7. Встреча и знакомство

7. Встреча и знакомство

Время медленно переваливалось за полдень и яркое солнце начало скатываться с зенита в сторону горизонта. Последняя группа людей заканчивала обед в походном лагере. Свободные от службы воины начинали понемногу собирать обозы, подготавливаясь в обратный путь домой. Прибившаяся утром Марека с сыном, накупанные, накормленные, одетые в чистые одежды, хоть не совсем и по росту, спали в свободной повозке, одной из пяти стоявших друг возле друга, с крышей из перебросанных через дуги ветхого брезента и старой кожи. Человек в тёмно-коричневом длинном плащ-пальто, с висящим на плече многозарядным арбалетом, с двумя мечами и колчаном стрел за спиной, стоял недалеко от повозок и внимательно вглядывался в сторону, откуда ещё вчера сам пришёл.

— Что-то не ладно, Дмитрий? — спросил подошедший Александр.

— Выстрелы слышал, — задумчиво ответил он, продолжая смотреть вдаль.

— Наш дальний секрет, что в тысячу шагах стоит отсюда, предупредил только что меня, что слышал очень тихие, короткие звуки, подобные чем-то на огнестрельное оружие, но полностью не уверены.

— Молодец, дозорный! Распознал выстрелы!

— Думаешь, грозит нам опасность? Или это те одиннадцать человек, что к нам пробиваются, на «диких» наткнулись.

— Это «дичи» их выследили, преследовали, а теперь напали. Та самая «нелюдь», что следила вчера за нами на площади, — всё также задумчиво и протяжно говорил он. Глядя на Дмитрия, создавалось впечатление, что он сейчас не здесь, не участвует в разговоре, а мыслями где-то очень далеко. — У них боль. Одного человека уже потеряли. Не все к нам придут, — как бы возвращаясь мыслями из далекого странствия, сделал уверенное заключение. — Нам ничего не грозит. Опасности не вижу.

— Может следовало остаться с ними и привести их в лагерь? Как думаешь?

— Нет. У нас были другие цели и Бэр, как отвечающий за нас всех, принял правильное решение. Повстречавшиеся нам люди были разрознены, хотя живут вместе. Многих из них объединила борьба за выживание и страх. Им требовалось время для принятия единого решения, для объединения в одно целое, где каждый отвечал бы за другого своей жизнью, для преодоления своих фобий и страхов. Сегодняшняя боль объединит их ещё больше, заглушит негативные качества человека, подняв на высоту, а у некоторых возродив забытые и так необходимые им положительные качества, чувства и эмоции человека. Смерть своих товарищей им всё равно было не избежать, случись то в пути или оставаясь в городе. К нам придут заново рождённые люди, не те, которых давеча встретили в городе, — и помолчав немного, добавил: — Это конечно жестоко, но так необходимо им же самим.

— Будем надеяться на лучшее, — сказал Александр, переводя разговор на другую тему. — Я позвал наших лучших пятерых воинов для разговора. Пошли, послушаем.

— Давай, веди! — И они направились к давно погасшему костру, где, сидя на двух лежащих брёвнах, ждали их Борис, Тимур, Фёдор, возрастом тридцать два года, Скол и двадцатидевятилетний Юрий. Подойдя к ним и обменявшись жестами приветствий, сели на рядом лежащее короткое бревно. — Все ли довольны походом или было что-то не так?

— Всё хорошо! — ответил Скол.

— Сделали, что наметили, — сухо подтвердил Фёдор.

— Пока по плану, — сказал Юрий.

— Тогда начну сразу с того, для чего позвал, — начал Александр. — Вы — отличные воины и скоро настанет время, когда водить людей в дальние походы ляжет большой ответственностью на ваши плечи, когда жизнь каждого человека и всей группы, включая так же имущество, лошадей, еду, разбивку лагеря, прокладку маршрутов, будут приоритетом вашей жизни, — посмотрев на собравшихся, сделал короткую пазу и продолжил дальше: — Жаль, что Абрек не присутствует, а пошёл в дальний дозор. Видать вернётся не скоро. Так вот, мы хотим, — кивнув головой в сторону Дмитрия, — чтобы вы начинали водить людей в дальние рейды-походы. Сперва будете под моим или под чьим-то другим старшим присмотром, чтобы в сложных ситуациях могли подсказать, а в самых опасных случаях перенять даже полномочия на себя. Один из вас должен будет уже завтра утром начать вести всех самостоятельно и, если что-то не так пойдёт, старший сразу подскажет.

— Тимур, — вступил в разговор Дмитрий, — хотим тебе и Юрию с этого дня доверить полностью самостоятельные переходы на короткие расстояния. Длинные будут возможны лет через пять, может шесть, когда наберётесь опыта и проявите себя как лидеры. Но вы оба нужны сейчас при нашем разговоре.

— Суть в следующем, — продолжил Александр, — хочу услышать от каждого из вас обоснованный план нашего возвращения домой, включая сворачивание лагеря, проработку маршрута, прикрытие отхода, расстановку секретов, отряда дозорных, разбивку последующих лагерей по маршруту и так дальше. Понятно? — Все кивнули головой в знак согласия. — Хорошо, тогда начнём с самых молодых из присутствующих. Тебе первому слово, Тимур.

Началось общее обсуждение, в котором каждый предлагал свой план исходя из приобретённого опыта многих лет, обосновывая мысли и уделяя внимание каждой мелочи, а другие молча слушали. Прошло менее одного часа, когда каждый мог высказать свои идеи и предложить возможно что-то новое. Наступила минутная пауза.

— В общем хорошо. Есть, конечно, у каждого моменты, над которыми нужно поработать — кому-то больше, кому-то меньше, но в каждом представленном плане чувствуется свой характер и осознанность. Молодцы!

— Мне тоже понравилось, — немного задумчиво сказал Дмитрий. — Есть самые большие недоработки в мелочах у Юрия, которые никак нельзя упускать, но он ещё молод и не имеет большого опыта. К сожалению, хоть и не большие, но их допустил каждый из вас. Мы сейчас не будем обсуждать, всё разберём по приходу домой.

— Все присутствующие здесь слышали план другого, сравнивая со своим, соглашаясь с ним или порой нет, делая упор на безопасность людей. Поэтому хочу, чтобы вы, прямо сейчас, выбрали себе лидера, повёдшего бы нас всех назад. Обращаю внимание на слово «всех», а мы с Дмитрием будем только присматривать и корректировать.

— Тимур и Юрий — исключение, — констатировал факт Дмитрий. — Их голос важен, но выбирать нужно только из трёх оставшихся. Помните, что на выбранном вами человеке будет лежать очень большая ответственность.

— После того, как выберите старшего, я объявлю об этом решении всем остальным в лагере. Вы же, кого не выберут, должны смотреть за действиями выбранного, чтобы могли дома потом всё обсудить. Теперь предлагайте своего лидера. Начнём с тебя, Тимур.

— Фёдор.

— Скол, — сказал Юрий.

— Борис, — назвал своего кандидата Фёдор.

— Борис, — предложил Скол.

— Фёдор, — сказал Борис.

— Два раза Фёдор, два раза Борис. — Подвёл итог Александр. — За тобой последнее слово, Дмитрий. Слушаем тебя.

— Трудно выбрать лучшего из лучших, — размышляя и загадочно, сказал он, — но попробую назвать того, кто мог бы нас повести в обратный путь. Тимур — отличный, ответственный, умеющий предвидеть ситуации наперёд, чувствует опасность, но молод и нужно набраться ещё опыта. Через три, четыре года отдам за него голос. Юрий и Скол — оба нравятся мне своей хваткой и контролем над любой сложившейся ситуацией, но с их выбором я бы пару годиков ещё подождал. Остался Фёдор и Борис. Пожалуй, я назову своего кандидата, хотя ему нужно ещё поработать над собой. Это — Борис.

— Решение принято. Борис поведёт нас назад. Через два часа я объявлю об этом. Иди, готовься.

Бэр, не дослушав последние слова Александра, быстро встал с бревна и, повернувшись вполоборота в правую сторону, откуда вчера пришёл со своей группой, замер, внимательно всматриваясь вдаль, хотя его взору преграждали высокие кустарники и деревья. Все собравшиеся у потухшего костра смотрели на него. Постояв так меньше минуты, он сказал:

— Похоже, к нам приближается группа людей, но это не «дикие». Не пойму, чувство страха, горя и смятения смешались в одно.

