5-6

5.

У моего постоянного врага вид и запах полыни… Да что там, это просто трава и я беру стоящую у стены Крепости косу — она есть там всегда — и начинаю косить. А могу и просто руками рвать или пинать заросли. Других сражавшихся никогда не видел: человек всегда один на один с предназначенным ему противником. Но Талья рассказывала, с кем дерется — со множеством мелких кусачих зверьков, которые не только кусают, но еще и обзываются обидными словами, вроде неумехи и неудачницы. Ну а кто она есть с такими-то мечтами?

Полынь цеплялась за мои ноги, запутывала косу. Пару раз я чуть не упал, но тем злее махал косой. Битва с личным врагом — тяжелая работа. Но тут, в замке, мне еще ни разу не казалось, что какая-то цель не стоит усилий.

Сначала я упорно сражался с травой, а когда устал до того, что рук не мог поднять, сел в охапку скошенной полыни. Мертвая, она пахнет лучше живой. Но мне вдруг подумалось, какой странный итог моего труда. Всего лишь изменение запаха.

Захотелось это записать, хорошо, что тетрадь с собой. Тут так спокойно, хотя Покоя и нет…

Вот, кстати, расскажу тебе, мой выдуманный собеседник, о Подарке. Раз в пятьдесят пять лет появляется такой человек, который делает миру подарок ко всеобщему благу. В прошлый раз еле дождались — люди друг друга истребляли, как могли, и остановиться сами не умели. Вот и попросили о Покое. Интересно, как все могли попросить одного и того же, если у каждого свои мысли или вера, а значит и желания? Отсюда и войны: первый хочет то, что есть у второго, но второй ни за что не отдаст, а сам желает того, что есть у третьего. Это раньше так. А сейчас Снаружи можно хотеть толстый кошелек и хорошую должность, как у твоего приятеля, но только до момента когда понимаешь — слишком много беспокойства, чтобы их получить. Искать пути попроще — тоже беспокойство. Кошелек можно украсть — но это значит испытать страх во время кражи и потом все время бояться, что поймают. Обычная мысль: если у меня чего-то нет, так значит и не надо. Проще перестать хотеть. И все. Никаких тебе страстей. Мне всегда думалось, что Подарок не давал нам Покой, а просто отнял способность беспокоиться.

Снаружи не воруют и уже полсотни лет нет войн. С любовью, правда, тоже не очень, как и с дружбой. Зато приятелей хватает всегда. Компании собираются на один раз и так же легко разбегаются, и это всех устраивает.

Тут я пробовал воровать — понравилось, но быстро приелось. Про вещи я тебе тоже рассказывал. Они то появляются, то исчезают. Так что когда я спер у одного щеголя расшитый камешками пояс, тот и не подумал его искать, а я испытал разочарование. Было бы забавно наблюдать за его попытками вернуть потерю. Хотел даже подбросить пояс хозяину, но исчезли сначала вещь, а потом ее носитель. Наверное, странные желания, вроде воровства, часть «переламывания», привыкания к Крепости. Потом ничего такого уже не хочется.

Поймал ощущение взгляда в спину. Обернулся — в дверях стоит мальчишка и смотрит на меня. В нем точно нет ничего от недавнего игривого щенка. Удивила вдруг возникшая за ним Талья. Она положила руку на плечо парнишке странным, хозяйским жестом и только потом посмотрела на меня — мне почудился в этом взгляде вызов. Но тут же он сменился удивлением и интересом. Явно заметила тетрадь. И мне не понравилось, как изменилось ее лицо. Теперь придется прятать свои записи.

6.

Прошел день с последней записи, Талья все еще возится с Сивером, хотя теперь я назвал бы это иначе. Сюсюкает, всюду ходит по пятам и хочет чего-то от других по отношению к нему. В столовой пристала к одному из обитателей Крепости, который стакан за стаканом глушил явно не воду и не сок из большой бутылки — мол, чего потребляешь отраву в присутствии ребенка, научишь его плохому. «Ребенок» на вид уже взрослый совсем! А потом она потребовала уступить ему место у окна. Столовая полупустая, садись, где хочешь, но нет, обязательно сдернуть с места Старикана, который чуть не мхом порос и вот-вот «распишется»! Старикан, конечно, так не оставил, а прочел очень длинную речь о плохих манерах — я и сам бы лучше не сделал. Помогло, Талья отстала.

К слову, расскажу про уходы. У нас тут нет болезней, а старость легка и беспечна. Но никакого бессмертия. Самые старые просто спускаются в цокольный этаж и оттуда исчезают, оставив на стене очередное имя или надпись, «расписавшись». Можно исчезнуть и молодым, вспомнить хоть щеголя моего обокраденного — ему лет тридцать всего исполнилось. Еще была одна новенькая, симпатичная женщина с веснушчатым лицом. Все собирался с ней познакомиться, а она возьми и пропади, хотя была еще молодой. Причем никто в мир Снаружи не возвращается — пока жил там, ни разу не слышал о возвращенцах.

Когда Талья активно пыталась со мной подружиться, я мечтал, чтобы она тоже исчезла.

Вот думаю, а не поговорить ли с мальчишкой и не рассказать ли о том, какая эта сказочница на самом деле? А то он к ней, похоже, хорошо относится и в итоге нарвется, как я. Сначала вроде и ничего, но Талья требует все больше и больше с каждым разом. И отвязаться от нее сложно. Даже когда я порвал наши странные отношения, они продолжались и продолжались — сама Талья то и дело напоминала что «у нас все кончено», словно ждала — я передумаю.

Нет, пока ничего не скажу. Какое мне до них дело? Парень сам должен все понять, иначе толку не будет.

Позже. Опять странное: мне кажется, в «слепой пустоте», что окружает Крепость, видны очертания города — силуэты домов и деревьев. Никогда не видел из своего окна ничего, кроме монотонного серого ничто, и вот… Опять перемены. Надеюсь, что мне показалось.