Глава 2

Глава 2

У себя в комнате Альет, приняв ванну и переодевшись к ужину, подошла к изящному бюро из красного дерева, инкрустированному перламутром — подарок отца на семнадцатилетие. Выдвинув ящичек, девушка достала оттуда две маленьких коробочки — белую и алую. Под бархатными крышечками скрывались кольца, преподнесенные женихами. Одно из них будет украшать ее палец, когда она решит. Если она решит! Никогда еще Альет не стояла перед столь трудным, почти мучительным выбором. Как быть, если оба нравятся ей почти одинаково? Да, как ни странно, но приходится признать — герцог д’Омбрэ оказался вполне достойным соперником молодому д’Арану. Что-то в нем задевало Альет, тревожило, не позволяя однозначно отдать предпочтение красавцу маркизу. Понять бы еще, что именно!

Но как прикажете поступить? Выбор мужа — это не покупка платья, которое можно забыть в гардеробе или отдать служанке, если придется не по сердцу и не к лицу. Церковь не поощряет разводы, свет откровенно осуждает женщин, порвавших узы немилого брака, но как быть, если выберешь неверно? Может, отказать обоим? Но представиться ли еще когда-нибудь в жизни столь удачный шанс? Судьба не любит тех, кто отвергает ее щедрые дары!

Раскрыв обе коробочки, Альет в который раз принялась разглядывать кольца. Маркиз преподнес золотое, с огромным бриллиантом, сверкавшим в рубиновой оправе. Алые и белые искры мешались между собой, будто рдели припорошенные снегом угли костра. Кольцо стоило огромных денег, было невероятно роскошным и прекрасным. Оно нравилось Альет, очень нравилось! Но и кольцо герцога было не хуже. Совсем другое — тонкие серебряные нити свивались в изысканное плетение, напоминая травяной венок, а камень — камнем был сапфир удивительно чистого, небесного цвета, внутри же будто застыла белая звезда. Отец, увидев кольцо Рауля, долго рассматривал его, а потом сказал, что такой камень — большая редкость. Очень большая. И стоит во много раз дороже, чем бриллиант Армеля. И это кольцо тоже нравилось Альет. Ей хотелось бы носить обе драгоценности, но это уж совсем не смешно!

Армель — Рауль, Рауль — Армель… Герцогиня Альет д’Омбрэ? Маркиза Альет д’Аран? Даже звучание имени получается красивым что так, что так!

Хорошо бы решить уже сегодня. Неприлично слишком долго не давать ответа дворянину, оказавшему тебе честь. Такое поведение — признак неумного кокетства и выглядит, как попытка увеличить свою ценность.

Но как, как решить?!

А вот так!

Альет досадливо схватила с бюро вышитый кошелек, перевернула коробочки и стряхнула кольца внутрь. Отчаянно зажмурившись, сунула тонкую ручку в шелковую тьму… сердце оглушительно стучало в груди, кровь билась в висках, голова кружилась, и ноги вдруг ослабели так, что ей пришлось на ощупь опуститься в кресло… пальцы ткнулись в холодный металл, Альет судорожно вздохнула — и резко выдернула руку. Огонь свечей отразился сотней синих искр от сапфира герцога д’Омбрэ.

«Значит, так тому и быть, — подумала Альет, возвращая на место оба кольца. — Герцогиня д’Омбрэ… Да, так».

Она не чувствовала ни радости, ни разочарования. Будто все душевные силы ушли на то, чтобы решиться вынуть одно из колец, и теперь девушка ощущала лишь пустоту. И усталость. Больше всего ей хотелось лечь сейчас в постель и спать, спать… Но поддаваться слабости не стоило. Отец всегда говорил: «Решил — исполняй!», и Альет была с ним согласна. Мимолетно она все же задумалась — а верно ли выбрала? — но тут же отогнала от себя эту мысль. Хватит.

— Альет! Альет, дорогая моя! — отец спешил ей навстречу от подножия лестницы. — Мне нужно тебе кое-что сказать!

— Мне тоже, папа, — улыбнулась девушка. — Я решила — я выйду замуж за герцога Рауля д’Омбрэ.

Лицо графа Максимилиана помрачнело.

— Боюсь, это невозможно, девочка моя.

— Почему?! — она непонимающе вскинула брови.

— Давай вернемся в твою комнату, — отец подхватил ее под локоть. — Идем, Альет, скорее.

