно та женщина, которую воспевают поэты и барды, и не могут найти ничего схожего на всём белом свете.

С годами она становится только краше, словно вино, что лежит в погребе. Словно бутон волшебного цветка, она раскрывается, удивляя и восхищая меня. А потому, я нередко задаю себе вопрос: почему она со мной? И раз за разом ответ один: любовь зла — полюбишь и кузнеца.

Помню, как долго я ухаживал за ней, как преследовал её, как молил о снисхождении. Тогда, в юности, я сгорал от любви к ней, и не мог ни о чём думать, кроме неё.

Дед, который тогда ещё был жив и достаточно крепок, быстро сообразил, в чём дело и освободил меня от всякой работы.

— От тебя один вред! — злился он. — Иди уже проветри голову, бездельник! Один управлюсь.

А Илизара была неприступна, словно стены Гонкоралла. Но я-то знал, что стены эти можно разрушить. Я надеялся на это.

И вот однажды, я не выдержал, и, упав на колени, крикнул ей в след:

— Что сделать для тебя, что бы ты была со мной? Хочешь, я выкую для тебя браслет? Хочешь — корону! Скажи мне, что сделать, и я сделаю это!

Она остановилась, услыхав, как дрогнул мой голос, а затем повернулась ко мне, и ответила:

— Выкуй мне иглу, Бельмонд. Тогда и поговорим насчёт свадьбы.

Ей был хорошо известно, что я не занимаюсь такими мелкими вещами, не умею. Но тогда это стало для меня самой важной в жизни задачей. Я часами возился в кузнице. Я приставал ко всем кузнецам в городе, что бы они помогли мне советом. Но лишь советом, а не делом. Не мог я доверить это кому-нибудь ещё. Да и если бы она узнала об этом, я бы потерял своё лицо перед ней, и не было бы мне прощенья.

Но я справился. Дед, конечно, сильно помог. В основном, подзатыльниками и высочайшими требованиями к качеству изделия. Таких требований он не выдвигал ни к одному мечу, ни к одним латным доспехам. Он знал, какова цена неудачи.

И он был прав. Как никто другой, дед понимал всю важность этой затей, а потому не вмешивался в процесс более того, чем это требовалось.

Я сделал не просто иголку. Я выковал настоящую золотую иглу, такую, каких не бывает даже во дворце. К золоту я добавил дедовский сплав редких металлов, а потому эту иглу было невозможно сломать. В итоге, я потратил на иглу всё, что у меня было.

На другой день я разыскал Илизару, и вручил ей коробочку, обитую чёрным войлоком, в которой торжественно сверкала моя игла. Дед настоял, чтобы я добавил на неё подпись. Так я и сделал, и это стоило мне невероятного самообладания и выдержки.

Илизара восторженно осмотрела моё изделие и поблагодарила меня за столь ценный и интересный подарок.

А потом взяла, да и вышла за меня замуж, дурочка. Сдержала слово, стало быть. А я? Я не верил своему счастью, и до сих пор не понимаю, почему она осталась со мной.

Вот такая у меня жена. Настоящее сокровище.

А потому, я не долго размышлял, стоит ли отдать украшение ей, или последовать совету Трокаса.

Я вошёл в дом и застал её за шитьём. Она устало глянула на меня и улыбнулась. Я не мог не улыбнуться в ответ.

— Как твои дела, Бельмонд? — её голос нежен, но не тонок.

Он может быть трелью сказочных птиц, а может стать и громовой стрелой.

— Хорошо! — отозвался я.

— А твои глаза говорят, что не очень, — она отложила шитьё.

С тех пор как я подарил ей эту иглу, Илизара пользуется только ей.

Она подошла ко мне и заглянула мне в глаза.

— Ты выглядишь взволнованно, — её ладонь скользнула по моей щеке. На мгновенье я забыл, зачем пришёл.

— Илизара! — выдохнул я. — Я хочу подарить тебе кое-что.

— Подарить? — удивилась она.

— Да, — подтвердил я. — Прими от меня этот подарок.

И я достал свёрток, в котором лежало ожерелье. Она с сомнением взяла его и развернула.

Первое время Илизара смотрела на ожерелье, и я не видел никаких эмоций. Мне показалось, что она едва кивнула, а затем её брови изогнулись в удивлении, а рот приоткрылся.

— Что это, Бельмонд? — изумлённым шёпотом спросила она.

— У меня появился новый заказчик! — улыбнулся я. — Он расплатился этим. Мне кажется, что наша жизнь теперь станет лучше.

Илизара положила ожерелье на стол, разглядывая его куда меньше, чем мне бы хотелось.

Она обхватила меня руками и крепко обняла. Я обнял её в ответ, сожалея, что не могу сжать её ещё сильнее.

— О, Бельмонд! — услышал я её голос. — Ты прав, теперь наша жизнь станет краше.

— Я очень рассчитываю на это, — проговорил я.

— Это ожерелье, — отозвалась она. — Оно прекрасно! Спасибо тебе, но...

Я напрягся. Терпеть не люблю всякие “но”.

— Но мне не нужны такие подарки, любимый! — продолжила она. — Ты. Только ты сам.

Клянусь вам, я крепок, как физически, так и эмоционально. Но в этот миг я был в опасной близи от того, что бы разрыдаться. Она словно бы почувствовала это и проговорила, поглаживая мою спину:

— Ну-ну, Бельмонд! Не расстраивайся! Твой подарок великолепен, но лучше бы тебе его продать. Мне не нужно ничего, кроме твоей иглы и тебя.

— И сына? — уточнил я.

— Да-да, — спохватилась она. — И сына.

Мы стояли посреди комнаты и молчали, потому что говорить не хотелось. Наши объятия были важнее слов. И та тишина, что нас окружала, была этому свидетелем.

— Завтра будет новый день, — мечтательно прошептала Илизара. — Я уверена, что он будет невероятным!

— Конечно, так и будет, — согласился я, усмехаясь тому, что она даже не подозревает насколько.

Я вспомнил лицо старика. Время, что было отведено на раздумья, вышло.

Но оказалось, что это я не подозревал, насколько этот день будет невероятным.