Начало

Медленный мягкий свет стал заполнять белую комнату. Кроме кровати здесь ничего не было, просто четыре стены, две двери, пол и потолок. Кровать, и та была чётко на одного человека. Минимализм во всём.

Высокий человек, до этого спавший без единого движения, при включении света резко открыл глаза серого цвета и сел на кровати. Похрустев шеей, он опустил ноги на белый пол, после чего встал и начал разминаться. Лицо человека при этом было совершенно бесстрастно, вроде как ему было всё равно, но при этом он разминал каждую мышцу очень внимательно и со старанием. Подтянутая форма говорила о том, что мужчина следит за собой и не позволяет послабления.

Закончив с разминкой, человек подошёл к одной из дверей, приложил ладонь к сенсору. Компьютер очень быстро считал нужную ему информацию и открылась уборную. Мужчина пошёл под холодный душ. Никаких чистящих средств при этом он не использовал, вода экономно лилась сверху, чтобы потом по водостоку уйти по трубам в фильтровые цистерны, где, уже очищенная, снова отправлялась на нужды людей.

Обмывшись, мужчина встал перед зеркалом и стал бриться. Никакого намёка на щетину у него не наблюдалось, лицо и так было гладко выбрито, но это не остановило человека. При этом, как и во время принятия душа, никакие эмоции не проскальзывали ни на лице мужчины, ни в его глазах.

Закончив в уборной, мужчина вернулся в комнату, подошёл к стене у изголовья кровати и приложил ладонь к ещё одному сенсору. Незаметная снаружи дверца шкафа отошла в сторону и в комнату выдвинулась гондола, на которой висела одежда человека. Недолго думая, мужчина снял с вешалки тёмно-синий мундир, после чего снова приложил ладонь к сенсору, заставив тем самым компьютер убрать внутрь гондолу с одеждой.

Мундир сел точно по фигуре, не было даже лишнего сантиметра. Человек не стал проверять, чистая и выглаженная у него одежда — он знал и так, что всё в полном порядке.

Мужчина твёрдым быстрым шагом вышел из своей комнаты. Как только он покинул свою комнату, свет стал гаснуть также медленно, как он разгорался. Человек же шёл по светлому, полностью сделанному из титановых пластин коридору, смотря только вперёд. Его совершенно не интересовали стены, пол или потолок, ни разу не посмотрел ни в один из тех коридоров, что выходили из этого, взгляд был устремлён в одну точку. Маска полного безразличия ко всему, что его окружало, будто была приклеена к мужчине. При этом никак нельзя было сказать, что этот человек стар или умудрён опытом, что называется, устал от жизни. Нет. Ему было на вид лет тридцать, плюс-минус два года. Но эта маска делала его гораздо старше.

Наконец, мужчина дошёл по титановому решётчатому полу до нужной ему двери. Прислонив ладонь к сенсору, человек дождался, когда толстый лист титана уедет вверх, после чего вошёл внутрь, в ходовую рубку, где в это время находились пилот, координатор и помощник капитана. Все они были также одеты в тёмно-синие мундиры, которые ничем, кроме количества треугольных полос, нашитых на плечи, не отличались от того, в который был одет вошедший. На их лицах, устремлённых в сенсорные панели, застыла уже знакомая маска безразличия. Пилот, невысокий мужчина лет под тридцать, с чуть жёлтым оттенком кожи и любопытным разрезом глаз, направлял корабль по установлённому маршруту. По сути, всем управлял компьютер, мужчина просто наблюдал, что всё идёт по плану. Координатор, светловолосый высокий и широкоплечий мужчина со светлыми голубыми глазами, большими пальцами листал голографические галактики и планеты, которые показывал ему компьютер. В его работу входил осмотр данных, которые давал компьютер по той или иной галактике и планеты, проверка проложенного пути и нахождение нового на случай каких-либо проблем. Помощник капитана, невысокая женщина с длинными тёмными, зачёсанными назад и собранными на затылке в хвост, волосами читала все сообщения, что приходили с Земли, других планет и кораблей.

Появление в ходовой рубке человека эти трое заметили лишь в тот момент, когда мужчина поднялся по двум ступеням к ним.

— Капитан — по очереди, спокойно, не мешая друг другу, поздоровались помощник капитана, координатор и пилот. Мужчина в том же темпе кивнул каждому.

— Как проходит полёт, Хан? — капитан остановился у стола пилота.

— Всё в порядке, капитан — не отрываясь от сенсорной панели, ответил Хан. Его короткий ответ вполне удовлетворил мужчину и он подошёл к столу координатора.

— Что-нибудь нашли, Мстислав?

— Ничего особенного, капитан.

И этот ответ также удовлетворил мужчину. У него даже не возникло мысли расспросить о какой-нибудь планете или галактике.

— Какие сообщения, Элис? — капитан подошёл к столу своего помощника.

— Восточные европейцы опять устроили погромы в Москве — спокойно ответила женщина.

— Ошибка природы — безразлично прокомментировал эту новость капитан. Он даже не стал оглядываться на Мстислава, на уровне подсознания у него было заложено, что тому должно быть всё равно, что происходит с такими людьми, бунтарями, даже если он и является частью их этноса.

