Путь во тьме

Ему нездоровилось. Похоже, в ночные караулы он все-таки подхватил простуду. А ведь заботливая Элиза говорила: «Барри, дорогой, ночи уже холодные. Надень весту, заболеешь». Не иначе как сглазила, дурочка.

Привычным жестом он поправил челку, стирая со лба выступившую испарину. Еще пара часов и он доберется до дома, сунет в рот ложку терпкого меда. Интересно, у них осталось яблочное вино? Кажется, нет. Жалко.

Барри скрестил руки, чтобы сохранить тепло. Или потому что так было немного спокойнее. Не хотелось признавать, что боялся. Не хотелось думать, зачем в действительности он носил заряженное мертрайерскими пулями ружье, хотя полнолуние уже минуло. Но в глубине души Барри знал — да, ему страшно: он страшился сумрачных улиц и теней в садах, даже за угол не хотелось заглядывать — вдруг там встретятся горящие глаза.

Они преследовали его. Днем, ночью. Сегодня он дурно спал. И увиденный сон будто становился реальностью: Барри шагал по трижды проклятому маршруту, а за поворотом...

… никого. Сжимавший сердце страх отпустил свою хватку, и Барри с облегчением вздохнул, снова утер лоб. Почти дошел: отсюда виднелся свет кузни — ярким пятном он разливался из открытой двери. Должно быть, там жарко. Хотя, о чем он? В кузне всегда жарко. Хорошо бы поскорее дойти и немного отогреться.

Как бы Барри ни хотел домой, ему нужно поговорить с Михаэлем. Ведь он не сказал Леонарду об одной важной детали. А она важная — наверняка важная! Неспроста же мертрайер спрашивал о связях между жертвами. Не оформившаяся мысль вертелась в голове, не давая покоя: а что, если Михаэль и есть лугару? Тогда он, Барри, станет тем, кто поймает зверя! Тем, кто загонит монстра в тупик, пока тот в человеческом облике. Кому из мертрайеров удавалось такое, а?

У него был план. Всего один вопрос, на который, как ему казалось, он уже знал ответ. Нужно лишь спросить Михаэля о вчерашней убитой — о его сводной сестре Бертиль.

В дверном проеме мелькнула знакомая фигурка, и Барри в растерянности замедлил шаг. Что тут забыл Виргильд? Растерянность быстро сменилась негодованием. Для этого дурака закон не писан что ли? Было четко сказано: никаких хождений по улицам после захода солнца! И о чем только думает Пауль? Ну как он мог отпустить племянника, особенно после вчерашнего? Ох уж этот Пауль. Его безграничная любовь к детям когда-нибудь выйдет ему боком.

Юнец опять выскочил из дома, на этот раз с горящей тряпицей в руках. Совсем рехнулся что ли?!

Барри хотел окликнуть Вира, но растерял все слова, увидев лежащее у двери тело. Михаэль. Ночной кошмар обернулся явью: он все же встретился с обладателей огненных глаз.

— Так это ты, — зло прошептал Барри, пораженный своей догадкой. — Не зря Леонард подозревал тебя!

Виргильд обернулся, словно услышав его.

— Барри? — удивился паренек. — Ай!

Огонь укусил его за руку, и парень выронил самодельный факел. Из открытого дверного проема шел дым. Хитрый монстр: решил избавиться от трупа, скрыть свои следы пожаром.

— Я могу объяснить, — предложил Виргильд.

Неуверенно, должно быть, сам понимал — объяснения ни к чему. Барри перекинул из-за спины ружье, быстро, как учил его Леонард. Сегодня он не будет терять драгоценное время, сегодня все будет иначе. Не как тогда, не как во сне!

— Барри! — умоляюще крикнул Вир.

Барри не слышал — не хотел слышать. Ему потребовались доли секунды, чтобы прицелиться, затем он нажал на спусковой крючок.

* * *

Бен дышит тяжело, с надрывом, из его широко раскрытых глаз текут слезы.

— Все будет хорошо, — твердит Леонард, втирая порошок аконита ему в виски.

Бенджамен не верит ему. Леонард сам себе не верит.

— В Ордене помогут, — обещает он, но Бен лишь мотает головой.

Ему тяжело говорить, Леонард знает это. Яд, которым он отравил напарника, схватывает мышцы и сжимает грудь.

