…Они пришли после ужина, когда все вокруг было спокойно и даже немного сонно. Надя, Лера и ребенок грелись на крыльце, ловя лучики закатного июньского солнца. За их спинами Антон чинил на кухне старую керосинку, найденную во время рейда по дачам. Полковника не было — он искал еду и инструменты в бесхозных домах. Аля спала после дежурства.
Лёньке дали по голове прямо в воротах, как только он вышел, он зашатался, но не упал. Нападавший был нетрезв, и удар получился не очень. Следующим ударом бородатый мужик с татуировкой на шее опрокинул его на землю, а второй, длинный и тощий, саданул ногой сначала под ребра, а потом — в лоб. Лёнька скорчился, хватаясь за живот, и потерял сознание. Лера застыла на месте с открытым ртом. Надя пыталась закричать, но бородатый ударил ее по лицу и схватил за воротник платья. Его длинный спутник одним прыжком пересек крыльцо, влетел в кухню и наставил пистолет на Антона, который не успел среагировать. Бородатый втащил Леру и Надю в дом. Ребенок захныкал и схватил мать за подол платья.
— Заткнись и на месте сиди, тварь! — рявкнул Бородатый на Надю. Антону: — И ты давай на пол, герой!
Длинный столкнул Антона с табуретки на пол и ударил его ногой в живот.
— Лежи не рыпайся, и твои бабы целы будут!
— Водка есть? Оружие? Бензин? — орал Бородатый.
— Миха, смотри, чо у них тут, — Длинный вытащил из-за кухонного шкафа ружье Антона.
— Сюда давай! Водяра где? — Бородатый схватил ружье и ткнул ствол Наде в грудь.
— Нету… пожалуйста, пожалуйста, не надо, умоляю, — плакала Надя. Лерка съежилась у стены, от страха ее трясло. Длинный рылся по шкафам, постоянно оглядываясь на лежащего на полу Антона, и кидал все подряд в свой черный рюкзак.
— Сколько в доме мужчин? На меня смотри!
— Они ушли за едой! — взвигнула Надя. — Пожалуйста, пожалуйста, у меня ребенок, пожалейте ребенка…
— Да кому ты нужна, жирная корова, — усмехнулся Длинный. Он подошел к Лере, посмотрел на нее сверху вниз, схватил за волосы, больно дернул. Лера дико закричала. Антон скорчился на полу, его душила бессильная злоба.
— Да не ори ты, дура, с нами поедешь, — сказал Длинный.
— Не надо, пожалуйста, — причитала Надя.
— Да заткнись ты! — Бородатый наотмашь ударил ее по лицу. Длинный схватил Леру за капюшон толстовки, поднял с пола и поволок к двери.
И тут на лестнице появилась Аля.
… Антон лежал на холодной плитке. В животе болело, жгло. Голова кружилась, из носа текла кровь. Он посмотрел вверх на лестницу и увидел Алю — или не Алю. Нет, он знал, что это была Аля, потому что женщина, находившаяся в это время наверху в его доме, просто не могла быть никем другим. Но, если бы он увидел ее в любом другом месте, он бы никогда не поверил, что это — Аля, более того, он бы клялся и божился, что это не она. А еще он пожалел бы, мимолетно, вскользь, что эта женщина, стоявшая на лестнице — не его женщина и его не будет, потому что у него нет никаких шансов, потому что он женат, давно и прочно, потому что у него маленький сын, ипотека, работа в больнице со сменным графиком, часто ненормированным, покупка продуктов в супермаркете по Надиному списку, вебинары для гастроэнтерологов, стажировки от больницы, болтовня Лёньки, капризы Лерки и бесконечный бег по кругу в этом привычном мирке, в котором эта женщина, стоявшая сейчас на лестнице, просто не могла появиться, потому что она — существо из другого мира, из каких-то иных сфер, созвездий, материй, смутно знакомая — но абсолютно чужая, как будто бы танцевавшая с ним на маскараде целый вечер, а сейчас снявшая карнавальный костюм и показавшая себя истинную. Антон шумно вздохнул и потерял сознание.
