8. Рассказ

8. Рассказ

— Контракт. Да, именно с контракта моих родителей начинается вся история. В то время мне исполнилось уже девять лет, когда мои родители получили пятилетний контракт на работу в Сибири и Урале. Это было очень важно для моей семьи, не только в плане хорошего заработка денег, но и в плане улучшения жилищного вопроса. Мы жили в Москве с родителями моего отца в трёхкомнатной квартире, недалеко от центра. Поэтому контракт открывал большие перспективы в жизни и в благосостоянии нашей семьи, включая получение четырёхкомнатной квартиры или вообще двух отдельных квартир в Москве. Отец мой, Сергей Андреевич, был инженер-строитель и его основное направление — это проектирование и возведение мостов, дамб, включая укрепление берегов рек. Мать моя, Антонина Ивановна, была по образованию фельдшером и всё время работала в больнице, сперва в хирургическом отделении, а позже перевелась в детскую больницу. Контракт получил отец и, как отличный специалист, добился назначения жены в фельдшерский пункт районной больницы одного из городов сибирского региона, чтобы быть вместе. Когда уезжали родители из Москвы, то отцу было чуть больше тридцати пяти лет, а матери должно было исполниться тридцать два года. Я же остался жить с родителями моего отца — дедом Андреем и бабушкой Валей. Вся ответственность на последующие пять лет моего воспитания ложилась на деда и бабушку. Я хорошо помню отъезд родителей, как ездили провожать их в аэропорт, слёзы и долгие мамины поцелуи.

Первое электронное письмо от родителей получили через две недели после нашего расставания. В нём сообщалось, что удачно добрались до места и обустраиваются. Потом, все последующие годы, письма приходили регулярно — два, три письма в неделю. В основном писала их мать, так как отец был в постоянных и долгих командировках по всей Сибири и Уралу, а мать, хоть и часто выезжала в отдалённые участки отдельных, далеко стоящих маленьких посёлков или стойбищ к оленеводам, всё же жила постоянно в небольшом районном центре. Ей с отцом дали двухкомнатную служебную квартиру, в которой приходилось отцу не часто бывать, так как постоянно находился в долгих командировках на строительных объектах. Матери доводилось редко видеться с отцом, но каждая их встреча была праздником. Работа моих родителей заставляла отказываться от многих привычных благ, которые имели в Москве. Работа тяжёлая, да и деньги просто так никто не платит. Отец, порой, вёл сразу по два, три объекта одновременно, мотаясь по тайге и Уралу. В ту пору государство стало усилено осваивать дальние, труднопроходимые регионы страны, воздвигая города и инфраструктуру возле значимых месторождений или стратегически важных объектов.

Я же рос и воспитывался под непрестанным взглядом моих «стареньких родителей» — деда Андрея и бабушки Вали. Дед был военным человеком, полковник в отставке, а бабушка всегда хозяйничала по дому, создавая уют для всех нас. Мои уроки проверял только дедушка и если что-то было непонятно, то объяснял очень спокойно и доходчиво. Лишь русский язык и литературу делал с бабушкой. Я был окружён родительской любовью, в каждом письме которого прямо или косвенно упоминалась об этом, а также большой любовью и строгостью воспитания моих «стареньких родителей». Они передавали мне свой жизненный опыт, развивали логическое мышление и учили думать на шаг вперёд, но самое главное — нести ответственность за свои действия. Чтобы дурные мысли меня не посещали, как любил говорить мой дед, ходил на занятия по борьбе дзюдо и фехтованию. Посещение этих тренировок строго контролировал мой дед, так как оба тренера были его очень хорошие знакомые. Если смысл занятий борьбы был мне понятен, и я охотно посещал их, то тренировки по фехтованию были мне абсолютно не ясны в области жизненного применения. «Не буду же я ходить по городу со шпагой, чтобы защитить себя», — размышлял я тогда по-детски, но дед настаивал на своём и постоянно внушал мне, говоря: «Что делал ты раньше или делаешь сейчас, иногда даже не понимая до конца смысла всего, в один момент очень пригодится тебе в жизни». Тем не менее, фехтование шло у меня хорошо и к шестнадцати годам я стал мастером спорта. На соревнованиях постоянно завоёвывал кубки, медали и занимал почти всегда призовые места. В этом заслуга моего деда. Чтобы поощрять меня за добросовестные занятия фехтованием и отличную учёбу в школе, он водил меня в специальный тир, а иногда, по хорошему знакомству, на учебный полигон, где я мог стрелять из настоящего боевого оружия по мишеням. Часто ходили мы на охоту, когда дед выезжал с друзьями на природу. Но больше всего мне нравилось, когда дед брал меня с собой в воинскую часть, хотя случалось такое очень редко. Это всё давало мне стимул к хорошей учёбе, тяге к знаниям и посещениям секций. Бабушка прививала любовь к книгам. Сперва она читала мне сказки и короткие рассказы вслух, а потом указывала на важные моменты и суть книги, как бы разбирая ситуации и сравнивая с жизнью, что было и что есть. К одиннадцати годам книги стали моим большим увлечением. Медленно и не заметно для меня уходило детство, и я начинал постепенно взрослеть. Но вернусь к моим родителям, с которых и начал рассказ. Моя мать очень много и с большим желанием отдавала своё время работе. Неважно, выходной ли то или праздник, но, если кому-то нужна её помощь, она сразу спешила прийти к этому человеку. Хоть и была мама простым фельдшером, любили её все — и врачи, и пациенты. Очень многим она помогла в сложных ситуациях, оказав своевременно и очень профессионально медицинскую помощь, особенно на выездах в отдалённые посёлки и стойбища оленеводов. Мама знала подход к детям, и поэтому почти каждый ребёнок хотел лечиться у неё. Доходило до того, что родители порой звонили в поликлинику и просили, чтобы только она приехала к ним. Но однажды произошёл случай, когда моя мама была бессильна помочь роженице и возникла большая угроза смерти матери и ребёнку.

Дид посмотрел на своих слушателей рассказа и понял, что они медленно погружаются в события тех лет.

— Случилось это на одной далёкой самодийской оленеводческой ферме. Был конец января, последний год работы родителей по контракту. По графику маме выпадало посещение этого небольшого поселения, к тому же на днях поступил оттуда сигнал, что сильно заболел пожилой оленевод, нужна медицинская помощь и без лекарств не обойтись. Немедленно было принято решение — лететь на два дня раньше запланированной даты посещения. Чтобы всё успеть сделать, мама и врач-терапевт вылетели рано утром к оленеводам, планируя там переночевать, а вечером следующего дня вернуться назад. Лететь пришлось с грузовым транспортом, доставлявшем различные грузы в дальние стойбища, а не вертолётом санавиации. Время полёта заняло более одного часа. Прибыв на место, мама и врач занялись сразу осмотром больного, а потом и живущих там людей. Лётчик, разгрузив на половину воздушное транспортное судно, улетел с оставшимся грузом к другому стойбищу, пообещав вернуться завтра до обеда, дабы забрать их на обратном пути домой. Больным старым оленеводом оказался отец мужа молодой роженицы, которой оставалось три недели до родов. Оленевод заболел воспалением лёгких и лежал уже четыре дня без оказания современной медицинской помощи, лишь лечась народными средствами. Ему тут же было оказано должное внимание: антибиотики, капельницы и уход. Не успев оказать помощь старику, как к стойбищу приехали сани, запряжённые оленями, и начались громкие причитания женщин и какая-то возня снаружи. Мать осталась с больным стариком — делала укол, измеряла давление, а врач-терапевт вышла из чума наружу, чтобы узнать причину внезапной тревоги и, завидев возле упряжки саней столпившихся людей, пробилась сквозь них. Подошла к саням и увидела молодого, немного окровавленного оленевода, издававшего слабые стоны от боли.

— Что? Что случилось? — попыталась узнать врач.

— Там далеко ехал. Сани падал, и он падал. Катился там по камням, — старался объяснить сорокалетний самодийский пастух. — Я его подбирал и сюда вёз. Совсем плох. Мало говорит.

— Антонина! — врач стала звать на помощь мою мать. — Антонина, нужна помощь!

Мама выбежала из жилища наружу и подбежала к саням. Увидев пострадавшего, сразу строго наказала: «Несите больного в чум!» Молодого оленевода занесли в его жилище, где сидела молодая роженица, которую планировали осмотреть сразу после больного старика. Увидев окровавленное лицо и одежду мужа, она слегка вздрогнула и оцепенела. Пострадавшего стали сразу раздевать и проводить осмотр. Кровь на лице оказалась от многочисленных царапин и ушибов, когда он катился по обледеневшим камням. Первый диагноз был поставлен незамедлительно — сотрясение мозга. Кроме этого — перелом кисти левой руки и вывих правой ступни ноги. Вывих тут же вправил больной с воспалением лёгких оленевод, который за многие годы умело наловчился на своих животных. В остальном была оказана медицинская современная помощь. Получалось, что в одной семье сразу два больных: молодой пастух и старый, с воспалением лёгких, оленевод. Обоих нужно было доставлять на «большую землю» в город и положить в больницу, но самолёт прилетит только завтра. Через час, оказав помощь пострадавшему, мама и терапевт продолжили осмотр беременной женщины и остальных жителей стойбища. Все были здоровы. Мама вернулась к больному старику, чтобы сделать очередной укол антибиотика, согласно установленного часового графика.

— Не будет завтра железной птицы, — задумавшись, сказал старый оленевод.

— Какой птицы? — переспросила мать.

— Самолёт не будет.

— Почему?

— Метель будет. Два дня будет.

— Да что Вы! На улице только слабый ветер.

— Ночь будет, метель придёт. Видно не будет ничего.