— Китайская стена окончательно рухнула — продолжала Элис.

— Хорошо, наконец-то можно будет построить там новые дома — кивнул капитан.

— В Берлине отловили ещё одного лешего.

— Защитники животных — впервые на лице мужчине проявилось хоть какое-то слабое подобие эмоции, издалека напоминающее презрение.

— Из важных новостей всё, капитан — закончила помощница капитана.

— Спасибо, Элис — мужчина подошёл к своему белому столу и улёгся в удобное белое кресло, положив ладонь на сенсор.

— Здравствуйте, капитан. Будьте добры, произнесите кодовую фразу для активации — мягкий женский голос закрался в уши человека.

— Шон Шарп — мужчина приготовился к трансляции карты галактики, в которой сейчас находился его корабль.

— Принято. Спасибо, капитан — мягкий голос утих. Перед мужчиной появилась прозрачная сенсорная карта с мигающим маячком корабля. Капитан внимательно осмотрел её, расширял заинтересовавшие его планеты, понаблюдал за траекторией движения астероидов, метеоритов и звёзд. Мстислав был прав — ничего интересно.

Отключив карту галактики, Шон стал читать сообщения с Земли и других кораблей-разведчиков. Много десятков лет земляне упорно ищут в космосе новый дом, Новую Землю. Старая, Млечная, уже не может кормить прожорливое человечество, тщательно уничтожающее её ресурсы. Пресная вода, нефть и газ давно уже стали дороже золота и платины. Одна комната на одного человека считалась роскошью. Отцы Земли упорно застраивали территории материков и островов жилыми домами, чтобы дать многомиллионному населению планеты кров над головой. Леса, горы, реки — всё это считалось помехой, как и вся лишняя архитектура наподобие Колизея, пирамид, Кремля и Китайской стены. И если природу уничтожать под корень не получалось в силу её необходимости как ресурса для выживания, то памятники архитектуры такого оберега не имели. Уничтожение Колизея вызвало бурю протестов, особенно среди восточных европейцев, диких и безумных ошибок природы, как их называл весь остальной мир. Эти дикари спасали животных от фуражирных корпораций, леса от ресурсных компаний, книги — от сожжения, фильмы — от уничтожения. Восточные европейцы отказывались присоединяться к цивилизованным людям, упорно продолжали верить в сказку о создании мира Богом, считали книги чуть ли не священными, пересматривали спасённые от уборщиков фильмы и записи спектаклей. Считалось, что у них даже есть театр, что считалось уже просто полным нарушением законов Отцов Земли. Но, как ни странно, Отцы ничего не делали против бунтовщиков. Они упорно пытались спасти заблудших в своей косности и традициях людей. Иногда это получалось — примером тому служил Мстислав. Главным барьером для более решительных мер по отношению к восточным европейцам был запрет на убийство. Человеческая жизнь уже давно возведена на Земле как самое главное, что на ней есть. Самоубийство и геройство приравнивались к измене Отцам Земли. Поэтому бунтовщики жили, как хотели, их просто старались изолировать от нормальных людей.

Все эти воспоминания о Земле быстро пробежали в голове капитана, не особенно любившего вспоминать свой дом и родину. Старый поганый затхлый Лондон. Аристократическая дыра человечества. Как не пытались Отцы Земли сделать этот древний город похожим на Нью-Йорк, Лос-Анджелес, Чикаго и прочие столичные города, какая-то часть культуры, этноса снова возвращала Лондон к духу Шерлока Холмса и Уильяма Шекспира, людей, которых Отцы Земли считали вредными для общества.

Шарп родился в семье строителя космических кораблей и ведущей утренних новостей. Странная пара, но, однако, они действительно были супругами. В том плане, что они сообща работали на благо человечества. Понятие «любовь» отсутствовало в лексиконе людей, это считалось ужасной болезнью наравне со СПИДом, ВИЧ, проказой, чумой и гриппом. Семья Шарп плохо потрудилась для человечества — они разродились только Шоном и как ни старались, больше не смогли произвести на свет ни мальчика, ни девочку. Не помогла и медицина, упорно доказывающая супругам их полное соответствие друг другу для зачатия. Мальчика назвали Шоном в честь дальнего предка, названного в свою очередь в честь какого-то актёра, сыгравшего солдата с той же фамилией, что и у этой семьи. Но капитана Шона Шарпа история его семьи интересовала мало, особенно часть с актёром. Главным его интересом был и есть космос. С самого детства мечтает он о покорении космоса. Неудивительно, что мальчика нельзя было оторвать от новостей про разведчиков, ищущих для человечества Новую Землю. Его кумиром был Мартин Файнз, легенда сред разведчиков, открыватель новых галактик и планет, битком набитых металлами, газами и метеоритными камнями. Вот только Новую Землю ему всё не удавалось найти. А однажды великий Мартин Файнз и его корабль просто исчезли с радаров землян, не вернувшись из очередного разведывательного полёта. Это была самая настоящая национальная трагедия. Тринадцатое июля стало днём траура по Мартину Файнзу, последнему герою Земли. Именно тогда молодой юноша Шон Шарп, сын строителя космических кораблей и ведущей утренних новостей, окончательно решил свою судьбу — он решил стать разведчиком. Его мечта удалась не сразу — всё-таки абы кого с улицы в космос не берут, тем более на такую важную и почётную профессию. Но упорные тренировки, сила духа и уверенность в своём выборе помогли Шону сначала стать обычным рядовым на разведывательном корабле, затем пилотом, потом помощником капитаном, а следом уже и капитаном. Родители этого момента уже не дождались — они стали жертвами наводнения, образовавшегося во время строительства огромной дамбы для осушения пролива Ла-Манш, где планировалась массовая застройка. Шарпу не позволили держать долгий траур, да и сам как-то не горел желанием оставаться на Земле. Домом для него был космос. Здесь всё было знакомо и понятно, не надо было общаться с множеством людей. Здесь была подобранная лично им команда из таких же по духу и желаниям людей, которым было что доказывать себе.