…Аля медленно спустилась вниз с ленивой грацией кошки. Ее волосы распущены, на лице — загадочная полуулыбка. Перешагнула через лежащего Антона и спокойно подошла к остальным. Бородатый и Длинный застыли на месте с открытыми ртами.
— Здравствуйте, мальчики, — говорит Аля певучим голосом, слегка растягивая слова.
— Прии… ии… вет, — нестройным хором откликаются они. Надя и Лерка уставились на нее и молчат. Одной рукой Надя прижимает к себе ребенка, второй держится за щеку, на которой багровеет след от удара.
Аля подходит к Длинному, закидывает руки ему на шею и смотрит в глаза протяжно, долго. Потом поворачивается к Бородатому. Рукой касается его щеки, гладит по омерзительной пьяной роже.
— Пора ехать, мальчики, — нараспев говорит Аля.
— Эээт… девку, нна… девку надо взять… — слабым голосом отвечает ей Длинный.
— Какую? Эту, что ли? — Аля смотрит на плачущую Леру сверху вниз с презрением. — На хрена она тебе сдалась? Она же не умеет ничего. Ни отсосать, ни борщ сварить. А я так соскучилась по мужику, — она снова закидывает обе руки Длинному на шею, приближается губами к его помятому лицу, не морщась, вдыхает перегар, и начинает говорить тише, почти шептать. — Я так соскучилась… сижу тут с ними… а они все женатые… Тоска мне здесь. А я вам такое покажу… Вступаю, мальчики, в вашу банду. Заботиться о вас буду… Ехать надо… Они скоро вернутся. Вы на чем сюда?
— На мотах… — промычал Бородатый. Его лицо перекосила кривая идиотская улыбка. — Спрятали на том участке…
— Ну так поехали. Чего ждать-то? Ружье забери у них, рюкзак, и пойдем. Тут взять все равно больше нечего.
И Аля выходит на крыльцо. За ней Бородатый с ружьем. За ними Длинный. Проходят не глядя мимо скорчившегося на земле Лёньки, выходят за ворота. Шаги отдаляются. Надя и Лера в оцепенении сидят на полу, тихо хнычет ребенок. Время льется медленно, тягуче. Где-то взревели мотоциклы. Звук стремительно уносится вдаль. На стене невпопад тикают часы. В их батарейке еще теплится жизнь.
— Да не ори ты, дурак, пощиплет и перестанет, — ругала Надя Лёню, прижигая перекисью водорода ссадину у него на лбу.
— Они меня прямо по голове ударили! А потом сюда! Первый удар я выдержал! Если бы не второй, я бы их размазал. Вон той арматурой как врезал бы им! И мотоциклы отобрал бы у них.
— По сторонам надо смотреть, когда выходишь! — плакала Лера. — Из-за тебя они Алечку забрали.
— Не забрали, а она сама поехала, — сказала Надя.
— Она меня защищала! Если б не она, меня бы изнасиловали во все места, убили и оставили гнить в лесу!
— Вы можете так не орать, голова болит, — Андрей стоял, расставив ноги на ширине плеч, и сам себе проводил диагностику — пытался не глядя попасть пальцем в нос. По результатам выходило, что сотрясения мозга у него не было. — Можете объяснить, что тут было, пока я лежал в отключке?
Надя и Лера, перебивая друг друга, сбивчиво рассказали.
— И они вот так просто взяли и с ней уехали? — удивился Лёня.
— Так они ж мужики, что с них взять. А она им и на шею вешалась, и руки понятно куда засовывала, они и поплыли оба, растеклись как сыр в микроволновке, — пояснила Надя.
— Ты врешь все, никакие руки она не засовывала! — со слезами кричала Лера. — Она их уговорила, она мне помочь хотела!
— Ну-ка тихо обе, — морщился от боли Антон, прикладывая к голове смоченное водой полотенце.