«Лишь бы не задохнулся», — молит про себя Леонард. Лишь бы он правильно рассчитал дозу. Ее оказалось достаточно, чтобы вернуть Бенджамену человеческий облик, но не станет ли она смертельной?

— Убей.

Глухая просьба — что удар кинжалом.

— Нет, — столь же упрямо. — Все будет хорошо.

Он снова подхватывает обездвиженное тело и тащит его к свету — туда, где заканчивается лес. Под ногами — мягкая постель из земли и хвои, упасть и не вставать.

— Да будут прокляты твои эксперименты, Бен! — в сердцах бросает Леонард.

Он злится. На безрассудство напарника, который смешал сильнейшие эликсиры, но больше на себя — что вовремя не остановил его. Они знали о последствиях, им не раз напоминали: одна ампула наделяет мощью зверя, вторая — превращает в него.

Бен уверял, что все просчитал, что увеличение дозы не повлечет за собой превращения. И как же все так обернулось?

Леонард спотыкается и едва не падает. И когда щупленький Бенджамен успел стать таким тяжелым?

— Убей.

— Заткнись!

Не верится, что все происходит взаправду: что пару часов назад они гнали лугару; что Бенджамен обогнал его (да, как это может быть правдой? Бен никогда не мог его обогнать!); что после прыжка он не сумел удержаться на ногах; что вместо напарника в одежде и ремнях билось обезумевшее животное; что Леонард сам ранил его кинжалом.

Он приведет его в Орден — там смогут помочь.

Губы Бена дрожат, и Леонард не дает ему говорить.

— Я не убью тебя, — обещает он. — Слышишь? Я не убью тебя!

* * *

Вокруг — чернота с вкраплениями серых пятен. Даже безучастное небо лишилось своего цвета. Леонард какое-то время всматривался в темноту ночи, силясь разглядеть хоть что-то. Сколько времени он пролежал? Куда делся лугару? Где он сейчас? Ответов не было. Тени вокруг покачивались, убаюкивая и без того вялое сознание. Чарующее движение черного на черном.

Жесткие камни впивались в спину неровными краями, но вставать не хотелось. Нужно было выбираться из проклятого ущелья, но любое движение отзывалось острой болью в боку. Леонард хватал воздух короткими, частыми вдохами, опасаясь дышать полной грудью, и убеждал себя — приказывал себе — не терять сознание. По привычке он осторожно потянулся к поясу, и пальцы коснулись пустых креплений. Он и забыл, что основной комплект зелий с собой не брал. В кармане жюстокора обнаружился уцелевший пузырек. Уже лучше. Широкое горлышко с выпирающим изгибом позволяло опознать эликсир даже слепому. Отон Моро называл этот отвар «шифу» — «исцеление».

Освободив флакон от пробки, Леонард поднес его ко рту. Воздух наполнился кисло-сладким. Теплый аромат напоминал о плодах южных деревьев, только вкус был обжигающе-резким. Мощное зелье, сильное, как и то, что все еще поддерживало его. Опасно использовать их в один день, но был ли другой выбор? Наивно полагать, что кто-то придет на помощь.

Огонь эликсира замер в груди, после разбежался по телу огненными муравьями, что кусали невидимыми жвалами каждую клеточку. Леонард терпел. Терпел и ждал: шифу подействует, и он сможет хотя бы встать на ноги.

Звуки леса, как и цвета, потускнели: стрекот насекомых и шелест листвы слились в единый далекий гул. Качающиеся кроны напоминали рябь на воде, серое небо — тонкую водную поверхность. Темные стволы — что нити водорослей. А Леонард...

Леонард шел ко дну.

* * *

Он хорошо плавал. Еще мальчишкой любил купаться в реке и наперегонки плыть до свисавшей над водой ивы. В этом состязании он часто уступал, зато всегда выходил победителем в игре на задержку дыхания. И сейчас, опускаясь все глубже, он не сомневался — воздуха ему хватит.

Никогда прежде он не нырял так. Проплыть под водой — одно: всегда знаешь, чувствуешь, что поверхность близко, достаточно задрать голову. Иначе — нырять за чем-то, когда азарт добраться до мелкой ракушки или необычной коряги побеждает здоровую опаску. И совсем другое — опускаться вслед за тонущим, ощущать себя единственной нитью, на которой держится чужая жизнь.