— Нам метель не нужна. Нам в больницу лететь нужно.

— Не лететь. Тут жить будешь. Хочешь, живи у меня, хочешь у сына.

Мать знала о капризах природы севера из своего опыта, а не понаслышке, но как-то не поверила сразу, и только усилившийся ветер поздним вечером насторожил её. Ночью поднялась такая вьюга, что, казалось, ветер завалит чум. Снаружи творилось что-то ужасное: завывание ветра, сильные удары по кожаным стенам жилья и далёкие непонятные звуки. Мать осталась ночевать у старого больного оленевода, чтобы делать уколы строго по часам, а врач ночевала у молодого оленевода, присматривая за ним. Заснуть было очень трудно под такие непривычные и ужасающие звуки природы, да и очередной укол антибиотика нужно было ставить в четыре утра. Явно не до крепкого сна. В три часа ночи, приоткрывши шкуры на входе, появилась голова сорокалетнего оленевода. Он стал громко звать мать, чтобы она собиралась и шла в соседний чум. Мать быстро собралась и последовала за ним. Сильный ветер снаружи сбивал с ног, а холодный и колючий снег мгновенно залеплял лицо человека. Никакого ориентира снаружи. Войдя в жилище, где были роженица и пострадавший её муж, увидела, как врач готовится к принятию родов у молодой женщины.

— Помогай! — бросила фразу призыва терапевт. — Воды отошли, частота схваток усиливается. Похоже на неправильное предлежание.

— Как? Днём осматривали и всё было в порядке.

— Похоже плод развернулся.

— Нет, только не это и не здесь.

— Я тоже не хирург и кесарево делать не умею. Её нужно срочно в больницу.

— Никто в такую погоду на помощь не придёт.

— Знаю, давай пробовать как-то плод разворачивать. Она первородка. Таз тоже немного узковатый.

Они стали очень осторожно, хоть как-нибудь помогать женщине, понимая, что любое неосторожное действие приведёт к потере плода, оказывать посильную медицинскую помощь. После тридцати минут проб оказания помощи результат оставался негативным. Женщина плакала и кричала.

— Ребёнку мало место для разворота. Здесь мы бессильны. Не те условия.

— Я буду продолжать пробовать, — не сдавалась мать.

— Хорошо! Я пойду старику сделаю укол и присмотрю за ним.

Врач ушла, а мама продолжала бороться за жизнь ребёнка. Она осталась с роженицей, пытаясь помочь. Время тянулось медленно, роженица кричала и плакала, а плод не удавалось развернуть. Мать, видя смертельный исход, расплакалась и стала просить о помощи Бога, продолжая оказывать помощь молодой женщине. Роженица мучилась, схватки становились чаще и сильнее. Мать адекватно оценивала сложившуюся ситуацию — угроза смерти приближалась с каждым часом, погода была не на их стороне, чтобы вывести вертолётом больных. Оказание помощи роженицы длилось почти час, ничего не менялось, а роженица теряла силы. Мать продолжала бороться за новую жизнь, призывая о помощи теперь всех богов сразу. Слёзы текли по щекам, а волосы, прилипшие к потному лбу, лезли постоянно в глаза. Трудно сказать сколько прошло времени… Вдруг распахнулись кожаные покрывала, плотно закрывавшие вход в жильё, и в чум вошёл человек в заснеженном большом меховом пальто с капюшоном на голове. Глянув на мать и рожавшую женщину, быстро скинул с себя большую сумку, висевшую за спиной, и стал снимать верхнюю одежду.

— Ты сделала всё, что могла! — сказал вошедший незнакомец. — Иди к подруге. Я тут сам управлюсь.

— Как сам? Вы кто? — недоумевая, спросила моя мать.

— Ты звала меня, я и пришёл. Иди к подруге, — строго приказал он. Собрав её вещи, он протянул их ей и голосом, не терпящим возражения, повторил: — Марш к подруге!

Мама, то ли с перепугу, то ли от неожиданности появившегося человека, быстро накинула на себя зимнее тёплое пальто и выбежала вон. Человек достал из рюкзака бутылку с какой-то слабомутной, но просвечивающейся в свете огня жидкостью и, налив её в столовую ложку, дал рожающей женщине выпить. Затем подержал над огнём свои руки, при этом тихо что-то шепча, и стал касаться живота роженицы, то тихо что-то шепча и дыша в живот, то что-то также тихо напевая. Затем вновь на короткое время подносил свои руки к огню и снова пел, шептал и водил руками по животу женщины, как будто делая массаж. Затем достал самодельный губной инструмент и начал издавать музыку.

— Ты что такая напуганная? Что с роженицей? — спросила врач-терапевт, вбежавшую в чум старого оленевода мать.

— Там какой-то бородатый мужик ввалился и прогнал меня.

— Это — шаман! Не волнуйтесь, всё будет хорошо! — констатировал больной старик.

— Какой шаман? Он хоть что-то понимает в медицине? — стала возмущаться врач. — Сейчас я ему задам.

— Не нужно, дочка! — невозмутимо продолжил старый оленевод. — С шаманами лучше не спорить, проклянут. Вы помогли — и молодцы! Теперь его время.

— Это возмутительно! На дворе — двадцать первый век, а людей лечат какие-то шаманы! — не успокаивалась она.

— Давайте пить чай и ждать, — предложил старик. — Терпение.

— Да какой чай?!

— Ты — врач, много знаешь. Шаман знает ещё много больше. Не ходи, не нужно видеть его лицо, — отговаривал старый оленевод. — Мы тоже не смотрим его лицо.

— Ну просто сказать нечего! Я… я...

— Антонина звала, и он услышал. Теперь мешать не нужно, — объяснял им старик.

— Он что, рядом живёт? — спросила мама. — Почему тогда раньше не пришёл?

— Никто не знает, где он живёт. Он приходит на помощь сам, когда слышит, что его зовёт светлое сердце. Звать его может любой человек, но он откликнется только на зов яркого и честного сердца. Твоё сердце, Антонина, позвало его. Теперь он здесь и поэтому позволено было видеть его лицо.

— Просто какие-то северные сказки, — не переставала возмущаться врач.

— Может и сказки, только нам не дано знать большего. Давайте пить чай, — снова пригласил оленевод. — Нужно ждать.

Они стали пить чай и ждать новостей. Шаман долго возился с роженицей, и никто не знал, что он конкретно делает. Прошло около часа, когда вошёл в жилище к старику, прикрывая лицо слабо прозрачной накидкой, шаман, чтобы сообщить медицинским работникам, что ребёнок родился и они могут идти к молодой маме и новорожденному, дабы продолжить свою работу. Женщины мигом накинули на себя пальто и выбежали на улицу.

— Огромное спасибо тебе, Маку, за мою невестку! — поблагодарил старик шамана. — Я в долгу перед тобой. Как мой сын?

— С ним всё будет хорошо. Кисть руки поправил. Вот это два раза в день давай ему.

— Раздели со мной радость! Чай попей, поешь, отдохни с дороги.

— Нет времени на отдых. Ждут меня. Скоро вновь появлюсь у тебя, — сказал шаман и вышел.

Снаружи продолжала завывать вьюга, сбивая с ног людей и животных, бросая большие хлопья снега в лицо. Дальше двадцати метров было ничего не видно. Хорошо, что чумы стояли недалеко друг от друга и можно было короткими перебежками передвигаться. Наступало утро. Все были уставшие от ночных родов и переживаний. Ребёнок родился здоровеньким и самочувствие молодой мамы было также хорошим. Через день, когда успокоилась погода и стали проблескивать первые лучи солнца, прилетел самолёт, но с ним улетела только врач-терапевт, а мать задержалась на стойбище оленеводов ещё на пять дней, дожидаясь транспорта санавиации. Мама не полетела на «большую землю» и продолжила лечение и наблюдение за больными в поселении оленеводов. Пациенты отказались лететь по разным причинам — старый оленевод и его сын быстро шли на поправку, а роженица с ребёнком не желала покидать родных и стойбище. Наступил пятый день работы моей матери в самодийском поселении. О ней хорошо заботились оленеводы. Пациенты быстро шли на поправку. Новорождённый малыш был крепким и здоровым. Молодая мама чувствовала себя хорошо, а её упавший муж становился с каждым днём сильнее. Оставаться на дольше не было никакого смысла. Перед обедом приехал на санях, в упряжке из четырёх больших и крепких оленей, тот самый шаман, который помог в родах молодой женщине. Старейшие люди стойбища вышли к нему и стали приветствовать, приглашая к себе в гости на отдых, на обед и чай. Все благодарили его за помощь, которую он оказал шесть дней назад, приехав в такую непогоду. Он принял их гостеприимство и пообещал зайти к каждому, но сперва осмотрит больных. Разговаривал он с ними на их языке очень свободно, хотя внешность его была европейская, да и ростом был под метр девяносто.

Осмотрев молодую мамочку и её ребёнка, уделил особое внимание её мужу и был удивлён хорошими результатами. После этого зашёл в чум к старому оленеводу, который недавно был сильно болен воспалением лёгких. Осмотрев его, остался также доволен результатами лечения.

— Ты как мальчик, несмотря на возраст! — похвалил шаман. — Ещё лет двадцать проживёшь. Силы в тебе достаточно. Главное, береги себя, иначе худо будет, — говорил он со стариком на хорошем чистом русском языке, чтобы понимала присутствующая при разговоре моя мать.

— Спасибо Антонине! Она ко мне как к отцу, заботилась и лечила. От сына и невестки не отходила. Всё хлопотала, — хвалил старик.

— Полно Вам! — слегка покраснев, ответила мать.