В дверях появился Полковник. Он тяжело дышал, лицо покраснело — обратно явно бежал бегом. Было видно, что он уже все понял. Оглядел всех:
— Ясно, нападение было. Приехали на мотоциклах. Уехали. Ворота открыты были, я их закрыл. Аля где?
— Уехала с ними.
— Сколько их было?
— Двое. Ружье забрали, — ответил Антон.
— Вы зачем ее отпустили?
— Она сама хотела, — сказала Надя.
— Да не хотела она, она мне помогала! А ты и рада, — Лера села на пол и расплакалась навзрыд.
… Шел второй час ночи. Ночь была светлая, почти белая. Антон и Полковник сидели на кухне. На столе между ними лежало ружье Полковника. Надю, Леру и ребенка отправили наверх спать. Лёня дежурил снаружи.
— Что-то странное в ней было, очень, — сказал Антон.
— О чем ты?
— Об Альке. Я увидел ее на лестнице перед тем, как потерять сознание. И она была странная. Будто она и не она одновременно.
— Да? — заинтересовался Полковник. — И как бы ты ее описал?
— Как нездешнее существо. Ангел или демон, не понять. Какая-то нездешняя, непостижимая красота. Даже не красота, а что-то… Будто она — средоточие счастья. Концентрат радости. Но эту радость нельзя взять в руки или как-то ей владеть, потому что она существует в другом мире. Не знаю, как описать. Я не поэт, я гастроэнтеролог.
— Ты вроде незадолго до того головой ударился? — спросил Полковник.
— Ну да, я все понимаю. Спутанное сознание от ушиба головы. Но есть еще одно. Что мешало этим парням еще и Лерку с собой прихватить? Было же два мотоцикла. Могли вообще нас с Лёнькой убить, женщин запереть наверху и делать с ними все, что вздумается. А здесь в доме оборону держать.
— Ты слишком много думаешь, — Полковник откусил яблоко. — Много думаешь об абстрактных вещах. А ты знаешь, что вредно много думать, когда получил по голове?
В кухню влетел Лёнька.
— В ворота стучится кто-то!
Неуклюже ступая, чуть не упав по дороге, Антон побежал наверх. Отодвинул штору на том окне, из которого было видно ворота. В светлом июньском сумраке за забором стояла Алька. Одна.
— Открывай! — заорал Антон Лёньке еще с лестницы. Кинулся вниз, чуть не сбив на кухне ведро с картошкой. Втроем открыли ворота.
Алька. Обычная Алька, как всегда, только уставшая, замученная. На ней чужая куртка — черная кожаная косуха размера на три больше. На спине рюкзак, из рюкзака торчит ружье Антона. Глаза усталые и какие-то темные. Молча прошла в дом, поставила на пол рюкзак, налила стакан воды из чайника, выпила. Налила второй. Села за стол. Полковник подошел, сел с ней рядом.
— Мотоциклы надо забрать, — сказала Аля. Обычным голосом. — Я не умею водить.
— Эти где? — тихо спросил Полковник.
— Стащила в какой-то овраг. За въездом в садоводство, где стихийная свалка. Они очень тяжелые. Мусором каким-то закидала… Там же и мотоциклы стоят.
— Себя как чувствуешь?
— Мне надо поспать, и желательно не в одной комнате с Лерой.
Сверху сбежала Лерка в длинной голубой футболке с рыжими котиками. Кинулась Але на шею.
— Аля, Алечка, ты живая, ты здесь!
Аля обняла ее, но смотрела по-прежнему на Полковника.
С верхней ступеньки лестницы одетая в халат Надя глядела на них, выпучив глаза и открыв рот. Полковник встал из-за стола и подошел к остальным.
— Антон, останься здесь внизу. Ворота запри. Мы с Лёней сейчас на час-полтора отойдем. Ружье я заберу. Алю ни о чем не расспрашивайте. Дайте ей поспать. Лера, ты ночуешь сегодня в комнате Нади. Идите наверх обе прямо сейчас.
