* 4 *

Дани не спалось. Логейн, кажется, уснул уже давно — вот только перенес ее обратно на кровать, улегся рядом, обнял поверх одеяла — и расслабился, задышал ровно и глубоко, и наверняка видел какие-то хорошие сны. А она все лежала неподвижно, смотрела в потолок и старалась сосредоточиться. Что-то же было не так, что-то тревожило, не давало заснуть. Сосредоточиться тоже не получилось, мешало — странное приятно-тягучее внизу живота, ощущение руки на плечах, на бедрах, жестких губ — на шее, отзвук то ли рыка, то ли стона. Мешал запах — остывающей золы в камине, роз, крови, пота и семени. И еще саднило между бедер, как будто после первой поездки верхом.

Не отвлекаться, мысленно приказала Дани сама себе. Что-то не так, что? Им было хорошо, обоим; значит, раньше.

Его руки на плечах, взгляд в упор — «я не отпущу», близко, но не то. Еще раньше.

Вспомнить не получалось, путались мысли.

— Спокойнее, — шепнула Дани одними губами. — Вспоминать надо не спеша, мне же никто не помешает…

Стоп. Вот оно. Он сказал: «Мне никто не помешает» — или нет, «ничто не помешает» и что-то еще, что-то…

«…ничто не мешает попользоваться вами, юная леди, а потом засадить в форт Драккон и подождать, пока ваши друзья придут вас спасать».

Вот оно. Не дающее забыться, поверить… остаться. И, проклятие, нельзя думать, что это была пустая угроза, попытка оттолкнуть. Не от этого человека, он не говорит в пустоту, никогда.

Значит, Драккон. Вероятнее всего, утром, чтобы не дать возможности бежать. А потом, действительно, останется ждать, пока за ней придут, а придут наверняка — Зев догадывался или знал точно, куда она ушла, а если и нет — то по следу легко пройдет Грес. И приведет к хозяйке. В одну из камер Драккона.

А, пропади все совсем. Я же еще не под замком, подумала Дани. И не окажусь. Для этого надо все лишь незаметно выбраться из комнаты. Ничего сложного. Всего лишь встать, одеться, и выйти… нет, стража за дверью, значит — вылезти через окно. Сегодня новолуние, ее не заметят.

Отлично. Встать.

Тело сопротивлялось. Не хотело уходить. Норовило вцепиться в руку, лежащую на одеяле, затормошить, разбудить. Заставить пообещать, что не будет камеры в Дракконе. Скользнуть потом в объятия, потрогать везде, погладить, запомнить — тепло, запах — и вкус.

Глупое слабое тело!

Дани стиснула зубы. Выбралась из-под тяжелой руки.

Встала так тихо, что не скрипнула кровать. Нашарила на полу платье, натянула на голое тело — искать сорочку было долго. Тенью скользнула к распахнутому окну.

— Третий этаж, внизу стража, — раздался за спиной тихий и очень ровный голос. — Плюща нет. Юная леди возомнила себя кошкой?

Дани обернулась — прыжком. Уставилась в темноту.

Не мог он ее услышать, никак не мог!

— Щели есть.

Щели есть, трещины есть, не бывает отвесных стен. Спустится она, Зев учил, спустится. Не задержит же он ее — до окна меньше шага!

— Есть, — согласился Логейн и замолчал.

Колени задрожали. Сердце зашлось, забилось — подойти, прижаться, объяснить — отпустит! Поймет!

"… ничто не помешает мне..."

Нет. Она отвернулась. Подобрала подол, заткнула за пояс — еще не хватало, чтобы юбка в ногах запуталась!.. Подошла к подоконнику, прислушалась. Ну да, стража. Но не стоит, ходит. Не увидят, новолуние же.

— Увидят, — раздалось совсем близко. Горячая ладонь погладила плечо, там, где целовал — в перекрестье рубцов. — У них приказ — следить за моим окном и стрелять на поражение.

Дани дернулась. Ловушка, да? Посмотрим. Посмотрим...

— Чем я тебя разбудила? — спросила тихо.

