Глава 4. Прогулка вдоль озера

Почти сразу позади раздался топот копыт.

Исабель обернулась на скаку и увидела, что её догоняет одинокий полуголый всадник. Длинные чёрные волосы развевались на ветру, путаясь с гривой коня, смуглый торс был по-юношески худощав и гибок.

Конечно, он мог оказаться и кем-то другим, но почему-то она сразу решила, что это Хуанито.

Всадник мчался за ней неотступно и упорно, держась в седле с непередаваемой грацией туземца, и управлял конём с помощью лишь одних шенкелей.

Исабель поняла, что лучше оторваться от него как можно дальше, и потому пустила свою лошадь в галоп.

Ветер свистел в ушах, волосы путались и лезли в рот. Стена тростников, редкие деревья, придорожные колючие кусты, — всё слилось, размазалось в невнятные буро-зелёные полосы… От быстрой скачки перехватывало дух, от удара конских копыт о землю перетряхивало тело и ёкало что-то внутри.

Дорога вела на запад, к озеру, чья синяя гладь виднелась издалека. Временами озеро заслоняли рощицы кактусов или заросли колючего кустарника с яркими розовыми цветами, но ничто не могло надолго сокрыть макушку высокой горы, расположенной на его острове. Этот конус дремлющего вулкана можно было наблюдать даже со двора поместья; иногда над ним курился лёгкий дымок, но всё же чаще каменный великан спал. Будь вокруг озера равнина, вулкан на острове выглядел бы величественным, но на фоне вздымавшихся позади него Аррамарских гор он казался всего лишь их младшим братом. Даже гряда Красных скал на западе имела более внушительный вид по сравнению с ним.

Исабель этот пейзаж был знаком с детства, и если она всё чаще поглядывала в сторону гор на севере, то лишь потому, что над их вершинами показались крупные кучерявые облака, сами похожие на горы. Усилившийся аромат цветов и как-то странно притихшие птицы и насекомые вселяли в душу неясную тревогу, как будто бы вся природа застыла в напряжённом ожидании, но чего? Зато звуки вокруг стали довольно отчётливыми, и особенно — нараставший позади дробный перестук копыт.

Теперь уже не было сомнений, что всадник на пегом коне — именно Хуанито.

Исабель близко видела его сосредоточенное лицо и сжатые в ниточку губы.

Зачем он взялся её догонять?

За эти шесть дней она ни разу не искала с ним встречи, решив про себя, что не станет унижаться и выпрашивать дружбу человека, который так явно дал понять, что не желает общаться. Сам Хуанито тоже не показывался ей на глаза, и похоже было, что такое положение вещей его устраивало.

Что же изменилось теперь?

Они мчались к озеру, как будто наперегонки. Пчёлка, по-видимому, решила, что они на скачках, и всё время вырывалась вперёд, не давая Перепелу себя обогнать.

Доскакав до самой воды, Исабель повернула кобылу вдоль озера вправо, поскольку слева берег становился обрывистым и неприступным. Чуть дальше в той стороне поднимались поросшие лесом холмы и, по слухам, там можно было наткнуться на болота. Вправо вдоль берега тянулась широкая полоса песка, отделявшая водную гладь от простора саванны.

Исабель уже предвкушала, как лошадь помчится по ней, мягко ударяя копытами в песок...

Но в это время по широкой дуге их нагнал Хуанито и сильной рукой ухватил Пчёлку за поводья.

Та, захрапев, остановилась, как вкопанная, а Исабель рассерженно набросилась на вайяса.

— Что тебе нужно? Неужели не видишь, что я хочу побыть в одиночестве?

Парень нехорошо сощурился от её резкого тона.

— Госпожа может хотеть что угодно, но она не должна ездить одна. Это опасно.

Голос Хуанито звучал ровно и холодно, — так, словно бы он и впрямь говорил с совершенно чужим человеком, а не с подругой детства.

— Опасно? Чем? — Исабель фыркнула, желая показать, насколько бесстрашна. — Если ты о дожде, то я не боюсь промокнуть.

— Будет не просто дождь, а гроза, — Вайяс крепко удерживал в кулаке поводья, не давая ей ускакать прочь. — Госпожа давно не была в этих краях, и многого не знает. Воины аррамара вышли на тропу войны, а их владения находятся сразу за этим озером.

Исабель независимо дёрнула плечом, не желая признавать опасность, хотя племенем аррамара её пугали ещё в детстве.

Однажды ей довелось услышать их дикие выкрики, когда небольшой отряд туземцев подскакал под самые стены поместья, и только прочный частокол из толстых брёвен, укреплённый магической защитой, и своевременно присланный из крепости офицер с десятком солдат помог отразить атаку.