— Почему?.. — начала было Лера, но Полковник грозно посмотрел на нее, и Лера замолчала. Надя взяла ее за руку и увела наверх, бросая на Алю испуганные взгляды.
Полковник взял ружье, и они с Леней вышли. Антон отправился закрыть ворота. Когда вернулся, Аля снимала с себя куртку.
— Откуда это? — спросил Антон.
— У них забрала, — сказала Аля, вешая куртку на крючок и подходя к лестнице.
— А они где?
— Они в лучшем мире.
— Как ты справилась одна с двумя взрослыми мужиками?
— Это были не мужики, а два дебила.
— Но все-таки?
Аля обернулась, стоя на лестнице, улыбнулась и посмотрела на него. Антона прошиб холодный пот. Это был тот взгляд.
— Я — женщина, умею околпачить мужчин. Спокойной ночи, Антон.
…
— Я не знаю, что теперь думать, — сказал Антон.
Полковник дежурил с утра после Лёньки. Антон проспал несколько часов, проснулся в шесть и больше заснуть не мог. Женщины еще не спускались.
На участке стояли два мотоцикла. Полковник с Лёнькой пригнали их ночью. В кофрах нашлись несколько ножей, зажигалки, восемь пачек сигарет, маленький топорик и паспорт на имя Приходько Сергея. Пистолета не было, и Полковник предположил, что он остался в одежде Длинного. Он оставил Лёньку с мотоциклами, а сам спустился в овраг, потом вернулся, сказал, что видел трупы, но пистолет не нашел. Лёнька в овраг не рвался. Он сторожил мотоциклы и думал, могут ли убитые превратиться в зомби, и если да, то насколько быстро это случится.
— Я тебе уже говорил — много думать вредно, — Полковник развлекался метанием ножей в стену сарая.
— Ладно, допустим, Аля их охмурила. Они все бросили и поехали с ней. Пошли как два барана на веревочке. Ну хорошо. Дальше что? Как она их заставила остановиться на поляне, зайти в лес?
— Да так же, — ухмыльнулся Полковник. — Тебе Надя уже рассказала про ее методы.
— Ладно. Пускай так, Аля села к кому-то из них пассажиром и засунула пилоту руки в штаны. Они остановились на обочине, слезли с мотоциклов и пошли в темный лес в неизвестном месте с незнакомой бабой. У них куча ножей, — Антон махнул рукой в сторону мотоциклов. — Ножи, мое ружье, пистолет, топор и неизвестно что еще. У нее ничего. Они — сильные здоровые мужики, она женщина, не очень физически сильная, которая ноет, что не может сварить свеклу. Дальше что? Они стояли смирно, пока она их убивала? Ты видел трупы. Как они умерли?
— Зарезаны, — ответил Полковник. — Горло перерезано у обоих.
Антон ходил взад и вперед.
— Ну допустим, ладно, она их соблазнила заняться сексом прямо там, в траве среди кучи мусора. Опять же нестыковка. Зачем ползать по засранным кустам, когда рядом полно брошенных домов с кроватями? И даже так, чисто технически, как Аля перерезала им горло? Если б там был один мужик, я б еще поверил, что она ему в момент оргазма артерию проткнула, как в том фильме про пропавшую жену с Беном Аффлеком. Но их двое! И где на ней следы крови?
— Может, она голая была, — ухмыльнулся Полковник, всаживая в стену три ножа в ряд, каждый на пару сантиметров выше другого.
— Даже если и так. Есть еще психологический аспект. Человек, совершивший убийство, находится в ужасном стрессе. Тем более женщина! Женщина — это созидательное начало, дающее жизнь.
— На войне женщины воевали и убивали, — заметил Полковник.