— У меня тоже какая-то тревога, но очень слабая, — сказал Тимур. — Думал, что это связано как-то с нашим разговором, но оно не прошло, а, напротив, даже немного нарастает.

— Вот лидеры сами и определяются, подтверждая наш выбор, — констатировал Дмитрий, — Бэр и Тимур! Фёдор хоть и ёрзает на месте, но почему-то промолчал. Сомневался? Или боялся перебить старших?

— Сомневался, так как сосредоточился на разговоре, — ответил Фёдор.

— Нужно смелей быть. Уверенным, — констатировал Дмитрий.

— Может это твои гости, которых ты пригласил давеча? — спросил Александр.

— Похоже. От приближения «диких» у меня другие чувства возникают, — подтвердил свою догадку Борис.

— Дмитрий ещё вчера сказал, что они придут, только не все, а сегодня в обед, когда уловил тревогу, а потом и звук выстрелов, подтвердил, что они идут к нам и у них есть потери.

— Значит мне всё же не послышался выстрел, — оживлёно сказал Фёдор. — Гора с плеч! Никто не слышал, а я слышал. Так можно и в себе засомневаться. Теперь понятно, откуда это лёгкое чувство тревоги уже с час не покидает меня. Думал, из-за выстрела и терзал себя сомнениями.

— Очень хорошо, что развиты эти чувства у вас и вы умеете «сканировать» пространства, — сказал радостно Дмитрий. — Нужно развивать их в себе дальше, не занимаясь самоедством и не сея в себе сомнения. Почувствовал или услышал, проверь себя ещё раз, два, три раза, но сомнения в себя не вселяй.

— Бэр, далеко они отсюда? — поинтересовался Александр.

— Думается мне три, самый максимум пять милей от нас.

— Неплохо! — с чувством восторга сказал Александр. — Возьми с собой трёх или четырёх людей и встретьте гостей на дальних рубежах. Осмотрись на месте, если потребуется, то прикрой их отход и оставь там на несколько часов секрет, чтобы обезопасить всех нас.

— Хорошо! Пойду встречу! Им нужно до темна попасть в лагерь, — сказал Борис и покинул собравшихся у давно потухшего огня.

— Борис — хороший воин и из него выйдет отличный лидер в дальних походах, — констатировал Александр.

— Почему у Бориса такое второе имя? — поинтересовался Тимур. — Потому что сокращено от настоящего имени или от старорусского слова медведь?

— Медведь, — ответил Дмитрий и встал.

— Пора заняться своими делами, — сказал почти как команду Александр. — Расходимся!

Все встали с брёвен и не спеша стали расходиться в разные стороны, готовясь к сбору лагеря. Каждый из них знал свои задачи и обязанности, отработанные до полного автоматизма сперва у себя дома во время многолетних тренировок, потом укрепивши науку во время многоразовых походов на ближние расстояния, и только после набранного опыта допущены на длинные многонедельные, доходившие порой почти до двух месяцев, походы.

Прошло чуть больше трёх часов, когда в лагерь вошёл Бэр, тянущий за собой тележку с мужчиной, раненым в левое плечо и ногу, раны которого были наспех перевязаны лоскутами, в виде бинтовых полосок. Далее за ним входили в лагерь, один за другим, оставшиеся в живых и очень измотанных девять человек. Строй замыкал один из воинов группы Бориса. В повозке, сильно скрутившись, лежал тяжело раненый Денис, а рядом шёл воин с шестилетней девочкой на руках. Оставшиеся несли на себе огнестрельное оружие. Гости были сильно уставшими и голодными. Александр со Знахарем стояли в ста шагах от предполагаемого прохода в лагерь, откуда должны были появиться гости ещё десять минут назад, и дожидались их. Бэр подтащил к ним деревянную тележку с раненым и остановился. Все остальные, пришедшие с Борисом, стали подтягиваться, останавливаясь возле него. Захар принялся сразу же осматривать тяжело раненного Дениса.

— Быстро тёплой воды, огня и перевязочного материала! — скомандовал близстоящему воину из их лагеря. Расстелив длинную кожу на земле, обратился к стоящим людям: — Снимаем с тележки и ложем его сюда, — четверо человек осторожно сняли Дениса и положили на землю. — Отойдите, не загораживайте! Тележку оттащите в сторону.

Гости разошлись в стороны на десять шагов от него и уставшие повалились отдыхать на землю. Только его жена Мария, сложивши обе ладошки и держа их перед своим лицом, изредка что-то шептала и очень переживала, внимательно следя за каждым движением врача. Александр промывал тёплой водой раны, смывая застывшую и едва сочившуюся кровь с тела. Захар аккуратно, стараясь не причинить боли потерпевшему, осматривал раны. Затем Знахарь достал из своей сумки большой свёрток с различными инструментами и стал их держать над только что разведённым огнём.

— Пуля в плечо прошла на вылет, — сказал Александр, — нужно обработать и кровь остановить.

— Да! Плечо сейчас подлатаем, — подтвердил Захар. — Плохо, что пуля застряла в ноге. Нужно срочно извлечь её, — достав из сумки бутылку с жидкостью, он протянул раненому и приказал: — Сделай несколько больших глотков.

Смочив инструмент прозрачной жидкостью из другой баночки с толстыми стенками из стекла, приступил к обработке раны в плечо. Смазав коричневой жидкостью рану, он стал над ней колдовать, переворачивая раненого то на бок, то на спину. Через полчаса, зашив рану, он приступил к ране на ноге. Прошло ещё сорок минут, и Захар зашивал уже рану на ноге.

— Вашему другу повезло! — буркнул Знахарь, делая последние стежки. — Кости не раздроблены. Потерял много крови, но не критично. Дадим мясо, ягодного сока, красных овощей и через пару дней начнёт поправляться, а пока покой и сон.

От радости, что всё прошло хорошо, у Марии глаза наполнились слезами, которые стали быстро стекать по щекам. Дочь, видя слёзы матери, обняла её.

— Он и девочка поедут на первой телеге, там места больше, — сказал врач, посмотрев на Надежду. — За раненым нужен присмотр и уход.

— Я присмотрю! Я жена его, — с радостью отозвалась Мария.

— Отнесите в первую телегу, — попросил Захар стоящих вблизи воинов, — только осторожно. Я позже к нему подойду, — далее обратился к жене раненого: — Идите с ними.

— У нас тут ещё один раненый, — позвала Марион.

— Та-ак… — протяжно произнёс Знахарь, подойдя к сидящему Ивану, раненому в руку. — Как дела? Болит сильно?

— Терпеть могу.

— Ранение не серьёзное. Кость цела. Задеты мягкие ткани. Пуля прошла на вылет по касательной, — осматривая, говорил протяжно Захар. — Сейчас заштопаю и будешь как новенький. В походе, если будет плохо, сядешь в первую телегу к своему другу.

— Постараюсь сам идти.

— Ну и ладненько, — сказал врач и стал возиться над раной. Сперва промыв от крови, стал обрабатывать её. Минут двадцать поколдовав над ней, сделал несколько стежков нитками, зашив рану. — Ну, касатики, теперь осмотрю всех вас.

Захар стал осматривать каждого гостя не спеша, заглядывая в рот и глаза, ощупывая мышечную массу, постукивая пальцами по груди, пальпируя живот, и через некоторое время, закончив осмотр, обратился к Александру с коротким докладом:

— Первый раненый: плечевое ранение из винтовки, ранение в ногу из пистолета. Стреляли с большого расстояния, вот пуля и застряла. Второй раненый: пуля похоже была выпущена из автомата и прошла насквозь. Остальные здоровые, только слабые. Недоедание сказалось.

— Спасибо, Захар! — поблагодарил он и обратился к пришедшим гостям. — Прежде чем мы вас накормим, все должны пройти стандартную процедуру. Вас подстригут, потом вы помоетесь в бане, оденете чистую одежду, а только потом будете ужинать. Есть возражения или вопросы?

— Нет. Нет. Всё ясно! — стали почти хором говорить они.

— У вас баня есть? — спросила женщина, которая со своей дочкой только что присоединилась вновь ко всем, сопроводив раненого мужа. — Я не ослышалась?