Яркость красного платья не могли затемнить ни мелкие водоросли, ни иловый песок. Леонард чувствовал, что пора всплывать, но сделал гребок вниз. Он подхватил утопленницу за ворот и потянул вверх.

Откуда-то он знал, что будет дальше: они выберутся на берег, где он перевернет посиневшее тело на бок, снимет с него тугой корсет и лиф; он уложит бессознательную девушку на колено, чтобы вода оставила ее легкие, а затем разделит с ней дыхание; когда Женевьева де Бенуа откроет глаза, ее запоздало появившиеся сопровождающие уже свяжут Леонарду руки.

Но почему-то они не всплывали. Леонард уже сделал полный выдох, а для вдоха было так далеко… Он рвался наверх, но покрытая рябью поверхность не приближалась; куда-то исчез алый бархат из его руки, и в этот миг он осознал: кроме него под водой больше никого.

Его охватило обреченное, затуманивающее разум, безумие, и как Леонард ни сражался с водой, как ни бил по ней руками, его затягивало на глубину. Опустошенные легкие сковало цепью. Она сжималась с каждой секундой, с каждым моментом, душила. Терпеть эту пытку не было сил, и Леонард разорвал путы одним вдохом.

В горло будто налили раскаленный металл: он жег, наполняя грудь неизвестной ранее тяжестью. Как тело вообще может быть таким грузным? Он судорожно раскрывал рот, словно глупая рыба, и задыхался, заходя на кашель — что жалкое бульканье.

Неожиданно он оказался на поверхности.

* * *

Леонарду казалось, что вместе с водой он выплюнул все внутренности. Во рту — привкус цитруса и ржавчины, от дикого сочетания тошнило.

— Эй, ну что ты делаешь! Зачем ты все выблевал? Еще и на меня. Фу, мерзость!

Лица говорящего не было видно, но этого и не требовалось — он узнал голос.

— Хех… Я-то думал, ты мастер мертрайер, а на деле неудачник какой-то, честное слово.

Виргильд находился совсем близко, лишь руку протянуть.

— Что за дрянь ты мне дал?

Горло саднило от отвратительного пойла, слова — что крошеный камень.

— Да ты, видать, хорошо головой стукнулся, — ехидно отметил Вир. — Это же твой эликсирчик, не признал? Или они на вкус все одинаковы?

Тон паренька не понравился Леонарду, смысл сказанного — еще больше: один лишний глоток и поселение осталось бы без охотника на лугару.

— А ведь я хотел поблагодарить, — неожиданно заявил Виргильд.

Вот ведь новость. Поблагодарить? Что он несет? Смысл сказанного куда-то ускользал. И, признаться, даже не хотелось искать его.

Собственные руки казались ненадежной опорой, но сесть удалось.

— Я так испугался тогда.

Голос раздался с другой стороны — Виргильд зашел ему за спину:

— Когда увидел Михаэля. Ух! Здорово, что появился ты и привел меня в чувство. Я думал, что сойду с ума. Хотя, разве что сумасшедший мог пойти искать тебя, а?

Виргильд хихикнул, довольный собой:

— Тебе повезло, мастер мертрайер, что я отменный следопыт.

— Как ты видишь в темноте? — первое, что пришло в голову.

А ведь фонаря у Вира действительно не было.

— Ты вообще меня слушаешь? — недовольно пробурчал тот и тут же ответил на свой вопрос. — Похоже, что нет. В общем, после того, как меня чуть не застрелил твой дружок, я долго бегал по улицам. Бегал-бегал и прибежал в твою избу.

Вир запнулся.

— Да-да, я помню, я обещал туда не лезть, — поправился он. — Но не злись, мастер мертрайер, у меня не было другого варианта — Красный Кушачок бы поймал меня. А в избе...

Виргильд замялся и продолжил уже не столь уверенно:

— В общем, — тяжелый вздох, — ты вынуждаешь меня признаться. Я одолжил, да-да, именно одолжил, немного твоих эликсирчиков.

— Барри стрелял в тебя? — Леонард не верил услышанному. В прочем, он с трудом и понимал услышанное — юнец говорил быстро и неразборчиво. Неужели нельзя быть последовательнее?