— Но ты пойми, это же не матерая фронтовичка, которая дошла до Берлина и усеяла свой путь трупами, чтобы отомстить за мужа, брата и отца. Это преподаватель, выпускница университета, интеллигентный человек, учительница моего ребенка! Она зарезала двоих мужчин, как свиней, среди груд мусора. После этого приходит домой, и что она говорит? "Заберите мотоциклы, я хочу спать". Нет, она никак не могла убить их, ни морально, ни физически. Кто-то другой сделал это. А ее отпустил. Кто, почему? Откуда он взялся, что там делал?
Полковник собрал ножи и положил их на стол в беседке.
— Уважаемый доктор медицины, — сказал он строго. — Вынужден констатировать тот факт, что вы перевозбудились не на шутку. Считаю, что ваша самодиагностика черепно-мозговой травмы ошибочна, и вам следует считать себя получившим сотрясение мозга средней степени тяжести. В связи с чем предлагаю вам отправиться в вашу спальню и лечь спать. И мозги себе не выносить. Да и мне заодно.
— Лера считает, что ты к Але неравнодушен, — сказал Антон. — Говорит, что по ночам вы ходите вместе по саду и разговариваете.
Полковник пожал плечами, взял с крыльца пустое ведро и пошел к колодцу.
— Я все равно узнаю правду, — сказал ему вслед Антон. — Все равно узнаю.
…Аля вышла из комнаты около двух часов дня. На ней были ее обычные джинсы и футболка Леры. Она казалась отдохнувшей, посвежевшей. На щеках был легкий румянец.
— Алечка, поешь, — сказала Лера. Она терла на терке морковь. — Чего тебе хочется?
— Хочу вот эту морковь и к ней яблоко.
— Я сейчас тебе яблоко вымою, — Лера подпрыгнула к шкафу, взяла яблоко и тарелку. — Может, давай рыбу откроем, в морковке мало калорий.
— Мне не нужно много калорий, — улыбнулась Аля. — А то стану толстая и не смогу носить твои вещи.
— Ты меня спасла вчера. Спасла мне жизнь! Алечка, а как ты этих придурков охмурила? Они там стояли как загипнотизированные. Челюсти уронили и мычали что-то.
— Тебе показалось, — ответила Аля певучим голосом, чуть растягивая слова. — Я просто с ними поговорила. Они тоже люди. Они просто меня услышали. Согласились на мое предложение.
— А, ну да, — Лера нахмурила лоб. — Ой, что-то в ушах зазвенело.
Аля подошла к ней и поцеловала в лоб.
— Не бери в голову. Сядь и три морковку сидя. И держись меня. Я о тебе позабочусь.
Лера кивнула, села и продолжила готовить обед.
Аля накинула на плечи свою новую косуху и вышла на крыльцо. Солнечный свет больно ударил в глаза. Прикрывая их рукой, она дошла до беседки и села там со своей тарелкой. К ней подошел Полковник.
— Ты как? — тихо спросил он.
— Было неплохо, пока не пришлось обрабатывать Леру.
— На Надю силы не трать. Она уже выстроила в своей голове события в соответствии со своей картиной мира. Вчера придумала, что ты им руки в штаны засовывала, а сегодня, наверное, скажет, что сиськи им показала.
— Господин Полковник, ваш армейский юмор режет мои нежные уши с утра, — заметила Аля, грызя морковь.
— С Антоном непонятно что делать. Ты его сильно на лестнице зацепила. К тому же он видит нестыковки. Он всю ночь не спал, ходил тут с утра, теории строил. Я аж заслушался. Он пока копает не в ту сторону. Думает, что тебе кто-то помог.
— Антона не потяну, — Аля покачала головой. — Я уже пробовала. Он практически не поддается простому внушению. А на сложное сейчас нет сил.
— Еще и Лерка раззвонила всем, что мы с тобой общаемся.
— Антону надо какую-то версию выдать, — Аля принялась за яблоко. — Такую версию, чтобы он в нее поверил.
— Вы нуждаетесь в медицинской помощи? — голос Полковника вдруг стал холодным, интонация изменилась.
Аля подняла глаза. К ним шел Антон.
— Аля, доброе утро, ты как?
— Пойду прорежу глазки в воротах, — буркнул Полковник.