— Баня походная. Вон там! — указав рукой направление, подтвердил Александр. — Сперва женщины моются, потом мужчины. Одежды оставляете перед входом в баню, так как их сожгут. И ещё, постарайтесь сильно не расходовать воду, так как до реки далековато. Получается — одно ведро на человека. На всё про всё у вас полтора часа, — далее обратился к доктору: — Захар, начинай! Нужно управиться к заходу солнца.

— Сделаю, не волнуйся! — ответил он и сразу приступил к стрижке волос.

Настал вечер. Солнце давно село за линию горизонта и отражающие лучи от верхних слоёв атмосферы перестали, хоть и слабо, освещать поверхность земли. Стало темно. Теперь территорию лагеря освещали небольшие группы костров, расположенные в основном ближе к его границам и только два больших костра были в центре. От реки, располагавшейся в пятистах шагах от лагеря, потянуло лёгкой прохладой. Последняя группа людей заканчивала приём пищи, согреваясь и отдыхая у разведённых костров. Из темноты и густого кустарника с невысокими деревьями вышел человек в тёмно-коричневом кожаном плащ-пальто с заряжённым арбалетом в руке, который отсутствовал в лагере более пяти часов, с того самого момента, когда Борис привёл своих голодных и уставших гостей. Человек с арбалетом в руке подошёл, не спеша к Бэру, крепящему груз в одной из телег, и стал тихо говорить, докладывая обстановку вокруг лагеря и давая дружеские напутствия к предстоящему переходу, который Борис должен будет вести самостоятельно. Хоть и вели они свой разговор негромко, но разбудили Мареку, спавшую с пятилетним ребёнком в рядом стоящей телеге. Она испугано выглянула из телеги, над которой низко была натянута на дугах крыша из толстой ткани с прошитой грубой кожи.

— Мы разбудили вас? — сказал стоявший лицом к телеге Дмитрий. — Простите!

— Нет, ничего. Итак спим с самого обеда, — оглядевшись, сказала она спокойным голосом. — Пора вставать.

— Чего ты испугалась? — спросил Борис.

— Просто не могу привыкнуть, что всё позади и я среди людей, — ответила она. — Страхи долгих лет одиночества преследуют меня.

— Ничего, всё позади. К хорошему вы привыкните быстрее, чем к одиночеству в лесах, — успокоил Борис. — Буди сына и иди ужинать, а то всё проспите.

Она стала тихо и ласково будить Андриса, целуя его в лоб и тихо приговаривая: «Просыпайся, мой маленький! Пора вставать». Мальчик открыл глаза и радостно заулыбался маме. «Всё хорошо! Мы у наших друзей. Пошли есть», — продолжая целовать, говорила она.

Утомлённые гости, пришедшие в лагерь перед закатом солнца из полуразрушенного и почти безлюдного Новосибирска, приняли баню, затем поужинали и теперь сидели возле костра в центре лагеря. Несмотря на свою усталость да большое множество пережитых эмоций за день, резко менявшихся от положительных на отрицательные и снова на положительные, спать им не хотелось. Они сидели молча и не верили, что выбрались из «плена» своего обветшалого здания железнодорожного вокзала и можно забыть на время о страхах, опасностях, одиночестве. Сейчас окружают их много разных людей, с которыми хотелось пообщаться и узнать больше нового. Иван поднял голову, оторвав взгляд от костра, начавшего своё медленное угасание, и стал всматриваться куда-то вперёд, где стояли телеги. Уже было довольно-таки темно, а горевшие костры слабо освещали территорию лагеря. Ему показалась знакомой фигура человека, стоявшего рядом с обозом, которого вчера ещё видел стоящего неподвижно к нему спиной, пока он разговаривал с Бэром. «Тот же длинный плащ, арбалет в руках, похожая шапка с хвостом», — строил Иван свои догадки, продолжая пристально всматриваться в фигуру загадочного незнакомца. Но яркий красно-жёлтый свет от огня мешал разглядеть ему отчётливо фигуру. Тогда он встал и, закрыв отблески костра ладонью, стал ещё пристальней всматриваться в даль. «Да, так и есть!» — утвердился он в своих догадках и теперь был точно уверен, что это именно тот человек с площади, стоявший к нему спиной.

— Чего всполошился? — спросил Андрей.

— Вон! Вон, впереди! Видишь? — отрывисто и непонятно для остальных стал говорить Иван.

— Что я там должен увидеть?

— Как что?! Вон, человек в длинном пальто и в шапке с длинным хвостом сзади. Видишь?! — продолжал встревоженно говорить он. — Вон арбалет в руках!

— Ну… вижу. И что? — встав во весь рост и заслонивши ладонью свет от костра, протяжно сказал Андрей.

— Как что? Я о нём рассказывал, что он на площади всё время стоял к нам спиной и ни разу не пошевелился, начиная с того момента как мы его увидели и до того, пока не ушли к вам. Ни одного слова, ни одного движения, просто стоял, а все и всё вертелось вокруг него, как вокруг оси.

Сидевшие гости стали так же всматриваться вдаль, стараясь разглядеть фигуру человека, ставшей для всех загадкой ещё со вчерашнего дня. В это время, в слабом свете огня, с повозки слезла женщина, а затем сняла и ребёнка с неё. Сказав что-то стоявшим рядом человеку-медведю и человеку в длинном кожаном пальто и с лисьей шапкой на голове, направилась к Тимофею за ужином. Пройдя несколько десятков шагов, она обратила внимание на группу, сидевших у костра, людей, чьи лица были хорошо освещены жёлто-красным светом огня. Марека встала как вкопанная, держа крепко сына за руку и всматриваясь в лицо четырнадцатилетней девушки. Через минуту у неё задрожала немного нижняя губа и от волнения она негромко крикнула: «Марион!?» Девушка у костра оглянулась по сторонам, но, подумавши, что ей послышалось, продолжила дальше смотреть на огонь. Сердце женщины ещё больше защемило от сильного предчувствия, немного задрожала вся нижняя челюсть, а от волнения боль так сковала горло, что нельзя было даже шёпотом что-либо сказать. Она собралась со всеми силами и перемогая боль в горле громко крикнула, и все недалеко стоявшие люди сразу посмотрели на неё.

— Марион!!!

Девушка мигом встала и посмотрела в ту сторону, откуда выкрикнули её имя. Теперь ей точно не послышалось. Впереди, почти в тридцати шагах, в слабом освещении огня, стояла женщина с ребёнком и смотрела прямо на неё.

— Марион! Доченька!

— Мама? — тихо и неуверенно произнесла четырнадцатилетняя девушка, узнав голос матери.

— Доченька! — И женщина с ребёнком стала идти к ней навстречу.

— Мама! — узнав теперь её полностью, твёрдым голосом сказала девушка.

Они подбежали друг к другу и крепко обнялись. Такой встречи не ожидал никто из них, да что там встречи, они вообще не надеялись увидеться когда-нибудь, так как Марион считала, что её родители погибли от «диких», а мать за все эти годы столько намучилась от сомнений и боли потерь, что надеется на что-то лучшее уже не могла. Всё это время Марека верила только в одно — если её дочь жива, то у хороших людей, а если нет, то смерть её была быстрой и лёгкой. Мать Марион почувствовала слабость в ногах и стала сползать, пока не встала на колени. Дочь не могла удерживать больше мать стоя и тоже встала на колени. Они продолжали держать друг друга в объятиях, не говоря ни слова. По их щекам, широкими и полноводными ручейками, лились горячие слёзы, падая друг другу на плечи. Потоки этих слегка солоноватых ручейков, наполненных страданьями, болями разлук и любовью, а теперь и счастьем, нескончаемо текли и текли. Мать и дочь держали друг друга в крепких объятиях, боясь вновь потеряться. Они обнимались стоя на коленях и молча плакали. Эмоции переполняли их.

Сидевшие у костра друзья Марион, что некогда приютили её у себя, поднялись и стали подходить к ним, образовав полукруг. Было ясно, что беспокоить и успокаивать их сейчас бесполезно; нужно немного подождать, чтобы они сами осознали произошедшее с ними и поняли, что разлука им больше не грозит. Дмитрий, наблюдавший за столь радостной встречей двух потерявшихся людей на больших просторах нашей Земли, подал рукой знак Захару, дабы тот был готов оказать медицинскую помощь. У рядом стоявших Марии и шестилетней Надежды также были глаза полны слёз от счастья за Марион. Слёзы скатывались по их щекам. Видя встречу близких людей, многие стали подходить к ним. Все стояли вокруг молча. Всё разрешилось само собой, благодаря пятилетнему сыну, который, видя слёзы матери, сделал шаг к ней навстречу и крепко обнял её шею, заплакав навзрыд. Мать очнулась от радостного шока встречи с дочерью и дрожащими губами стала успокаивать сына.