— Наслышан! — подтвердил шаман и повернулся к ней. — Молодец, что не бросила тогда роженицу, — он посмотрел пристально в глаза моей матери и стал копошиться в своей большой дорожной сумке. Затем достал небольшой тряпичный свёрток и протянул ей. — Возьми! Это для твоего сына. Сохрани и обещай, что этот амулет повесишь своими руками на его шею.

— Да, обещаю! — растеряно подтвердила она и приняла подарок. — А как вам удалось развернуть ребёнка?

— С ребёнком, хоть он и в утробе ещё, нужно разговаривать. Он услышал меня и правильно вышел через врата в явный мир, — и, немного улыбнувшись, добавил: — Я с ним договорился.

— Совсем не поняла. Что значит договорился и какие врата?

— Почему я не удивлён?! Современная медицина далека от природы и не имеет ни малейшего, даже самого крошечного представления о природе и мироздании, — констатировал шаман, продолжая дальше объяснение. — Ребёнок был готов к родам, но болезнь его деда, затем последовавший несчастный случай с его отцом напугали ребёнка, и он не захотел появиться в наш мир, где нет для него достойной защиты. Он был напуган. Вот я его и успокаивал, уговаривал, ну и совсем малость магии добавил, — шаман посмотрел на мою растерянную мать и продолжил: — Ничего, будет время ещё подумать над тем, что сказал. Самое главное — передай подарок сыну. Мы скоро вновь увидимся, года не пройдёт. Тогда будешь к моим словам с большим доверием относиться, — шаман встал и вышел, а мать осталась сидеть, стараясь понять услышанное.

Так моя мать познакомилась с шаманом, с хранителем, старовером и духом одновременно. Когда мои родители вернулись в Москву, то мама сдержала обещание и повесила мне на шею амулет собственноручно. Это произойдёт позже, а тогда мать спрятала подарок и на следующий день улетела на «большую землю» к себе домой.

Дмитрий, во время своего рассказа, наблюдал за слушающими его людьми и, отталкиваясь от их реакции, строил своё повествование. Важно было не просто поделиться воспоминаниями тех событий, а нужно было донести информацию так, чтобы присутствующие прониклись событиями, воплотились в образы героев, оценили ситуацию со своей стороны. Вот и сейчас он посмотрел на них, не прерывая своего рассказа, и перешёл к следующему герою из своей жизни.

— Теперь хочу коротко поведать о знакомстве моего отца с шаманом. У моей матери закончился контракт в начале августа, но, как бы не хотелось ей улететь ко мне в Москву, она приняла решение поехать к отцу на его последний объект. Отец жил тогда в строительном вагончике. Завершалось строительство моста в каком-то далёком регионе Сибири. Сдача объекта была намечена на конец сентября, но из-за несвоевременных поставок всё затягивалось на один, а то и на два месяца позже. Отец объявил набор людей из округи, желающих хорошо заработать за два месяца. На тот момент нужна была просто рабочая сила, помогающая выполнять несложные работы на строительстве, поэтому желающим работать достаточно было иметь школьное образование и быть не моложе семнадцати лет. На стройку пришло дополнительно около сорока человек и дело пошло быстрее, чем сократили сроки сдачи моста на три недели. А в условиях Сибири, учитывая осеннюю погоду, это значило очень многое. Теперь открою ещё маленькую тайну и, не похваляясь, скажу откровенно — мой отец знал каждого человека на объекте, если не по имени и отчеству, то по фамилии уж точно. Тогда на строительство пришли два молодых паренька из поселения манси — Етин и Юхур. Первому пареньку только, только исполнилось семнадцать лет, а второму было далеко за восемнадцать лет. Были они братьями. Как упоминал раньше, строительство моста сократилось на три недели и теперь новая сдача моста намечалась в середине октября, после которой отец и мать могли вернуться в Москву. Оставалось дней десять до окончания стройки и все нанятые два месяца назад рабочие были заняты на подсобных работах по уборке строительного мусора, уборки территории и разбора вспомогательных сооружений. В конце сентября начала портиться погода и настали первые морозы, сковывая края берегов первым тонким льдом, а к началу октября морозы сковали полностью всю реку. Снег укрыл своим белым одеялом всю землю. Холодная зима была не за горами. Накануне начался первый, столь сильный и затяжной снегопад, длившийся целые сутки без остановки и лишь утром следующего дня успокоился, перейдя в мелкий и редкий снег. Колёсная техника и люди утопали в сугробах снега. Отец с утра до вечера находился на мосту, невзирая на мороз, ветер и снегопад. Самым важным было сдать мост в срок, хоть и с опозданием. Находясь непосредственно на объекте, он контролировал обстановку и тут же давал распоряжения. Ничего не могло ускользнуть от его взгляда. В то время Етин и Юхур работали на мосту, вынося старые железные конструкции, которые, крепко держа, несли на двух плечах. Они прошли мимо моего отца и были уже чуть дальше середины моста, когда старший брат поскользнулся и, не удержавшись на краю моста, стал падать вместе с железными конструкциями в реку, таща за собой брата Етина, так как тот на плечах удерживал ещё железный мусор и не мог за что-то другое сразу ухватиться. Одно мгновение — и оба брата полетели вниз с моста в реку, с высоты около семи метров. Хоть возле моста и сковал реку тонкий лёд, но падение на него могло стать смертельно опасным. Обоим парням повезло, что на лёд упали сперва две металлические конструкции, разбив его сразу на множество кусков, прорубив тем самым большую лунку. Етин и Юхур упали в воду, а не на лёд. Отец, увидев случившееся, не раздумывая бросился на помощь, снимая на бегу с себя шапку и шубу. Подбежал к месту, откуда упали мальчишки, и прыгнул в воду, к ним на помощь. Юхур упал первым и старался зацепиться за лёд, а Етин совсем не умел плавать, он то всплывал в проруби, то снова уходил под воду. Одежда быстро впитывала воду и тяжелела, сковывая их движения и таща парней вниз на дно. Отец бросился спасать старшего, вытолкнул его из реки на лёд, так как образовавшаяся прорубь была маленькая сразу для троих людей. Убедившись, что Юхур в безопасности лежит на льду, а к нему спешат на помощь люди, отец принялся искать Етина, который всё реже и реже всплывал на поверхность воды. Младшего брата не было видно, тогда мой отец нырнул и увидел, что течение затащило мальчишку под лёд. Не раздумывая, он поднырнул под лёд и поплыл к Етину. Ухватив его сзади за одежду, начал искать возможность выбраться из ледяной ловушки реки. Подо льдом, как, впрочем, и в других экстремальных условиях, время приобретает совсем другие свойства, течёт очень медленно или, напротив, сильно ускоряется. В лёгких отца оставалось совсем мало воздуха, а течение, хоть и медленное, уносило их всё дальше от моста. В то время, когда отец поймал Етина, юноша был в сознании и сильно перепуган, что с ним на данный момент он точно не знал. Одна единственная мысль тогда была у отца: «Немедленно нужно выбираться из-подо льда наружу». Впереди, по правому берегу реки, мой отец разглядел большой камень, за который зацепилась большая обломанная ветка, вероятно ещё с осени. Некоторые её ветви сковал мороз и поэтому она крепко держалась в воде, зацепившись за камень. До неё нужно было проплыть метров двадцать подо льдом. Крепче взяв за воротник одежды Етина, он направился к спасительной ветке и менее чем через полминуты ухватился за неё. Воздуха в лёгких почти не было, и он, держась одной рукой за ветку, а другой удерживая молодого парня, стал бить ногами лёд, стараясь разломать его. Лёд хоть в начале осени не толстый ещё и при сильной нагрузке ломается, но сделать это из воды непросто и требует больших усилий. После пятого удара ногами речной лёд наконец поддался и треснул. Отец ещё сделал несколько ударов ногами, и лёд раскололся на куски, образовав спасительный узкий выход наружу. Они вместе всплыли в этот пролом во льду. Место в нём было очень мало для двоих и, чтобы спасти Етина, отец начал ломать кромки льда и звать на помощь. Люди увидели их и побежали на выручку. Вытолкнув на половину из реки семнадцатилетнего мальчишку, стал выбираться сам. Через несколько минут подбежавшие люди вытащили их обоих на берег. Так удачно закончился несчастный случай, и все были спасены.

На этом месте рассказчик сделал маленькую паузу. Достал из-за пояса старую фляжку с водой, открыл и сделал несколько глотков. Медленно закрыв фляжку, он снова зацепил её за пояс. Присутствующие, так внимательно слушавшие рассказ, даже не заметили эту паузу. По их лицам было видно, что они полностью погружены в те события, о которых повествует Дмитрий. Посмотрев на них, он неторопливо продолжил рассказ.

— На следующий день после случившегося, отец сильно заболел воспалением лёгких, но работы на мосту не прекращались. К нему каждые два часа приходили бригадиры с докладом о работе. Будучи больным, имея высокую температуру и сильный кашель, он продолжал руководить работами на завершающем этапе строительства моста, хотя эта последняя фаза уже была не столь важным моментом в строительстве — уборка строительного мусора. С каждым днём отцу становилось всё хуже и хуже, таблетки почти не помогали, температура не спадала, при кашле стала появляться мокрота, а до сдачи объекта оставалась неделя. Нужна была срочная госпитализация, но до ближайшего крупного населённого пункта было около ста тридцати километров. Мать украдкой плакала и предпринимала все возможное, чтобы мужа забрали с этой стройки в больницу. Как назло, вроде бы по какому-то или чьему-то злому умыслу, ничего быстро не получалось, всё время находились какие-то причины. Не отказывали в помощи, но просили потерпеть несколько дней. Мать плакала и умоляла каких только знала богов о помощи, так как хорошо понимала, что ещё два или три дня и всё — мужа спасти будет практически невозможно. И вот, поздно вечером, в их вагончике, в котором жили мои родители, появился высокого роста мужчина в тёплой шубе, в меховой шапке на голове и с большим рюкзаком за спиной. Его борода и наполненные жизнью голубые глаза сразу выдали себя — это был тот самый шаман, с которым моя мама впервые познакомилась на стойбище оленеводов.

