Глава 3

После целого дня на свежем воздухе, после оглушающего азарта скачки у всех разыгрался нешуточный аппетит. Даже утонченные дамы набросились на исходящее ароматным паром жаркое, позабыв о необходимости поддерживать образ умирающих цветов. Голод, как естественная потребность молодого и здорового тела, мгновенно смывает весь многослойный флер выдуманного человеком жеманства, равняя лорда со слугой, а знатную даму — с вернувшейся после работы в поле крестьянкой.

И только действительно сильные внутренние переживания способны на некоторое время притупить это чувство. Граф Максимилиан сидел над полной тарелкой, машинально отщипывая мясо по волоконцу и так же машинально поддакивая, когда в болтовне оказавшейся рядом с ним мадам Тасси случались вопросительные паузы. Мысли его были не здесь. Бедняжка Альет… Как она? Наверняка заперла дверь спальни, погасила свет, и сидит теперь на постели, обхватив руками колени, смотрит в темное окно неподвижным, печальным взглядом. Насмешка судьбы — он сделал все, чтобы уберечь ее, но тщательно продуманный план рухнул в последнее мгновение. Проклятая кровь, проклятый герцог! Как, как он мог узнать?! Хотя… что, если он знает совсем не то, о чем думает Максимилиан? Д’Омбрэ — уроженец здешних мест, законы ему известны. Если вдруг до него просто дошли слухи, что мать Альет была Судьей, и он испугался? Решил не рисковать? Ведь Судья имеет право заключать брачный союз только с человеком. Что, если герцог сам оборотень? Рауль… скорее, Волк, чем Медведь. И уж точно не Сокол.

А д’Аран вообще здесь проездом — путешествует с матерью, остановился в гостях у барона Лотрэ, он точно человек и он вполне подошел бы Альет. Но глупышка, навоображав себе невесть какую трагедию, ему отказала. Отказала, несмотря на то, что маркиз ей нравится! Конечно, он глупее Рауля. Зато моложе, красивее… ярче. Что ж — ничего еще не потеряно. Завра же они уедут в столицу — а там, в вихре балов и маскарадов, среди вечного праздника, за проказами шаловливых фрейлин и кавалеров двора Альет быстро позабудет этот осенний день, сочтя его, со временем, то ли сном, то ли прочитанной где-то историей… Она выйдет замуж… Родит сына… или дочку… у него появятся внуки… Замечтавшись, граф уже видел свою дочь с беленьким кружевным свертком на руках, видел себя самого у камина, с трубкой и книжкой с картинками, из которой он читает сказки трем малышам, похожим на Альет как две капли воды, а вот они вместе гуляют по саду, а вот старший внук впервые в седле маленькой лошадки… а вот он уже взрослый красавец в форме офицера королевской гвардии, приносит присягу…

Полностью отдавшись этим сладостным картинам, Максимилиан расслабленно откинулся на спинку стула, поднося к губам бокал с вином… Графиня Тасси что-то щебетала рядом, за столом мирно гудел общий разговор, гости уже отдавали должное десерту, ярко горели свечи в люстрах, благоухали астры и георгины, ночь и холод остались снаружи, а с ними и мрачноватые сказки, обернувшиеся правдой… В этот дом им больше не было дороги.

Дверь в спальню молодой графини д’Алькон действительно была заперта. И свет не просачивался из-под нее в полутемный коридор. Вот только постель в льющемся из окна лунном свете белела неснятым покрывалом, и кружевная рубашка сиротливо висела на спинке стула. Комната была совершенно пуста.

Погода стремительно портилась. Задувший к ночи холодный ветер пригнал с запада тяжелые тучи, они поглотили звезды, и уже подбирались к луне. Лес шумел глухо и грозно, с раскачивающихся вершин деревьев срывались листья и падали вниз, на дорогу. Того и гляди, начнется ливень!

Но Армель не допускал даже мысли о возвращении в замок д’Алькон. Нет, нет и больше никогда! Вернуться в место, где тебя отвергли? И кто — какая-то провинциальная девчонка, вчерашняя воспитанница тухлых монашек, носа из своей норы еще никуда не казавшая! И она посмела отказать ему, тогда как полсотни самых знатных и богатых красавиц лишились бы чувств от счастья, оказавшись на ее месте! Луиза, герцогиня Мейри, недоступная и холодная, как утренняя звезда, Агнесс, леди деНайл, от насмешек которой стонали все кавалеры, Мария… ах, да что толку перечислять, было время, когда сама королева присылала за ним карету, и они проводили упоительно долгие часы в ее охотничьем домике!