— Всё, всё хорошо мой маленький! Я не плачу! Я радуюсь, и ты не плачь, — борясь с болью в горле, стала тихим и ласковым голосом успокаивать сына. — Это твоя сестра, Марион. Мы нашли друг друга и будем теперь вместе. Я плачу от радости, мой сладкий, — и поцеловала сына в голову. Теперь их объятия медленно расцепились и дочь, взяв руку матери и брата, плача, попыталась дрожащим голосом представить своих друзей.

— Мама, это — мои друзья! Они меня приютили и все эти годы я жила с ними. Тогда, четыре года назад, — Марион встала во весь рост и подошла к друзьям, взяв за руки Андрея и Василия, — эти люди и ещё двое мужчин, но их уже, к сожалению, нет в живых, нашли меня почти умирающую, дали поесть, а потом несли почти десять километров на руках.

Услышав такое, к матери подступила новая волна эмоций. Огромное чувство благодарности к людям, спасших дочь, а также прожитые страхи и на минуту представленная ею картина умирающей дочери на чужих руках, сильно переполнило её. Губы и руки задрожала с большей силой, и она стала благодарить стоявших полукругом людей. Стоя на калениях и вцепившись в руки Василия, она целовала и причитала. Слёзы ещё пуще полились из её глаз.

— Миленькие мои! Дай вам всем много лет жизни! До конца моей жизни буду вам делать всё — стирать, готовить, ухаживать. Благодарю вас за спасение моей кровиночки!

Стоявшие рядом были шокированы такими переменами и не знали, как вести себя в данной ситуации. Стоя на коленях, Марека передвигалась от одного к другому, брала их руки, целовала и, продолжая плакать, причитала. Дмитрий, поняв, что у женщины начинается нервный срыв от неожиданно свалившихся на неё больших эмоциональных нагрузок в течение одних суток, подал знак Знахарю и тотчас направился к ней. Тихо подойдя, он присел на корточки и, взяв её за руки, щёлкнул несколько раз пальцами перед лицом женщины и стал успокаивать, смотря ей в глаза.

— Спокойно! Всё хорошо! Смотри на меня! Марека, на меня смотри! Мне в глаза смотри, — женщина отвлеклась от причитаний и стала смотреть ему в глаза. — Всё хорошо, все в безопасности! У нас нет рабов. Ты — свободный человек и никому прислуживать не нужно. Все близкие рядом с тобой. Ты спокойна. У вас всё хорошо. Сын рядом. Обними его. Он ждёт твоей материнской ласки, — женщина, опомнившись, обняла сына и поцеловала его. Стало понятно, что острый накатившийся приступ спадает, и она начинает нормально оценивать обстановку. — Вот хорошо! Успокой Андриуса! Скажи ему добрые слова.

— Сынок мой, всё хорошо! Ты со мной. Я тебя очень люблю!

— Теперь смотри на меня, Марека. Мне в глаза смотри, — женщина повернула голову и стала смотреть в глаза Дмитрия. — Я перед тобой. Я — защита для тебя, твоего сына и твоей дочери. Всё позади. Ты спокойна. Всё хорошо. Скажи, что всё хорошо.

— Всё хорошо, — спокойным голосом повторила она.

— Я спокойна! — продолжал Дмитрий.

— Я спокойна!

— Я под защитой!

— Я под защитой! — повторяла Марека слова Дмитрия.

— Теперь возьми руку дочери и успокой её. Она ждёт твоих добрых слов, — он жестом показал Марион, чтобы она присела к матери на корточки.

— Доченька, я так рада, так рада что ты у меня есть! Я так люблю тебя!

— И я тебя люблю, мама!

— Отлично! Всё у нас хорошо! Марека, посмотри на меня, — женщина вновь стала смотреть ему в глаза. — Ты под моей защитой. Ты спокойна. Ты крепкая и сильная. Дети рядом и любят тебя. Дай им руки, они помогут тебе встать. Пойдём, сядем возле костра. Андриуса нужно накормить.

— Да, да, детей кормить нужно, — она медленно поднялась с колен и, держа сына и дочь за руки, направилась к костру. Друзья последовали за ними.

Рассевшись возле гаснущего огня, Дмитрий подбросил в него небольшую охапку мелких веток кустарника и сверху положил четыре больших полена. Он хорошо знал роль огня в жизни человека, не только как дающего тепло и свет, но и как успокаивающего, избавляющего от большого числа болезней, не говоря уже о ментальности и магии. Захар стоял рядом с женщиной и держал небольшой стеклянный стакан из толстого стекла.

— Давай, выпей успокаивающий чай, — и, взяв стакан у Знахаря, протянул ей, — а ужин принесут вам сюда. Нужно поесть и подкрепиться. Завтра утром понадобится много сил.

— Я так вам всем благодарна! — уже осознано и спокойно говорила Марека, держа дочь за руку. — Это просто чудо! Я снова с моими детьми!

— Вера, надежда и любовь делают всегда большие чудеса, — сказал рядом стоящий Захар.

— Я столько пережила за последние сутки, столько сразу на меня свалилось. Простите, если что-то лишнее сказала или неправильно себя повела.

— Всё хорошо, мама! — успокаивающе сказала Марион.

— Не переживайте! Всё уже позади! Сейчас ужинать будете, — Дмитрий показал жест Захару и тот, кивнув головой, ушёл.

— Сегодня действительно произошло много событий, — сказал Василий. — Ранили Ивана и Дениса. Мать Ивана и Андрея погибла от пули снайпера «нелюдей». Представляете, — начал он свой рассказ, — мы делали привал, их мать сидела возле тележки, а за тележкой, спрятавшись, сидел Олег с винтовкой и охранял наш тыл. Снайпер мог застрелить его только в том случае, если попал бы прямо в голову, так как тело закрывала наша деревянная тележка. Снайпер похоже так и сделал, прицелился и начал нажимать курок, как внезапно стало очень плохо матери Олега. Она, пожаловавшись на боли в сердце, взялась руками за тележку и попыталась встать. Выстрел прозвучал в тот самый момент, когда она поднималась. Пуля попала в голову матери, а не Олега. Забыть такое невозможно. Своей смертью она спасла младшего сына, так как поднимаясь, её голова стала на одинаковом уровне с Олегом. Сердце матери почувствовало тревогу и в самый последний момент уберегла своего ребёнка, отдав свою жизнь. Вот как бывает. Потом бой. Мы убили двух «нелюдей», двое убежали. День тоже был насыщенным.

— Да, ребята, в жизни и не такое бывает! Ничего, теперь всё будет хорошо, — сочувственно успокоил Дмитрий и пошевелил палкой поленья в костре. Искры столбом взвились ввысь, гаснув в холодном воздухе. Весело затрещали дрова в огне. — Раз мы все собрались, хочу объяснить нечто всем...

— Извините, вот ужин, — перебил его пятидесятилетний сибиряк. — Ешьте, пока совсем не остыло. Вот и хлеба немного, — он протянул Мареке тарелку и кусок хлеба. — А это мальцу, — отдав ему в руки вторую тарелку, кусочек хлеба и ложку. — Хорошего аппетита!

— Тимофей, всё по плану? — спросил Дмитрий, — Может подсобить чем?

— Не волнуйтесь, справляемся! Через пару часов всё будет уложено. Посуду и чаны уже моют.

— Ну и ладно. Если что, говори.

— Ты знаешь, мы — хозяйственники — никого без надобности не беспокоим.

— Знаю. Как управитесь, ложитесь отдыхать пораньше.

— До лошадей надобно ещё сходить. Им тоже предстоит трудный путь.

— Хорошо, Тимофей. Что бы мы без тебя делали?!

— Ну, тогда и я тебе отвечу: где бы я был сейчас, коли не повстречались. На том свете? Ладно, отдыхайте, а мне дела делать надобно. Всем спокойной ночи! — и, развернувшись, он пошёл обратно, слегка прихрамывая.

— Когда мы к вам шли, думали вас человек двадцать, ну максимум двадцать пять, а тут целый отряд, кони, повозки, — восторженно проговорил Василий. — Баню организовали, накормили. Просто огромная благодарность!