— Ты снова меня звала, Антонина! — сразу с порога ошеломил он. — Я обещал встретиться, вот я и здесь.

— Ка-ак...? Как… ты узнал? — опешила мать.

— Говорю же, позвала, — продолжал он. — Такому человеку, как твой муж, нужна защита. У меня мало времени, помоги лучше мне.

Моя мама продолжала стоять в растерянности, столь быстротечными и неожиданными были события. Она не верила своим глазам и ушам. Да, вспоминала о нём, думала, как было бы хорошо, если бы шаман появился и помог, но не надеялась на такое чудо. «Ведь тогда, при тяжёлых родах помог девушке, может и мужа вылечил бы, появись здесь», — надеялась она. И вот он в их вагончике.

— Ты так и будешь стоять или всё же начнём лечить твоего Сергея?

— Да! Что должна делать? — очнулась она.

— Мне нужен огонь, чайник горячей воды, полотенце. Ещё сходи на речку, в которую упал он, и принеси оттуда мне маленькое ведёрко воды.

— А как мне к вам обращаться? Как звать вас?

— Как захочешь, так и зови. Можешь звать меня Маку, как все кличут на стойбищах, да и местные жители, — и, посмотрев ей в глаза, строго сказал: — Поторопись!

Всё закрутилось, мать стала хлопотать и исполнять всё, что говорил шаман. Маку доставал из большой сумки маленькие бутылочки с жидкостью и какие-то травки. Над жаркой печкой-буржуйкой, в которой потрескивали короткие сухие паленья, подержал руки и стал осматривать ладони рук отца. Он проснулся и, недоумевая, спросил: «Вы кто? Что делаете здесь?» Мама стояла одетая на пороге и собиралась идти за водой на реку. Чтобы долго не объяснять мужу, но в то же время успокоить его, сказала: «Это — доктор приехал к нам, осмотреть тебя. Слушайся его, а я сейчас приду». Отец посмотрел на мать, потом на шамана и кивнул в знак согласия головой.

— Выпей это лекарство! — сказал Маку, поднося ко рту отца столовую ложку со светло-розовой жидкостью. — Это поможет убрать жар твоего тела.

Шаман возился с сухими травами, перемалывая их в маленькой ступе из кости, заваривая и разливая снадобья в разные маленькие бутылочки, которые приготовила ему мать. Разлив последнее «лекарство» по бутылочкам, в помещение зашла мама с ведром речной воды и поинтересовалось здоровьем мужа. Шаман предложил ей самой посмотреть на мужа. Она подошла к кровати, потрогала лоб и посмотрела ему в глаза.

— Температура кажется немного спала и взгляд стал более светлым.

— Дай ему вот это попить, только маленькими глотками. Ещё горячее, — сказал Маку и протянул наполовину наполненную светлой серо-зеленоватой жидкостью чашку. — Она горьковата, но он должен выпить. Хорошо откроет ему лёгкие и даст больший доступ воздуха. А теперь помоги натереть ему тело маслом и хорошо укутать, — попросил он мать, и они стали втирать густое тёплое масло серо-зеленоватого цвета. Закончив, шаман сказал: — Пусть поспит и хорошо пропотеет. И ещё, раз пять в день проветривай помещение. Открывай на пять минут полностью дверь, а как пойдёт на поправку, то открывай на десять минут.

Шаман оставался в их вагончике до вечера следующего дня, леча больного отца. Ночь и день были бессонными, так как требовалось поднять больного на ноги в самые ближайшие дни. Во время обряда, Маку заставлял несколько раз выходить маму из помещения и ждать почти по часу на улице. Как бы не казалось всё странным и первобытным со стороны, но за сутки моему отцу стало действительно легче. Температура не поднималась уже больше чем тридцать семь и восемь, кашель был совсем с малым количеством мокроты, глаза посветлели и стала прибывать сила. Шаман пробыл сутки и стал собираться в обратный путь. Накинул на себя шубу, подошёл к папе и сел рядом с ним на кровать.

— Сергей, послушай меня внимательно и ничему не удивляйся! — начал Маку разговор, глядя отцу в глаза. — Я — не простой врач, я — шаман и мои силы ты испытал на себе. За одни сутки стало тебе намного лучше, силы возвращаются к тебе. Могу поставить тебя на ноги за три дня, но ты не готов справиться с такой нагрузкой, поэтому лежи три дня в постели, не вставай. Следующие две недели пей всё то, что я приготовил для тебя, после чего станешь полностью здоровым. На сдачу своего моста можешь пойти в сопровождении жены только на пару часов, не больше. Никакого спиртного, ни капли. Договорились!?

— Шаман? Не врач?

— Шаман! Твоя Антонина может подтвердить, если захочет рассказать. Сейчас самое главное — это твоё выздоровление. Так мы договорились?!

— Обещаю, всё буду делать, — сказал отец и посмотрел на рядом стоящую жену. Она улыбнулась и кивнула головой в знак одобрения такого решения. — Я доверяю моей Антонине… Если Вы тут, значит так нужно.

— Хорошо. Такой человек как ты нуждается в защите, поэтому хочу повесить тебе на шею этот амулет — волчий клык. Помни, пока он с тобой, ты под защитой. Потеряешь, значит погибнешь. Передаривать нельзя, так как он только для тебя и на другого не действует, — отец кивнул головой в знак согласия, и шаман повесил ему на шею волчий клык на кожаной подвязке. — Теперь ещё быстрее выздоровеешь.

— Благодарю тебя! Только за что мне столько внимания?

— Теперь я скажу тебе то, что ты должен сделать. Я видел, как твоя жена боролась за две жизни и видел, как ты бросился спасать две, совсем чужие для тебя, жизни, ни на минуту даже не задумавшись о своей. Скажу больше — в будущем тебе предстоит спасти намного больше жизней, чем тех двоих юношей, а помощником в этом будет тебе жена, — мать с отцом переглянулись между собой, но не стали перебивать его. — Скоро, уже совсем скоро наступят очень тяжёлые и страшные времена. Много, очень много погибнет людей, города опустеют и станут разрушаться, природа будет забирать своё, что отняла цивилизация у неё, а человек станет строить маленькие и новые города, стараясь жить в гармонии с природой. Мир погрузится в хаос, который люди сами создадут себе и в нём же погибнут. Ты увидишь и услышишь все эти ужасы сам. Выжившие же люди на земле разделятся на таких, как ты, и на зверей, у которых ничего не останется, кроме первых животных инстинктов. Когда приедешь домой, постарайся собрать возле себя как можно больше людей и, когда увидишь знак, немедленно вывози их в горы Алтая, в тайгу, как можно дальше от цивилизации. Твоя задача — сохранить жизни людей и защитить их от людей-зверей. Помни, только ты можешь это сделать!

— Как спасти? Какой знак должен увидеть? Как смогу их защитить? — засыпал вопросами отец, после небольшого замешательства.

— Придёт время и сам всё поймёшь. Знак будет с неба. Спаси и собери возле себя людей. Помни, ты — их защита! — шаман встал с кровати, застегнул шубу, посмотрел на моих родителей и добавил: — Мы увидимся ещё, на Алтае, — одел шапку, взял в руки свой большой рюкзак и направился к выходу.

«Я, наверное, брежу или мне снится всё это. Когда это всё будет и правда ли это? В Москве к психиатру схожу, провериться”, — подумал про себя отец.

«Врачевать он может, но есть ли вера его словам? Какая катастрофа? Мы — маленькие люди», — мелькнула мысль у моей матери. Шаман, накидывая за спину рюкзак и стоя у двери, повернулся к ним.

— Сергей, ты не бредишь и не сон это. Обязательно сходи в Москве к врачу, только не к психиатру, а терапевту. Послушай, что он тебе скажет. И вы — не маленькие люди, Антонина, иначе бы мы не встретились. Словам моим верьте, а времени до ужасных дней осталось совсем мало, — сказал и вышел из вагончика, закрыв за собой дверь.

Родители оставались в рассеянности ещё некоторое время, пока отец не сказал, что шаман прочитал его мысли, на что мать также подтвердила, что и её мысли он прочитал тоже.