— Да! — воскликнул Вир с искренним негодованием. — Застал меня рядом с Михаэлем и просто озверел! Благо, Красный Кушачок глупый, он забыл перевести курок, иначе мы бы сейчас не разговаривали.

Сколь непохоже на Барри. Нет, забыть перевести курок — как раз в его духе, но стрелять в подозреваемого?

— Тебе стоит лучше присматриваться к своему окружению, Леонард, — неожиданно посоветовал Виргильд. — Если тебе хочется знать мое мнение: тот, кому ты больше всего доверяешь в Бриг, и есть лугару.

— Барри — лугару?

Это даже забавно.

— И зачем же лугару организовывать на себя охоту? — вяло усмехнулся Леонард.

— Чтобы отвлечь внимание, это же очевидно.

Для Леонарда было очевидно иное:

— Он не лугару.

— Ты так уверен? — удивился Вир. — Почему-то Красный Кушачок — единственный, кто видел нападение на Бертиль. Почему-то лугару, встретившись с ним, не атаковал. Почему-то он не сказал тебе, что Бертиль была сестренкой Михаэля. Почему-то тот умирает следом. Почему-то Барри оказался у кузни. И, наконец, почему-то он стрелял в меня!

— Выбрось эту чушь из головы, — опираясь о каменистый склон, Леонард встал на ноги. — Я не чувствую в нем зверя.

— «Я не чувствую в нем зверя», — противно передразнил Виргильд. — Знаешь, мастер мертрайер, ты, похоже, действительно опытный охотник на лугару, куда уж мне до тебя, ага? Я ведь не «чувствую зверя», не дергаюсь при виде шкур — ха, думал, я не заметил? — и я не дрыхну до полудня. Ну и мне бы никогда не пришло в голову, что лучший способ поймать монстра — покататься по каменистым склонам, играя в игру «А посшибаю-ка я елочки да сосеночки».

Вот ведь негодник! Когда он был под дулом пистолета, держал язык за зубами. И самое гадкое было даже не то, что у Леонарда не осталось сил поставить зазнавшегося наглеца на место, а то, что в словах Виргильда таилась доля горькой истины. Он допустил ошибку, которая едва не стоила ему жизни. Что если он заблуждался и на счет стражника? Действительно, как удобно прикинуться свидетелем, замести следы и примчаться к мертрайеру с воплями о лугару.

Руки непроизвольно сжались в кулаки. Следует проверить факты: да, он мог пойти по ложному следу, ухватиться за нить, которую так любезно ему преподнес настоящий убийца, но сейчас поспешные выводы окончательно собьют его. И уж точно не следует принимать на веру все, что говорит Вир.

Леонард решил все тщательно обдумать, но позже, когда будет в Бриг. Осталось добраться туда. Только задача эта казалась не из легких: Леонард не слишком хорошо знал эту часть леса, а уж в ущелье вовсе не бывал. Если блуждать в поисках дороги наверх, на это может уйти слишком много времени и сил. Ему нужен отдых. Ему нужно в Бриг. Сейчас.

— Виргильд, ты должен помочь мне выбраться отсюда.

Кажется, парень ждал именно этой фразы. Он завозился в темноте и заговорщицки прошептал:

— А что мне за это будет?

Напрасно, ох, напрасно Барри считал Виргильда дурачком: мыслит он удивительно ясно и четко. Теперь понятно, зачем Вир потащился следом за ним. В то, что его вела благодарность, как утверждал паренек, верилось с трудом, и вот теперь открылась истинная причина столь опасного путешествия — выгода.

— Ты обязан помогать мне как мертрайеру Бриг.

Тихий смешок вместо ответа. Леонард вздохнул и вновь ощутил болезненный укол меж ребер.

— Хорошо. Я дам тебе что-нибудь из своих зелий.

«А потом заберу обратно», — добавил про себя. Распространять мертрайерские эликсиры запрещено, но подобное предложение казалось неплохой уловкой: Виргильд помешан на эликсирах. Оставалось надеяться, что рыбка не устоит перед приманкой.

— Да у меня итак твоих зелий… — юнец осекся. — Нет. Мне не нужны подачки. У меня есть другое предложение. Я хочу, — он говорил медленно, смакуя каждое слово, — чтобы ты взял меня в помощники.

Леонард хотел поинтересоваться, не хочет ли Вир чего-нибудь еще (например, пинок под зад) и вообще, зачем сдалось ему мертрайерство, но, сделав осторожный вдох, выдавил только короткое «Нет».