Недоумевая, что могло произойти, Альет позволила отвести себя назад и усадить в кресло.

Граф принялся прохаживаться по комнате, нервно сжимая пальцы.

— Папа, — возмутилась, наконец, девушка. — Скажи же мне, что случилось?

— Дитя мое… — тяжело вздохнул Максимилиан д’Алькон, останавливаясь у окна. — Мне очень неприятно говорить тебе это… но ты должна стать женой маркиза д’Арана.

— С какой стати?! — грянь вдруг гром, она и то не была бы поражена больше. — Я решила, что выйду замуж за герцога! Ты не можешь мне запретить теперь, это нечестно!

— Я не могу… Но герцог д’Омбрэ только что уведомил меня, что отказывается от своего предложения.

— Как… — только и смогла пролепетать Альет.

— Бедная моя птичка! — граф стремительно шагнул к дочери и опустился на колени перед ее креслом, взял в свои ладони задрожавшие тонкие пальчики. — Только не вини себя, умоляю, твоей вины здесь нет, и быть не может!

— Но почему, папа?!

— Герцог сказал мне… сказал, что причиной его поступку — некоторые внезапно открывшиеся обстоятельства из прошлого. Именно они и стали той преградой, преодолеть которую он, увы, не в силах. Он очень сожалеет и просит у нас с тобой прощения, он по-прежнему глубоко почитает меня и питает к тебе любовь и уважение, и, дабы сохранить твою честь, умоляет обставить дело так, будто ты сама отказала ему.

— Какие… какие обстоятельства?! — Альет чувствовала себя так, будто ей внезапно отвесили пощечину.

Граф опустил глаза.

— Это… сейчас это неважно, милая. Важней другое — ты должна немедленно сказать Армелю, что согласна стать его супругой.

— Не хочу! Я вообще теперь не хочу замуж!

— Альет! — голос отца внезапно сделался жестким. — Альет, послушай меня. Я понимаю, что ты чувствуешь, и какая обида тебе нанесена. Но если ты не станешь женой маркиза — ты можешь больше не стать ничьей женой!

В жарко натопленной комнате повеяло холодом. Альет сжалась в кресле, непонимающе всматриваясь в лицо отца — непривычно суровое, со сжатыми губами.

— Папа… что происходит?

— Потом, девочка моя. — Максимилиан тяжело поднялся и потянул за собой дочь. — Клянусь, я все тебе расскажу, и ты поймешь, что у нас не было выбора, но сейчас — сейчас ты должна спешить, как если бы твоя жизнь зависела от этого «да»!

— Я не понимаю…я что-то сделала не так?

— Нет, нет, ты здесь ни при чем. Альет, послушайся же меня — поверь, я бы никогда не принудил тебя к браку, если бы не страх за твою жизнь! Маркиз сейчас в Оружейном зале. Поспеши, ради меня и ради себя!

Вынув из ее руки белую коробочку, он вложил взамен алую и подтолкнул дочь к двери.

— Сделай это, прошу тебя!

Как во сне, Альет вышла из комнаты, спустилась по мраморной лестнице на первый этаж, и, пройдя через библиотеку, толкнула двери Оружейного зала. Здесь на стенах были развешаны мечи и щиты ее предков, чередуясь с батальными полотнами, и манекены-рыцари в старинных латах безмолвно глядели сквозь черные прорези в своих причудливых шлемах. Отсветы огня скользили по стали и железу, странным образом выхватывая из полумрака то чей-нибудь рот на картине, разинутый в беззвучном вопле, то руку, сжимающую поломанный клинок, то резьбу гарды и оковку щита…

Маркиз д’Аран, стоя в дальнем углу зала, рассматривал узор на латной перчатке одного из рыцарей.

Услышав легкие шаги и шелест платья Альет, он обернулся, и радостная улыбка озарила безупречно красивое лицо.

— Графиня!

— Маркиз…

— Вы так прекрасны, что у меня захватывает дух, — он поспешил ей навстречу. — В окружении своих предков вы проходите, будто королева, и — поглядите, в их взорах ясно читается гордость за столь совершенную наследницу их славы!

— Да-да, я тоже горжусь этим, — невпопад откликнулась Альет. — Маркиз… я пришла поговорить с вами.

— Я готов служить моей госпоже, — он отвесил изысканный поклон, и в сухом воздухе вновь повеяло духами.