Элис Холл, одноклассница Шона, также с детства мечтала о космосе. О нём они могли говорить часами, точнее, говорил в основном Шарп, она слушала и смотрела на него. Родители Шона и Элис уже давно настаивали на подписании брачного контракта, но ни он, ни она об этом даже не задумывались. Оба считали это блажью стариков, их прихотью. У Элис не всё было безупречно. Ещё за школьной партой она была замечена за написанием стихов, что навсегда осталось красной меткой в её деле. Минутная слабость могла навсегда закрыть для Холл космос, но тут уже помог Шарп — став помощником капитана он настоял на том, чтобы девушку взяли в ряды разведчиков. Когда же Шон сам стал капитаном, он ни минуты не задумывался над кандидатурой своего помощника.

Мстислав Жданов хоть и родился в Париже, в своём деле имел красную метку «восточный европеец». Она не давала ему спокойно учиться, ибо в школе Мстислав стал козлом отпущения номер один. Даже детям с меткой «африканец» было легче, чем Жданову, так как их народ так толком никогда и не входил в цивилизацию. Да, был прорыв в конце двадцатого, начале двадцать первого века, но потом африканские вожди вдруг резко оборвали все связи с другими континентами, не явились в Белый Дом во время подписания Великого Акта о создании общего государства Земля и стали активно бороться с носителями цивилизации в Африке. Восточная Европа воодушевилась их примером и вскоре отозвала своего представителя из Белого Дома, после чего объявила массовый исход из мегаполисов. Все, кто считал себя потомком некогда мощного и сильного этноса славян, бросали города и уходили в леса, забирая с собой всё, что относилось к их культуре, и не было ещё уничтожено уборщиками. Отец Мстислава как раз был одним из тех людей, чья профессия считалась грязной, но жизненно необходимой для человечества. Мать умерла при родах, и отец какое-то время пытался расти сына один. Поняв, что это не в его силах, он отдал мальчика в детский дом, где того вырастили, обучили и дали профессию картографа и координатора. Отец же исчез во время выполнения очередной зачистки. Жданову же шепнули, что его отца убили «лешие», как называли защитников природы и культуры.

Хан Чой, выходец из Азии, рабочего континента Земли, был директором фуражирной компании и учёной. Хан был девятым ребёнком в семье. Его старшие братья работали на отца и погибли один за другим, охотясь за тиграми и слонами, свирепыми животными, объявившими своеобразную войну человечеству. Азия, как ни одна другая часть Земли, страдает от нападения фауны. На земле их атакуют животные, в воздухе — птицы, на воде — рыбы. Что заставило природу в один день так возненавидеть людей, даже для Отцов Земли осталось загадкой. Факт остаётся фактом — от мала до велика, любой зверь считает своим долгом убить находящегося поблизости человека. Атакуют ли они восточных европейцев и африканцев или же действуют с ними заодно — это была ещё одна загадка. В ответ на атаки люди начали тотальное уничтожение животных, изготовление из них еды, на чём сильно поднялись такие люди, как отец Чоя. Но сам Хан не стал идти по стопам отца и братьев и отправился в Байконур, Высший Космический университет, где смог обучиться и отправиться в космос.

Это был их седьмой совместный полёт и третий по дальности разведки. Какое либо волнение отсутствовало, все были уверенны друг в друге. Да и компьютер, если что, всегда убережёт от фатальной ошибки.

Отправив отчёт о ходе разведки, капитан проверил их дальнейший путь. Не найдя ничего ценного, Шон ввёл свой компьютер в сонный режим, после чего встал и направился к двери. Его тянуло в смотровую комнату, открыть щиты и смотреть в самое сердце космоса, его суть, его бесконечность и мириады звёзд. Но перед этим было необходимо проверить механиков, разведчиков и персонал корабля, убедиться, что их дух крепок и в коллективе нет брожения или, что хуже, культурного гниения. Всё это, конечно, можно было сделать и сидя за компьютером, но Шарп предпочитал всё видеть напрямую, не через экран. Не то, чтобы он думал, что кто-нибудь из его людей читает книги или что-нибудь пишет, но проверка никогда не бывает лишней. Путь долгий, занятий немного и разнообразием они не блещут, так что всякое может возникнуть в голове даже самого крепкого сторонника цивилизации. Заразу необходимо находить в зародыше и рубить на корню.