И вдруг — такой афронт! Он отвергнут, ему предпочли другого — какого-то старикашку, молью траченного, который с двух шагов в оленя попасть не может! Проклятье… и матушка расстроится. Она ведь очень даже одобрила кандидатуру графини д’Алькон, как своей невестки. А если маркиза д’Аран что-то одобряет, увы тому, по чьей вине она этого не получит! Странно, всех прочих претенденток матушка яростно осуждала и даже грозилась проклятием, а тут, ни разу не видев Альет, воспылала к ней нежнейшей любовью. За эти дни только и разговоров было — Альет то, Альет се, Альет нужно непременно надеть на венчание фамильные драгоценности д’Аранов, совершенно необходимо отправить слугу в столицу, с наказом подготовить дом к приезду милой Альет… маркиза даже почти согласилась выбраться из замка своей кузины Лотрэ, дабы почтить визитом невесту сына, а ведь она уже больше пяти лет не появляется на людях, живет затворницей, из кареты-то за весь путь выходила от силы раз десять! Вечная скорбь по рано ушедшему супругу, живой мемориал памяти, черт подери! Неизменно черные платья, наглухо застегнутые до самого ворота. Никаких украшений. Туго стянутые в пучок волосы. Сейчас седые, а какого цвета они были раньше — кто б еще знал. Маркиза умудрялась в миру жить совершенной затворницей, все детство Армеля прошло на цыпочках, в полутемных, мрачных комнатах старого дома, под неусыпным и безжалостным контролем. Так что же удивляться, если повзрослев, он всеми силами стремился вырваться на свет и насладиться жизнью?

Тем более невероятным сюрпризом стало для молодого д’Арана желание его матери навестить кузину Луизу. О «милой Луизе» он слышал впервые в жизни, впрочем, кузин у д’Аранов всегда было пруд пруди, но здесь — здесь ведь не на соседнюю улицу перебраться, а заехать в самую глушь страны, в затерянный среди лесов замок провинциального барона! Сначала Армель полагал, что умрет со скуки, тем более что маркиза, приехав, засела в своих комнатах и носу наружу не казала, в точности, как дома, так что наслаждаться всеми прелестями захолустного общества ему предстояло в одиночку. Однако буквально через пару дней после приезда он повстречал на лесной дороге графа д’Алькона и его дочь, совершающих конную прогулку. Альет возникла из лучей закатного солнца, как фея Волшебной страны, верхом на длинногривом жеребце, окутанная сиянием сказки… И пребывание в гостях у барона Лотрэ сразу стало совсем не скучным.

Армель влюбился по уши, и твердо намеревался всеми силами добиться у матери согласия на этот брак… добиваться не пришлось. Стоило лишь назвать имя невесты — и маркиза принялась чуть ли не силой подталкивать сына к алтарю. Он был не против, совсем нет… но Альет ответила отказом. Теперь они вернутся в столицу. К фрейлинам. Боже, какая тоска…

Ослепительно-белая молния прорезала черную гущу туч, следом на лес обрушился громовой раскат, конь захрапел, поднимаясь на дыбы — и предательская ветка, протянувшаяся как раз над дорогой, ударила всадника в грудь. Армель вылетел из седла, жеребец, вырвав повод, унесся во мрак, и оттуда донеслось его испуганное ржание.

— Лораж! — окликнул маркиз, пытаясь подняться. — Лораж, ко мне!

Напрасно — ржание стихло, остались только вой ветра да треск ломающихся веток. Охая, Армель кое-как встал на ноги, ощупал себя — вроде ничего не сломано. Что ж, до замка Лотрэ не так уж и далеко. Можно и пешком до…

Чудовищной силы удар, обрушившийся сбоку, вновь сшиб юношу с ног. Смрадное дыхание обдало лицо, близко-близко моргнули налитые кровью глаза зверя, Армель отчаянным усилием потянулся к пистолету… и понял, что оставил его в седельной сумке.

Вслед за новой вспышкой молнии мир вновь канул в черноту, гром обезумевшим великаном загрохотал по лесу, и струи хлынувшего, наконец, дождя, мгновенно смыли с дороги медвежьи следы.

Когда герцог д’Омбрэ добрался до своего замка, вечер уже перешел в ночь. Погода испортилась, свистящий ветер гнал тяжелые тучи, обещая затяжное ненастье. Рауль замерз, он был голоден, но, оказавшись дома, сразу прошел в свой кабинет и так хлопнул дверью, что сунувшийся следом лакей едва успел отскочить назад.