— Аля, — Антон плюхнулся на скамейку рядом с ней. — Я, конечно не гинеколог, а гастроэнтеролог, но если тебе нужна помощь, то я могу ее оказать. В аптечке есть и хлоргексидин, и средства экстренной контрацепции…
— Спасибо, Антон, мне не надо, — сказала Аля. — А как ты себя чувствуешь? Тебя, насколько я поняла, сильно ударили по голове?
— Ударили меня в живот, а головой я стукнулся об пол, к сожалению. Но вроде все нормально, сотрясения нет.
— Ну и хорошо, — ответила Аля, доедая яблоко.
— Яблоко и морковка после такой ночи? Может быть, давай откроем тебе консерву?
— Не надо, меня слегка тошнит.
— Они тебя били?
— Нет, не били.
— Расскажи, пожалуйста, как ты своими ручками зарезала двух здоровых мужчин? И чем?
Аля опустила руку во внутренний карман куртки и вытащила нож. Охотничий нож с длинным клинком, лезвие и рукоятка в пятнах бурой крови.
— Я попросила у одного из них куртку до того, как мы сели на мотоциклы. В кармане был этот нож. А мой дядя был охотником, он меня воспитал. Брал с собой на охоту с двенадцати лет. Учил добивать раненых птиц. Это легко. А в шестнадцать лет он приказал мне добить раненую косулю. Перерезать ей горло. Получилось плохо. Вроде резала как он говорил, а она глазами моргала и дышала через перерезанное горло. Он сам добил. Но потом у меня получалось лучше. Еще он учил меня свежевать туши, пользоваться шкуросъемным ножом.
— Садист был твой дядя, уж извини, — сказал Антон.
— Он был военным, как Полковник. Поучаствовал, бывал в горячих точках. В его представлении таким образом он готовил меня к будущей жизни. Как показывают события вчерашней ночи — готовил не зря. Так что я не буду осуждать его способы действия.
— А с виду такая тихоня, учительница, — сказал Антон.
— Это прозвучит странно, но дядя по натуре был добр. Он помогал соседям, их детям. Я по натуре не злая. И, Антон, я на вашей стороне. Хотя я бешу Надю, Надя бесит меня, но вчера я ее защитила, потому что ты не мог.
Ощущение бессильной злобы снова захлестнуло Антона. Он молча смотрел на нож, лежавший на столе. В общем-то этим ножом можно было убить. За историю человечества людей убивали и не таким. Но все равно где-то внутри грыз червячок — пазл не складывался.
— Тебе точно ничего не нужно? — спросил он Алю.
Аля покачала головой.
— Спасибо, что беспокоишься. Я сегодня в ночь выйду на дежурство. Но пускай Лёнька не проспит рассвет.
…Антон ворочался в кровати. Вторую ночь он почти не спал. Рядом сопела Надя, на кушетке ровно дышал спящий сын — Леру выселили обратно в ее комнату. Близился рассвет.
"Допустим, у нее есть опыт. Умеет резать горло раненым косулям и свежевать туши. Спокойно смотрит на кровь и смерть, не как большинство баб. Допустим, она все провернула одна. Хорошо. Какова хронология событий? Примерно без пятнадцати девять на нас нападают. Проходит минут десять, появляется Аля. Она кружит голову этим двум уродам. Идет с ними куда-то за мотоциклами, если даже они оставили их на участках возле въезда — это двадцать минут максимум. Итого девять пятнадцать. Перед тем, как сесть на мотоцикл, Аля просит у одного из них куртку. Допустим, что он по пьяни забыл про нож. Аля надевает куртку, нащупывает нож в кармане. У нее появляется идея. Зарезать их, как раненую косулю…
Но она же не знала про нож, уходя с ними из дома. На что надеялась? Пожертвовала собой ради Лерки? Как-то верится с трудом. Инстинкт самосохранения все же сработал бы. Ну ладно. Девять пятнадцать, они уехали. До оврага минут пять. Ну десять. Слезли. Что бы там ни было, но больше получаса вряд ли заняло. Девять пятьдесят. Дотащить трупы до оврага Але с ее силенками — еще минут тридцать. Десять двадцать. Обратно идти полчаса, не больше. Округлим до одиннадцати. Одиннадцать часов вечера. А Аля вернулась в половине второго. Где она была и что делала еще два с половиной часа?"
