Обещание

В церкви было светло и людно. На утреннюю мессу собрались все жители Бриг за исключением нескольких человек: не пришла крестьянка Зои, что носила в своем чреве второго ребенка (Леонард надеялся, что с ее здоровьем все ладно); не видно было семьи Морель; кроме них не представлялось возможным отыскать взглядом еще одного, обычно довольно приметного в толпе, человека — Виргильда. Дядя его вместе с Элизабет стояли во втором ряду у белоснежной колонны и, вместе со всеми, повторяли слова кюре.

Их повторял и Леонард. Его голос, обращенный к Богу, был столь же ровный, каким был и в обращении с людьми: ни ярого исступления, с коим говорил Кальвин, ни праздного торжества, которое слышалось в обращении кюре. Однако Господь слышит любой, даже самый тихий голос, и в его доме Леонард, наконец, обрел потерянное спокойствие.

Неделю он не отходил от избы далее, чем до отхожего места, и слабость, одолевавшая тело, потянула цепкие лапы к его духу. Ночами Леонард видел смутные недобрые видения; днем, от усталости погружаясь в дрему, он оказывался во власти кошмаров. Этим утром ему также не давали покоя обрывки снов: в полудреме мерещилось, будто вокруг избы кто-то ходит, осторожно ступая по земле, но стоило прислушаться, как странные звуки сразу смолкали.

Дурное предчувствие, поселившееся в Леонарде после охоты, усилилось, камнем давило на грудь. Он чувствовал, что грядет что-то недоброе, словно это «что-то» уже стоит на пороге и вот-вот постучит в дверь. Однако усилившееся беспокойство он списывал на последствия недомогания. Смирившись, что выспаться не удастся, Леонард встал еще до рассвета и занялся приготовлениями: проверил снаряжение, особое внимание уделяя ружью, заполнил пустевшие на поясе крепления зельями. Позавтракав в местном трактире, он направился к церкви, даже не подозревая, что очередное несчастье действительно приближалось к Бриг. Несчастье, которому он, Леонард, станет причиной.

За время вынужденного бездействия он много размышлял: о лугару, о его связи с Виргильдом (связи, в которой был уверен). Порой мысли возвращали его во времена обучения в Ордене, иногда — и того дальше.

Леонард гадал, как справлялась мать: достаточно ли тех средств, что он оставил, не голодала ли она и не подкосила ли ее какая болезнь. Они не виделись более трех месяцев — так давно он не бывал у Гренобля. А ведь сейчас город находился совсем близко — всего-то день пути. Он мечтал скорее покончить с монстром и направиться туда. Ведь, кроме матери, там его ждала прекрасная невеста. И не только она: с радостью Леонард увиделся бы с хорошими друзьями, особенно Андре, заменившим ему брата, и Анной — они знали друг друга едва ли не с пеленок.

Счастье вернуться к прежней, далекой от Ордена, жизни было близко как никогда — протяни руку да возьми. Леонард жил этим желанием каждый месяц, каждый день своей долгой службы. Однако всякий раз, когда огонек яркой надежды разгорался в его душе, он с усилием гасил его, чтобы чувство предвкушения не затмило разум, не помешало работе. Он должен быть внимателен и собран, только так его ожидания не станут напрасными.

И вот, пройдя от святого дома лишь несколько шагов, он мыслями вернулся к главной проблеме поселения — лугару.

— Леонард! — окликнул его знакомый голос.

— Месье Шванц?

Рядом с Паулем, одетым для церковной службы в свой лучший наряд, семенила Лиз. Девочка прижимала к яркому синему платью любимую куклу, которую Леонард помнил с момента их первой встречи.

— Рад снова видеть тебя в здравии, — учтиво произнес алхимик.

— Я тоже. Не без вашей помощи я так скоро встал на ноги и в очередной раз благодарю вас за участие.

Пауль улыбнулся тонкой, скромной улыбкой:

— Это моя работа. Но если хочешь отблагодарить меня, удели минуту внимания.

Леонард предложил проводить алхимика до дома, по дороге поинтересовался, отчего Виргильд пропустил мессу. Оказалось, юнец подхватил неизвестный недуг: с утра жаловался на плохое самочувствие и в итоге остался в постели.

— Надеюсь, ничего серьезного, — тут же отметил Пауль. — Может, измотался за неделю, работая в хлеву, но пусть то будем ему уроком.