Выйдя в длинный белый коридор, капитан дошёл до первого поворота налево и свернул в него. Дойдя до белой двери, Шон положил ладонь на сенсор и попал в столовую, которая в данный момент пустовала. Оглядев безразличным взглядом титановые столы, также белого цвета, Шарп вошёл на кухню, где уже готовился поварами ужин. Как обычно, это была витаминная каша с мясом, хлеб и апельсиновый сок.

Удостоверившись, что на кухне и в столовой всё в порядке, капитан направился в тренажёрный зал, где обычно проводили своё время солдаты. Здесь царила напряжённая работа людей над собой и своим телом. Одни бегали, другие подтягивались на турниках, третьи делали жим лёжа, четвёртый — стоя. Никто не сотрясал воздух лишними разговорами и шутками ниже пояса.

В увеселительной комнате, соседствующей с тренажёрным залом, сейчас было пусто, так как её посещение разрешалось, как и на Земле, только раз в три дня. Здесь можно было играть во всевозможные симуляторы, вплоть до секса с компьютерным партнёром, просто валяться на пуфиках и диванах. Занимались тут и обычным сексом. С кем угодно и с чем угодно. Нельзя было употреблять алкоголь и наркотики, удовольствие такого рода разрешалось только на Земле.

Личные комнаты сейчас пустовали, поэтому Шон мог спокойно осмотреть их. В принципе, кроме кровати и шкафа с вещами, встроенного в стену, да тумбочки у изголовья кровати для хранения личных вещей, в комнатах ничего и не было. Обычно на этих тумбочках стояли фотографии семьи. Не то, чтобы кто-то из разведчиков был очень сентиментален, просто так было положено. Никто даже не обсуждал это. В одной из комнат Шарп обнаружил очень хорошо знакомую ему фотографию, которую лет пятнадцать назад в своём доме держала каждая семья от Лос-Анджелеса до Владивостока, от Тронхейма до Йоханнесбурга. На ней был изображён мужчина лет тридцати, очень коротко постриженный, небрежно побритый, в тёмно синем мундире, как и все разведчики. Его лицо излучало приятность, карие глаза смотрели вдаль, чему-то радуясь, и любой человека на Земле знал чему — этот человек смотрел в космос. Он не был похож на всех тех людей, что можно встретить на улицах мегаполисов, он имел эмоции на лице и даже не пытался этого скрыть, он сам по себе был эмоция. Однако, несмотря на это несоответствие с народом Земли, это был один из её последних героев. Великий Мартин Файнз.

Капитан протянул было руку к фотографии, но потом резко одёрнул себя. Он понимал, что, если возьмёт её в руки, то уже не положит обратно. Для Шона Мартин был идеальным человеком, образцом для подражания. При этом Шарп никогда даже не пытался хотя бы внешне скопировать Файнза. Небрежность Мартина во внешнем виде была для капитана чем-то священным, наподобие того, как некоторые музыканты отказываются играть произведения гениев, считая себя недостойными. Конечно, для Шона это было бы странное сравнение, так как и музыканты на Земле были лишь у восточных европейцев да у африканцев. Цивилизованный мир не слушал музыку, у него был лишь гимн Земли, который обязан был знать каждый её житель, от мала до велика.

Странно было то, что о личной жизни Файнза никто ничего не знал и это в то время, когда даже Отцы Земли показывают всему миру как и, главное, с кем они живут. Секс на камеру, транслирующую видео на экраны миллиардов зрителей, был в порядке вещей. Его могли не смотреть только в дни чемпионатов Мира по какому-либо спорту. Тогда начинался ажиотаж. Букмекерские конторы принимали в своих заведениях многомиллионные ставки, и побеждала та команда или тот спортсмен, на которого больше поставили. А чтобы подогревать интерес публики, данные по ставкам держались в тайне до окончания соревнования.

Мартин же был далёк от такой открытости. Ни один журналист или фотограф-папарацци не могли узнать, есть ли хотя бы семья у этого человека. Файнз никогда не был замечен в обнимку с женщиной или мужчиной, никто не видел рядом с ним ребёнка. Для всех Мартин был холост. Его никогда не видели в увеселительном доме, не видели в его руках бутылку, косяк или шприц. Про себя Файнз всегда говорил два-три слова, не больше, да и то, было уже всем хорошо известно, из серии разведчик, капитан космического корабля «Миф». Странное было название, но Мартин настоял на нём, а ему было можно всё. Ведь он был единственный живой герой. Его биографы тратили баснословные состояния, пытаясь узнать факты о личности Файнза, были потрачены годы, но всё без толку. То, что он был страстный космофил, лучший капитан Земли, юморист — это знали все. Вот уже более десяти лет нет Мартина, но всё равно мальчишки и девчонки хотят быть похожими на него.