За спиной усмехнулись. Молча. И тепло мужского тела пропало.

Дани не стала оборачиваться.

Зачем, ведь наверняка же за стражей пойдет. Села на подоконник и ткнулась лицом в колени. Очень хотелось плакать. Но заплакать не успела. Даже понять, как оказалась прижатой к полу, в крайне неприличной и неудобной позе, тоже. Зато услышала свист стрелы.

— Сказал же! — прорычал Логейн, оттаскивая ее прочь, как куль с репой. — Следят. На поражение. Ты что, думаешь, я ношу латы потому, что мне это нравится?

— На поражение, — пробормотала Дани в пол, в серый камень. — Ну и пусть. Зато не Драккон… и не Хоу.

Надежные и сильные руки разжались, и она шлепнулась на этот самый серый камень.

Логейн выругался, тихо и очень зло. Шумно выдохнул. Показалось, что сейчас снова перекинет через колено… но нет. Заскрипел кроватью. Снова что-то пробурчал про дерьмо и мелких дур.

Проклятье. Действительно, дура, подумала Дани. Ну какой демон ее сюда понес?..

Поднялась, поморщилась, — болело ушибленное колено, — и прохромала к единственному в комнате креслу. Забилась с ногами, обняла колени. Ткнулась в них подбородком.

Интересно, подумала, сколько еще до рассвета?.. Сколько еще — до того, как встревожится банда и кто-нибудь пойдет за ней?

Кровать снова заскрипела, и мутное серое пятно окна заслонил темный силуэт. Несколько мгновений он просто стоял рядом, словно не мог решить, что делать дальше. Странно для Логейна. Дани всегда казалось, что он всегда точно знает, чего хочет и как этого добиться.

— Замерзнешь же, — сказал он каким-то ломким, чужим голосом. — Иди в кровать.

Она не ответила, не пошевелилась. Зажмурилась.

— Хоу… — прошептал он. — Ты правда думаешь, что я могу отдать тебя этому… или в Драккон?

— Можешь, — вместо уверенного и спокойного голоса, подобающего леди, получился всхлип. — Для блага Ферелдена. Ты же все… для блага Ферелдена.

— Ну да. Все для блага, — повторил он почти неслышно. Вздохнул, выругался под нос и шагнул к ней, опустился рядом на колени, обнял. — Дурочка ты маленькая.

Дани всхлипнула еще раз. Вцепилась, прильнула.

— Я просто… просто испугалась, понимаешь? Прости. Давай ляжем, а то ты простудишься… я тебе, конечно, буду носить бульон, но лучше… лучше не болей, я и просто так буду… носить. Бульон.

— Бульон и гренки для раненого героя. — Он улыбнулся и поцеловал взъерошенную макушку. — Не надо меня бояться, Дани. Ты же знаешь, я никогда…

— Не буду. Больше не буду. — Дани потерлась о его плечо щекой. — Спать хочу. А до утра совсем мало осталось.

— Спи.

Поднял ее, перенес на кровать и лег рядом, греть холодную лягушку. Она чуть повозилась, устраиваясь удобнее, закинула на него руку — и притихла, уснула.

Чуть подождав, Логейн осторожно вылез из постели. Надел сорочку. И выскользнул за дверь, аккуратно ее за собой прикрыв: не стоит будить Дани из-за всякой ерунды.

Оба стражника одновременно вздрогнули и вытянулись во фрунт. Радостные, словно их пирогами накормили и выдали по шлюхе. Правда, под его взглядом эта их радость быстро таяла: осознали, раскаялись.

— Вижу, вы не оглохли, — сказал он очень тихо и холодно.

— Никак нет, — откликнулись оба, так же тихо.

— Сукины дети. Вас тут зачем поставили?

— Так ведь… — начал младший: туповатый деревенский парень, верный как пес и с отличным ударом.

Второй, седой бывший разбойник со шрамом во всю щеку, шикнул на мелкого дурака.

Логейн усмехнулся.

— С такой охраной и Воронов не надо. Кто дежурил тут, пока я был у Аноры?