Леонард согласился.

— К слову, он ведь выполнял и твои поручения это время? — Алхимик будто не спрашивал, лишь отчасти в его интонациях звучал вопрос.

— Верно. Я просил, чтобы от моего имени он поговорил с месье Пти о причитающемся мне жаловании, и с Жоссом.

— Братик говорит, что он твой… на-пар-ник, — по слогам произнесла Лиз.

Леонард усмехнулся:

— Помощник, — мягко поправил он.

— Об этом я и хочу поговорить, — вздохнул Пауль. — Боюсь, мой племянник перенял от отца все благие помыслы, но не взял ни от него, ни от матери — а то была очень умная женщина, да пребудет она на небесах — и доли благоразумия. Не потакай его безумствам, Леонард, — просил Пауль. — За все время, что я его знаю, Виржиль стал мне как сын, и я беспокоюсь о его судьбе. Ему пора думать о женитьбе, а он увлекается авантюрами.

Алхимик вновь тяжело вздохнул:

— Думаю, это из-за смерти отца. Мне Вир никогда не признавался, да и, думаю, не признается, но он глубоко переживает эту утрату. Они были с Эриком так близки. Боюсь, тайно он ищет встречи с монстром ради мести и с твоей помощью становится ближе к гибели. Не впутывай его в это дело, Леонард, вот о чем я прошу.

— И не собираюсь, — честно ответил Леонард. — Вы были правы, месье Шванц, когда сказали, что мне не хватает помощника. Я рад, что нашел его в вашем племяннике: он помогает мне по мелким поручениям, но не более того. Поверьте, я никогда не посмел бы рискнуть его жизнью.

Пауль кивнул, принимая такой ответ.

Они приближались к месту. Дом зельевара броско выделялся среди прочих: дорогая, хорошо отделанная изба с резными перилами и ставнями. Что, в прочем, не удивительно: работа алхимика приносила немалый доход. Лучшим жилищем мог похвалиться разве что староста.

— Скажите, известно ли вам о шахтах под лесным массивом? — поинтересовался Леонард, когда они подошли к порогу.

— Кое-что, — уклончиво ответил Пауль. — Сейчас это могильник. Отчего ты спрашиваешь?

— Мне нужен план ходов или проводник. — Поймав удивленный взгляд, Леонард пояснил. — Возможно, в старом руднике и скрывается наш лугару.

— Прискорбно, — пробормотал Пауль. — Карта проходов должна быть у старика Антуана, но вряд ли она будет полезна: с момента ее составления шахты сильно изменились и стали затапливаться.

В задумчивости Пауль провел по усам.

— Воистину проклятое место, — застыв у порога, он небрежно махнул в сторону двери. — Зайдешь?

— Ненадолго.

Алхимик прошел внутрь, пропуская перед собой Лиз, и жестом пригласил Леонарда.

Как и снаружи, изнутри большой двухэтажный дом поражал богатым убранством. На потолке красовались причудливые орнаменты, а стены украшали фрески с таинственными символами, элегантной вязью, рисунками животных и людей. В очертаниях некоторых витиеватостей Леонард узнал алхимические формулы, на некоторых картинах — сцены древних сказаний и легенд. Впрочем, большая часть записей была ему незнакома. Потеряв к ним интерес, он перевел взгляд на рабочий стол. Кроме мисочки с зеленым порошком, на покрытой лаком поверхности лежал засушенный корень аира. Рядом — целый набор инструментов, подготовленный для работы над новым эликсиром. У массивной широкой печи стояли глиняные горшки и несколько ухватов.

— Лиз, иди к брату, — Пауль улыбнулся малышке. — Нам я дядей Леонардом нужно поговорить.

Дважды просить не пришлось: скинув с ног башмачки, девочка устремилась вверх по лестнице.

— Ангел, а не ребенок, — Пауль провожал дочь любящим взглядом. — Послушная, добрая — радость отцу и будущему мужу.

Теперь улыбка коснулась и губ Леонарда. Пройдя к столу, он облокотился о широкую спинку стула, наблюдая, как Пауль подхватил стоящий у печи горшок.

— Ромашковый чай будешь? — предложил тот.

Леонард отказался — горький вкус успел надоесть ему за время вынужденного лечения — и алхимик, отлив отвара в свою чашку, разбавил остатками порошок в миске.

Воздух запах травами.