— Некоторое время назад вы оказали мне честь, просив стать вашей супругой…

Румянец, плеснувший на скулы темной волной, сменился мгновенной бледностью, черные глаза Армеля ярко вспыхнули — он был дьявольски красив в эту минуту, но Альет едва замечала его красоту. Она охотно отдала бы все, что имела, за возможность оказаться сейчас где угодно, хоть в ночном лесу, на поляне со страшным волчьим камнем, лишь бы только не в этом зале, наедине с влюбленным в нее мужчиной.

— Я приняла решение…

— Говорите же, умоляю!

— Маркиз, я… не могу принять ваше предложение. Простите меня, вот ваше кольцо, прощайте!

Торопливо сунув в покорную ладонь коробочку, Альет повернулась и бросилась прочь. Она выбежала из зала, пробежала библиотеку и холл первого этажа, сама не зная, где и от чего ищет спасения. Шум и крики во дворе заставили ее бросить взгляд в окно — там слуги тащили убитого д’Араном оленя, мертвая голова зверя болталась, и рога царапали плиты… Всхлипнув, девушка бросилась дальше.

— Альет! Ты куда? — отец перехватил ее на пороге террасы. — Что с тобой? О нет…

— Я не могу! — с рыданием она уткнулась ему в грудь. — Пойми, папа, милый, я же не могу так! Я теперь знаю, в моем прошлом есть какая-то позорная тайна, как я могу обойтись так с Армелем?! Он этого не заслужил, я буду презирать себя всю жизнь за это!

— Я должен был знать, благородное мое сердечко, — граф Максимилиан тяжело вздохнул. — Я должен был это предвидеть… Конечно, твоя честь не позволила тебе обмануть маркиза, но я надеялся… Что ж, я дал слово и расскажу тебе то, что, по всей видимости, каким-то образом стало известно герцогу д’Омбрэ.

Бережно он подвел дочь к стоящим на террасе креслам и усадил ее, накинув на вздрагивающие от недавних рыданий плечи свой камзол — октябрьская ночь была холодной.

— Ты должна знать, девочка моя, одну вещь о своей матери, — начал граф, прислонившись спиной к колонне. — Моя дорогая Арабелла… не была обычной женщиной.

— А кем же мама была? — Альет с напряженным вниманием вглядывалась в отцовское лицо, полускрытое тенью.

— Оборотнем, Альет.

— Папа!

— Не смотри на меня, как на выжившего из ума старика! — вспылил граф. — Я знаю, что говорю, и заплатил за это знание большей болью, чем ты можешь себе представить! Альет… в столице, в других просвещенных городах, где ярко горит свет науки, люди давно перестали верить сказкам. Они смеются над старыми преданиями, считая их забавами для маленьких детишек, но здесь, куда не достигает этот свет, где лачуги крестьян разбросаны в забытых лесных углах, и просвещение касается лишь редких дворянских замков, здесь, в глуши болот и буреломов, эти предания и сказки живы! Не все, конечно. Но есть то, во что никогда не поверит городской житель, пока не увидит собственными глазами. Древние чудища все еще дремлют под землей, старые распри все еще требуют новой крови. Послушай меня, я всегда старался быть с тобой честен, Альет — в наших лесах водятся не только дикие звери. С давних времен в них обитают три клана оборотней — Волки, Медведи… и Соколы. Твоя мать была соколом, Альет.

Девушка молчала, не в силах произнести ни слова, все ее существо сопротивлялось словам отца, но не верить им она не могла. Не здесь, не на темной террасе, где слышен шум ветра в близких лесных вершинах, и холодные октябрьские звезды загадочно мерцают с высоты.

— Кланы всегда враждовали между собой, — продолжал граф. — Но почти сразу Соколы из этой борьбы вышли. Они стали судьями.

— Судьями чего?

— В лесу Алькон есть некий магический источник… тайный родник, если тебе так понятней. Он дает силу, власть, богатство — словом, окунувшийся в него получает возможность исполнить любое свое желание. Но по каким-то причинам этот родник допускает к себе лишь девятерых, и лишь один раз в триста лет. Более того, обычный человек, не оборотень, не выдерживает прикосновения его воды. Вот за это право и шла борьба, от которой отказались Соколы. Взамен они стали Хранителями Источника. Никто из ныне живущих Волков и Медведей не знает, где он находится и не может отыскать к нему путь. Раз в триста лет судья из клана Сокола решает, кто достоин войти в священную воду. Его решениям покоряются безоговорочно, а бунтовщиков жестоко карают. Арабелла должна была назвать новые имена, потому что триста лет истекли, и пришел срок судить.

