Блаженны...

«Блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное» ©

Я пришла в эту деревню по весне, как раз как сошли снега. Помню, как сейчас — был апрель. Пришла и осталась навсегда.

Поначалу жители не очень добро отнеслись к незнакомой оборванке. «И своих бомжей-алкоголиков хватает, куда ещё нам нахлебников!» Потом присмотрелись, поостыли: я ж алкоголя ни капли не пила, мыться на речку через день ходила, да и не просиживала жопу на паперти целыми днями, всё заработать пыталась, чем-то помочь. Кому за скотиной убраться, кому в огороде с прополкой разобраться, но всё больше к церкви меня тянуло. Тихая, невзрачная… но таким теплом и спокойствием от неё веяло. Напоминала мне о доме, которого я лишилась.

Ну раз уж судьба так распорядилась, что всё в один миг превратилось в ничто, так чего на неё жаловаться? Я с юности фаталисткой была, вот и пригодилось.

В церкви меня и приютили, местный священник с добрым сердцем оказался, разрешил нищенке в подвале ночевать, да по церкви с уборкой, да делами всякими помогать. Одежду дал какую-никакую и едой простой каждодневно делился.

Так и минуло полгода, а осенью пожар с деревьев перекинулся на землю. Ещё издали, услышала я крики и увидела дым. Кинулась, сломя голову, туда и выбежала прямо к церкви, объятой пламенем. Местные уже передавали по цепочке вёдра с водой, кто-то бежал с автомобильными огнетушителями, а я только стояла и смотрела на колоколенку, наверху которой отчаянно звонил в колокол и метался священник.

Думать времени не было, я бросилась на ближайшую конюшню, схватила стометровую верёвку и ломанулась обратно. Перед церковью затормозила, перекрестилась, и с мыслями: «Богородица-дева, защити», — бросилась внутрь. «Куда, оглашенная?!» — неслось мне вслед, но я уже не слушала. Одним махом я преодолела расстояние до двери на колокольню — никогда так быстро не бегала. Вот говорят «у страха глаза велики», но у него ещё ноги длинные. Теперь я в этом убедилась.

На воздухе было легче. Кашляя и тяжело дыша, я наткнулась на тяжёлый взгляд священника:

— Что же ты творишь, ненормальная? Воистину, блаженны безумцы…

— Блаженны, ой блаженны, святой отец. Только на безумства у нас и осталось время.

С этими словами я привязала верёвку к язычку колокола — не зря, ох не зря, в своё время в альпинистские походы ходила, в узлах много чего смыслю, перекинула второй конец через перила и скомандовала священнику:

— Вниз, скорее!

— Но двоих же не выдержит!

— Однова живём, святой отец. Лезьте быстрее и помолитесь за меня там на земле. А я тут за вас помолюсь. Богородица-дева, радуйся!..

Мы успели. Не иначе Бог помог, больше некому. Церковь потом восстанавливали всей деревней, меня героиней считать стали, и немного двинутой на голову — не без этого. Но уж нужды в еде, да одежде у меня больше не было. А священник при новой церкви пристройку сделал, чтобы я там жить могла, заходил иногда вечерами чай попить, да всё шептал в бороду: «Блаженная ты, Нюша, ой блаженная». «Блаженная», — соглашалась я, отправляя в рот сушку. — «Вместе будем в Царстве Небесном, святой отец, только пусть подождут немного. Однова живём...»