— Но почему? — не унимался Виргильд. — Я ведь не прошу о многом. Я всю жизнь мечтал стать мертрайером.

Виргильд даже не знал, о чем просил, о чем, как он выразился, мечтал. Да и откуда ему, жителю богом забытого поселения, знать об Ордене нечто большее, чем путники рассказывают в кабаке. Да, отец парня был мертрайером, но говорил ли он сыну об истинном лице Ордена? Леонард был уверен, что нет. Не осмелился. Он и сам никогда не поведает своим детям правды.

Судьба подарила Виргильду шанс прожить спокойную жизнь: стать алхимиком, обзавестись семьей, проводить все свободное время с любимой женщиной и детьми, состариться и умереть простой человеческой смертью. Шанс, которого никогда не было у мертрайеров. Шанс, которого не было у Леонарда. Сколь глупо отрекаться от него!

— Нет.

— Ты не понимаешь! — неожиданно яростно воскликнул Вир. — Все, к чему я стремился, стало невозможным, недосягаемым. Моя жизнь потеряла всякий смысл.

Не хватало еще сопливых историй.

— Сожалею, — буркнул Леонард, хотя особого сожаления не испытывал. — Если хочешь сдохнуть, иди в Орден на своих собственных ногах. Не впутывай в это меня.

— И пойду! — заявил юнец. — Вот прямо сейчас.

Было слышно, как он поднялся с места и, сделав пару шагов, выжидающе замер. Действительно считает, что подобная уловка окажет воздействие?

— Я иду без тебя, как ты того и хочешь. Нравится?

С каждым словом голос паренька отдалялся. После очередной паузы Вир, наконец, объявил:

— Я ушел!

Далеко он, конечно, не ушел: чувствовалось его незримое присутствие, да и запах шкуры выдавал юнца с головой.

Опираясь о камень, Леонард проверил крепления ножен. К счастью, кинжал остался на месте, однако пистолет пропал — должно быть, отлетел при падении.

Приятно было осознавать, что в этот раз руки слушались лучше. Судя по легкому покалыванию кончиков пальцев, действие шифу начинало ослабевать. Об ушибах и ссадинах, полученных при падении, можно было забыть, но ноющий бок все еще беспокоил Леонарда: даже сейчас любое неловкое движение усиливало боль, от которой перехватывало дыхание. Проклятье! Как только он выберется из ущелья, непременно задаст лугару (кем бы он ни был!) хорошую трепку. Ему и Виргильду.

За верхушками вековых елей светлело небо — луна величественно плыла по нему, окрашивая облака в белое. В такую ночь можно было гулять по улицам города даже без факела. Жаль, здесь, в лесу, этого света недостаточно — еловые лапы жадно впитывали его в себя, поглощали ненасытными, вечно зелеными иглами. Лес жил ночной жизнью: дышал тресками веток и шелестом листвы, говорил уханьем филина и несмелым писком грызуна. Осматриваясь, Леонард все более убеждался: увы, ему не выбраться отсюда в одиночку. Человеку, даже мертрайеру, не находилось здесь места. Леонард чувствовал, как сердце испуганной пичужкой бьется в груди — совсем не в тон спокойному, величественному лесному гулу. Он слышал и Виргильда: как трещат под его ногами опавшие иголки, когда паренек переступал с одной ноги на другую.

— Долго будешь там стоять? — не выдержал Леонард.

— Возьми меня в помощники.

Вот упрямец.

— Ну правда же! — гнул свое Вир. — Ты так доберешься в Бриг разве что к следующему полнолунию. Даже если найдешь тропу. У меня эта дорога занимала всегда часа четыре, но есть путь короче и я готов его показать. Нужно всего-то пару слов.

Четыре часа? Вряд ли удастся пройти так долго. Да еще и лугару может быть где-то рядом, а он почти безоружен.

— Ну хотя бы на время, а? — уговаривал паренек. — Пока ты не поймаешь зверя. Я знаю лес, жителей, умею готовить некоторые зелья. Я не буду мешать, напротив, могу оказаться весьма полезным.

Предложение Вира уже не казалось столь безумной идеей. Возможно, удастся отделаться от паренька через несколько деньков. Или тот сам не выдержит работы и оставит его в покое.