— Значит, план шахт для меня бесполезен? — вернулся Леонард к теме подземных ходов. — А что на счет проводника?

— Разве что Патрик сможет чем-то помочь.

— Могильщик?

Кивок в ответ:

— Все-таки шахты теперь больше по его части. Там хоронят недостойных.

— Мне казалось, захоронения там уже не проводятся, — удивился Леонард.

— Очень редко. И вряд ли Патрик уносит тела далеко.

Леонард вспомнил, как они с Виром выходили к погосту, как в сапогах хлюпала вода, а ноги постоянно наступали на неровные камни. По спине прошел неприятный холодок. Точно ли то были камни, а не чьи-то кости?

— Конечно, может помочь и Виржиль, — неохотно добавил алхимик. — В конце концов, он как-то умудрился вытащить тебя из этого проклятого рудника.

— И кто мог показать ему дорогу?

Скинув с плеч весту, Пауль лишь качнул головой:

— Бог знает, откуда мальчишка узнал о проходе. Почему бы тебе самому не спросить его? Но не думай, что не спрашивал я — спрашивал.

— И что?

— Словно ты не знаешь Виржиля, — Пауль горько усмехнулся. — Утверждает, что разведал все сам. Ох, не нравится мне все это, Леонард. Будучи живым, он ходит среди не упокоенных мертвецов. Дурной знак.

Суеверие алхимика казалось странным: куда больше того должно волновать, что паренек шатается по местам, где обитает монстр — вот более весомая причина для беспокойства.

— И часто он бродит где попало?

Повесив куртку на вешалку, Пауль искоса поглядел на него:

— Не осуждай меня, Леонард. Я пытаюсь воздействовать на него, сам безумно переживаю, ты знаешь. Вир может остаться на ночь в гостях или присоединиться к охотникам в лесу, пропав на целый день. И это не сказав мне ни слова! Мне очень тяжело найти с ним общий язык.

— Папа, папа, — Лиз свесила голову с лестницы. — А братика нигде нету.

— Как нету?! Прошу прощения, Леонард, я мигом.

Пауль бросил на столе кружку с недопитым отваром и поспешил наверх, чтобы через полминуты вернуться крайне раздосадованным.

— Вот что я и говорил, — устало произнес он. — Видишь ли, мой племянник считает, что уже не ребенок, чтобы отчитываться передо мной. И он прав, конечно. Однако житейской мудрости у него тоже нет, а слушать мои наставления он не желает.

— Он своеволен и быстр на решения, в то же время слишком горяч и молод, чтобы думать о последствиях. В его годы я был таким же, — привычным жестом Леонард сцепил пальцы рук. — Думаю, он не нуждается в наставнике. Станьте для него другом.

Алхимик улыбнулся.

— У тебя есть дети, Леонард?

— Нет, — вопрос застал врасплох.

— Поэтому ты так легко рассуждаешь, — без злобы, с той же располагающей улыбкой продолжил Пауль. — У Виржиля есть друзья, у него есть любящая его семья. После смерти моей дорогой женушки все, что у меня осталось — он и Элизабет, и я привязан к ним всем сердцем. Вот что я скажу — ему не хватает родителей.

Спорить Леонард не стал. Некоторое время он молча наблюдал, как Пауль размешивал пестом загустевшую в миске жижу, затем оборвал повисшую тишину:

— А кто друзья Вира? Не помню, чтобы видел его с кем-либо.

— Ты не так часто его видишь, — не отрываясь от работы, Пауль легко дернул плечами, придав привычному жесту некую скованность. — Взять того же Пьера. Тот часто зовет Виржиля на охоту с остальными. Видишь ли, мой брат передал Виру немало знаний о лесе, поэтому он успешно выслеживает зверя, знает тропы. В целом, Вир ладит со всеми охотниками — они любят его, кроме Жосса разве что. Еще часто с Бальдриком возится, хотя не представляю, о чем им говорить.

— Кто это? Тоже охотник?

Леонард успел пообщаться со многими жителями Бриг — некоторые даже приходили к нему в избу, чтобы поделиться своими измышлениями о лугару — но никого по имени Бальдрик он не помнил.

— Нет-нет. Ты знаешь его, должно быть не раз встречал на площади. Бальдрик Морель, младший сын Савена, ну, — Пауль ждал, что эти имена что-то скажут Леонарду, но они не говорили ему ровным счетом ничего. — В детстве его неслабо лягнул конь, с тех пор он только мычит или бессвязно лопочет.