Надя шумно повернулась и забормотала что-то во сне. Антон сел на кровати, спустил на пол ноги.
"Аля там дежурит. Пойти спросить ее? А смысл — расскажет историю. Скажет, что была в шоке. Сидела в пустом доме и думала о жизни. Или отмаливала грехи. Скажет, что второй ее дядя был священником. Вот блин, я ведь ей уже не доверяю. Она спасла мою жену и ребенка, пока я там на полу валялся, а я ей не верю. А Полковник верит. Более того, у них взаимопонимание. Лерка права. Они перед нами ломают комедию, изображают взаимную неприязнь. А на самом деле они заодно. Он ее выгораживает, она с ним секретничает. А ведь это Полковник ездил с Лёнькой забирать мотоциклы…"
Антон широко раскрыл глаза. На него упало понимание. Понимание было неприятным, он не хотел принимать его, но сразу почувствовал, что это понимание было правдой. Неуютной, нежеланной правдой.
Антон босиком вышел из спальни, прикрыл дверь. Подошел к окну, отодвинул чуть-чуть занавеску — светало. Из комнаты, где спали Полковник и Лёнька, доносился приглушенный шум. Антон ждал. Через пару минут оттуда вышел Лёнька, ладонью приглаживая волосы.
— Что не спишь? — шепотом поприветствовал он Антона. — Я поставил два будильника, боялся рассвет проспать. Не хочу, чтобы Аля считала меня лошком, который встать вовремя не может.
— С чего вдруг? — шепотом спросил Антон.
— Блин, она такая крутая! Я бы с ней замутил. Взяла и зарезала двух налетчиков со своей улыбочкой на лице. Она, конечно, на одиннадцать лет меня старше, но это фигня, у президента Франции жена была старше на двадцать пять лет!
— Держался бы ты от нее подальше, — сказал Антон.
— А ты чего здесь?
— Да не спится. Хотел спросить тебя, тот пистолет, которым Длинный мне в лицо тыкал, вы не нашли?
— Полковник сказал, что его там не было, — ответил Лёнька.
— А ты сам?
— А я не спускался в овраг к трупакам. Он сказал мне моты сторожить. Да и нафига мне? Вдруг они там в зомби превращаются. У нас же БП! Тут все может быть.
…
— Я в материн дом поеду, поищу там инструменты и саморезы, вроде были еще, — сказал Антон жене после завтрака. Лёнька и Полковник решили укрепить оборону вторым забором, и теперь с Леркиной помощью размечали территорию. Лёнька предлагал строить забор из заостренных деревянных кольев, чтобы зомби не прошли. Аля спала. Ребенок играл у крыльца.
— Черный перец привези, вдруг там в ящике завалялся где-нибудь. И возьми кого-нибудь с собой, — попросила Надя.
— Не надо, я быстро. На велике поеду.
Антон взял велосипед, посмотрел в глазок, подозвал Лёньку, открыл ворота, осмотрелся вокруг, закрыл ворота и послушал, как Лёнька запирал их изнутри. По перекопанной ими грунтовке покатил прямо от участка, как будто к материному дому, но на развилке не свернул, а продолжил ехать прямо — на въезд в садоводство.