— Мы знали, что вы придёте, поэтому и подсуетились с баней и едой. Одежды только не было в таком количестве. Наши ребята что смогли найти, тем и поделились с вами.

— Как ждали? Вы знали, что мы согласимся?

— Сейчас не об этом. Вернёмся к тому, с чего начал разговор, — уклонился от ответа Дмитрий, настроив всех на серьёзный разговор. — Раз все вместе, хочу объяснить наши правила. Первое — вы свободные люди и ничего нам не должны. Это наша обязанность оказать помощь встретившимся в походе людям, а принимать решение — остаться вам с нами или продолжить свой путь без нас, остаётся за каждым самостоятельно. Если решите уйти, дадим питание на сутки и вернём обратно ваше оружие. Второе — если надумаете остаться и последовать с нами дальше, то вот несколько правил наших общин. У нас нет рабства и все свободные люди, но, чтобы выжить, мы держимся друг за друга, помогаем друг другу и трудимся друг для друга и на благо общин. По вашим способностям определим несколько вариантов труда на ваш выбор. Например, повара, земледельцы, хозяйственники, кузнецы, ткачи и т. д. Вон, — кивнув головой в сторону обоза, — Тимофей у нас хозяйственник, две женщины — повара. Захар — врач. Живём общинами, каждая семья имеет дом и небольшой земельный участок. Всё у нас общее: земля, зерно, овощи, лошади, коровы и так далее. Работаем на полях и в артелях также все вместе. Даже дом, который вы получите, будет построен сообща, всей общиной. Если кто-то, спустя годы, надумает переехать в другое селение или общину, то этот дом отдадите, а на новом месте получите другой. Продукты и животные в общине общие и распределяются по потребностям каждой семьи, но и каждая семья трудится на благо общины. Это понятно?

— Да! Всё ясно! — почти хором подтвердили гости.

— Хорошо! Тогда продолжу дальше. Беременные женщины у нас только на лёгком труде, а те, у кого срок беременности пять и более месяцев, не заняты даже в лёгком труде, а готовятся к родам и больше уделяют время домашним делам и своим домочадцам.

— О! Здорово! — донеслось одобрение с разных сторон сидящих вокруг костра.

— Теперь о воинах. Чтобы община была защищена и жила в достатке, у нас каждый мужчина, независимо от возраста, обучается военному делу. Не все конечно становятся воинами и несут службу во имя общины и семьи, но каждый обучается этому ремеслу. Если мужчина — не воин, а занят мирным ремеслом, всё равно два раза в год проходит тренировку с воинами, иногда выезжает в походы на короткие расстояния. Мужчины и юноши, показавшие себя с лучшей стороны в воинском деле, зачисляются в отряды, которые несут службу, защищая свои семьи и общину от врагов. Они мало привлекаются на работы в общине, так как их задача ежедневные тренировки, совершенствование мастерства и несение службы. Это тоже понятно?

Все закивали головой в знак согласия.

— Женщин в военный отряд мы не зачисляем, потому…

— Извините, — перебил Дмитрия Василий, — но я видел молодую, красивую девушку среди воинов. У нее было оружие. Или я что-то не понял?

— Ты не ошибся. Девушку зовут Яна, и она действительно состоит на воинской службе. Во-первых, это — исключение, так как девушка очень одарённая в этом деле, а во-вторых, это её собственное, осмысленное решение. По нашим устоям, женщина-воин не имеет права иметь детей. Семью — да, а детей — нет. Женщина с оружием в руках, убивающая других, пусть даже «нелюдей» и во благо общины, принимает на себя очень много негативной энергии. Смерть, кровь и холодное оружие несут в себе отрицательные эмоции, которые сильно отпечатываются внутри неё и с которыми женщина справляется очень трудно. А это значит, что хорошее и здоровое поколение дать она не всегда может. Если она захочет рожать, то должна покинуть службу и около пяти лет заниматься мирным трудом, быть под присмотром наших знахарей, которые индивидуально занимаются с ней. И только когда дано будет добро от знахаря, она может готовиться к зачатию. Из опыта скажу, что только половина женщин, покинувших воинское дело, получают добро от знахарей. Поэтому они несут службу очень долго и только в возрасте, когда становится тяжело, они переходят на мирные работы в общине.

— Жёстко! Нечего и сказать, — констатировал Василий.

— Но мы все, поздно или рано, сталкивались с этим. Брали оружие для защиты, видели кровь близких и врагов, — с недоумением рассуждала Мария, пытаясь понять смысл услышанного. — Выходит, нам всем нельзя рожать?

— Можно и нужно. Только в ваших случаях это происходит редко и спонтанно, а значит организму хватает время частично или полностью восстановиться. Наши же случаи носят более регулярный характер не только с моральной нагрузкой, но и физической. А то, что у нас такие жёсткие правила к женщинам-воинам, на сегодня оправдывается одним — нам нужно здоровое и высоконравственное поколение, иначе быстро скатимся до зверей в людском обличии, которые ещё сегодня пытались вас убить.

— Всё правильно, Дмитрий! — согласилась Мария. — Наверное так и должно быть.

— Не знаю, как остальные, — вступила в разговор Марека, — но я, как женщина, как мать, потерявшая семью и была пленённая, полностью поддерживаю такой устой общины. Долгие годы моего ужаса ничего не дали хорошего моему сыну. Что тут плохого, если женщин и детей желают защитить и хорошо воспитать.

— Продолжу дальше. Следующее правило очень важное — за предательство, за изнасилование, за умышленное нанесение телесных травм жителям общины, включая убийства, а также пьянство, лень, нежелание учиться и трудиться, за обман наказываем строго, не взирая ни на что, порой изгоняя даже из общины. За тяжкие действия против общины, например, предательство, убийство кого-нибудь из общины, изнасилование применяем смертную казнь. Дисциплина прежде всего. Это тоже понятно?

Все снова молча закивали головой.

— Это — основные правила жизни в общине, которые вы должны знать при принятии своего окончательного решения. Дисциплина и подчинение старшему, так как старший выбирается общим голосованием и является лучшим из лучших, несущий ответственность за нас и общину. Думайте, время до утра есть.

— Я готов вступить в общину, — сказал Василий. — Все правила мне подходят.

— Я тоже готов идти с вами, — подтвердил своё намерение Андрей.

— Я умею готовить, шить, ухаживать за больными, — не сомневаясь в своём правильном решении сказала Мария. — Поговорю с мужем. Очень надеемся пригодиться общине.

— Не знаю, сгодимся ли мы, — с сомнением в голосе начала говорить Марека, — кроме как прятаться да ставить капканы на животных я не умею больше ничего. Возьмёте меня с детьми к себе?

— Стоп, стоп! — остановил всех Дмитрий. — Мне не нужны сейчас ваши поспешные решения. Я сказал — завтра! Утром примет каждый своё решение, и мы возьмём его с собой независимо от того, умеет он что-то делать или нет. А сейчас вы — наши гости! — сделав короткую паузу, дабы сосредоточить присутствующих на важной мысли, продолжил: — И ещё, пожалуй, тоже очень важное. У нас несколько общин, расположенных друг от друга на три, максимум двадцать километров, каждая из которых занята своим делом. Я не обещаю, что вы все будете жить в одной общине, но видеться, посещать друг друга, передавать короткие письма вы будете. Теперь ещё самое главное — наш обратный путь домой, который займёт около двух недель, — это тяжёлая дорога, которую нужно будет пройти ногами, делая отдых только на обед и на ночёвку. Каждый подчиняется приказам, никакой самовольщины. Каждый присматривает друг за другом. Понятно?

— Да… да… — послышалось согласие с разных сторон.

— Хорошо, тогда утром жду окончательного решения от вас. Самое главное уяснили. Остальное на месте разберётесь.

— Нам вернут наше оружие на время этого двухнедельного марша? — робко попробовал уточнить Василий. — Я без оружия как-то не совсем уверенно себя чувствую.