— И ты будешь слушаться всех моих распоряжений? — спрашивая, Леонард уже понимал, что сдается.

— Ммм…да, конечно!

— Ладно.

— Что? Правда? — паренек, кажется, не поверил своему счастью.

— Да.

— Ура-ура-ура! — радостный крик услышали, наверное, и на другом конце леса. — Ты такой душка! Я всегда знал, что в душе…

— Дорога, — напомнил Леонард. Его не покидало ощущение, что он не раз успеет пожалеть о своем решении.

— В душе дорога? Не, я хотел сказать, что в душе ты добрый и… — Виргильд осекся. — Ах, да, конечно! Дорога. Нам в ту сторону.

Юнец оказался рядом и подхватил Леонарда под руку.

— С другой стороны! — прохрипел он. От острой боли в голове помутнело.

— Хорошо-хорошо, — Вир зашел слева. — Так лучше? Святая Мария, камни украли все твое тепло. Дать шкуру?

Сказанное казалось нелепостью — холода Леонард не ощущал.

— Идем уже, — процедил он вместо ответа.

Паренек недовольно фыркнул и двинулся вперед.

Первое время Леонард смотрел лишь под ноги, сосредоточившись на дыхании и собственных шагах. Не оступиться, не сбиться. Шаг — вдох, шаг — выдох. Почему-то следить за этими привычными, естественными действиями теперь оказалось непросто.

Еловое покрывало под ногами сменилось высокой травой — Леонард не видел, чувствовал, как опавшие листья шелестят о сапоги. И это тропа до Бриг? Верилось с трудом.

— Тут никто не ходит, — будто поймав его мысли, отметил Виргильд. — Хотя в этой части леса растет волчеягодник, у него весьма ценная кора. Помнится, только наша знахарка сюда захаживала. Целый день тратила на дорогу, пользуясь другой тропой. А я за час всегда успевал собрать все нужные травы, кору кустарника да вернуться к дяде. Он мной очень доволен.

Леонард слушал в пол уха. Шаг — вдох, шаг — выдох. Не сбиться, не оступиться.

— Ты знаешь, что Бернадетт жила раньше в твоей избе, пока ее не закидали камнями за ведьмовство? То есть, не в твоей, конечно. Вообще, не имею понятия, чья она сейчас. Раз живешь ты, то твоя, но ты же временно живешь. Хе-хе, я хотел сказать, временно живешь в избе, конечно. Хотя и не в избе, если подумать...

Виргильд трещал без умолку: говорил о знахарке, о дяде Пауле и любимой сестричке, внезапно начинал рассказывать о каком-то кустарнике (должно быть, они проходили мимо), затем о лошадях. В какой-то момент Леонард совсем перестал его слушать, пока тот не завел речь о лугару:

— Наверное, твой монстр в обход побежал, чтобы до тебя добраться. Но не успел, хе-хе, я подошел раньше. Хоть бы «спасибо» сказал. — Вир сделал выразительную паузу, но, так и не дождавшись слов благодарности, затараторил вновь. — Я, кстати, видел следы у старого дуба. Даже лугару не рискнул спускаться вниз, побоялся свернуть шею. А тебя-то что толкнуло спрыгнуть? Неужели так испугался волчонка?

Шаг — вдох, шаг — выдох. Удерживать внимание на нехитром ритме становилось тяжелее.

— Кстати, как мне обращаться к тебе? — неожиданно паренек сменил тему. — Теперь ведь я твой помощник. Леонард, — Виргильд задумчиво потянул «а-а-а». — Мастер Леонард, мертрайер Леонард, герой Леонард. Нет, на героя ты не тянешь, уж извини. Или как-то более официально? Месье Давье? Мастер Давье?

Вновь не дождавшись ответа, он дернул Леонарда за руку:

— Леонард, не молчи! Я начинаю думать, что ты ненароком уснул и перебираешь ногами во сне.

— Мне больно говорить, придурок!

— Прости, — виновато отозвался Виргильд. Подумав, добавил. — Это плохо.

Ясное дело, что не хорошо. Леонард злился. Виргильд успел порядком достать его, но он понимал — причина его бед лишь в собственной глупости.

— Здорово, что я могу говорить, правда?

Воодушевление, с каким говорил паренек, тоже раздражало. Как и то, что он продолжал орать прямо в ухо.