— Полушка, сэр, — отрапортовал седой.

— Бегом к Кэт, — велел Логейн младшему охраннику. — Пусть завтра разберется, какого рожна Полушка спит на посту. А мне принеси легкий доспех, размером как у Кэти. — Он посмотрел на младшего в упор, нахмурился. — Не трепаться. Доспех заверни в одеяло, что ли, чтобы никто не знал, что несешь. Завтрак на двоих тоже принеси, до рассвета, поставь у двери. Понял?

— Так точно, сэр.

— А утром оба — чистить нужники. Радетели, вашу мать.

Не дожидаясь ответа, Логейн отворил дверь и просочился обратно. На ходу сбросил сорочку, подкрался к собственной кровати и скользнул под одеяло. К теплой, мягкой и любимой дурочке.

***

Вставать не хотелось. Категорически.

Не хотелось даже просыпаться, вылезать из одеяла в холод и неизвестную пакость, которую непременно готовит новый день.

Дани недовольно заворочалась, пытаясь продлить сон. Безуспешно.

Пришлось все-таки открывать глаза. И признать, что неожиданность новый день преподнес все-таки хорошую. Оказывается, это очень и очень приятно — просыпаться рядом с любимым мужчиной. Особенно, если он уже не спит, а смотрит внимательно и крепко обнимает.

Дани сонно улыбнулась.

— Доброго утра, лорд Мак-Тир.

— Доброго, леди Мак-Тир, — отозвался он и поцеловал. Нежно. В губы.

— Пока еще леди Кусланд, — рассмеялась Дани. Потянулась ближе, потерлась всем телом.

Мурлыкнула. Почему-то захотелось всегда просыпаться именно так.

— Это ненадолго, — буркнул Логейн и снова поцеловал.

И снова — прилипшую к виску рыжую прядь. И висок. И скулу. И жилку под ушком… И вдруг перестал.

— Леди Кусланд, — сказал куда-то в ключицу. — Мне бы хотелось знать ваши предпочтения… м… в свадебных подарках. Два на выбор: голова Хоу в красивой коробочке или голова Хоу вместе с телом, чтобы вы могли отрезать ее сами?

Дани чуть поморщилась. Думать о Хоу ей не хотелось, даже если речь шла только о голове.

Думать хотелось о поцелуях, теплом одеяле, горячем чае и большом яблоке на завтрак, но… от нее еще ждали ответа.

— Вместе. И чтобы он не ожидал. Хочу сделать сюрприз дядюшке Рендону.

— Хм… — протянул он задумчиво и потерся губами о ее грудь. — Так будет несколько дольше, но ты же готова еще немножко подождать. Дядюшка Рендон, — в его устах это звучало очень хорошо, почти как «этот корм для свиней», — очень хитрая и осторожная сволочь. И, Дани… — Логейн оторвался от ее груди, навис над ней и заглянул в глаза: хмуро, тяжело. — Я был не прав. Насчет Серых Стражей.

Деваться от политики было некуда. Пока, по крайней мере. Дани вздохнула.

— О Стражах… Мне надо возвращаться. Хочешь — пойдем со мной? Все обсудим, решим… вместе. Уговорим Алистера… действовать вместе. Хочешь?

Логейн сдвинул брови.

— Не хочу. Видеть не хочу этого ублюдка. Но иначе не выйдет. — Он усмехнулся половиной рта, погладил ее по щеке. — Ты умница, Дани. Всегда была умницей.

Она чуть повернула голову, поцеловала ладонь.

Проглотила вертевшееся на языке "Не нужно называть Алистера ублюдком" — спорить сейчас было не ко времени.

Потянулась.

— Кажется, пора вставать.

— Если леди угодно… — он едва заметно пошевелился, ткнувшись ей в бедро напряженным членом.

— Леди угодно все, что пожелает лорд, — заверила она.

Скользнула руками по плечам, обхватила ногами. Потянула к себе.

Он поддался с тихим рычанием, впился в рот — жадно, жестко, и схватил за волосы, намотал пряди на кулак, словно боялся, что убежит. Снова.