«Интересно, кто тут живёт?» — вдруг задумался Шон и удивился своей мысли. Он всегда придерживался идеи, что с персоналом и разведчиками надо иметь только рабочие отношения, ничего личного, иначе невозможно быть объективным, а что может быть хуже этого? Личные отношения могут порушить то, что строилось годами, а Шарп не был готов терять свою карьеру.

Выйдя из комнаты, капитан закончил осмотр и вернулся в ходовую рубку. Настало время ужина, а затем и сна. Шон же решил остаться на, так сказать, ночное дежурство. Он вообще предпочитал почаще оставаться один, хоть это и считалось небезопасным с медицинской точки зрения, как было прописано в кодексе. Считалось, что, оставаясь один на один с космосом, можно сойти с ума или же попросту свести счёты с жизнью. Но, неожиданно для себя, Шарп с полным пренебрежением отбросил эту мысль. Холодок ужаса пробежала по хребту. Неужели он перестал себя контролировать, неужели начал терять форму?

Капитан еле дождался, когда Элис, Мстислав и Хан уйдут в столовую, и уселся в своё кресло, после чего вывел компьютер из кибернетического сна.

— Здравствуйте, капитан. Будьте добры, произнесите кодовую фразу — мягкий женский голос снова влез в голову Шона.

— Шон Шарп — нетерпеливо произнёс капитан.

— Пожалуйста, повторите ещё раз Вашу кодовую фразу — голос был очень вежлив, как будто ему очень нравилось разговаривать.

Шарп заставил себя успокоиться и уже более чётко произнёс кодовую фразу.

— Шон Шарп.

— Принято. Спасибо, капитан — мягкий голос затих.

Капитан не медля отдал команду убрать защитный колпак со стекла и его взору предстал космос во всей его красе и таинственности. Неземная красота, ни с чем несравнимая, поглотила всё внимание Шона настолько, что он не заметил, как в комнату вошла Элис. Она тихонько села на своё кресло и стала смотреть то на космос, то на Шарпа. Его лицо сейчас было спокойно, но не так, как положено по кодексу. Нет, скорее оно было одухотворённое.

Наконец, капитан вышел из своеобразного анабиоза и стал озираться кругом. Тут только он и заметил, что находится в ходовой рубке не один. Лицо Шона снова скрылось за маской безразличия.

— Что-нибудь случилось? — как можно спокойнее спросил Шарп, хотя внутри него всё ещё было то прикосновение красоты, которую он закрывал колпаком даже от себя.

— Нет, просто хочу остаться на ночное дежурство, капитан — Элис, ещё минуту назад с улыбкой наблюдавшая за Шоном, тоже резко стала безразличной.

— Сон необходим. Иди спать — Шарп сделал вид, что ему очень интересен очередной доклад с Земли, но Холл прекрасно видела, что капитан мыслями не здесь.

— Капитан, а Вы верите, что мы сможем найти Новую Землю? — Элис решила всё-таки продолжить разговор с Шоном.

— А? Верю ли я? — Шарп уже хотел ответить стандартной фразой всех разведчиков, но, посмотрев в глаза внимательно наблюдавшей за ним Холл, передумал. Ей такие банальные фразы не подойдут. Элис знает его лучше его самого. Это всегда пугало капитана и в какой-то мере даже отталкивало от Холл — Я надеюсь, что смогу найти новый дом.

— А я верю, что именно Вы найдёте её. Кто, если не Вы? — тихо произнесла Элис. Она как будто чего-то ждала. Причём Шону пришло в голову, что она ждёт чего-нибудь именно от него. Из-за её ожидания и его раздумий по этому поводу в ходовой рубке повисла тишина.

Вдруг в уши Шарпа и Холл стал проникать какой-то монотонный звук. Несколько ошарашенные, капитан и его помощник сначала посмотрели друг на друга, удостоверились, что оба слышат нарастающий шум, после чего стали оглядываться вокруг, пытаясь определить его источник. То, что его издавал не «Нью-Йорк», были уверенны оба. Поддавшись мелькнувшей мысли, Шон раскрыл карту галактики и тут же увидел причину звука — с одной из планет галактики, мимо которой они сейчас пролетали, шёл очень слабый сигнал космического корабля. Шарп, удивлённый, стал увеличивать планету в размерах, чтобы лучше рассмотреть, что на ней, но неожиданно столкнулся с тем, что на компьютер не поступала точная карта планеты. Она была вся какая-то белёсая, словно в тумане, сквозь который нельзя было что-нибудь различить.

— Капитан? — в голосе Элис прозвучал страх.

— Что? — Шон оторвался от компьютера и посмотрел на испуганную девушку. Вдруг, сквозь звуки космического корабля, он услышал совсем новые, чьи-то шептания, как будто сразу человек сто стали невнятно о чём-то переговариваться. Язык их был непонятен. Звук постепенно с очень вкрадчивого и тихого стал громче и громче.

Недолго думая Шарп отдал компьютеру приказ остановить корабль. Они остановились совсем неподалёку от неизвестной планеты. Шум усиливался. В ходовой рубке уже появились Хан и Мстислав, удивлённо озиравшиеся. Они пытались понять, откуда идёт шёпот.