— Вообще, люблю я это место. Я имею в виду ту возвышенность с деревом. Оттуда открывается такой вид.

— Вир?

— Да? — с энтузиазмом отозвался паренек.

— Заткнись.

Путь по высокой траве продлился недолго — вскоре Виргильд остановился, помог опереться о каменистый выступ и завозился в темноте. Леонард отрешенно перебирал пальцами мох и размышлял о случившемся. Сейчас, когда не приходилось тратить силы на передвижение, в голове прояснилось.

Он не доверял Виргильду, внутреннее чутье просто вопило — это не тот человек, что принесет ему добро. Но действия паренька говорили об обратном: Вир помогал, не по доброте душевной, но помогал. Это сбивало с толку. Все ради мертрайерства? Такой ли юнец дурак или лишь пытается казаться таковым?

Леонард всегда плохо разбирался в людях, а в Бриг не было на примете никого, кто сумел бы помочь в его деле, на кого можно положиться.

Жосс? Охотник достаточно смел и силен, мог организовать людей, пользовался уважением как среди соратников, так и среди жителей. Вот только Леонарда он явно недолюбливал.

Староста? От Антуана Пти много ожидать не приходилось — при встрече старик уделил мертрайеру не более пяти минут своего драгоценного времени: подписание контракта, выдача аванса, проверка мертрайерских знаков на подлинность. После староста с большим (как показалось Леонарду) облегчением передал дела Барри.

Барри? Несмотря на трусоватость, стражник до этого неплохо справлялся со своими обязанностями, и именно он собрал ополчение для облав и ночных караулов. Но после того, что сказал Виргильд...

Леонард не знал, чего ожидать от Виргильда. Не знал, чего ожидать от кого-либо. Кто друг, а кто недоброжелатель; кто человек, а кто лишь притворяется таковым. В голове сложилось гадкое представление, будто он распутывает комок змей, в котором гадюки перемешались с ужами: достаточно раз схватить «не того» и настоящий гад вцепится в руку.

Виргильд сопел, шелестя листьями. Послышался неясный скрежет.

— Что это? — спросил Леонард.

— Наш проход. Идем.

Вир подхватил его, повел дальше. Ноги Леонарду ступили на неровную, но твердую поверхность. Неясная темнота перед глазами превратилась в кромешную черноту, запах влаги и мокрых камней подсказали Леонарду — они зашли в грот.

— Раньше тут был рудник, — подал голос паренек. — Прорыли ходы, но ничего не нашли, представляешь? Давно это было, зато некоторые тоннели сохранились. Этот, например, выводит почти к твоей избушке. Кстати, ты ведь угостишь меня чем-нибудь вкусненьким?

Подземные шахты. Вот как лугару удавалось быстро перемещаться из одного края поселения в другой, вот почему не помогали облавы, а монстр не попал в расставленные по лесу ловушки — он все это время передвигался под землей! И никто в Бриг не сказал о заброшенном руднике! Очевидно, и логово монстра находилось где-то здесь.

Похоже, в шахте произошел обвал и от входа остался лишь узкий лаз. Чтобы пролезть через него, пришлось наклонить голову и пригнуться, что вызвало очередной приступ головокружения. Но Виргильд не дал Леонарду оступиться. Они двинулись вперед. Удивительно, но парень хорошо ориентировался в тоннеле: здесь, куда не попадала и искра света, не помог бы и эликсир сумеречного зрения.

Окружающее превратилось для Леонарда в мир звуков. Глухим эхом отдавались от стен их шаги, вдали слышалось журчание воды — шахты затапливало. Вода была везде: капала с потолка, стекала по стенам, хлюпала под ногами. Несколько туазов и ноги оказались по щиколотку в ледяной жиже, которая довольно быстро пробралась внутрь сапог. Из глубины веяло могильным холодом, неприятно пахло гниющими растениями.

Собственное дыхание казалось Леонарду громким шелестом. Он слышал и другое: едва различимый шершавый звук прикосновения — Виргильд скользил вдоль стены, ведя по ней свободной рукой. Вот, значит, как он находил дорогу.

Путь оказался извилистым: то тоннель вилял из стороны в сторону, то Вир сворачивал в какое-нибудь ответвление, упоминая завалы. Неудивительно, что такие были: от сырости брёвна быстро сгнивали и не выдерживали тяжесть потолка.