— Мама… умерла не от чахотки, так? — тихо спросила Альет.

— Нет, Летти, не от чахотки, — отец в первый раз за много лет назвал ее детским прозвищем, и у девушки невольно навернулись слезы. — Твоя мать рассказала мне все сразу после нашей свадьбы. Я ведь был ее лучшим другом…

— Другом?

— Увы, — граф д’Алькон печально вздохнул. — Всего лишь другом. Арабелла была из тех женщин, что любят раз в жизни — и любила не меня. Нет, не смотри так, она никогда не позволила бы себе запятнать мою честь изменой, но сердце ее принадлежало человеку из клана Медведей. По закону, она не имела права выйти за него, потому что была Судьей. Только этим я обязан своему счастью… В ту ночь он приехал за ней, чтобы отвести к месту, где должен был состояться суд. Я не мог туда последовать — я обычный человек, хоть «Алькон» и означает «сокол». Многие потомки кланов разбрелись по стране, постепенно утратив свои способности и позабыв о них, и теперь даже не знают, что у них в роду были оборотни… Тогда я видел Арабеллу в последний раз. Наутро крестьянин нашел их на опушке леса. У нее было… разорвано горло.

— Нет… — Альет подавилась всхлипом и поспешно зажала рот ладонью.

— Мы сохранили все в тайне, насколько смогли. Даже я сам иногда начинал верить, что мою жену унесла болезнь… Я не понимаю, откуда герцог мог узнать правду!

— Убийцу нашли?

— Нет, Альет.

— Ты… даже не искал его?!

— Нет, не искал! — граф резко вскинул голову, глаза его яростно сверкнули. — Арабелла умерла, а я должен был думать о тебе! Если бы я полез во все это — меня бы точно также нашли под каким-нибудь кустом, и ты бы осталась жить сиротой. Если бы вообще осталась! Я хотел, чтобы ты вышла за маркиза. Он бы увез тебя в столицу, подальше отсюда… Альет, ты не должна здесь оставаться. Теперь ты знаешь все, еще не поздно переменить решение — Армель любит тебя, он будет счастлив, а молодым девушкам свойственны внезапные причуды.

— Нет, папа, — с твердостью, которой сама от себя не ожидала, возразила Альет. — Маркизой д’Аран я не стану.

— Хорошо, тогда мы завтра же уедем в столицу сами. Ты выберешь себе другого мужа, и никогда больше не вернешься в Алькон!

— Я останусь здесь.

— Нет, не останешься!

— Останусь. — Альет упрямо смотрела в пол, сложив руки на коленях.

— Я сказал — нет. Я никогда ничего не требовал от тебя, но на этот раз — я запрещаю тебе даже думать об этом!

— Думать о чем?

— Не считай своего отца глупцом, девочка!

— Но теперь я должна стать судьей, как мама! Разве нет?!

— Ничего ты не должна, — Максимилиан устало потер лоб. — Арабеллу готовили к этому с детства, она умела превращаться в сокола — а ты умеешь? Нет, родная моя, нет — клан выбрал другого судью, он будет решать, я не знаю, кто это и знать не хочу, но тебе здесь не место. Если узнал герцог, могут узнать и другие. Я не позволю тебе погубить свою жизнь!

— Милорд, ужин, — на террасу выглянул слуга. — Гости уже собрались.

— Мы сейчас придем, Виктуар.

— Я не пойду! Не хочу есть.

— Как скажешь, — граф окинул дочь долгим пристальным взглядом. — Ты бледна, Альет, ложись в постель. Я прикажу принести тебе горячего молока с медом.

— Спасибо, папа. Твой камзол.

— Спокойной ночи, девочка моя. Не тревожься ни о чем, прошу тебя, все это ерунда, а завтра мы уедем в столицу.

Альет молча поцеловала отца и ушла, опустив голову. Максимилиан сморщился, будто от сильной горечи, но слуга маячил неподалеку, а в столовой ждали проголодавшиеся гости… В ярко освещенные комнаты он входил уже спокойным и благодушно улыбающимся, как и положено хорошему хозяину.

Однако когда слуги торжественно внесли огромное блюдо с олениной, героя сегодняшней охоты в столовой не оказалось. Как раз в этот момент маркиз Армель д’Аран гнал коня по темной дороге — он уехал, ни с кем не попрощавшись и никому ничего не сказав.