Часть 1. Глава 8. Боги

— Хорошо, — произнес Алистер, стараясь сохранить шутливое выражение лица, — я могу понять то, что ты не отвечаешь взаимностью на мои чувства. Но толкать меня в постель к другим девушкам, тебе не кажется, что это уже слишком?

Феликс слегка улыбнулась, хотя для улыбок не было ни одного повода. Завтра им предстояло вступить с порождениями тьмы в решающее сражение и в том случае, если они победят, одному из них: Алистеру или Феликс — посчастливится прикончить архидемона.

Не слишком-то утешительный финал, учитывая, что один из них в итоге умрет.

Она сидела на кровати Алистара в нескольких сантиметрах от него, чувствуя справа от себя биение его сердце: оно билось лишь слегка быстрее, чем следовало, и это спокойствие искренне поразило ее. Отстраненно она даже подумала о том, что, возможно, совершила ошибку, посоветовав ему отказаться от трона: король серый страж, который перед решающим сражением лишь немного волнуется, возможно, был для Ферелдена лучше, чем взбалмошная девчонка, которая готова была предать собственных спасителей ради трона. Но выбор уже был сделан, и она знала, что сделала этот выбор не ради Ферелдена. Она сделала его ради Алистера: после того, как она призналась в том, что не испытывает к Стражу взаимной любви, это было меньшим, что она могла для него сделать. Но даже этого было недостаточно — она знала это и она знала, как нужно действовать дальше.

— Если ты не хочешь этого, — сказала она спокойно, — то я ни в коем случае не заставляю тебя. Я знаю, что вы не очень-то ладите с Мориган и, сказать честно, я также не слишком доверяю ее плану.

Алистер кивнул.

— Но в этом случае, — продолжила девушка, — раз уж мы решили действовать старыми проверенными способами, мы должны решить прямо сейчас, кто из нас сделает это.

— А разве не… — попытался возразить Алистер, но Феликс перебила его так быстро, словно прогоняла эту мысль как призрачную надежду, не желая тешить себя иллюзиями.

— Кто из нас сделает это в том случае, если он умрет, не достигнув цели, — сказала она решительно. В такие моменты интуиция девушки работала особенно хорошо, и она была почти что уверена, что в финале они с Алистером останутся вдвоем, — нам надо решить все сейчас, чтобы мы не подрались по этому поводу завтра, в самый ответственный момент.

Он засмеялся.

— Тут и решать нечего, — сказал Алистер уверено, — я старший страж, я, как представитель королевского рода, обязан защищать Ферелден и… я просто не позволю тебе сделать это.

Феликс слегка улыбнулась и положила руку ему на колено.

— Я знала, что ты ответишь так, — сказала она, — и, думаю, ты также знаешь, каким будет мой ответ на все это. Таким образом, мы оба зашли в тупик.

— И что ты предлагаешь?

Она пожала плечами и смущенно улыбнулась.

— Жребий. Я не могла придумать ничего лучше, чем это.

— Брось, а если…

— У нас нет другого выбора, — перебила она строго, — нам нужно хорошенько выспаться, и мы не можем позволить себе всю ночь выяснить, кто кому больше должен.

В конце концов, Алистер согласился. Они положили в мешочек два овальных камушка, предназначенных для игры в шашки: один черный, другой белый. Белый предстояло вытянуть тому, кто убьет дракона, черный — несчастливый — тому, кто останется жить.

Феликс потрясла мешок, затем передала его Алистеру, чтобы все было честно, и тот проделал с ним то же самое. В решающий момент они засунули руку в мешок, выбрали по камню и вынули их, крепко зажимая в кулаке.

— Готова?

Феликс кивнула, и в ту же секунду они открыли ладони.

Белая шашка досталась ей. Она самодовольно усмехнулась: она знала, что так и будет. В такие моменты ее интуиция работала особенно хорошо.

Все что смог сказать в тот момент Алистер, короткое, но вполне соответствующее случаю слово «дерьмо».

— Все в порядке, — сказала она мягко, как мать говорит ребенку, успокаивая его перед сном — спи спокойно и готовься к тому, чтобы завтра увидеть собственными глазами, как стильно я распорю архидемону живот.