Капитан же упорно смотрел на маячок, подающий сигнал на галактической карте. Какой-то неизвестный корабль или шлюпка землян сообщал о своём местонахождении, но каким-то непостижимым образом нельзя было рассмотреть, где именно он находится на этой планете. Да и тот факт, что нельзя было идентифицировать корабль, сильно озадачивал Шона.

— Что прикажете, капитан? Состав слегка встревожен — доложил Чой, немного снизив оценку. На самом деле из-за этого шёпота разведчики и персонал уже готовы паниковать.

Шарп потеряно огляделся. На него сейчас смотрели трое запуганных и ничего не понимающих людей и ждали его, капитана, решения.

— На планете, около которой мы встали, есть корабль землян. Компьютер не может его опознать. Необходимо узнать, что они там делают — наконец, собрался Шарп, понимая, что его паника может иметь куда более опасные последствия.

— Это может быть опасно — негромко заметил Жданов.

— Не думаю. Высадимся отрядом человек в пятнадцать. Возьмём с собой оружие, на случай, если на планете окажутся животные или ещё какие-нибудь враждебные организмы — в Шоне заговорил капитан.

— Как прикажете, капитан — кивнул пилот — Что прикажете делать сейчас?

— Объявите общий сбор в столовой — Шарп отдал компьютеру указание открыть защитный колпак со стекла. Уже через минуту все четверо смогут увидеть, что же это за планета, так их переполошившая. Шёпот застыл на одном уровне, чуть выше громкости обычного разговора. Наконец, когда колпак полностью ушёл, перед людьми предстала планета. Она была красива, насколько этот эпитет подходит к космическому телу. Планета напоминала те фотографии, которые показывают в школах и говорят, что так выглядела Земля в двадцатом веке. Никто из этого поколения уже не застал свою родную планету даже такой, какой она была в двадцать первом веке, с её огромными океанами, длинными реками, высокими горами и дремучими лесами. Всё это оставалось только на фотографиях и вот теперь это предстало прямо здесь, вот такая же планета. Она манила их, звала к себе, словно богиня красоты. Она была бесподобна. Люди, сами того не замечая, сделали несколько шагов её навстречу, желая оказаться там. И именно с этой планеты шёл сигнал неизвестного корабля Земли.

Первым пришёл в себя капитан. Быстро стряхнув с себя оцепенение и то сладкое чувство прикосновения к чему-то величественному, Шон отдал приказ закрыть защитный купол, после чего погнал ошарашенных Элис, Хана и Мстислава в столовую. Здесь уже и без приказа собрались разведчики и персонал, все были напуганы шёпотом, и, чтобы скрыть это, сбивались в группы и громко разговаривали. У всех было неприятное ощущение чьего-то присутствия, кого-то, кто незримо рассматривал каждого из них, вглядывался в каждую чёрточку, залезал под кожу и анализировал. Напряжение было очень сильное и появление капитана в столовой заметно его снизило. Он должен сказать им, что это и как им быть. Иного не дано. Капитан знает, что делать. Капитан всесилен.

— Капитан — хором приветствовали Шона разведчики и персонал корабля, перестав разговаривать друг с другом.

Шарп оглядел своих людей. Он чувствовал ту колоссальную ответственность, которые они все сейчас на него возложили. Они ему доверяли. И ждали его решения.

— Буду краток. Получен сигнал с неопознанного корабля Земли, обнаружена планета, возможно пригодная для жизни. Пятнадцать человек полетят со мной. С собой взять оружие — Шарп быстро выбрал тех, кто ему понадобится на планете — Сбор у шлюпок через десять минут. Вольно.

— Капитан, разрешите обратиться? — Холл приблизилась к Шону.

— Да — Шарп с некоторым скрытым удовольствием наблюдал, как его разведчики быстро расходятся, а отобранные им для полёта направляются за оружием. Все они сейчас готовы идти за ним хоть в огонь, хоть в воду, хоть в открытый космос.

— Можем ли мы отправиться вместе с вами? — какой-то странный блеск капитан заметил в глазах своего помощника. Более того, посмотрев на Чоя и Мстислава, Шон убедился, что точно такой же блеск есть в глазах и у них. И самое удивительное — он нисколько не сомневался, что точно также сейчас выглядит и он сам. Шарп знал причину. Они хотели оказаться на этой планете, жаждали этого. Увиденное отравило им душу. И если не дать им такой возможности, может случиться всякое. Поэтому капитан кивнул в знак согласия — Спасибо.

Через десять минут у шлюпок собрались выбранные Шоном разведчики, полностью собравшиеся к высадке на неизвестную планету. Пилот первым зашёл в шлюпку, следом Элис, Жданов и только потом разведчики. Шарп оставил указания компьютеру не уходить с места, после чего последним погрузился на борт небольшого корабля. Закрылась дверь люка и тотчас маячки осветили посадочную. С носовой части шлюпки ушёл вверх защитный колпак, открывая обзор Хану. Компьютер пока ещё сам управлял маленьким кораблём и направил его в тоннель номер семь. Красные огоньки освещали дорогу и лица Чоя и капитана. В самой шлюпке была гробовая тишина, люди были напряжены. Голоса в их головах зашептали ещё громче. Холл была готова вцепиться в спинку кресла Шона, за которым сидела. Координатор же просто закрыл глаза, пытаясь на чём-нибудь сосредоточиться.

