Кукла вуду

У берега на причале

Жил всегда колдун один.

Так все думали вначале,

Только кукловод он был.

Все боялись, избегали,

Обходили его дом.

Просто все в округе знали —

Каждый может быть ведом.

Кукловод сей был влюблен

В девушку из поселенья.

Для нее он был рожден

Давно, по Божьему веленью.

Люди его не любили

И желали об одном:

Чтобы кости его сгнили,

Чтоб сгорел его весь дом!

Кукловод со смертью дружит

И смеется всем в лицо.

Людям только повод нужен,

Чтобы вылить свое зло.

Заметив его дикий взгляд

На девушку, одну из них,

Они решили — убедят

Ее умреть ради других.

Они полагали, что убежит,

Скроется в чаще, лесу или мгле.

А девушка эта им удружит.

Так решили все на селе.

И вот однажды на заре,

Когда она вошла на двор,

Они подкрались сзади к ней,

Как самый хитрый, умный вор.

В тот вечер на закате

Колдун, открывши дверь,

Увидел деву в платье,

Что истерзал лесной дух-зверь.

Склонился он над нею,

Фату с лица убрав,

И крик подобный зверю

Разнесся у дубрав.

Мертва лежала дева,

Зашиты губы и глаза.

Такого злого гнева

Не испытал он никогда.

Теперь уж будет он им мстить!

За что так злы они,

Что решено было убить

Красавицу, одну из них?!

В свой дом он ее тихо внес

И на перину положил.

Не мог он отойти от слез,

Из-за того, что пережил.

Вот для чего рожден!

Для воскрешения души.

Очнувшись, понял это он,

Тихо шепча: «Живи, дыши».

Впервые Богу помолился,

И тот явился в чудном свете,

Который на руки полился,

Скрепляя клятву в том обете.

Он создал лучшую из кукол

По образу любимой девы.

Пора уж воскресить, что трудно.

Вскинул глаза он: «Где вы?»

Господь направил его руки.

Мгновенье, миг — жива!

Запели песню духи:

«Мертвая ожила!».

Он думал мстить,

Глаза его блестели.

Но был не в силах отойти

От сей любимой девы.

Ему на лоб легла ладонь,

И остудился его пыл:

«Ты наш народ не тронь,

Хочу, чтоб ты его забыл.

Они глупы, они не знали,

Что моя смерть — не помощь им.

Душой они до бездны пали.

Оставь же души их другим!

Бог не простит им моих мук,

А дьявол унесет к себе их дух.

Так не черни же ты себя,

Расплатой им свой дух губя».

Кивнул он слабо головой,

Плененный голосом ее:

«Отныне я теперь с тобой,

И я твоё, и ты моё».

Улыбка легкая скользнула по губам

Красавицы, лишив дыханья колдуна.

Приблизилась она к его устам,

Шепча: «С рожденья я твоей была».