— Я согласен, — сказал он, чем вызвал у девушки неподдельное удивление. Она даже не сразу нашлась, что ответить. Но вскоре поняла, что это была самая непредсказуемая и в то же время желанная реакция.

— Вот и хорошо, — улыбнулась Феликс и поцеловала его в лоб, — ты даже не представляешь, как я счастлива, что ты принял это так легко.

— Я не об этом, — возразил Алистер тут же, — я согласен на то, что предлагала Мориган.

Феликс нахмурилась. Эта идея все еще казалась ей слишком… безумной. Зачать ребенка, впитать с помощью него силу архидемона… да и потом, она так и не рассказала, что собирается с ним делать.

— Ты уверен? Ты же сам говорил, что не доверяешь ей.

— Лучше я рискну, — сказал Алистер решительно, — чем позволю тебе сделать это.

Некоторое время Феликс молчала, потом все же кивнула.

— Если ты хочешь этого, — сказала она, — кто я такая, чтобы тебя останавливать?

***

Зевран почти забыл ее голос. Когда он пытался вспомнить голос Феликс, то не мог воспроизвести его в своей голове. Ее медовые глаза и волнующая улыбка появлялись в его сознании все реже. В его коротких перерывах на сон, в минуты, когда боль спадала до терпимого порога, он больше не видел ее лицо и не слышал ее смеха. Все чаще перед ним стало появляться строгое и заботливо-издевающееся лицо Бога. Зевран ненавидел его всем сердцем, но он знал, что беззащитен перед Божеством и трепетал перед ним каждый раз, когда тот приходил на закате, натирал свою укутанную в перчатку руку зельем, и втирал его в кожу Зеврана. Сначала правая щека, потом все лицо. На третий день к этому прибавилась еще шея. А этой ночью Бог вдобавок ко всему прочему, измазал в зелье его грудь.

Грудь болела невозможно. Даже кляп не помог, потому что ночью к нему снова пришел слуга Бога и избил его до полусмерти, лишь бы Зевран заткнулся.

К его удивлению уже наутро синяки и раны, полученные этой ночью, затянулись, не оставив ни следа. Видимо, проклятье бессмертного и впрямь было превосходным лекарством, если бы не одно «но».

Жгучая невыносимая боль.

Каждую ночь Зевран клялся себе, что завтра, когда Бог придет к нему, он будет умолять его о пощаде. Он сделает все что угодно, лишь бы эта боль прекратилась. И пусть просит о чем хочет: все что угодно, без исключений.

Но днем, когда зелье понемногу начинало выветриваться, и боль входила в пределы разумного, он вспоминал голос Феликс и обещал ей бороться до конца. Каждый раз во время его дремоты она приходила к нему и говорила:

«Их унижают, потому что они готовы унижаться». Потом смотрела на него своими полными силы и сожаления глазами и добавляла: «борись». Она стала для него Богиней утешения, единственной путеводной звездой, к которой он стремился. Единственным смыслом его короткой и переполненной агонией жизни у позорного столба.

Но сегодня днем она не пришла, вместо нее явился другой Бог. Он был высоким и мускулистым и его волосы, подернутые сединой, слегка трепетали, когда он упрямо раз за разом повторял Зеврану:

«Сдайся! Умоляй! Моли о смерти! Моли о спасении!».

Он знал, что сходит с ума, и он не видел другого возможного исхода для существа, которое переживает такое количество боли. Но для него вдруг принципиально важным стало, в какую именно сторону съедет его крыша. Какому из двух мнимых Богов он в итоге станет поклоняться: Феликс, которая учила его бороться и быть гордым, или безымянный Бог — король Воронов, который управлял его жизнью сейчас.

Раньше это была Феликс.

Но сегодня она не пришла. Феликс бросила его, потому что где-то там был Алистер. И где-то там она была счастлива с ним. И ей было плевать на Зеврана. И именно поэтому вместо нее сегодня пришел другой Бог. И именно поэтому Зевран готов был этим вечером сдаться его воле, молить его о прощении. Молить о смерти. Лишь бы больше не чувствовать эту агонию в своем теле.

«Умоляй!» — приказывал ему Бог и он собирался умолять.

Но судьба распорядилась иначе.