— Пропускаю все остальные события и идём дальше, к возвращению моих родителей в Москву, — продолжал свой рассказ Дмитрий. — Как было обещано по контракту, они получили трёхкомнатную квартиру за третьим кольцом Москвы и на их счету оказалась кругленькая сумма денег. Отец вернулся в столицу здоровым и по настоянию матери пошёл к врачу-терапевту, чтобы проверить лёгкие после болезни. Врач долго слушал лёгкие и, ничего не найдя, отправил на рентген. Рассматривая снимки, ни врач-рентгенолог, ни терапевт ничего не нашли, даже малейшего рубца. Оба сказали, что после таких симптомов, которые описал мой отец, должны были остаться как минимум заметные рубцы в лёгких, а они у него как у здорового подростка. Отец пришёл домой и рассказал жене, вспомнив пророчества шамана. Оба родителя посовещались и рассказали свои истории встреч с Маку и его пророчества своим родителям, но те отмахнулись, сказав: «Что всем, то и нам». Да и не особо поверили в эти сказки. Дальше события начали развиваться немного стремительней. Отец быстро нашёл новую работу, почувствовал прилив сил и поверил в чудодейство оберега. Вспомнив о предупреждениях и наставлениях шамана, начал рассказывать коллегам, знакомым, друзьям и родственникам о возможной грядущей катастрофе и продумывать план спасения. Как часто бывает, никто не верил ему, а некоторые сочли его за ненормального. Лишь немногие приняли пророчества шамана и присоединились к нему. Это было восемь семей. Да, всего восемь семей из очень большого круга знакомых и друзей. Как бы там ни было, в него поверили и теперь нужно было действовать. Самым первым делом отец купил подержанные две машины высокой проходимости с минимальным количеством электроники — УАЗ и TOYTA, а к ним два прицепа. Далее приобрёл два гаража с ремонтной ямой и начал сбор непортящихся продуктов, предметов необходимых принадлежностей в пути и делать запас бензина, время от времени обновляя их. Вступил в общество охотников и купил два хороших ружья. Позже он купит ещё одно ружьё на Алтае и очень много патронов. Весной следующего года поехал с друзьями на машине в Алтайские горы искать подходящее место. Купили три дома в отдалённой, заброшенной деревне, разбили огород и посадили фруктовые деревья, кусты с различными ягодами, а также картошку, капусту и остальное. Чтобы никто не воровал, наняли в этой же деревне трёх добросовестных людей присматривать за участками. На всё понадобился месяц. Далее, дабы поддерживать купленные дома и участки, отец и его друзья поочередно летали туда, обустраивая будущее место жительства. Ещё через год купили там же заброшенный маленький коровник вскладчину и обустроили под склад, гараж и мастерские. Затем сделали несколько погребов в земле и пробили скважины воды в своих дворах и возле купленного коровника. Так прошли первые два года, прошло лето третьего года и наступила осень. Все начинали понемногу терять веру в пророчество и из восьми семейных пар осталось только пять семей, регулярно поддерживающих между собой контакт. Наступил октябрь. Городская жизнь продолжала течь размерено; в домах включили паровое отопление; на дачах собрали весь урожай и теперь можно было встречать зиму. Но в последних числах октября мирную и ленивую жизнь горожан потрясла новость, которую вещали в новостях всех телевизионных каналов. Основной смысл содержания их заключался в следующем: к Земле приближается очень большой метеорит, способный привести к непоправимой катастрофе, но волноваться нет причин, так как он пройдёт мимо, и мы все земляне сможем наблюдать его прохождение в течение нескольких дней. Кроме того, ведущие государства имеют много технических и стратегических решений, что разбить метеорит или отвести его от Земли.

Дмитрий, не прерывая повествование, подбросил оставшиеся три палена в медленно засыпающий костёр, который тут же выбросил столб весёлых и ярких искр вверх, а через минуту, в объятьях огня, весело затрещали паленья, и костёр стал оживать, даря свет и тепло окружающим его людям.

— Наша семья сразу засобиралась, так как пророчества шамана стали как никогда явными. В течение двух дней к нам примкнули те три семьи, которые перестали поддерживать с нами контакт в последнее время. Мы уже стали планировать совместный выезд на Алтай, когда внезапно отцу стали звонить его товарищи и просили взять с собой. Пришлось задержать выезд ещё на сутки, так как для новых людей требовалось время на подготовку: покупку прицепа, запасов еды, товаров строительных и конечно же большого количества бензина. Были и другие звонки отцу от коллег и знакомых с насмешками о предстоящей якобы катастрофе, называя отца паникёром и болтуном. Как бы там ни было, но на момент выезда нас было десять семей, покидающих Москву на одиннадцати машинах. Приближающийся метеорит теперь можно было разглядеть в ночном небе почти невооруженным глазом, который по научным расчётам должен достичь Земли через три дня. Мы выехали рано утром большой колонной и направились в сторону Омска, далее на Барнаул и в Алтайский край. Покидая окраину Москвы, увидели два разбитых, точнее ограбленных кем-то ночью маленьких продуктовых магазина. Начинались первые признаки паники, возможности лёгкой добычи, безнаказанности. Самое страшное — это когда человек не в силах сдержать свои эмоции, особенно страх и жестокость. Так вот, в то утро, когда мы покидали столицу, был большой и мощный выброс солнечной энергии, а через десять часов повторился второй выброс, меньшей мощности, но продолжительный во времени, как передали СМИ. Мы ехали весь день, останавливаясь только для пополнения баков бензином на автозаправочных станциях и на короткие общие паузы для принятия пищи. Не доезжая немного до города Казань, мы остановились на ночлег, съехав с трассы. Приближающийся метеорит можно было теперь разглядеть как большую яркую звезду на небе не только ночью, но также и днём. Утром следующего дня, плотно позавтракав, мы продолжили свой путь по направлению к Омску. Проезжая город Уфа, заметили небольшое увеличение автомобилей скорой помощи и полиции на дорогах. Не обращая внимания, мы продолжали уверенное движение к намеченной цели. Начинало темнеть, нужна была остановка на ночлег. Дотянули до города Челябинск, но оставаться на окраине его не решились и проехали ещё километров пятнадцать дальше от его окраин и, найдя подходящее место, остановились на ночлег. Было далеко за полночь, когда наш сон прервался непонятным переменным тихим шумом, напоминающим гул с вплетающимся в него звуками тихого свиста и потрескивания, сильно напоминавших разряды электрического поля. Стало светло, и небо озарилось разными цветами сеяния. Здесь, в средней полосе России, и вдруг северное сеяние! Такого никогда не было! Мы заворожённые, в то же время с большой опаской, смотрели на это явление природы. В какую бы сторону небосвода не посмотрели — северное сияние было повсюду. Весело прямо над нашими головами. Через пять часов стало всё исчезать и вновь потемнело, только теперь стало намного темнее, чем когда мы ложились спать. Немного успокоившись, мы всё же заснули, а утром, распалив переносную газовую плиту, приготовили завтрак, попили чай и стали собираться дальше в дорогу. Можно было смело сказать, что половина пути нами преодолена, но нас поджидало самое неожиданное — одна из машин нашей колоны, с самой современной технологией и напичканная электроникой, принадлежавшая примкнувшей семье в самый последний момент отъезда из Москвы, не завелась. Провозившись безрезультатно два часа, приняли решение оставить её здесь, отбуксировав подальше от дороги в лесополосу. Все вещи равномерно распределили по остальным машинам, а семью из трёх человек рассадили по другим машинам. Нам не понятно было, да и времени задумываться не было, почему машина не завелась. Потеряв половину дня, мы продолжили движение и в этот день проехали только часть намеченного маршрута. Подъезжая к Омску, решили пополнить баки автомобилей бензином на автозаправочной станции, и тут ждала нас вторая неприятность в течение дня. Оператор рассказал, что после всполохов сияния в ночном небе отключилась сперва электроника, а через час пропало совсем и напряжение. Нет электроэнергии ни у них на автозаправке, ни в самом городе, связь также отсутствует, правда некоторые операторы мобильной связи поддерживают сеть, хоть не совсем качественную. Нам теперь была понятна причина утренней проблемы с современным автомобилем — не завёлся из-за вышедшей из строя электроники. Впервые залив в баки автомобилей бензин из наших резервных канистр, продолжили путь в плохом настроении, так как понимали о приближающихся больших проблемах. Не доезжая к окрестностям Омска, сделали привал на ночь. К сожалению, выспаться не удалось. Небо вновь осветилось продолжительным заревом так называемого северного сияния и после его окончания был виден в небе большой астероид с хвостом и окружённый туманом. Он был очень близок и на большинство людей мог действительно навести страх, если к этому прибавить ещё и всполохи в небе. «Пришёл конец света», — мог бы решить каждый, кто видел эдакое космическое чудо. Два человека из нашей группы почувствовали себя не совсем хорошо, жалуясь на сильные головные или загрудинные боли. Мать оказала помощь, дала таблетки, после которых им стало легче. Под утро поднялся сильный ветер, вероятно вызванный близким подходом гигантского космического тела к Земле. Небо затянуло тучами. Наспех позавтракав, стали собираться в путь, и тут не завелась вторая машина, которая также имела много электроники. Мы быстро осмотрели и приняли решение оставить её, перегрузив как могли грузы на оставшиеся автомобили и рассадив людей по разным машинам. Ситуация стала очень критической, весь наш автотранспорт перегружен, а если произойдёт очередная поломка, то людей будет уже некуда сажать и груз придётся оставлять. Полные надежд на лучшее мы начали движение к намеченной цели. К полудню наше продвижение замедлилось из-за сложных погодных условий — дул сильный порывистый ветер и дождь лил как из ведра. Разыгралась настоящая гроза. Несмотря на свою усталость, мы кое-как добрались до Новосибирска, миновали город и остановились на ночлег в дали от дороги, не доехав до города Бердск. В городах и на дорогах встречали патрулирующих военнослужащих и сотрудников полиции. Стало понятно, что ситуация ухудшается и требуется жёсткий контроль. Следующий день выдался самым тяжёлым не только из-за метеоусловий с ураганным ветром, грозами и сплошной стеной из дождя, преходящим иногда в сильный град, но и состоянием нашего здоровья. Теперь многие из нас почувствовали головные боли, небольшой дискомфорт в дыхании и боли в сердце. Одной женщине стало совсем плохо. Мать и ещё один врач-хирург, который ехал с нами, боролись за её жизнь несколько часов, но спасти не смогли. Похоронили на окраине леса. В этот день мы остались на месте из-за плохого настроения и ухудшающегося состояния здоровья у большинства нашей группы. Только на следующий день после обеда продолжили наш путь. По-прежнему шёл сильный дождь, дул сильный ветер, сверкали молнии, но, продолжая движение, мы через два дня достигли нашей цели и стали со временем обустраиваться и создавать общину, как бы не было тяжело. Не буду рассказывать о дальнейшем становлении общины, поиска потерявшихся людей, войнах с «нелюдью», а остановлюсь на небольшом временном отрезке длинной в полгода и попробую донести до вас те события, которые происходили тогда. Громадный астероид покинул через пару дней окрестности Земли, а через несколько недель установилась более-менее хорошая погода, но изменения в людях было уже не остановить — процесс деления на нелюдей и людей продолжался стремительно. Чтобы понять, вернёмся к тем первым дням, когда бушевала непогода и космическое огромное тело приблизилось к нашей Земле, именно с этого времени и начнём отсчёт.