— Только в том случае, если будет в этом необходимость, — ответил Дмитрий и, слегка прищурив глаза, внимательно посмотрел ему в глаза, от чего Василий почувствовал лёгкий холодок внутри себя и тут же немного выпрямился. — Вы все в безопасности и беспокоиться не о чём. У нас профессиональные воины. Пережитые тобой потери близких, особенно недавняя потеря дорогого тебе человека, долгие скитания и неопределённость в жизни, — продолжая смотреть ему в глаза, с уверенностью говорил Дмитрий, — породило в тебе неуверенность в себе и страх за возможную потерю в будущем кого-нибудь из твоих друзей, с которыми ты живёшь довольно многие годы. Почувствовав дыхание смерти, ты слегка потерял самообладание. Сколько лет ты со своими друзьями живёшь вместе? Семь лет? Нет, пожалуй, лет десять уже.

От услышанного Василий совсем выпрямился и сидел теперь неподвижно, как столб. Ему сейчас сказали то, в чём он боялся признаться самому себе. Кроме всего поразило то, что совсем незнакомый человек знает столько много о нём, даже прошлое из жизни. По его спине побежали холодные мелкие мурашки, и он слегка оцепенел, поэтому не мог вымолвить даже слова.

— П-п… п-п… Я… я… — пытался сказать Василий хотя бы что-нибудь внятное. — Д-д… д-десять… Будет десять, — наконец собравшись с мыслями и преодолев легкое оцепенение от услышанного предсказания сказал он внятно. — В ноябре этого года десять лет будет, как я вместе с моими друзьями, — и в его голове тут же мелькнуло: «Мысли читает».

— Не ошибся! Всё-таки десять лет, — Дмитрий добродушно улыбнулся и добавил, — поверь, в ничьих головах я не роюсь и мыслей не читаю. Так что будь спокоен!

Все присутствующие гости, что появились сегодня в лагере, посмотрели в сторону Василия.

— Да я ничего, так, мысль промелькнула. Вероятно, от неожиданности, — постарался оправдаться он.

Все гости поняли: перед ними сидит человек в тёмно-коричневом кожаном пальто, с которым познакомились менее часа назад, имеющий определённый набор способностей. Они были ошеломлены от столь откровенного разговора Дмитрия и Василия и не заметили, что за их спинами уже более двух минут молча стоял одиннадцатилетний Ян. Он стоял и ждал разрешения от старшего, чтобы сообщить новость. Перебивать старших или влезать в разговор без разрешения было не только дурным тоном, но и непозволительно по правилам общины. Дмитрий посмотрел на мальчика и слегка кивнул головой, давая добро, чтобы он мог сказать то, ради чего пришёл. За спинами гостей раздался юношеский голос, от неожиданности которого все перепугавшись вздрогнули, а Мария, жена раненного сегодня Дениса, даже вскрикнула.

— Диду, мы всё сделали и готовы к завтрашнему дню. Секреты сменились, дальний дозор сейчас будет выходить, — отчитался Ян. — Бэру что-то передать?

— Нет, я ему доверяю. Борис — отличный воин и командир! — ответил Дмитрий. — Вы были сегодня молодцы! Я очень доволен! Можете идти отдыхать.

— Позволь нам присоединиться к вам и посидеть у костра.

— Во-первых, кому это «нам»? А во-вторых, это уже не костёр, а догорающие головешки.

— Мы — это Дарий, Рэк, Аскол и я. Виктор правда ещё хотел. А для костра мы принесём несколько поленьев.

— Завтра будет тяжёлый день, в общем как и последующие. Нужно хорошо отдохнуть.

— Ещё есть время до отхода ко сну. Хотя бы полчаса. Обещаю, мы выспимся!

Дмитрий смотрел на одиннадцатилетнего мальчика. Он понимал, что им хочется тепла, какого-то семейного уюта вдали от дома, да и самой простой похвалы или вознаграждения за хорошую службу. Эти мальчишки хоть и стали воинами, но по сути ещё подростки, мальцы, и им после тяжёлого дня хочется побыть с теми, кого больше всего любят и уважают. Они не будут жаловаться на тяжесть дня или службы, не то воспитание, да и понятия нравственности и достоинства воина не позволят. Дмитрий поднял голову, посмотрел на звёздное небо и место положения луны. «Есть у них ещё час свободного времени до сна и устой не нарушают», — отметил он про себя. Опустил голову и, посмотрев на стоявшего перед ним Яна, сказал:

— Хорошо, но только полчаса.

— Спасибо, Диду! — чуть не подпрыгнул от радости он. — Полчаса. Позволь я сестру с собой возьму.

— Ты ещё весь отряд приведи! — недовольно сказал Дмитрий, но тут же поправился: — Ладно, приходи с сестрой.

— Разреши мне уйти!

— Беги! Воды с собой принеси!

— Сделаю! — И одиннадцатилетний худощавый мальчишка в короткошерстной шубке с арбалетом и колчаном стрел за спиной побежал в припрыжку за друзьями.

— Видите, какие у вас защитники. Тихо подошёл и стоял за вашими спинами, а вы даже не заметили. Так что бояться нечего.

— Так он же совсем мальчик. Сколько ему? — взволновано по-матерински спросила Мария.

— Он — воин! И это его добровольный выбор. Очень способный мальчуган. Возраст не важен, здесь важны способности.

— Он же ещё мальчик. Его могут убить. Как так? А что родители?

— Каждого из нас могут убить. Здесь он учиться выживать и развивать способности предчувствия, нести службу и защищать людей, заметьте, под присмотром старших и опытных воинов. Он здесь, чтобы защитить своих родителей, своих близких и друзей, чтобы никакая мразь даже мысли не имела напасть на людей и на наши общины. Воин — это обязанность и большая ответственность, чтобы мирный народ мог счастливо жить и спокойно трудиться. Пока есть такой воин, пусть хоть и мальчишка, пока он несёт службу, народ наш живёт и делится с ним своей радостью, любовью, одевают и кормят. Благодаря Яну и другим воинам, все «дикие» и другие нравственно падшие люди боятся нас и держатся от наших общин далеко, даже если мы в походе. О нас молва ушла далеко за пределы региона и любой «нелюдь», увидев нас в походе, быстро поймёт кто мы, и всякую мысль, пусть даже самую малейшую, о причинении нам зла сию же минуту оставит, понимая, что он сдохнет раньше, чем зародится в его голове какой-либо план. За последние пятнадцать лет не было ни одного нападения на наши общины. И сегодня вы все сидите здесь живые благодаря таким как одиннадцатилетний Ян, да и другим воинам, — не спеша и спокойным голосом старался он объяснить гостям, сидящим возле костра. — Что касается вопроса «Как так и что родители», то скажу одно, сейчас между вашим и нашим пониманием о любви, смысле жизни, возрасте, смерти и защите есть большая разница. Воины подбираются у нас на службу не только по физической подготовке и состоянию здоровья, а также по нравственным качествам и хорошей успеваемости в учёбе. Все у нас понимают, чем выше знания человека, его нравственные устои и отличный генофонд, тем больше уверенность в том, что после смерти его душа родится вновь в хорошем человеке. Он не родится, тем более не станет никогда «нелюдью». Смерть — это переход в другое измерение и продолжение жизни в другом качестве.

— Это всё понятно. Ничего против не имеем, — тихо сказал Василий, подтверждая своё согласие к сказанному.

— Вы простите меня, — начала Мария, — видно я просто переутомилась и сказала что-то нелепое. Столько сильных эмоций за день — смерть матери, наших лучших друзей и встреча нашей Марион с матерью, — по её щеке скатилась слеза. — Простите!

— Ничего страшного. Понимаю. Лучше спросить и получить ответ, чем держать в себе и копить сомнения.

— Простите, у меня вопрос, может и не совсем к разговору.

— Лучше задать, чем промолчать.

— Вот Вы упомянули...

— Давай на «ты», — прервал Дмитрий.

— Вот ты сказал, что если бы не воины и не Ян, то мы бы здесь не сидели. Это просто как общее сравнение прозвучало или имелось что-то конкретное?

— Конкретное переходит в общее, а общее, может и удивишься, всегда имеет под собой конкретное.

— Не совсем понятно...