Чем дальше они шли, тем гуще становился воздух — сюда едва доходили свежие дуновения, что были у входа. Запах лугару, непрерывно исходивший от шкуры Виргильда, усилился, смешиваясь с горьким запахом монстра Бриг. Догадка Леонарда оказалась верной — чудовище здесь бывало и ни раз.

Воды прибавлялось, и в какой-то момент она стала доходить до колен. И без того тяжелые ноги налились дополнительным грузом, передвигаться стало сложнее. От Виргильда веяло жаром и Леонард, наконец, ощутил, как сильно на самом деле замерз — холод ворвался в его сознание, пробирая болезненной дрожью.

— Стой.

Виргильд остановился.

— Две минуты. И дальше.

Паренек понял его, подвел к стене, чтобы, опираясь на покрытый влагой камень, можно было перевести дыхание.

В воде определенно кто-то обитал: что-то скользило у ног — что-то, сильно напоминающее змею.

Неожиданно на плечи упал теплый мех.

— Не дергайся, это всего лишь шкура, не лугару, — отметил Вир.

Мелькнувшие на миг жуткие воспоминания в этот раз не задели Леонарда: прошли по краю сознания, не вызвав ни злости, ни ужаса, ни отвращения.

— Если это короткий путь, почему его забросили?

— Ну-у, есть много причин, — в голосе Виргильда ощущалась улыбка. — Во-первых, многие ходы тут обвалились, восстанавливать их себе дороже: не так уж и много людей ходят туда, откуда мы держим путь. Во-вторых, тоннель постоянно затапливается. Поэтому нам лучше не рассуждать о прелестях нашего путешествия, а передвигаться несколько быстрее — скоро тут станет невозможно идти. Ты хочешь плавать, Леонард? В прочем, до выхода тут уже недалеко и, если поспешить…

— Идем.

И они продолжили путь.

— Это все причины? — пропитанные водой, заполненные сапоги казались неподъемными.

Пусть рудник и не оправдал своих ожиданий, но неужели люди так просто забыли его, отказавшись от использования шахт? Здесь можно хранить продовольствие или же меха для продажи, которыми была знаменита деревенька.

— Ну не совсем, — уклончиво ответил Вир. — Народ немного побаивается этого места. Во время эпидемии здесь хоронили людей, но потом тут все затопило. Временами из шахт что-нибудь выплывает. Точнее, кто-нибудь. Тут, кстати, такая забавная история приключилась! Однажды…

— То есть, это склеп, — без выражения произнес Леонард.

Обнадеживало то, что выход из столь мрачного места был уже где-то рядом — тоннель постепенно уходил вверх, воды стало меньше, а воздух — свежее.

— Еще чуть-чуть и выйдем к погосту, — порадовал Вир.

Новость действительно воодушевляющая: кладбище находилось совсем близко к избе Леонарда. Переход по затопленному тоннелю отнял у него последние силы. Все чувства снова ушли на задний план: тупая боль, холод, тепло шкуры — он не чувствовал ничего, лишь усталость.

Виргильд подтолкнул его вперед к появившемуся во мраке — нет, не свету — сумраку. Разномастные надгробья и холмики отдавались серебристому свету луны, оставляя тени скромно прятаться в овражках и низменностях. Путь шахт вывел к кладбищенской помойке.

— А давай навестим гробовщика? — неожиданно предложил Виргильд. — То-то он испугается. Придем, постучимся… нет! Лучше будем скрестись в дверь с завываниями, хе-хе. У тебя, кстати, идеальный для этого вид, напоминаешь утопленника. Даже без воя можно обойтись, один взгляд и пол деревни у твоих ног. Да, взгляда будет доста…Леонард?

Голос Виргильда — что далекий беспокойный писк.

«Как же он мне надоел», — отрешенно подумал Леонард.

Перед глазами поплыло, и он не сразу понял, отчего: очередной приступ головокружения? или потерявшие чувствительность ноги все же перестали слушаться его?

Виргильд зачем-то с силой ухватился за него. Перед глазами заплясали разноцветные круги.

«Вот идиот! Хватит верещать и отпусти меня! — мысленно взмолился Леонард. — Или я сейчас поднимусь и тебе не...»

«Поднимусь…и…»