Самыми первыми жертвами катаклизмов стали люди с сердечно-сосудистыми заболеваниями, с лёгочными заболеваниями, проблемами с почками и те, кто имел электрокардиостимулятор. Их смерти пришлись на самые первые дни — они умирали в своих постелях, на улицах, а кому посчастливилось попасть в больницу, то смогли прожить ещё несколько дней без болей. Среди них были и те, кому удалось при медицинском вмешательстве пережить страшные дни и продолжить свой жизненный путь дальше. После первой волны так называемого «северного сияния» много городов, предприятий и больниц остались без электроэнергии, что усугубляло ситуацию, но не было критичным, так как требовалось время на ремонт. Но народ был напуган всем этим, к тому же в небе был очень хорошо виден астероид, который из-за атмосферных слоёв казался очень близким к Земле. Начиналась паника, люди стали бить по ночам витрины и грабить магазины, унося оттуда продукты питания, воду и средства первой необходимости. На улицы городов были выведены патрули полиции, которые поддерживали порядок днём и ночью. Всё было бы ничего, но после второго такого «северного сияния» в небе усугубились резко погодные условия: шли дожди, дули ураганные ветры и почти больше суток длились непрерывные грозы, направляя стрелы молний электрического разряда в землю. Без электроэнергии остались все населённые пункты. Если в первую волну погодного катаклизма были запущены генераторы в больницах и на других стратегически важных объектах, то теперь вышли из строя и электроника, и электротехническое оборудование. Много, очень много было повреждений на линиях электропередач, оборваны провода или упавшие опоры и столбы, сгоревшие трансформаторы и т. д. Должен выразить особую благодарность всем тем, кто принял все усилия для остановки атомных электростанций и химических заводов, иначе не избежать было ужасных последствий техногенной катастрофы, повлёкшей бы за собой, если не гибель планеты, то всего живого точно. Итак, все остались без электроэнергии, а это значит, что нет света и воды в городах, порча замороженных продуктов в домашних холодильниках и на складах, невозможность заправки любого транспорта топливом, отсутствие связи, отсутствие тепла в помещениях, напичканный электроникой транспорт стоял неподвижно, включая корабли и самолёты. Это означало только одно — нет возможности в оказании помощи людям. Началось мародёрство. Теперь выносили из магазинов не только продукты питания, но и всё остальное, особенно одежду и лекарства. На улицы городов вывели войска для наведения порядков и патрулирования. Через пару дней навели дисциплину, но она продлилась не более двух недель. Провизия заканчивалась и теперь страх, множество смертей, инстинкт самосохранения, эгоизм, не умение подчинять эмоции дали толчок для начала нового витка беспорядков. В первую очередь стали грабить квартиры, чтобы раздобыть еду и драгоценности. Убивали людей. Затем пришла вторая волна смертей от насилия, голода, нехватки воды и отсутствия медицинской помощи. За первый месяц с начала природных катаклизмов ушло из жизни около двадцати процентов населения больших городов. Небольшие заводы, фабрики и фермы, которые остановились на ремонт после первого исчезновения электроэнергии, могли бы в кратчайшие сроки вновь заработать при мобилизации сил на их восстановление. Требовался всего месяц или два жёсткой дисциплины, после чего промышленность начала бы потихоньку оживать, давая населению и продукты питания, и воду, и электроэнергию, поехал бы наземный транспорт и через восемь месяцев, максимум через год, обстановка стабилизировалась бы и пошло дальнейшее положительное развитие. Нужно было объяснить народу, мобилизовать его силы, но такая возможность отсутствовала — связь, телевидение и СМИ не действовали. Образовался вакуум. И вот теперь, по прошествии месяца от начала первых трагических дней, начался отсчёт времени на деление человечества на людей и нелюдей.

Ведя ровным ритмом свой рассказ о тех далёких событиях, Дмитрий наблюдал за сидевшими вокруг костра людьми. Все слушали внимательно, и складывалось впечатление, что они были полностью вовлечены в театр действий того времени и стали даже их участниками, вживаясь в роль тех или иных героев. Дид, наблюдая за эмоциями на лицах присутствующих, продолжил рассказ о воспоминаниях.

— Военные и полиция стали ужесточать контроль на улицах. Бандитские же группировки, подтолкнув морально-слабые, перепуганные и эгоистические слои населения к сопротивлению властей и физическому насилию над слабыми, стали пополняться людьми и приобретать вторую неофициальную власть в городах. Банды стали наводняться оружием, деньги переставали существовать как расчётная единица, на смену им пришло золото и другие ценности. Участились грабежи, убийства, люди стали покупать оружие: одни, чтобы защититься, другие чтобы убивать и отнимать добро у слабых. Случаи нападения на полицию и военных участились. В рядах органов правопорядка началось медленное разложение и появились случаи ухода служащих вместе с оружием. Деньги обесценились, еды не хватало. Люди в бандах, теряющие с каждым днём человеческий и моральный облик, но называемые ещё пока людьми, начали нападения на склады, убивая охрану. Одна неделя сменяла другую, ситуация не выравнивалась, напротив, усугублялась. Горожане, поняв, что улучшения не будет, а власть не способна их защитить, стали покидать города и уходить жить в сельские местности или к себе на дачу. Другие же, оставаясь в городах, начали объединяться в так называемые ополчения, чтобы защищать свои семьи и противостоять бандам. Теперь у обоих сторон появилось оружие. Наступила зима, унёсшая от холода, голода и болезней очень много людей. Банды и формирующиеся «нелюди» оставили в покое пока отряды ополчения, так как под пулями умирать не хотелось, перешли на более лёгкую наживу — грабежи квартир, складов и составов поездов, стоявших на железнодорожных путях многие месяцы без движения. К концу зимы из полиции и рядов армии стали уходить массово служащие — деньги больше в обороте не ходили, а еды не было. Наступило время выживания: начались жестокие городские стычки между бандами и отрядами ополчения. В ход шло стрелковое оружие, гранаты и гранатомёты, минировались подходы, строились баррикады. Во время таких воин рушились этажи домов, а иногда и целые дома. Всё имеет начало и конец. Так закончилась зима и наступили первые весенние дни. К этому времени осталось в городах не более двадцати процентов от ранее проживавшего в них населения, которые составляли теперь отряды ополченцев или бандитские формирования. Простые горожане умерли и лишь немногим удалось спастись бегством себе на дачу или в близлежавшие деревни. Убийцы, насильники и вся остальная мразь, пополнявшая банды, пошла за простыми гражданами в деревни и дачные посёлки, отнимая запасы теперь у сельского населения, добивая городское население и жестоко расправляясь с сельским. К концу весны в городах не осталось почти никого, городские строения стояли абсолютно пустыми, а кое где и разрушенными, еды и воды не было. Ряды банд и ополченцев изрядно уменьшились и каждый из них искал теперь ухода в более безопасные места. На окраинах же городов разыгрывался новый театр беспощадных войн. Вновь сформировавшиеся банды убийц, насильников и беспредельщиков стали защищать «права» своих сельских территорий, добивая встречавшиеся отряды ополченцев. Сельские банды росли и распространялись. Оружия на руках было у всех много, поэтому сельский и городской народ защищался, а банды нападали. Если не удавалось покорить селян или какую-то деревню, то банды объединялись и вместе нападали на сельских жителей, деля потом добычу пополам. Разгул бандитизма достигал своего апогея. Весна и лето прошли в постоянных войнах и стычках; поля никто не засеивал; скот не разводил. Входя в холодные месяцы осени и зимы, народ старался сохранить хотя бы то, что осталось им на пропитание после пустой весны и лета, надеясь только на скорейшее завершение начавшегося кошмара. С момента прилёта астероида прошёл год — города стояли без населения, близлежащие деревни разорены, а их население убито. Так начиналась зима спустя год после природных катаклизм. Если бы народ в своё время сплотился, набрался терпения, то к этому времени заработали бы фабрики, фермы и заводы, поехал бы транспорт, а на магазинных полках появились продовольственные и другие товары первой необходимости. Хватило бы всем. Да, многие люди погибли бы от голода, холода, отсутствия медицины, но всё равно трагедия была бы куда меньшей, чем то, что случилось. Но, видать, не суждено, если судьба почти всех стран Земли начала развиваться по одному и тому же сценарию ужасных событий. Так застала холодная зима всех людей во всём мире. Как правило, банды зимой не расширяют ареол своих влияний и мало участвуют в боях, овладевая новыми территориями. Запасов еды на зиму не припасено впрок, что дало большой толчок к звериным и страшным повадкам членов банд — людоедству. Теперь нападения на людей преследовало только одну цель — добыча еды и людоедство. Холодные месяцы осени и зимы вывели из оборота теперь золото и другие ценности. Расплачивались за всё едой, включая оружие и патроны. Нелюди окончательно потеряли все человеческие черты, приобретая с каждым днём всё больше звериный, первобытный инстинкт, и весной, с первыми тёплыми лучами солнца, эта весть о людоедстве понеслась по земле, передавая из уст в уста рассказы выживших очевидцев. Это потрясло живущих праведных людей, и они стали объединяться в общины, строить укрепления, учиться защищать себя и своих близких. Всем им стало понятно, что если придётся убивать, то убивать будут теперь не людей, а взбесившихся зверей, тварей в людском обличии и греха в этом не будет. Пришло время защищаться. Тёплые дни толкнули нелюдей с их звериными повадками продолжить дальше завоёвывать деревни в поисках еды и других ценностей, только теперь они стали получать сильный отпор от объединяющихся общин, что явно замедлило их продвижение и сильно не понравилось, а жертв с их стороны стало намного больше. Время стало другим, не то, что год назад, когда беззащитные люди были лёгкой добычей и над ними можно было издеваться. Нелюди, хоть и завоёвывали деревни, но продвигались территориально медленно. Им нужна была новая тактика и они её нашли. Быстро выявили в своих рядах бывших военных и правоохранителей, благо что их оказалось не так много, как они хотели, и поставили их инструкторами для обучения своих тварей-воинов. К зиме это были хорошо обученные военному мастерству нелюди, готовые довольно-таки профессионально воевать. Кроме этого банды стали внутри себя проводить сильную агитационную работу, подкрепляя жёсткой дисциплиной. И вот весной следующего года они продолжили успешные походы на деревни. Люди сильно сопротивлялись, но всё же деревни падали под их звериным натиском. Вести об объединённом воинстве нелюдей и их жестокости опережали намного быстрей их продвижения по территориям, поэтому каждая деревня, каждая община вырабатывала свою тактику противостояния, давая с каждым месяцем более сильный отпор этим расползающимся тварям. Поняв, что завоевания деревень становятся сложней с каждым разом, а провизии тоже не хватает, то на следующий год была выработана другая тактика — объединения нескольких банд при нападении на деревни, под которыми падали деревни одна за одной. Для деревень и общин стал острый вопрос — сохранение жизни себе и близким. Нужна новая стратегия, которая была найдена в самые сжатые сроки и окончательно сформировалась в последующие два года.