По замку пополз шепоток: «Отказала, отказала»

Разумеется, слугам было известно, что их хозяин в скором времени собирается ввести в дом молодую хозяйку. И то сказать — давно пора! Не век же старым сычом в одиночку куковать, дому женская рука нужна, а роду — наследник. И лучше, если эта рука будет своя, так сказать, здесь выращенная, а не из столиц всяких там привезенная. А еще, ясное дело, невеста красавицей быть должна, и умницей, и чтоб его светлость ее любил… Словом, лучше молодой графини Альет не сыскать. Жили бы да радовались, только, видать, заупрямилась барышня. Глупая — в столицу захотелось, на балах хвостом вертеть да на машкерадах прыгать. А его светлость теперь грустит, конечно…

«Отказала»… Рауль прямо-таки слышал этот сочувствующий шепот за своей спиной, пока шел к кабинету. Если бы! Если бы все было так просто. Отказ — смешно, он ведь и не рассчитывал на согласие. В самом деле, ну что может приглянуться юной летунье в старом, угрюмом волке? Перед ней весь мир — только крылья распахни, перед ним — осенняя дорога сквозь медленно засыпающий лес… Можно было и не устраивать этот фарс с отказом от сватовства по причине внезапно открывшихся обстоятельств! Но он не мог допустить и крохотной вероятности. Еще сегодня утром, если бы Альет каким-то чудом выбрала его, а не Армеля, он бы сам взлетел на крыльях счастья, но вечером все изменилось. В девочке начала просыпаться сила Судьи. Сила оборотня. Это не испугало бы и не остановило его, о нет, но вот ей самой это ни к чему. Сейчас еще можно все исправить. Оскорбленная отказом, она, даже против своей воли, выйдет за маркиза д’Арана, и этот мальчишка с телячьими глазами увезет ее в столицу, где в болотную трясину развлечений и жизни при дворе навсегда канет Альет, оставив лишь маркизу д’Аран. Что ж, так тому и быть. Все лучше, чем такая судьба, как у ее несчастной матери… Бедный граф! Как он перепугался, как страшно побледнел, когда услышал про эти проклятые «обстоятельства»! Максимилиан наивно полагал, что ему удалось скрыть правду. От кого-то, конечно, и удалось, только не от семьи, в которой…

— Что ты здесь делаешь? — герцог отпрянул в сторону стремительным движением, одновременно перехватывая чужую руку. Сжал тонкое запястье, повернул, преодолевая не слишком-то сильное сопротивление… Ну конечно, после десяти лет в оковах камня — удивительно, как он вообще способен двигаться!

— Я пришел в свой дом, — голос, такой хриплый и неуверенный с отвычки, но такой родной…

— Хорошо. — Рауль, притянув говорившего к себе, крепко обнял, прижал, будто запоздало пытаясь спрятать от чего-то… потом и вовсе подхватил на руки исхудавшее, легкое тело.

— Пусти! — Ульрик д’Омбрэ, «отправившийся в путешествие» двенадцать лет назад, протестующе дернулся.

— Сейчас, — Рауль донес младшего брата до кресла и осторожно усадил. — Тебе сейчас лучше отдохнуть, Улле. Я прикажу принести вина.

Как герцог и предполагал, дворецкий обнаружился за дверью. На достаточном расстоянии, чтобы его светлость не подумал чего дурного, но вдруг его светлости все-таки что-нибудь да понадобится?

— Подай ужин в кабинет и принеси мне горячего вина, Эжен. Все поставишь возле двери.

— Сию минуту, ваша светлость! — слуга со всех ног бросился по лестнице вниз.

— И как долго ты собираешься меня прятать? — Ульрик сумрачно взглянул на вернувшегося брата.

— До тех пор, пока не пойму, что происходит.

— Ну-ну…

— Прекрати. — Рауль присел на корточки перед креслом, бережно погладил холодную, тонкую руку, на запястье которой еще слабо виднелся след от туго затянутой веревки. — Расскажи лучше, что произошло.

— Из нас двоих это я пролежал камнем двенадцать лет. Откуда мне знать?!