***

— Не думаю, что этот вам подходит, — раздался издалека голос Бога. Сквозь закрытые веки, Зевран понял, что солнце уже зашло, а это означало только одно: Бог пришел, чтобы вновь пытать его. Он приоткрыл губы в надежде сказать хоть слово, сказать: «не надо. Все что угодно, только не это», но ему не хватило сил. Все, что ему удалось — открыть глаза и увидеть перед собой две фигуры. Первая из них совершенно точно была Богом, хотя Зевран долгое время сомневался в этом, потому что тот стоял без охраны. Вместо охраны он держал в руках пакетик с чем-то, что все время брал в руку и подносил ко рту. А потом плевался.

Один из этих плевков попал прямо на Зеврана. Он оказался чем-то твердым, отскочил от его плеча и упал на землю. Эльф скосил глаза вниз и увидел скорлупу ореха. Скорлупа была смутно знакомой и сквозь затуманенное сознание, он понял, что точно такие же орешки хранила у себя Лилиана. Кажется, она говорила, что такие растут только в Орлее и, скорее всего, это означало, что именно оттуда прибыла вторая фигура.

— Почему не подходит? — спросила вторая фигура хриплым мужским голосом.

— Он слишком сложный, — ответил Бог с пренебрежением.

Фигура самодовольно хмыкнула и продолжила:

— Я люблю сложности, — сказала она.

— С его стороны Воронам был нанесен значительный ущерб, — продолжал Бог упорствовать, — если вы хотите его, вам придется возместить всю сумму, а это очень даже не мало.

Фигура расхохоталась и ответила вполне философски:

— Не в деньгах счастье.

Затем она приблизилась к Зеврану.

Теперь он мог рассмотреть ее более подробно.

Это оказался высокий мужчина средних лет с пугающим взглядом, который прожигал насквозь. Человек смотрел на Зеврана так пронзительно, что у эльфа не осталось сомнений: он оценивает его: каждую деталь, каждый штрих лица, каждое выражение взгляда — все подлежало в голове мужчины учету и оценке. На нем была форма священнослужителя, Зевран не мог точно сказать, какой стране принадлежит эта форма и к какому сану относится, но, судя по большому золотому символу Создателя на шее и внушительному качеству ткани, незнакомец перед ним был довольно значительной и богатой персоной.

Его начищенные до блеска туфли слегка пнули Зеврана в лодыжку.

— Что с его ногами? — спросил он у Бога.

Тот продолжал все также равнодушно щелкать орешки:

— Сухожилия перерезаны.

— Это можно как-то поправить?

Бог пожал плечами.

— Легко… за соответствующую плату, конечно, — добавил он после паузы.

Священнослужитель кивнул.

— Он мне нравится, — сказал он, — я куплю его.

Бог улыбнулся и указал рукой на свой шатер:

— Вот и отлично, тогда обсудим нашу сделку внутри.

Он пришел к Зеврану пару часов спустя, без бутылки с зельем, но в сопровождении личной охраны. Присел на корточки, чтобы поравняться с его лицом.

— Ты, видимо, родился под счастливой звездой, парень, — прошептал он, схватив пленника за подбородок, — впрочем, не думаю, что у твоего нового хозяина тебе заживется намного лучше.

Он подержал лицо эльфа в своих руках еще немного, пытаясь найти в его глазах покорность, и самодовольно улыбнулся. Он был весьма доволен своим результатом, — понял Зевран, — но это не означало, что он победил полностью. Возможно, ему почти удалось добиться от своего пленника мольбы о пощаде и почти удалось вытравить из его головы образ Феликс, но что-то пришло на помощь. Возможно, это был сам Ссоздатель, в которого Зевран никогда не верил, и возможно, он сделал это по просьбе серого стража. Потом он засмеялся, осознав, что размышляет, как сумасшедший.

Глава воронов принял его насмешку на свой счет, его лицо на секунду исказилось злобой, он вытряхнул подбородок Зеврана из своей руки так, словно тот мог обжечь его, и слегка подался назад. Но уже секунду спустя ему удалось взять себя в руки.

— Отмойте его, — приказал он двум свои стражам, — оденьте в нормальную одежду, вылечите ноги и остальные раны и приготовьте к продаже.

Охранники кивнули и принялись освобождать пленника.