Все, сидевшие возле костра сегодняшние гости и молодые воины, слушали внимательно: одни — закрыв глаза, другие — всматриваясь в темноту и лишь несколько человек, почти не мигая, смотрели на пламя костра. Дмитрий продолжал свой рассказ не прерываясь.

— Мне страшно вспоминать те ужасные годы, слёзы непроизвольно начинают застилать глаза от тех ужасов и жестоких войн, от тех бед, которые выпали настоящим Людям, не сломившихся в самые трудные времена. В первые пять лет велись особенно жестокие войны — за еду, за жизнь, за власть, за территорию — в общем за место под солнцем. Гранатомётов и стрелкового оружия было много и разного — кровь текла реками. Стоял вопрос, быть человечеству на земле или нет, уступив звероподобным тварям в человеческом обличии. Решение было найдено. Нам не пришлось привлекать к себе военных и служащих из правоохранительных органов, с которыми воевали плечо к плечу против нелюдей, одновременно перенимая их опыт. К большой радости, их было с нами очень много, и мы попросили, в первую очередь, определить из всех нас пригодных к быстрому обучению военному делу людей. Профессиональные военные, в короткие сроки, обучили мастерству самых способных граждан наших деревень, параллельно обучая и других. Кроме этого мы стали возводить стены и укрепления. Второй шаг — объединение нескольких деревень в общину, а несколько общин, ну скажем так, в метрополию. Итог был очень положительным и не заставил долго себя ждать. И вот, после пяти лет жестоких территориальных продвижений нелюдей, мы их остановили и последующие несколько лет не давали пройти больше ни шагу вперёд. Такие общины и метрополии были созданы не только у нас на Алтае, но и в Сибири, на Урале, Дальнем Востоке и в некоторых европейских частях России. Успех был очевиден. Мы не могли изгнать их тогда со своих земель или уничтожить совсем; силы были неравными, но остановить мы их — остановили и заставили считаться с нами. Нелюди тоже поменяли тактику, если удавалось всё-таки иногда хоть что-то завоёвывать, а таких разрозненных деревень ещё было много, то они не убивали больше, а превращали людей в рабов, которые сеяли, растили урожай, занимались животноводством, и всё это только за пайку еды и за то, что их семьи не будут трогать. Крепли нелюди, используя рабский труд взрослых и воспитывая детей в своей идеологии. Наблюдая за ними, учились и мы, вырабатывая и совершенствуя наши различные тактики. Большие военные столкновения становились уже редкими, но если случались, то очень жестокими и кровопролитными. Прошло ещё пять лет — оружия, а к ним и патроны, достать было уже совсем трудно, поэтому стреляли только по необходимости и нападали реже. Мы, воспитав целое воинское поколение, умевшее обращаться как с огнестрельным оружием, так и с холодным, включая стрелы и арбалеты, встали уверенно на ноги очень быстро, что дало нашим женщинам уверенность в жизни, обеспечив им лучшую защиту семьи. Это дало толчок — женщины охотно рожали нам прекрасных детей. Теперь почти каждая семейная пара имеет как минимум три ребёнка. Наши жёны, матери, сёстры, да просто прибившиеся к общине женщины стали объединяться в небольшие артели, чтобы не только помочь друг другу, но чтобы своим трудом, своими навыками ещё больше помогать общине. Всё было бы хорошо, но уживаться с нелюдями, ожидая от них жестоких налётов на деревни или общины, засад или случайных встреч в лесах и на полях, не давало нам той свободы в перемещении, не доставляло той радости жизни, тем более их жестокости были у многих не только на памяти, но и пережиты наяву. Прошло десять лет после начала катастрофы или по-другому — природных катаклизмов, как нелюди решили сделать очередную вылазку, объединившись с несколькими бандами вместе. С начала весны до конца лета шли жестокие бои повсюду, и в первые дни осеннего месяца мы переломили ситуацию, отогнав их на сто пятьдесят километров от себя, освободив много ранее завоёванных ими деревень. С этого момента мы перестали бояться их и церемониться с ними, убивая их, как взбесившихся зверей, каждый раз при попытке напасть на нас или на других мирных жителей. Все общины ведут с ними войну, теперь сила на нашей стороне, и мы заставляем их жить по нашим правилам. Теперь они боятся нас, даже при встрече стараются не нападать на людей, зная, что на защиту тут же поднимутся воины, настигнут и уничтожат их. По правде говоря, они сами обречены на вымирание, так как поедание себе подобных ведёт к исчезновению этого вида на земле.

Дмитрий заканчивал свой рассказ о тех трудных временах, усиливая с каждым предложением жёсткость и тембр в своём голосе, как бы подводя черту, «будя» и «выводя» присутствующих от рассказа в сегодняшнюю действительность — здесь и сейчас.

— На нашу общину уже десять лет не нападают нелюди, хотя недобитые малые отряды бродят ещё в наших, да и в других краях тоже. Поэтому одной из задач наших походов есть выявление малых банд, поиск потерявшихся людей, а, если есть необходимость, то освобождение пленных и рабов у нелюдей, построение новых общин и товарообмен, — такими словами заканчивал повествование Дид. — Дальше вы знаете сами, после освобождения или после того, как найдём людей, мы накормим, дадим отдохнуть и если человек проявит желание с нами остаться, принимает к себе в одну из общин, ну а если пожелает человек продолжить свой самостоятельный путь дальше, то дадим еды на несколько дней и не будем задерживать. Каждый свободный человек волен в своих действиях, если не ущемляет свободу другого.

Дмитрий закончил свою историю и смотрел на всех присутствующих, которые сидели неподвижно, не произнося ни единого слова. Создавалось такое впечатление, что их мысли ещё где-то далеко и всё, что говорил он им, не было услышано. Но нет, Дмитрий знал: каждое сказанное им слово было услышано и осознано, пусть не сразу и не всё, но уж в глубине подсознания будет точно зафиксировано. Не зря же он почти пять лет учился у того самого шамана, который подарил ему амулет через маму. Он смотрел на них уже почти полминуты — никто даже не пошевелился. Хлопнув громко в ладоши, он сказал:

— Рассказ закончился. Всё! — все сразу как проснулись: кто-то распрямился, кто-то приподнял голову, Мария часто замигала глазами, как бы просыпаясь, Василий стал теребить волосы на голове.

— Я родилась намного позже этой катастрофы и всех последующих страшных событий, поэтому смысл некоторых слов не понимаю, как, например, что такое автозаправочная станция или мобильная сеть. Что там ещё было? А, СМИ кажется! Но во время всего рассказа была там. Я всё видела своими глазами и, даже не понимая смысла слов тех лет, мне было понятно, — удивилась Мария.

— Если о себе говорить, — стал делиться своими впечатлениями Василий, — то я родился шесть лет спустя после случившегося, слышал множество историй от родителей и встречавшихся мне людей, и вот что скажу — мне сорок лет, но чтобы так рассказывали, как ты, Дмитрий, не удавалось никому. Создалось такое впечатление, что на протяжении всей истории был рядом с тобой, как бы за твоим плечом и всё видел. Я плакал и сжимал кулаки, когда видел зверства.

— Не знаю, как вы все, — начал девятнадцатилетний Олег, брат Ивана и Андрея, — но я был везде: и в оленеводческом стойбище, и на реке, когда спасали вашего отца, и в одной из машин, такой большой с кузовом, и когда гремела гроза, и дождь стоял стеной. От такой погоды у меня внутри похолодало. А-а… был ещё воином и охранял улицы, видел, как убивали людей, терзали молодую девуш...

— Стой, стой! — оборвал его впечатления Дмитрий. — Ты тут не один, у нас есть дети и не для их ушей всё это.

— Как? — быстро подхватил Андрей. — Дети же вместе с нами слушали эту историю? Там местами были очень страшные вещи.