Теперь Леонард вспомнил. Действительно, не раз он видел на площади малоумного, что клянчил у прохожих еду. В первый день своего приезда в Бриг, он встретил Бальдрика у дома старосты и, приняв за попрошайку, вручил лиард. Тогда, опробовал монетку на зуб, молодой человек с разочарованием вернул ее обратно.

— Я понял, о ком речь, — согласился Леонард.

Пауль довольно кивнул.

— Раньше Вир хорошо общался с Жаном.

— Тем, что пропал?

— С ним, — подтвердил алхимик. — Печальный случай. Я думаю, хорошо, что он исчез, да простит меня Господь.

Заметив удивление Леонарда, он поспешил пояснить:

— Ему недолго оставалось. Все выписанные мною рецепты оказались бессильны: микстуры и отвары, целебные порошки и таблетки не давали ровно никакого эффекта. Я подозревал у него воспаление желудка и назначил строжайшую диету, но она лишь ослабила его. А потом и Гиетт пропала. Ах, любовь-любовь. Она может стать самым сильным лекарством, но может и сгубить. Последние дни Жан больше напоминал бесплотный дух, чем человека. Я рад, что Виржиль не видел его предсмертных мучений. Тогда он едва мог мириться с пропажей Марты, а тут эта болезнь друга...

Леонард нахмурился:

— Виргильд и Марта были хорошими знакомыми? — уточнил он.

Пауль взял в руки терку и принялся измельчать корень аира.

— Я бы сказал, что они был больше, чем знакомые, — алхимик хитро улыбнулся. — Намного больше.

Возвращался Леонард в глубокой задумчивости. С ночи полнолуния он пытался связать между собой исчезновения и смерти жителей Бриг. Марта, Гиетт и Жан, Михаэль и Бертиль. Все скоропалительные выводы до этого вели его в ошибочном направлении: он стал подозревать Михаэля, и тот был убит; стоило усомниться в Барри, и стражник пропал. А сейчас он узнает, что все жертвы так или иначе были близки с Виргильдом.

Но Виргильд не лугару. Кто же тогда?

В мыслях Леонард вспомнил лицо каждого охотника, все разговоры с ними — ни одной зацепки. Мог ли кто из них быть монстром? Такая работа — хорошая маскировка, может стать оправданием исчезновений. В самом деле, Леонард никогда не искал врага в стане союзников.

«Тот, кому ты больше всего доверяешь в Бриг, и есть лугару», — так сказал Виргильд. Был ли он искренен в своих словах или то была ложь, чтобы отвлечь внимание от чего-то по-настоящему важного. От кого-то.

Леонард решил, что должен, во что бы то ни стало, узнать больше о Вире: где он пропадает, с кем проводит время и как часто — так он выйдет на нужного ему человека. На лугару.

Теперь он не пойдет за помощью к Патрику, как планировал изначально, могильщик не станет ему проводником. Конечно, Леонард пообещал не втягивать Виргильда и не подвергать его опасности, но отчего-то он был уверен: рядом с ним Вир будет в большей безопасности.

* * *

Солнечные зайчики робко подрагивали на стене, отражаясь от лежащего на столе ружья. Рядом с ним на бархатной тряпице красовались узорчатые пули. Спиральную резьбу заполняло розово-фиолетовое, похожее на слюду, вещество. Увы, пистолетные пули бесполезны без работающего оружия, поэтому Леонард занялся изготовлением патронов иного вида — для ружья.

В котелке на печи булькало: цвет сирени, запах масла и вид абсолютно неаппетитной слизи. Леонард внимательно следил за варевом, изредка помешивая его деревянной плошкой. Зехирь — незаменимое средство — яд, что замедлял исцеление и сковывал тело зверя, главный компонент любой охоты.

Прошла уже неделя с момента разговора с Паулем, и даром Леонард времени не терял. Он старался больше беседовать с Виргильдом: просил принести зелья, ходил вместе с ним за травами и обращался с просьбой показать лесные тропы. Конечно, он мог купить все готовое в лавке алхимика, и уж совсем не нуждался в помощи по лесу, но именно так он планировал сблизиться с пареньком и вытянуть из него что-то важное о лугару. Увы, безрезультатно.