— Разреши мне ответить молодому человеку, — сказал подошедший Александр с двумя мечами за спиной. Сев рядом с другом, продолжил: — Пока подходил, немного вашего диалога услышал, так вот об общем и конкретном. Общее сравнение приведено как пример для понимания, как пример общего существования и правил устоя. Но в этом общем есть большое множество конкретных действий, например, проявление героизма людей или необычных способностей, даже смерть во имя других. Если брать конкретно ваш случай, то скажу с полным заверением, что ещё вчера в полдень погибли бы три человека от рук «диких», не повстречай бы вы наших воинов на площади. Ты, ты и ты, — показав на Ивана, Олега и Романа, — были под прицелом снайпера, а вся их банда пряталась в развалинах оперного театра. Так что все были как на ладони и напасть на вас не составляло большого труда. Далее вычислили бы они ваше жильё и напали бы ночью. Но Дид и его товарищи по оружию не позволили им это сделать. Кроме этого, после вашего ухода с площади, они ещё почти час сдерживали их попытки преследовать вас. Поэтому вы провели ночь спокойно. А то, что случилось дальше, так они вас всё же нашли и во многом этом были только ваши ошибки. Хотите ли вы или нет, но наши воины рисковали своими жизнями вчера, чтобы вы сидели сегодня здесь. А то, что убили мать молодых ребят, то думается мне, что их первой целью должны были стать Денис, Василий и Андрей. С остальными расправились бы уже как с котятами. Правильно запомнил имена?

Откровенное логическое рассуждение немного шокировало сидящих гостей. Они только сейчас осмыслили цепь происходивших событий за последние сутки и всё больше осознавали грань между жизнью и смертью. Василий кивнул головой и тихо сказал:

— Правильно запомнили имена, — мысли их тяготили и, казалось, что сил на дальнейшие разговоры нет.

— Счастливая встреча Мареки, Андриса и Марион была добыта тоже с трудом, где важную роль сыграли вы, приютив четыре года назад почти умирающую девочку. Сохранили ей жизнь, заботились о ней. Не вступи Тимур вчера в бой с «нелюдями», не отгони их от того места, где Марека и Андрис жили, была бы беда — они бы сегодня не встретились. Вот вам конкретное в общем, а общее в конкретном. Понятно ли я объяснил?

Все закачали головой в знак согласия. По щекам Мареки текли слёзы от счастья встречи с дочерью. Мария крепко обнимала свою шестилетнюю Надежду и тихо роняла редкие слёзы на одежду дочери, представляя, что могло бы случиться, если бы судьба не послала таких воинов.

— Я не могу, я не знаю пока, как выразить всем свою благодарность за то, что приютили и спасли мою дочь, за то, что спасли меня и дали надежду матери на мир и жизнь моих детей, за то, что моё сердце ожило и наполнилось любовью и смыслом жизни. Всем вам я кланяюсь в ноги и целую вам руки. Огромное всем спасибо! Я с большой радостью буду жить в общине и каждый день буду с большой радостью доказывать свою благодарность, — говорила Марека спокойно и размеренно, осознавая каждое произносимое слово, по щекам текли слёзы, которые она не собиралась сдерживать.

— Простите меня за моё возмущение и глупость, которую я сказала! Примите благодарность от меня и от всех тех, кто остался жить благодаря вам. Спасибо за жизнь моей дочери, — плача, говорила Мария, крепко обнимая шестилетнюю дочь

Марион, сидевшая рядом со своей матерью, склонила низко голову и на её колени стали падать крупные горячие слёзы.

В это время подошла к ним группа молодых ребят и остановилась в пятнадцати шагах, Ян держал в руке литровую флягу с водой, которую обещал принести. Дмитрий посмотрел на ребят и жестом позвал к себе. Ребята быстро подошли и каждый стал подкладывать в костёр маленькое полено.

— Вот, вода, Диду! — сказал Ян, протягивая Дмитрию флягу.

— Это не для меня, а для них, — указал головой в направлении женщин Дмитрий. — Дай им попить. Пусть с силами соберутся.

— Вы и про воду заранее знали? Ну, что женщинам понадобится? Или это просто случайность? — удивился Иван.

— Случайностей в жизни не бывает, молодой человек, — ответил за Дмитрия Александр. — Если с нами останетесь, то со временем сами поймёте.

— Оставь, Александр! Это всё потом! — постарался поменять тему Дид. — Я наших ребят к костру пригласил. Посидеть, поболтать.

— Понятно теперь. Собираясь к тебе, они такую оживлённую суету в лагере устроили.

— Пусть посидят полчасика с нами, ведь ничего не нарушаем.

— Пусть побудут, но только полчаса и потом спать идут, — дал добро Александр, как старший и ответственный в этом переходе. — А я, пожалуй, по лагерю пройдусь, посмотрю, всё ли ладно. Справляется ли Борис с новыми обязанностями, — он встал и, пройдя около тридцати шагов, почти слился с темнотой.

— Ну что, молодёжь, стоите? Размещайтесь возле костра! — пригласил Дмитрий. Все быстренько разместились на брёвнах, а кому не хватило места, сели на землю в позе лотоса, подогнув под себя ноги, или просто на корточках. Все имели при себе боевое оружие. — Молодцы были! Мне очень понравилась ваша слаженность в работе. Вот хочу представить вам людей, которые благодаря вашим вчерашним правильным действиям в некогда прекрасном городе Новосибирск, сегодня находятся у нас в гостях. Вы сохранили им жизнь, и я хочу познакомить вас, чтобы вы знали теперь друг друга в лицо.

— Эти совсем молодые люди были вчера на площади? Они дали нам шанс на жизнь? — удивился раненный в руку Иван, а приметив среди них девушку, слегка заикнулся и ещё больше удивился. — Ка-… ка-а-ак? И девушка была тоже?!

— Все, как вы сказали «молодые люди», — настоящие воины, профессионалы, отлично знающие своё дело. Девушку, ввёдшую тебя в растерянность, звать Яной. Она постоянно была за вашими спинами, когда вы прятались от нас за стенами зданий и в кустарниках на площади. Она охраняла наш тыл, а потом прикрывала ваш отход. Познакомься Яна, это — Иван, Олег и Роман, которые были на площади.

— Огромное спасибо! — с нескрываемой радостью сказал Иван.

— Я — Рома!

— Олег, брат Ивана!

И все сидящие вокруг костра стали протягивать друг другу руки и представляться, благодаря молодых воинов за спасение. Редко предоставляется случай увидеть своих спасителей, о которых не только не знал, но даже и не догадывался, что их жизни кто-то оберегал. Познакомившись, все заняли свои места обратно.

— Это — Дарий, который вас проверял на наличие оружия, когда вы шли к нам, — продолжал Дмитрий детальное и короткое представление воинов. — Теперь знаете его в лицо.

— Как? — вновь удивился Иван. — Я, конечно, по голосу предполагал, что это был парень лет девятнадцати, ну пусть восемнадцать даже, но никак ни его. Очень профессионально и жёстко. Моё уважение тебе!

— Спасибо! — скромно, но с нотками радости в голосе, поблагодарил Дарий за оценку его воинских навыков.

— Виктора вы рассмотрели ещё вчера. Он прикрывал всех нас и давал понять прятавшимся «диким», что мы на чеку и готовы к встрече.

— Он вообще стоял как… как… даже слова не найду. Как-то слившись с окружающим миром, — сказал тихо Олег.

— Ну, и ещё один герой, это — Аскол, который вместе с Виктором сдерживали «нелюдей» в течение тридцати минут после того, как мы все ушли с площади, приблизившись к ним на шагов триста. Все здесь наши молодые воины просто молодцы!

— Ещё раз огромное спасибо всем вам, ребята, и особенно тебе Дмитрий! — очень чувственно сказала слова благодарности Мария.

Не всегда воины, особенно молодые, видят прямые результаты своего труда и подвига, не всегда получают прямые благодарности от людей, чьи судьбы зависели напрямую или косвенно от них, поэтому Дмитрий и создал обстановку, чтобы каждый мог увидеть друг друга и познакомиться.

— Ладно, вы тут немного пообщайтесь ещё, а я, пожалуй, пойду.

— Диду, — обратился Ян, — пожалуйста не уходи! Мы хотим все послушать твою историю про шамана и Москву.

— Ну какие истории на ночь? Да и не время сегодня.

— Я, Дарий и Рэк сегодня были впервые в разрушенном Новосибирске. Увидели своими глазами то, о чём ты рассказывал раньше. Пожалуйста, расскажи историю, — по-детски умолял Ян.

— Столько всего произошло. Мы всё равно быстро не уснём, — подключился к уговорам Рэк.

— Я хоть и второй раз в Новосибирске был, охотно послушал бы про Москву, — тихо сказал Аскол. — Мне очень нравятся твои рассказы из жизни. Всегда что-то новое в них нахожу.

