Глава 7

Зенозиус усмехнулся, наклонился и неожиданно накрыл мои губы своими, не давая возможности отстраниться, возмутиться, закричать. Странно — руки у хозяина замка удивительно нежные, а губы жесткие, в трещинах, полностью отражающие невыносимый характер. Зенозиус целовал меня, словно собственник, с грубой нетерпеливостью, желая добиться ответа, получить доказательство своей привлекательности.

Я ответила, но легкие, слабые попытки никак не могли обрадовать зазнавшегося аристократа. Он желал сумасшествия, мечтал утянуть в бездну вслед за собой, заставить любить так, чтобы летели искры.

Глаза заслезились, руки бессильно повисли, обновленная сущность забилась в конвульсиях.

Наконец мужчина отстранился и я поразилась его странному виду — глаза горели безумием, ноздри слегка подрагивали, словно желая втянуть в себя запах блаженства, эйфории, наслаждения.

— Выходим, Сиенна, — хрипло сказал Зенозиус, поправив шейный платок. — Карета на улице, надо поторопиться.

Карета? И все? Мы только что целовались, а ему хоть бы что! Неужели не будет никаких объяснений, оправданий, попыток придать происходящему хоть какой-то смысл? Да что он за человек?

Выйдя из замка, я невольно прикоснулась к губам, вспоминая ощущения от поцелуя. Теплота и защищенность отсутствовали, причем напрочь. Если бы меня спросили, что за переживания подарил Зенозиус, я бы затруднилась ответить. Конечно, красота Зентера сыграла не последнюю роль.

Я очень мало знала о мужчинах и любви, но похоже, пришла пора окунуться во взрослую жизнь. Разумеется, нельзя позволять Зенозиусу ничего лишнего, ведь за этим неизбежно последуют разочарование, тоска и боль. Не стоит питать иллюзии относительно отношения ко мне Зентера. Просто ему понравилась юная, свежая девушка, полностью зависящая от него.

Изящная карета, оплетенная атласными лентами, стояла у чугунной ограды замка, наверняка мечтая принять в свою утробу знатную даму. Наверное, я разочаровала карету, на секунду показалось, что она горестно вздохнула и даже закашлялась от возмущения. Проклятое воображение!

Зенозиус взял меня за руку и подвел к вычурному средству передвижения. Белоснежные лошади тревожно забыли копытами, но их остановил толстый кучер, грозно щелкнув бичом.

Обернувшись, увидела провожающих — доктора Галлина, Гренту, Морану, остальных слуг. Доктор стоял с серьезным, сосредоточенным, неподвижным лицом, Морана вытирала глаза крошечным носовым платочком, Грента что-то жевала.

— До свидания, Сиенна, господин Зенозиус! — срывающимся, жалким голосом крикнула горничная, сжав в кулаке платок. Не в силах больше выносить тягучую, липкую, черную тоску, я открыла дверцу кареты, не дожидаясь приглашения Зенозиуса. Хозяин замка с нескрываемым интересом смотрел, как подбирала подол платья, неловко усаживалась на мягкое, темно-малиновое сиденье, по детски складывала руки на коленях.

Когда Зенозиус расположился рядом, я внутренне ощетинилась, насторожилась, но не позволила чувствам отразиться на лице. Кучер в просторной белой рубашке и синей жилетке издал гортанный вопль, похожий на предсмертный крик раненого животного. Карета двинулась с места. Все. Точка отсчета.

Разговаривать с хозяином замка не хотелось. Но неожиданно я задала дерзкий вопрос, связанный с потерей памяти и странными видениями. Рисковала, конечно. Зенозиус — не милый, понимающий собеседник, любящий весело болтать о чем угодно.

— Вы везете на бал девушку, потерявшую память, — произнесла я. — Не боитесь, что могу внезапно вспомнить прошлое, испортить торжество истерикой? Вы можете потерять садовницу, господин Зенозиус. Ой...