Отказавшись от бесполезной тактики, Леонард встретился с Пьером. Под видом расспросов о монстре, он наведался в дом, где юный охотник и его молодая женушка Урсула встретили его с особым радушием. Пьер оказался очень приятным в общении: с готовностью он отвечал на все вопросы, был довольно участлив и высказывал уверенное мнение — в ближайшее время лугару будет пойман.

«Я верю в ваше мастерство, месье, — говорил он. — Меня очень вдохновило ваше выступление после охоты. Сам я, к собственному стыду, довольно труслив, но теперь и я и другие охотники готовы поквитаться с монстром за все наши несчастья. Вы дали нам надежду».

Они говорили о чудовище, о том, как будут вести караул в полнолуние, и о том, когда Леонард сможет передать защитникам поселения пули для охоты, как все согласовать с главным охотником Бриг. Пьер согласился, что сейчас Жосс пытался действовать самостоятельно и не доверял мертрайеру, пообещал поговорить с ним.

«В такое время мы должны быть заодно, поодиночке лугару легко нас победит». Казалось бы, ничего не значащая фраза, но после нее Леонард подивился, как все же разнились характерами Пьер и Виргильд. Они были примерно одного возраста, однако молодой охотник казался ему более сдержанным и рассудительным.

Озвучив это предположение, Леонард легко перевел разговор и расспросил о Вире. Однако снова потерпел поражение: Пьер с удовольствием рассказывал о совместных вылазках в лес, о рыбачестве и плетении сетей, но ничего по-настоящему ценного за весь разговор так и не сказал. Тогда Леонард понял: Пьер — не тот человек, что ему нужен. С Виргильдом они проводили много времени вместе, делили минуты и часы, но не доверяли ничего важного. Так делают все хорошие знакомые. А Леонард не искал знакомых Виргильда — ему нужен был действительно близкий пареньку человек.

Общего между Бальдриком и Вира оказалось еще меньше. Да и поговорить с ним толком не удалось: на все расспросы тот лишь качал головой, блаженно улыбался или, в лучшем случае, мычал.

Но именно случай с Бальдриком дал Леонарду толчок к более активным действиям. Не далее как вчера он застал малоумного в крайне печальной и опасной для него ситуации: кому-то пришло в голову, что ненормальное поведение подростка — не что иное, как одержимость. Тот утратил дар речи, а ведь доподлинно известно, что ни одно чудовище не умеет говорить. Подхватив безумную идею, несколько бригчан отловили несчастного у церкви и стали избивать. Бальдрику повезло, что Леонард в тот момент оказался рядом и сумел помешать безумству до того, как толпа покалечила беднягу. Однако случившееся заставило его поспешить с исполнением плана. Напряжение, что витало меж домов, становилось сильнее с каждым днем. Воздух — словно порох, что готов вспыхнуть от любой искры, а значит, выжидать дольше нельзя. Сегодня Виргильд отведет его в шахты.

За дверью послышались быстрые шаги, и Леонард, потерявший в ожидании последний час, с раздражением выдохнул. Наконец-то. Он привык, что в плане пунктуальности на Виргильда полагаться не стоило: паренек имел отвратительную особенность появляться и исчезать, когда ему вздумается. Сегодня — не исключение: когда Вир был нужен, он умудрился куда-то запропаститься.

Дверь избы приоткрылась, и Леонард повернулся на звук:

— Где тебя черти носят? Уже день!.. Лиз?

На пороге вместо Виргильда стояла его сестра. Девочка застыла в нерешительности, теребя уголок синего платьица, украшенного белой каемкой. Светлые кудри, на этот раз собранные в два хвостика, обрамляли милое личико, на котором застыла растерянность.

— Здравствуйте, дядя Леонард, — робко поздоровалась она. — Я не вовремя?

— Что ты, — он улыбнулся. — Проходи.

Девочка, разом повеселев, впорхнула в помещение, уселась на стул у печи. Ее ноги не доставали до пола, и девочка болтала ими, пиная воздух. Посмотрев на Леонарда, она протянула букет из засушенных растений:

— Папа просил передать, — сообщила она. — Говорит, братик дома забыл.

Леонард взял пучок и, осмотрев, разделил на две части: отложив в сторону ненужные растения, смял оставшиеся. С треском рассыпавшись, сухие травы полетели в густое варево. Запоздало спохватившись, Леонард поблагодарил Лиз за принесенные ингредиенты, и та расплылась в довольной улыбке.