— Много раз слышала, но не отказалась бы ещё раз послушать, — ровным и спокойным голосом констатировала своё желание Яна.

— А-а… сговорились! — протянул Дмитрий. — Время позднее и в оставшиеся двадцать минут я никак не уложусь. Нарушать данное слово Александру не буду. Так что, мои любимые и юные воины, закончим этот разговор.

— Я, пожалуй, пойду отдыхать. Мне с утра в ближний дозор выступать, — сказал Виктор, один из присутствующих воинов.

— Одобряю! Правильное решение! — похвалил Дмитрий.

— А если я пойду до старшего отряда и попрошу дать нам ещё времени, тогда расскажешь?

— Я тоже пойду с Яном! — сказал Дарий.

— Я тоже с ними!

— Хорошо, идите, и если Александр разрешит, то, Ян и Дарий, будете охранять в походе наших гостей в течение трёх дней и нести ответственность за них. А ты, Рэк, заступишь завтра вечером в ближний дозор.

— Согласны! — чуть ли не хором ответили трое ребят.

— Тогда идите и доложите старшему по лагерю о моём решении.

Ребята дружно помчались искать Александра и Бэра, чтобы попросить о продлении времени и доложить о решении Дида.

— Что это за история такая про шамана и Москву, что они готовы нести дополнительную нагрузку, только бы послушать рассказ? — спросил Андрей.

— Ничего особенного, просто некоторые фрагменты из моей биографии, иногда жизни моих родителей или друзей.

— Просто немногие, из сегодня живущих, были свидетелями начинающегося много десятков лет назад кризиса, тех страшных событий, но сумевшие выжить и других научить выживанию, — поднимаясь с бревна, сказал Виктор. — Я охотно и сам послушал бы, но служба есть служба. Позволь, Диду, мне уйти!

— Да, Виктор, иди, отдыхай!

— Всем доброй ночи и берегите себя! — пожелал он и стал неторопливым шагом удаляться от присутствующих.

— А вы что, помните те далёкие события? — удивился Андрей.

— Простите за не скромный вопрос: сколько же лет вам тогда было? — не меньше удивилась Мария.

— Секрета нет. Почти восемнадцать и учился на то время в выпускном классе, — ответил Дмитрий.

— Ка-ак? — чуть ли не хором спросили гости и переглянулись друг с другом.

— Что так удивило вас?

— Тогда позвольте задать второй не совсем скромный вопрос. Сколько вам лет сейчас?

— Шестьдесят три.

Гости молча переглянулись и стали пристально и с неким недоумением смотреть на него.

— Что?! — перехватив взгляд, спросил он.

— Мы думали лет сорок восемь. Ну пусть максимум пятьдесят, — волнующе и удивлённо сказал Василий.

— Я, конечно, предполагала, что этак лет под пятьдесят три и то как максимум, — подтвердила Мария.

— Значит хорошо сохранился, — отшутился Дмитрий.

— Мы бы тоже хотели послушать твою историю, — с надеждой сказал Василий. — Я родился после всего этого.

— Можно и нам послушать? — спросила Мария.

Тут подбежали радостные мальчишки и хором защебетали.

— Дал добро!

— Сказал под твою ответственность!

— Мы доложили о твоём приказе, и он согласился.

— Повезло вам! Хорошо! Рассаживайтесь! — сказал Дмитрий.

Все стали дружно занимать места и чуть плотнее сдвигаться, чтобы смогли молодые воины разместиться на брёвнах возле костра, а не сидеть на земле. Усевшись поудобней, затихли и стали смотреть на Дида.

— Одно условие! Я рассказываю, а вы не перебиваете меня. Если кто-то перебьёт, сразу прекращаю. Договорились?

— Да! Хорошо! — согласились присутствующие, многие из которых подтвердили своё согласие лёгким кивком головы, особенно гости.

Дмитрий молча посмотрел на сидевших перед ним людей, обдумывая, как бы сократить свой рассказ до минимума и в то же время не потерять смысл, связь событий. Пришедшие сегодня в отряд гости, которые многие годы были обречены на выживание и не надеявшиеся на перемены к лучшему ещё даже вчера, сегодня дали своё согласие остаться со своими спасителями, тем самым приобретая защиту и вливаясь в новую и большую семью. Все они разные, но в то же время есть одно большое общее, объединяющее их, дающее силы жить и бороться — это оставаться человеком при любых обстоятельствах, любить своих близких и друзей, сочувствовать, проявлять милосердие, приходить на помощь попавшим людям в беду, делиться последним куском хлеба ради жизни другого. Все они — герои! Да, каждый из них имеет право называться героем и человеком с большой буквы. Каждому из них довелось много раз рисковать своей жизнью ради другого и, невзирая на все трудности, не растерять лучшие качества человека. Именно им нужен был сейчас такой рассказ, чтобы каждый из них увидел себя и понял, насколько от него зависит жизнь другого и как высока его ответственность перед другим человеком в обществе. Все они заслуживают самой большой похвалы. Такую же похвалу должны услышать и эти мальчишки-воины из отряда, которые каждый день, ни на секунду не задумываясь, готовы отдать свою жизнь за своих родных, друзей, за общину, да за любого незнакомого человека, нуждающегося в их помощи и защите. Этому есть хорошее вчерашнее подтверждение на бывшей площади Ленина города Новосибирск, когда нужно было прикрывать спины своим товарищам и присутствующим сейчас гостям. Дмитрий, помолчав и обдумав рассказ из своей жизни, наполнил создавшуюся тишину своим низким и мягким голосом, не спеша начав свой рассказ.

— Вы все — молодцы и заслуживаете большого уважения! Каждый из вас жил в тяжёлых, сказал бы даже, нечеловеческих условиях, граничивших со смертью, но вы стремились выжить, не бросали слабых и беспомощных, а, напротив, рискуя своей жизнью, тянули за собой всех тех, кто нуждался в вас. Вы все родились после того, как случилась всеобщая людская катастрофа, точнее точка невозврата — разделения на людей и нелюдей. О прошлых временах и событиях знаете только понаслышке и рассказам от старших. Придя в общину, вы услышите много других историй из жизни наших людей. Мой же рассказ будет лишь малой частью свидетельства, о котором хочу вам сейчас поведать. А вы, слушая его, попробуйте стать участниками тех событий, постарайтесь представить всё это и увидеть себя со стороны и дать оценку случившемуся. Слушая, подумайте, как бы вы повели себя, оказавшись в то время. Готовы?

— Да… Конечно… — послышались согласия с разных сторон.

— Хорошо! Тогда слушайте… — окинув ещё раз взглядом присутствующих, Дмитрий начал свой рассказ. — На то время мне было семнадцать лет, и я учился в выпускном классе обычной школы. Заканчивался второй месяц учебного года, и я строил свои жизненные планы на будущее. Мне оставалось не более четырёх месяцев, чтобы окончательно определиться в выборе своей будущей профессии. Отец хотел, чтобы я закончил инженерно-строительный институт, и тут, честно признаюсь, такая специальность мне нравилась, но мечтал я стать врачом. Многие мои одноклассники уже определились с будущими профессиями и шли теперь уверенно к своей цели. Но наши планы на будущее оборвала катастрофа, внеся жёсткую коррекцию в жизнь людей на всей нашей планете. На этом месте хочу заверить вас, что происходившие события были очень опасными и в первые недели унесли с собой много человеческих жизней во всех странах, но то, что мы сегодня имеем, — сделали люди сами, усугубив на то время и так сложную ситуацию, — Дмитрий прервал рассказ, задумался на несколько секунд, посмотрел вглубь лагеря, который покрывала наступавшая ночь, и продолжил дальше. — А, чтобы история получилась полной, начну я не с себя, а с моих родителей, которые сыграли большую роль во многих человеческих судьбах, — он стал, как многим присутствующим показалось, погружаться в воспоминания, уходя в себя, но продолжая быть одновременно со всеми. Изменилась его интонация в голосе, словно он находился сейчас в том прошлом времени и снова переживал те далёкие события. Он вновь прервал повествование на несколько секунд, но, сделав глубокий вдох, продолжил. Его рассказ полился плавно, с каждым словом наполняясь то тёплыми, то холодными оттенками интонаций, вплетая подчас эмоции с определённой высотой, и каждое слово коснулось сердца присутствующих, заставляя теперь каждого пережить те далёкие события вместе с ним, целиком погружаясь в рассказ и представляя картины прошлого.