Компьютер подал сигнал открывать гермоворота. Шлюпка набирала ход. Чой готовился с секунды на секунду получить управление в свои руки. Наконец, шлюпка вышла в открытый космос и стала отлетать от космического корабля к неизвестной, но манящей планете. Снова она предстала во всей красе. На некоторое время все позабыли даже то, что голоса уже просто кричали у них в ушах. Шлюпка вошла в атмосферу, огромное напряжение тут же обрушилось на обшивку. Затрясло. Головы людей тряслись словно они были маленькие пластмассовые собачки с подвижной головой на торпеде автомобиля. Вот только лица у всех сейчас были, словно их на плаху посылали.

Плотный слой облаков полностью убирал даже самую малую возможность хоть что-нибудь разглядеть. Приборы по какой-то причине тоже не спешили прийти на выручку пилоту. Хан вёл шлюпку просто вслепую. Более того, пропало освещение. Команда чувствовала себя словно кильки в банке. Голоса просто сводили с ума, орали до боли в зубах.

Неожиданно, весь этот ад прекратился. На долю секунды люди услышали звенящую тишину. До Чоя вдруг дошло, что он совсем не слышит шлюпку. Маленький корабль словно умер. Когда же осознал это, шлюпка со всей своей скоростью влетела в воду.

Столкновение оказалось настолько сильным, что стекло лопнуло, хотя и должно было выдерживать подобные нагрузки, несколько человек улетели со своих мест. Вдруг вновь заработал компьютер, включился аварийный свет, лица сидевших их экзокостюмы надели маски подводного дыхания. К самим костюмам компьютер подсоединил баллоны с кислородом. Только после этого выдержавшие удар страховочные крепления ушли в стороны, отпустив экипаж шлюпки. К этому времени маленький корабль уже был заполнен водой по горло сидящим. Шарп и пилот выбрались из тонущей шлюпки первыми, следом Мстислав и помощник капитана, причём девушке пришлось помогать Жданову, который до жути боялся воды. Разведчики, вылетевшие при ударе из кресел и потерявшие сознание, были брошены на произвол судьбы, никто из их товарищей даже не удосужился проверить, живы они или нет.

Капитан первым подавал пример полного безразличия к остальным, он ни разу не оглянулся, чтобы узнать, кто ещё выбрался из шлюпки. В его мозгу сейчас билась только одна мысль — вверх, вверх, вверх, вверх. Жажда жить настолько поглотила Шона, что он наплевал даже на Элис, с которой рос бок о бок. Это ещё была не паника, нет, но всё в нём было настолько натянуто, что любая самая малая капля стресса точно бы сшибла Шарпа в потерю контроля над собой. Капитан сейчас был как пороховая бочка, рядом с которой лежал горящий факел.

Движение по бокам заставило спасающихся людей озираться. К их ужасу, к кораблекрушению плыли какие-то огромные подводные твари разнообразного вида. Одни были какой-то непонятной смесью длинных щупалец с каким-то оваловидным центром посередине. Другие были покрыты почти полностью чешуёй, лишь огромные головы с острыми клыками были оголены. Большие глаза внимательно наблюдали за людьми. Третьи были раза в два длиннее предыдущих, также покрыты чешуёй, только хвосты у них завивались кверху в кольцо и около пасти были усы. У четвёртых помимо всего прочего рос острый игольчатый рог. Пятые имели огромны плавники и длинную голову-пасть. Шестые были покрыты щипами, нижняя часть пасти загибалась рогом вниз, а верхняя — к глазам. Имелись среди всех этих тварей и акулы

Разведчики удвоили свои силы, желая как можно скорее уплыть подальше от кораблекрушения. До них не доходила простая истина — в воде на любом расстоянии они в опасности.

Твари сначала не проявили никакого интереса к живым и с остервенением накинулись на шлюпку, быстро разорвав обшивку зубами. Тела погибших товарищей были съедены в момент. Кровь стала подниматься наверх. Некоторые части тел кружились вокруг морского пиршества. На Шона ситуация, как ни странно, подействовала отрезвляюще, он стал показывать знаками команде приготовить оружие к стрельбе. Но, стоило первому из разведчиков снять оружие с предохранителя, твари бросили шлюпку и быстро поплыли на живых. Троих разведчиков сожрали в один миг, они даже не успели выстрелить. Первый лазерный выстрел прострелил акулу насквозь, но разведчику от этого лучше не стало — щупальца схватили его за руки и ноги и разорвали на части.

Шарп, Элис, Хан и Мстислав поплыли наверх с той максимальной скоростью, на которую были способны, бросив разведчиков на съедение тварям. Хотя они и были в экзокостюмах и имели мощные лазерные орудия, от смерти людей это не спасло. Последнего разведчика сожрали как раз, когда четверо уплывших оказались на поверхности воды.