Девочка была частым гостем в этой избе: иногда приходила с братом, реже, как сейчас, одна. Как и все дети её возраста, Лиз была крайне любопытна и с увлечением изучала незнакомые ей предметы, которых в пристанище мертрайера хватало. Первое время Леонард с опаской следил за ней: чтобы не помешала или, не дай Бог, не поранилась по неосторожности. Однако его опасения оказались напрасны — без разрешения девочка ни к чему не прикасалась. Пауль был прав на ее счет — воистину ангел, а не ребенок.

— Снова будешь готовить? — спросил Леонард.

Лиз махнула головой, и он поставил перед ней пару плошек. Вручив ложку и чашку с водой, вернулся к собственному отвару — зехирь, поглотив сухие травы, стал застывать.

Девочка увлеченно переливала воду из одной плошки в другую, готовя в своем воображении столь же необычный эликсир. Она любила эту игру.

— Кстати, где Виргильд? — как бы невзначай поинтересовался Леонард.

— Я думала, он тут, — не отрываясь от своего занятия, Лиз дернула плечами. — Наверное, опять по лесу гуляет, он любит. Беспокоитесь о нем?

Леонард растерялся, и девчушка весело захихикала. У неё был звонкий заразительный смех, который, как однажды заметил Вир, «заставлял улыбаться даже такого мрачного угрюма, как Леонард».

— Ни капельки не беспокоюсь, — заверил он малышку. — Да и что с ним станется? Просто он опаздывает.

— Беспокоитесь, — уверенно произнесла Лиз. — Папа так же говорит, когда переживает за братика. А что вы тут варите?

Она приподнялась на стуле и вытянула шею, чтобы лучше рассмотреть чавкающую жижу. Леонард, помешивая отвар деревянной ложкой, наблюдал, как тот приобретает более темный и насыщенный цвет.

— Сейчас увидишь.

Он зачерпнул немного зелья и поднес к стоящему у печи ведру. Крупные фиолетовые капли падали вниз, шипели, едва коснувшись поверхности воды, и камнем опускались ко дну.

— Ой, как здорово! — воскликнула Лиз, наблюдая за поднимающимися вверх клубами пара. Голубые глаза девчушки сияли от восторга. — Это фокус такой? Вот когда я вырасту, тоже смогу что-нибудь такое сделать — братик меня научит!

Она села на место мечтательно произнесла:

— Мы будем делать самые-самые лучшие эликсиры и продавать их за бесплатно, чтобы всем хватало. Мы станем такими хорошими и знаменитыми, что нас пригласят в Париж и там…что смешного?

Девочка заметила улыбку Леонарда и обиженно надула губки.

— Бесплатно? На что же вы будете жить? — очередная ложка зелья отправилась в холодную воду.

— Нам дадут награду в столице! — упрямо заявила Лиз. — А эликсиры нужны бедным, которые не могут их купить. Вот мы им продадим снадобья, а они о нас всем расскажут.

— Каков план, — Леонард уважительно покачал головой. — Дело за малым. Осталось лишь научиться готовить те самые снадобья.

— Да это просто, — отмахнулась девочка. — Братик вон уже многое умеет. Он даже…только тс-с-с…никому не говорите!

Она перешла на шепот, оглянулась по сторонам, и, убедившись, что никто не подслушивает, заговорщицки сообщила:

— Братик, правда, просил не говорить никому, но вам можно доверять, правда? И вы не должны говорить папе! А то он может разозлиться. Обещаете?

Леонард кивнул.

— Так вот. Вир хочет создать зелье, что возвращает разум утратившим. Правда, он говорит, у него ничего не получается.

— Что это за зелье такое? — не понял Леонард.

— Возвращающее разум, — повторила девочка. — Чтобы лугару мог быть человеком и стал добрым, чтобы Бальдрик снова заговорил.

Леонард слишком сильно наклонил ложку с очередной порцией фиолетовой слизи, и та разом ухнула в ведро. Вода протестующее зашипела, и ладонь окатило горячим паром.

— Проклятье! — Леонард отдернул руку.

Лиз нервно закусила нижнюю губу — в точности как брат — и осторожно спросила:

— Вам больно, дядя Леонард?

— Нет-нет, — отмахнулся он. — Все в порядке.

— Вы же не скажите папе? Братик говорил, это тайна.

— Не скажу, разумеется.