Да, в словах Хуанито было зерно истины, однако Исабель продолжала возражать — из чистого упрямства и нежелания подчиняться ему.

— Насколько я слышала, вайясы и аррамара это родственные племена, не так ли? Ты сам рассказывал когда-то, что у вас не принято обижать женщин...

— Женщин нашего народа, а ты — белая! — воскликнул он, видимо, начиная раздражаться, а затем саркастически добавил: — Или не терпится, чтобы тебя схватили и отвезли в ближайшее стойбище?.. Хочешь стать женой одного из воинов?

При этих словах она ощутила зябкий страх, и даже оглянулась по сторонам...

Но саванна вокруг была по-прежнему тиха и спокойна, никакие дикари не выскакивали из-под земли с топорами и пронзительными воплями, и все предупреждения показались Исабель страшной сказкой.

— Ты нарочно приехал, чтобы меня напугать, да?.. — сердито проговорила она. — Посмотри лучше, как здесь славно! Оставь меня в покое, не порти настроение!

— Боюсь, его испортит кто-нибудь другой, — нехорошо усмехнулся Хуанито. — Если тебя не беспокоит встреча с аррамара, то подумай хотя бы о йхонто, на чьей земле мы сейчас находимся.

— Йхо… кто это такие? — Исабель попыталась припомнить, доводилось ли ей слышать об этом племени прежде.

— Йхонто, они называют себя лесными воинами. Их владения начинаются неподалёку, вон за тем обрывом. Видишь?

Эти слова невольно заставили её оглянуться в ту сторону.

— И что, по-твоему, они так опасны?

В ответ Хуанито пожал плечами.

— Я предпочёл бы услышать боевой клич озёрных тиамара, чем столкнуться нос к носу с бандитами йхонто. Они приносят всех чужаков в жертву Лесному духу, не разбирая сильно, кто им попался в руки. Так что госпоже лучше вернуться домой.

Она натянуто рассмеялась.

— Пожалуй, ты добьёшься, что я от страха запрусь в своей комнате и не буду носа высовывать, пока меня не выдадут замуж!.. Полно, мне нечего бояться, если со мной рядом такой храбрый воин, как ты! Давай прогуляемся вдоль берега, пока не полил дождь. Вон, смотри, эти тучи — угроза посерьёзнее твоих йхо!

Действительно, в то время как они разговаривали, на низком небе появились чёрные разорванные облака, чьё нутро время от времени вспарывали далёкие красноватые молнии. С гор подул порывистый ветер, принёсший холод и запах дождевой свежести. Где-то в кустарнике беспокойно загомонили до того молчавшие птицы, а по прибрежному песку закрутились маленькие вихри...

Хуанито глянул на Исабель серьёзно, не разделяя её веселья.

— Госпожа, не лучше ли вернуться домой? Лошади могут испугаться грозы.

— Глупости! Они у нас привычные… Ну же, Хуанито!.. Посмотри, как славно теперь дышится, когда спала жара! Разве тебе самому не хочется проскакать наперегонки с ветром?.. А ещё уверяешь, будто ты вайяс! Ну, прошу тебя...

Он колебался. Её слова явно затронули в нём нужную струну, и прежний смешливый мальчишка неуверенно поднял голову, заслонив нынешнего хмурого раба.

— Хорошо, госпожа, поскачем. Но лишь до того места, где в озеро впадает река.

— Договорились! — задорно воскликнула она. — И пока мы на прогулке, перестань звать меня госпожой.

***

От скачки в ушах свистел ветер, мимо проносились кустарники и похожие на зелёный частокол кактусы. Участки густой травы то и дело сменялись выступавшими из земли невысокими красноватыми плитами, а за ними широко расстилалась равнина, обильно поросшая клочкастой зеленью, пищей диких быков.

Но теперь бок о бок с Исабель скакал молчаливый Хуанито; его присутствие одновременно и успокаивало и тревожило.

Она украдкой посматривала на его обнажённый торс, на ожерелье из кожаной пластины с замысловатыми подвесками, любовалась его гривой длинных чёрных волос, а особенно — тем, как легко и непринуждённо молодой вайяс держался в седле. Ей приходило в голову, что он настолько хорошо чувствовал коня, как если бы составлял с ним единое целое, подобно древним мифическим героям.

Весь облик Хуанито был исполнен той упругой силой и мужской грацией, которая издревле покоряла женское сердце и заставляла поверить, что вот он, её единственный защитник и покровитель. Рядом с этим парнем Исабель не страшилась ни воинственных аррамара, ни загадочных в своей мрачной славе йхонто. В ней крепла уверенность: этот вайяс, пусть и носивший рабский ошейник, способен заслонить её от любого врага.

