Глава 4

Шли уже долго, большую часть ночи. На землю падали последние капли сезона дождей. Капли добирались до земли лениво, скорее стекая, чем падая, а выше, над головой, теряя силы, остервенело стучали по листьям и веткам другие, такие же капли. Большая Топь начинала выдавать своё близкое присутствие все чаще встречающимися канавами, завалами гнилого дерева и, заполненными по щиколотку водой, низинами. Где-то уже совсем близко должно быть Черное Озеро, на которое пару сезонов дождей назад впервые привел его родитель, и дальше которого Уйгве не заходил никогда. Через какое-то время они и впрямь вышли к высокому и уже высохшему берегу Черного Озера, откуда открывался хороший, почти полный обзор на само озеро и лесную чащу.

Дойдя до берега, дедушка УоУо сбросил тюк и уселся на сухом мху с едва сдерживаемой ухмылкой. Его глаза улыбались. Молодые джиби тут же поскидывали со спин переноски и стали деловито копошиться вокруг. Всего их оказалось пятеро. Пятым, тем самым, кто шел, периодически треща ветками, был Ойни. Мрачный, тихий Ойни казался нерешительным и неуклюжим, и всегда был почти незаметен в любых совместных делах и играх сверстников. Пока он помогал двум братьям прореживать заросли вокруг опушки, а Уйгве копошил копьем высокую траву у берега, проверяя, не затаилось ли там квакши, Охо уже успел добыть искру. Из-под его ладоней, держащих кресало и кремень, валил тоненький дымок.

Остановка в лесу, даже в темнолесную ночь, требует бдительности и обязательного разведения вокруг стоянки огня. Молодые охотники старательно принялись оборудовать стоянку. Два ярких костра устроили, отделив сухую мягкую площадку от ближайших зарослей, а третий горел прямо на краю берега, освещая темную, как смоль воду.

— Сделайте на славу, мальцы, да поярче огонь, чтобы твари держались подальше. Хочу поспать сегодня в тишине — Довольно потягиваясь, прокряхтел Уо. — А ведь когда-то и мы были тварями, сторонящимися и презирающими любой свет. Вот ты, Анко, знаешь про Нумео?

— Конечно! Нумео — прародитель, первый из рода.

— Ишь ты, все знает! — усмехнулся дед и продолжал: — Тварью, конечно, но смекливее прочих был Нумэо. И ткачи, и свирепые штуши до чего хитры, а потягаться в смекалке с ним не могли. Был ещё зверь, по прозвищу Страшень и больше всего он ненавидел небесный огонь и всех, кто приносит его вниз, на землю. Всех тварей он отвращал от него, шептал на ухо, что там, в сиянии, погибель.

И Уо очередной раз принялся вспоминать:

— Как-то сидел Нумэо на берегу озера и увидел, как яркое сияние пробивается сквозь чащу на другом берегу. Стало ему интересно, и только собрался сходить взглянуть на необычное сияние, как Страшень преградил дорогу. Надулся весь, сделался больше, навис и оскалил острые, как иглы, зубы. А в воде отражение истинное. И увидел Нумэо обман. Что впереди-то нет ничего, кроме тени, а сам зверь невелик, прячется за спиной, юлит, не дает взглянуть на себя, пугает своей тенью. Посмотрел на него прародитель, и тот сделался как будто бы меньше. Тогда погнался герой следом, желая посмотреть в глаза зверю, чтоб тот сгинул совсем, да и выбежал прямиком к огню. Огонь ослепил его, сжег глаза и искры попали внутрь. Бродил Нумэо в полной тьме, не видя куда идет. Но искры, попавшие в него, разгорелись и зажгли пламя внутри. С тех пор так и горит это пламя внутри его потомков, освещая им путь во тьме.

— А куда же делся зверь?

— А ты разве не понял, Кья, зверя нет, есть только его тень. Бродит где-то в лесу. — Пояснил брату Анку.

Кья, выгнув грудь, стал атаковать того вопросами — Да, и как же тогда я на него посмотрю, раз его нет? Да мне и тень не страшна! На что тебе лук, Анко? Пошли лучше квакшу забьем на ужин.

— Раз ты такой герой, так наверно тебе и одному квакша нипочем. — отмахнулся тот.

Братья были разные, как вода и огонь. Внимательный и тихий Анку, казалось, был всегда готов к тому, что сейчас произойдет. С ним можно было свободно обсудить древние предания, охотничьи и ремесленные премудрости. Такая склонность, делала рыбалку в его компании интереснейшим занятием. Кья же был нетерпелив и задирист. Несмотря на вспыльчивый нрав, Уйгве было интересно с Кья, так как они были равны в играх и делах, требующих удали.

Как-то они вдвоём улизнули ото всех на охоте и, соревнуясь, кто отважней, забрели в бурелом, где разбудили молодого штуша. На силу унесли они ноги тогда, благо, что зверь сам был перепуган и сбит толку таким наглым вторжением. Проделав для острастки огромную колею в буреломе, круша все перед собой, он вернулся в своё логово, так и не поняв, кто осмелился его потревожить.

Пока братья спорили, в маленьком котелке уже закипал аппетитно пахнущее варево. Дед Уо только лукаво улыбался, слушая препирательства братьев, а потом довольно крякнул и демонстративно вытянул пятерню ладонью вверх, всем видом намекая молодежи поторопиться и наполнить его миску. Тут же из котелка ему зачерпнули похлебки погуще, с большим куском мяса.

Так сидели они ещё какое-то время. Вспомнили, как Нумэо одолел Острозубого и возвысился над тварями и как ткачи, не признав превосходства героя, ушли в топи, где обещали вечно поджидать его потомков. А затем, когда светляки начали гаснуть и устремляться наверх, к густым зарослям высоко над головой, огни костров остались в одиночестве освещать их стоянку. Тогда двое юных охотников сели следить за кострами, пока другие уютно устроились в центре меховой опушки.