В прочем, для себя он решил иначе — еще не хватало, чтобы паренек отправился на встречу с лугару и предложил тому опробовать зельеце вместо привычной крови. С Виргильдом обязательно нужно поговорить. И, несмотря на обещание девочке, с Паулем тоже.

— Хорошо, что так, а то я обещала братику, что никому не скажу, — Лиз снова взялась за край платья и принялась перебирать его белыми пальчиками.

— И не говори больше никому, — серьезно предупредил Леонард, памятуя о случае с Бальдриком: кто знает, как к подобному отнесутся поселенцы.

В задумчивости, он коснулся воды. Теплая, придется менять. Провел рукой по дну и вытащил несколько шариков — застывшие капельки фиолетового зелья. Один же значительно превосходил другие: как раз этот гигант вышел из-за неосторожного движения.

— Ого, какой красивый! — выдохнула Лиз, глядя на сферу. — А для чего он?

— Этот — ни для чего, надо выкинуть.

Леонард небрежно кинул шарик на стол, и тот покатился по деревянной поверхности. Другие застывшие капли отправились на бархатную тряпицу и заняли свое место рядом с узорчатыми пулями.

— Как выкинуть? — девчушка подхватила шар. — Он прекрасен!

Повертев сферу в руках, она поднесла ее к окну.

— Волшебно, — зачарованно прошептала Лиз, рассматривая, как внутри сверкали крошечные пузырьки воздуха. — Дядя Леонард, не выкидывайте! Если он вам не нужен, отдайте мне.

— Вообще-то, — начал было он.

— Пожалуйста! — она впилась в него взглядом, поджав пухленькие губки. Брови малышки взметнулись вверх, а и без того сияющие глаза заблестели от наворачивающихся слез.

«Тоже мне, артистка», — мысленно усмехнулся Леонард.

— Хорошо, — согласился он. — Забирай. Только от Виргильда держи подальше.

— А для чего вообще эти шарики? И почему братику нельзя показывать? Это для бус? — предположила Лиз.

— Да, для бус, — подхватил идею Леонард. — А бусы только для девочек, да? Поэтому Виргильду шарик не нужен. Пусть это останется нашим секретом. Ты ведь умеешь хранить секреты?

— Угу, — Лиз довольно зажмурилась. — Спасибо за подарок, дядя Леонард! Но мне уже пора — папа будет беспокоиться. Он сказал только занести травы и мигом обратно. Я обещала, да-да.

— Тогда беги, — согласился Леонард. — И помни о нашем уговоре.

— Хорошо! — девчушка лучезарно улыбнулась, в который раз за сегодняшний день, и, помахав рукой, выбежала на улицу.

Оставшиеся приготовления Леонард провел в одиночестве. Как бы ни хотелось это признавать, но Лиз была права — он начинал беспокоиться за Виргильда. Если учесть его ненормальную любовь бродить по лесу, добавить наличие в этом самом лесу лугару, пусть даже в облике человека, то опасения были не такими уж и безосновательными.

Леонард зарядил ружье новыми патронами, наполненными изнутри сиреневыми шариками — теми самыми, которые были изготовлены из кипящей на печи смолы. При выстреле они разлетятся в стороны, увеличивая радиус поражения. Не прицельный выстрел пистолета, но уже что-то. В прочем, он брал оружие скорее для собственного спокойствия: финальная битва между ним и монстром состоится через неделю, в ночь полнолуния, а к тому времени необходимо подготовить «поле боя», обеспечить необходимое преимущество, выкрасть победу.

Виргильд появился, когда Леонард уже начинал подумывать о его поисках. Сам не понимая почему, он чувствовал ответственность за неразумного «помощника». Где он пропадал, Вир, разумеется, толком объяснить не смог: нес какую-то ерунду про салочки с белочками. Не желая слушать дальнейшую ахинею, Леонард молча сунул пареньку дорожный мешок, наполненный капканами и зельями, и масляную лампу. Нелегкий груз, но раз уж Виргильд не соизволил помочь собрать вещи, пусть хотя бы таскает их на спине. К тому же он сам напрашивался на роль помощника мертрайера — пускай соответствует.

Сам Леонард отправил за плечи ружье, проверил наличие кинжала в ножнах. Ремень с зельями, порох — все на месте. А, значит, время отправляться в путь.

Мертрайер и его помощник покинули избу и двинулись к погосту — к входу в заброшенные шахты.