Нервно срывая кислородную маску, Шарп стал озираться вокруг, ища хоть какой-нибудь жалкий островок. Он даже не задумался о том, что может умереть от нехватки кислорода, если бы такового не оказалось. Но кислород был. Зато нигде не наблюдалась суша, а это значило одно — они следующие. Вокруг была одна вода, спокойная, как в штиль. Спасшиеся переглядывались, ожидая нападения тварей в любую секунду, но те почему-то не спешили, словно наслаждались страхом беззащитных жертв, не имеющих даже оружия. Твари кружили под людьми, иногда даже позволяли себе слегка коснуться их ног, но всё это было так лениво, словно они уже пресытились.

Первоначальный страх сменился пониманием безысходности. Даже не сказав друг другу ни слова, все понимали, что им конец. Не твари, так жажда и голод добьют их. Капитан ещё пытался что-нибудь высмотреть, Чой закрыл глаза, Холл смотрела на Шона, ожидая от него решения, а Жданов не мог оторваться от тварей, круживших у них под ногами.

Прошло минут пять, а нападения так и не последовало. Выжившие были словно парализованные. Твари же, ещё покружившись, стали уплывать как ни в чём не бывало, оставив четверых людей в живых.

— Капитан, они уплыли — шёпотом сообщил координатор, ожидая от Шарпа выхода из ситуации, в которой они оказались. Помощник капитана и открывший глаза пилот также смотрели на Шона. Капитан же, покопавшись в себе, понимал, что не знает, что нужно сейчас сделать, чтобы выжить. Положение у них было безвыходное, все решения, приходящие в голову — глупые. Осознавая всё это, Шон прекрасно понимал и то, что если сейчас что-нибудь не делать, люди могут просто сойти с ума.

— Плывём туда — Шарп наугад указал рукой направление, придав своему голосу больше уверенности, чтобы оставшиеся в живых члены его команды не сомневались в верности его решения.

Элис, Хан и Мстислав безропотно поплыли за своим капитаном, лишь Чой изредка приглядывался к Шарпу, пытаясь угадать, о чём тот сейчас думает. Пилоту почему-то пришло в голову, что Шон не знает, что делать. Это была очень крамольная мысль, непозволительная, ведь капитан всегда знает, что делать, так их всегда учили, но сейчас все эти установки школьной программы вдруг дали сбой. Мысль упорно не желала забиваться в угол.

Чем дальше люди плыли, тем сильнее уставали их мышцы и всё чаще и чаще в их головы приходила мысль, что до суши они уже не доплывут. Шарп старался крепиться, уверял себя, что земля скоро объявится на горизонте, но время шло и силы оставляли его. Была бы возможность, он бы сейчас бился бы о стену головой от отчаяния и безысходности. Взяв себя в руки, Шон направлял свой гнев в мышцы. Плыть было не просто нужно, теперь это стало целью всей жизни, её смыслом, философией. Ни о чём другом уже капитан и его команды уже больше не могли думать. Плыть, плыть, плыть. Куда — не важно, главное — плыть. Людей охватило полное безразличие ко всему, что не было связано с водой и плаванием, мир сейчас был сплошной водой, ничего другого в нём просто не существовало.

Силы оставили Холл и она в изнеможении улеглась на спину, уставившись в красивое голубое небо без единого облачка. Шон даже не узнал об этом. Он не оборачивался, как и Чой. Жданов чуть затормозил и понял, что больше не может. Он также, как и помощник капитана, сдался и отдал свою жизнь воде. Вскоре к ним присоединился и окончательно выбившийся из сил пилот.

Шарп, упорно, сжав зубы, продолжал плыть, хотя уже всё его тело кричало о том, что сейчас откажет ему. Глаза уже не воспринимали то, что было перед ними. Солёная морская вода попадала в иссушенный рот, ещё сильнее разжигая жажду. В каком-то уже бредовом состоянии капитан увидел рядом с собой дельфинов, после чего окончательно ослаб и отдался на волю воде.

Странно было то, что Шону совсем было не больно. Он не мог понять, жив он или умер. Было какое-то странное ощущение, что его кто-то несёт на себе. Иногда Шарп вроде бы различал дельфинов и голых девиц с рыбьими хвостами и зелёными волосами, что было явным подтверждением его бреда. Иногда капитан видел и своих товарищей, лежащих на каких-то огромных ярких раковинах. Всё это было странно, но Шон отдавал себе отчёт в том, что он продолжает думать, следовательно, он жив, и он реально видит сейчас всё это.

Дельфины и девицы с рыбьими хвостами доплыли до мелководья, где, зацепив раковины за камни, оставили спасённых из воды и уплыли обратно на глубину моря. Выжившие были очень слабы, хотели пить, яркая звезда, дающая свет этой планете, хоть и шла к горизонту, но грела всё равно сильно. На небе над раковинами стали кружить белые чайки, обычные спутники моря. Они мерзко перекрикивались, явно готовясь полакомиться мясом.

Последнее, что увидел Шон перед тем, как закрыть глаза, был какой-то заросший седой старик, склонившийся к нему. Его лицо было такое родное, такое приятное, но Шарп не смог вспомнить, где бы он мог видеть этого человека. Его сознание отключилось.