Но вместе с тем в душе Исабель царило непривычное смятение. Хуанито казался настолько прекрасным, что она уже отдавала ему первенство перед всеми мужчинами, которых только знала. И самое его рабство было окутано в её глазах романтическим ореолом: потомок знаменитых вождей, волей судьбы вынужденный терпеть лишения и называть господами своих врагов, внушал ей невольный трепет.

Эти размышления навели Исабель на другую мысль.

Кто же для вайяса она сама? Ненавидит ли он её тоже, как и всех остальных, или в его сердце есть исключение для подруги детства?

Однако спросить об этом прямо было почему-то неловко.

Она слегка придержала кобылу, поскольку разговаривать на полном скаку было неудобно. Её спутник тоже замедлил своего жеребца, и они поехали шагом.

— Хуанито, почему ты всё время молчишь? Или тебе неприятно говорить со мной?

— Раб не должен болтать попусту, — бесстрастно отозвался вайяс. — О чём хочет узнать белая госпожа?

— Ты сведёшь меня с ума! — воскликнула Исабель. — Ведь я же велела не называть меня госпожой! Зови меня как прежде, Литой.

Он промолчал, упорно глядя перед собой, и в его неподвижном лице нельзя было прочесть ни согласия, ни тени возражения её словам. Казалось, Исабель обращалась к высеченной из камня статуе.

— Вот скажи, правду ли болтают, будто у вайясов есть семь пещер, наполненных золотом? Или же это сказки?

Этот вопрос она задала нарочно, желая вывести Хуанито из равновесия. Исабель чувствовала, что парню важна каждая мелочь, связанная с его предками, и уж тема спрятанных где-то сокровищ не может оставить его равнодушным.

Хуанито и в самом деле быстро взглянул на неё, но тут же опять принялся созерцать берег озера и окаймлявшую его узкую полоску песка.

— Может, и сказки, — медленно ответил он. — В старых преданиях трудно отделить правду от вымысла, они давно смешались в них, так же, как горные вершины вдали смешиваются с облаками. Лишь белые люди верят в сокрытые богатства вайясов, ибо им не даёт покоя жадность. Но если бы мы и вправду владели хоть частью этих сокровищ, разве не отдали бы жёлтый металл за свою свободу?

— Наверно, ты прав, — признала Исабель, смущённая, что такая простая мысль не пришла ей в голову раньше.

***

Некоторое время они ехали в молчании.

Погода между тем совсем испортилась. Холодный ветер леденил пальцы и уши, нещадно трепал волосы и гривы лошадей. Чёрные тучи, ещё недавно висевшие над Аррамарскими горами, теперь уже плыли над озером… В их клубившейся глубине вспыхивали и гасли яркие молнии, но гром пока ещё докатывался сюда глухим ворчанием.

Исабель поняла, что прогулка вот-вот закончится, и поспешила задать мучивший её вопрос.

— Послушай, Хуанито… Ты сказал в прошлый раз, что должен меня ненавидеть. Но за что? Почему ты считаешь меня врагом, хотя я ничего плохого тебе не сделала?

При этих словах он нахмурился, и маска бесстрастия наконец-то слетела с его лица.

— Белая девушка говорит и думает как дитя, но она уже давно не ребёнок. Женщина не может принадлежать себе, и скоро наступит день, когда явится белый мужчина, чтобы взять тебя в жёны и научить склоняться перед его волей. Тебе придётся делать и говорить то, что хочет он, вести его дом и рожать ему детей...

— А если я не хочу?

— Согласия женщин обычно никто не спрашивает. Ты станешь женой врага моего народа и родишь сыновей, которые тоже станут врагами вайясов. А после породят подобных себе… Могу ли я знать всё это — и спокойно смотреть на твоё лицо?.. Могу ли не проклинать судьбу, благословляющую тех, кого ненавижу?

Исабель опустила голову, разглядывая короткую светлую гриву Пчёлки.

— Мне кажется, ты не прав, — произнесла она. — Как можно ненавидеть человека за то, чего ещё нет?..

Она хотела сказать и кое-что ещё, но не успела.

Яркая голубая молния распорола пространство совсем рядом, и почти сразу же над их головами раздался низкий, рокочущий, вселяющий ужас грохот.

Обезумевшая от страха кобыла Исабель в панике взвилась на дыбы, а затем рванула вперёд с такой прытью, словно за ней погнались все волки и шакалы разом.

Исабель с трудом удержалась в седле, но похоже, это везение не могло продолжаться долго. Всё вокруг слилось в размытые пятна, гул ветра и грохот грозы… Пчёлка летела вдоль озера как сумасшедшая, не обращая внимания на крики своей всадницы...

Но вот кобыла шарахнулась от очередного раската грома, и Исабель вылетела из седла. Короткий полёт завершился ударом о землю, после чего затихли все звуки и наступила темнота.