— Слышали, да! Но всё ли услышали? Рассказ один для всех, но каждый слышал только то, к чему он готов.

— Это как возможно такое? — оживился Василий. — Хотите сказать, что дети не поняли рассказ?

— Мой рассказ отложился в глубине их памяти и по мере их взросления, в их сознании будут всплывать отдельные истории, готовя их к следующему шагу в жизни, — объяснил Дмитрий. — Что тебе, Наденька, больше всего запомнилось из моего рассказа?

— Красивое небо с разноцветными переливающимися полосами, большие и красивые дома в городе, лучше, чем в том городе, где мы жили. Очень понравились животные с большими и мягкими рогами на голове, похожими на деревья.

— А видела страшное? Что напугало тебя больше всего? — полюбопытствовал Василий.

— Большой пребольшой красно-серый камень в небе, почти как Луна, который летел на меня. Видела ещё много мёртвых людей, но у них не было крови. Они были похожи на спящих. Ещё напугали меня страшные люди в лохматых одеждах, похожие на тех, которые напали на нас сегодня.

— Достаточно! — прервал снова Дмитрий. — Ты теперь с нами, Надежда, и завтра поедем все вместе в новый дом. Там много детей и ты найдёшь среди них друзей.

— Мне очень понравилась собачка, она такая большая, мягкая и тёплая. Кругом снег, но ей не холодно. У вас есть такая?

— У нас много разных собак, Наденька. Уверен, найдёшь себе преданного четвероногого друга по душе.

— А я очень хорошо вспомнила отца, его лицо, руки и во что одет был, когда нашла его мёртвым, — неожиданно подключилась к разговору четырнадцатилетняя Марион. — Вам, дядя Василий, и Денису огромное спасибо, что нашли меня! Я тогда плохо что помнила, сил почти не было. Теперь вспомнила всё: как несли, как поили и кормили, как прятались от нелюдей, — её голос задрожал и по щеке скатилась слеза. — Благодарю тебя, Мария, маму Олега и Андрея, которой больше нет с нами, всех вас благодарю, что спасли меня!

Все молчали, думая каждый о своём. Костёр почти погас и лица сидевших были слабо видны. Василий пошевелил палкой догоравшие поленья и удивлённо сказал:

— Не мог себе представить, что такое возможно! Одна история, а каждый увидел в ней своё.

— Просто наш Дид — шаман! — по-детски похвалился одиннадцатилетний Ян. — Он многое может.

— Как шаман? — непроизвольно спросила Марека, всё это время тихо сидевшая и обнимавшая детей.

— Вы действительно шаман? — удивлённо спросила Мария.

— Как я не догадался! — удивился Василий. — Только такие люди, как шаманы, могут такое делать, говорить одно, а каждый видит своё, уходя глубоко в себя.

— Я — не шаман. Просто много лет учился у шамана, назовём его так, для простоты, — ответил Дмитрий. — Дальше только совершенствовал мастерство и передавал его другим.

— Не тот ли шаман, что повстречался вашим родителям? — с радость, что догадался, негромко воскликнул Андрей. — Так это?

— Так! — подтвердил он. — Только договаривались, что обращаемся друг к другу на «ты».

— Прости, выскочило. Не привык ещё.

— Я специально начал историю с родителей, конечно не только из-за шамана, хотя мог начать сразу с приближающегося астероида. Просто вы должны были глазами всех участников рассказа увидеть то прекрасное, что было на земле до того момента, пока человечество не создало само себе катастрофу по всей земле.

— Сейчас говоришь по всей земле, а рассказывал только о событиях у нас, — поинтересовался Андрей.

— Почему у нас? Живём мы здесь! Это — наша земля, наша Родина, наши леса и поля, наши города и дома, наши люди, семьи и дети. Это — Сибирь. Вся Сибирь, Урал, в общем очень большая территория раньше называлась Россия! В старые времена звалась Великой Русью. Красивые женские имена… — и, на секунду задумавшись, продолжил дальше: — Да! Так вот, первые полгода я думал, что это какая-то климатическая война против нас, но потом понял, что это произошло кругом, во всех странах и на всех континентах. Только там было куда страшней и ужасней. Мне даже говорить об этом не хочется. Люди в Европе, Америке, да и на других континентах совсем не были готовы к такому. Слишком нежными и разбалованными были, за что и поплатились. Выжили только сильнейшие, а эти сильнейшие, поверьте, не лучшие представители человеческого общества. Они сродни нашим нелюдям. Поверьте, повода для волнения нет, они сюда не придут, да и обречены на смерть так же, как и наши нелюди, — ответил на вопрос Дмитрий и тут же подвёл итог: — Наше время истекло, и пора готовиться ко сну. Через минут пятнадцать-двадцать беспричинное хождение по лагерю будет невозможным, так как связано с устоями общины.

— Можно я задам последний вопрос. Пожалуйста, всё время хотел, но не получалось, — попросил девятнадцатилетний Николай, сын Василия. — Всего один!

— Хорошо, но только это последний!

— Ты часто упоминал, что катастрофу создали люди себе сами. Как так получилось и почему так быстро появилось столь много бандитов и нелюдей? Почему этих гадов не истребили сразу же, как только началось?

— Ты не один вопрос задал, а несколько, — Дмитрий посмотрел в ночное небо и сказал: — Вопрос задан правильно, но ответ должен найти каждый сам, — он перестал разглядывать небо и опустил голову, смотря теперь ему в лицо. — Хорошо, я дам короткую подсказку, но ответ искать будешь сам. Человечество, развивая технологии, не заметило, как близко приближалось к тупиковому развитию, желая создать себе комфортную и беззаботную жизнь. Было много возложено на роботов, машины и передовые технологии, абсолютно не задумываясь о людях, а ведь все мы и есть самый большой потенциал, наши возможности куда больше, чем каждый может себе представить. Развитие технологий и безжалостное использование, правильнее сказать истребление ресурсов нашей Земли — это тупик и деградация человечества. Основа воспитания закладывалась в большей степени на получение безмятежной и сладкой жизни, используя все прелести цивилизации. Зачем напрягаться, например, работая на своём участке земли, выращивая овощи и фрукты, зачем заботиться о домашней птице и животных, когда всё есть в больших, забитых всякими продуктами магазинах? Иди и покупай! Но и тут люди разленились и перестали ходить по магазинам, так как много товаров они заказывали через технологические связи, называемые интернетом. Им привозили товары домой. Задача стояла одна — зарабатывать деньги и тратить их, получая удовольствие от жизни. О душах людей никто не думал. Не думали сильно и о морально-этическом воспитании как подрастающего поколения, так и всех людей в целом. Но было очень много семей, для которых важны традиции, устои и правильное мировосприятие, они и воспитывали своих детей, прививая любовь к труду, состраданию к ближним, правде и к ладу своей совести. Но в основе — деньги являются носителем отрицательных энергий, медленно, как червь, точащих людей сперва снаружи, забираясь к ним всё дальше внутрь. Только сильные могут воспрепятствовать этому и подчинить деньги, превратив их в вспомогательный инструмент своей жизни, а также взять из развивающихся технологий только то, что пригодится в жизни. Напрашивается тогда вопрос — почему? А всё потому, что они понимают устои построения мира и процессов в них, они почитают своих родителей, знают подлинный смысл слова «Любовь» и всегда в ладу со своей совестью. Многие же, отгородившись от себя самого стеной, уповают на технологии и стараются получить все блага при жизни, при этом не напрягаясь сильно. Так, доверяя возможностям техники и технологий, были сделаны просчёты в вычислении движения небесных тел, непредвиденных природных катаклизм, ну и самое главное — неготовность человечества к таким экстремальным условиям существования, — закончил Дмитрий, подводя итог. — Дальнейший поиск ответа за тобой самим.

— Благодарю тебя, Дид! Я обязательно хорошо подумаю над твоими словами.

— Всё, теперь расходимся и устраиваемся на ночёвку, — волевым голосом сказал Дмитрий. — Никто не нарушает установленных правил.

Все встали с лежащих возле костра брёвен и не спеша стали расходиться, когда к рассказчику подошла шестилетняя Надя, взяла его за руку и, глянув своими детскими взволнованными глазами, спросила: «Этот камень в небе был такой большой и страшный. Я видела его, он летел на нас. Мы могли все умереть?» — Дмитрий присел на корточки и посмотрел ей в глаза.

— Мы договаривались, что вопросов больше не будет, но тебе, моя маленькая, отвечу. Он был ужасный и летел к нам. Могли ли все умереть или нет, сейчас не самое главное и страшное, а важно то, что нам помогли защитить Землю, и ты рядом с мамой и папой, которые тебя очень любят. Ты вырастешь очень красивой и умной девушкой. Поверь, всё самое интересное у тебя ещё впереди!

Надежда крепко обняла его руку и прижалась, смотря прямо в его глаза.

— Ты — самый лучший! Я очень люблю маму и папу. Можно я буду и тебя любить?

— Конечно, моя маленькая! Только сейчас пора ложиться спать, да и папа соскучился за тобой. Иди и поцелуй его на ночь. Он ждёт тебя!

Девочка отпустила его руку, подбежала к маме, взяла за руку и сказала: «Пошли мама, папа нас ждёт». Дмитрий встал в полный рост, осмотрелся по сторонам. Все стали расходиться, желая каждому хорошей ночи и снов. Через минуту уже никого не было рядом с ним. Он немного разворошил догоравшие, ещё красные, угли костра и отодвинул их немного подальше друг от друга, чтобы быстрее погасли. Посмотрев по сторонам, он направился к обозу. Его фигура быстро исчезала в темноте ночных теней.