Рауль некоторое время молча разглядывал брата. Двенадцать лет… Двенадцать лет прошло с той ночи, когда были убиты Арабелла д’Алькон, Сокол-Судья и Эдмонд д’Аран, Медведь, а земля вокруг места их гибели оказалось вся истоптана волчьими следами. Да и порванное горло несчастной жены Максимилиана, и раны на теле Эдмонда… и волчий запах, запах Ульрика д’Омбрэ! Улики говорили сами за себя. Сомнений быть не могло. Всем оборотням в округе было известно, какая борьба шла между младшим сыном герцога и единственным наследником маркиза за право окунуться в священный источник. Эдмонд — Ульрик, чье имя назовет Судья, кто окажется более достойным? Нетрудно догадаться, если учесть, какие чувства испытывала Арабелла к маркизу д’Арану. Несчастная судьба — он женат, она замужем, он Медведь, она Сокол, и не просто Сокол, а Судья…

Вердикт Большого Совета оборотней Алькона был единогласен: граф Ульрик д’Омбрэ, волк-оборотень, виновен в смерти графини Арабеллы д’Алькон, сокола-оборотня, Судьи, и маркиза Эдмонда д’Арана, Медведя. Приговор — заключение в камень, до тех пор, пока новый судья не сочтет возможным освободить преступника.

Двенадцать лет. Младший сын герцога д’Омбрэ считается путешествующим по дальним странам. После скоропостижной смерти отца Рауль фактически становится единственным наследником титула. Арабеллу д’Алькон хоронят в закрытом гробу и объявляют умершей от чахотки. Граф Максимилиан отправляет дочь в весьма отдаленный и славящийся строгостью нравов пансион. Вдова маркиза д’Арана спешно увозит маленького сына в столицу.

Двенадцать лет герцог Рауль д’Омбрэ приходит на поляну в лесу, где на берегу ручья лежит постепенно зарастающий мхом валун необычной формы.

Двенадцать лет. Альет д’Алькон возвращается домой. В гости к своей кузине неожиданно приезжает вдовствующая маркиза д’Аран вместе с сыном. Молодой маркиз страстно влюбляется в юную дочь погибшей Сокола-Судьи. Отстав от охоты, мадмуазель д’Алькон случайно забредает на поляну с ручьем и до полусмерти пугается «ожившего» камня… в ту же ночь Ульрик, осужденный за убийство ее матери, возвращается домой.

Двенадцать лет…

— Так что происходит, Рауль?

— Я не знаю. — Герцог выпрямился и, выглянув за дверь, внес в кабинет поднос с дымящимся вином и ужином. — Ты что-то почувствовал, прежде чем… вернуть себе облик?

— Девчонку, — хмыкнул Ульрик. — Она сперва улеглась ко мне на спину и намяла все ребра, хоть я и был камнем. А потом очень громко заверещала. Это что, и есть новая Судья?

— Не знаю. Ее зовут Альет… Альет д’Алькон.

— Дочь Арабеллы?

— Да, но она просто человек.

— Неужели?

— Она была человеком! — Рауль в волнении едва не опрокинул бокал брату на колени. — Она только приехала, она ничего не знает и не должна узнать! Судьей Альет не станет. Даже если мне придется…

— Придется что? — дверь в кабинет распахнулась и на пороге возникла женская фигура в насквозь мокром плаще.

— Ваша светлость! — лакей безуспешно пытался протиснуться мимо. — Ваша светлость, к вам дама… она настаивает…

— Я вижу, Эжен, ты свободен. — Рауль молниеносным движением втащил Альет внутрь и захлопнул дверь.

— Графиня! Как вы здесь оказались?!

— Приехала верхом… — Альет растерянно озиралась.

Она уже горько раскаивалась в своей сумасбродной выходке, и сама не понимала, что толкнуло ее сбежать из дома и среди ночи помчаться к этому человеку, чтобы спросить… спросить… а ведь это может навсегда погубить ее репутацию, и герцог еще и не один, у него гость! Странный — то ли больной, то ли просто очень уставший мужчина, съежившийся в глубоком кресле, одетый в заляпанный грязью и местами порванный серый камзол, какие носил отец, когда она была еще совсем маленькой, из пожелтевших кружев манжет выглядывают слишком худые руки, спутанные волосы занавесили лицо и только глаза лихорадочно блестят… так болен он или нет?

— Сударыня, позвольте ваш плащ, — Рауль осторожно потянул на себя тяжелую ткань, с которой уже натекла на пол лужа. — Вот так, и садитесь к огню. Бог мой, да вы совсем замерзли! Ваше платье…

— Со мной все в порядке! — Альет подняла на него умоляющий, испуганный взгляд. — Герцог… герцог, расскажите мне! Расскажите мне все!