…Аля и Полковник не соврали. Трупы действительно лежали в овраге. Из-под куч мусора, полиэтиленовых пакетов и рваных покрышек торчали рука и нога. Они принадлежали Бородатому, а Длинный был завален мусором полностью. Наверное, это постарался Полковник. Але ночью вряд ли было до того, чтобы таскать покрышки. Процесс разложения уже шел, но на улице эти дни не было жарко. Антон сунул руку в свой карман — со времен пандемии по всем курткам были рассованы пара-тройка масок. Нащупал две, натянул на лицо обе сразу. Подошел к мертвым телам и начал раскидывать прикрывавший их мусор, вспоминая свою практику студента-медика, и какой запах был в морге — сладковатый, с примесью немытого тела, и такой въедливый, что избавиться от него было невозможно, и даже через несколько суток после занятий в морге и бесконечного мытья рук Антон все еще чувствовал его на себе и на всем вокруг.
Бородатый лежал лицом вверх. Длинного пришлось перевернуть. Оба были полностью одеты, только на Длинном больше не было куртки, которую он отдал ее Але. На лицах одинаковое выражение, которого Антон раньше не видел у мертвецов — выражение полного блаженства. Горло действительно перерезано у обоих. Раны нанесены при жизни, явно сопровождались обильным кровотечением. Все было так, как сказала Аля. Но что-то все равно не сходилось, и вот это выражение на лицах, как будто мужики были сильно под наркотой и даже не замечали, что их убивают. Антон приподнял край свитера Длинного, штаны и ремень у него были застегнуты. Карманы вывернуты — наверное, это Полковник искал пистолет. Посмотрел на Бородатого. Тот был в джинсах грязно-серого цвета, на которых на уровне правого бедра расплылось бурое пятно. Еще одна рана? Но джинсы целы. И тут Антон увидел правую руку Бородатого. На запястье была вскрыта вена. Он проверил руки Длинного — на правой точно такая же рана, еще глубже.
Антон вылез из оврага, вытащил из кармана зажигалку и пачку сигарет из тех, что они нашли в кофрах мотоциклов. Прикурил с третьего раза, мешал ветер и дрожащие руки. Сидел на покрышке, смотрел на трупы внизу. Кто вскрыл им вены и зачем? Сами себе? Друг другу вскрыли? Умерли они явно не от этого. Откуда эти раны? Почему на лицах выражение такое, как будто в рай попали? Напились?
— Антон, — раздался спокойный голос сзади. Антон подскочил так, что чуть не свалился в овраг.
— Да не пугайся, это я, — сказал Полковник. — Я сразу понял, что ты сюда поехал. Ты же врач. Хотел убедиться.
— Убедился, что ехал не зря, — ответил Антон. — У обоих на правых руках вены вскрыты.
— Ну и что? — ответил Полковник. — Наше ли дело, что тут было? Аля им зубы заговорила. Главное не это, а результат. Дал бы курева, я люблю иногда.
Антон вытащил пачку сигарет и отдал ее Полковнику. Тот взял сигарету, прикурил от своей зажигалки.
— Послушай, — начал было Антон.
— Это ты меня послушай, — ответил Полковник. — Ты оставил дома жену и троих детей, включая Лерку с Лёнькой. Забрал ружье, на велосипеде поперся сюда, поставил себя и остальных под угрозу. Если сейчас нападение на дом будет, что тогда? Долго они смогут обороняться? И чем, ножами и топором? — Полковник подошел ближе, говорил с паузами, как будто чеканя слова. — Твоя жена — жива. Твой сын — жив. Благодаря одной женщине. Она не обязана была вас спасать. Она вам даже не родня. Могла бы тихо наверху отсидеться. У нее — свои методы. Не — наше — дело. Не нам осуждать ее. А вместо того, чтобы быть благодарным, ты, глава семьи, ползаешь тут по сраным свалкам и выискиваешь то, что тебя не касается.
Антон знал, что в словах Полковника была правда, но червячок внутри не умолкал.
— Я просто хочу понять, — сказал он. — Я столкнулся с неизвестными мне вещами, и я хочу понять.
— А не все в жизни надо понимать, — сказал Полковник. — Достаточно принимать и верить. Поэтому давай забросаем этих двоих мусором и двинем обратно.
— Верить. А ты ей веришь?
— Я ей верю. А ты мне веришь? — спросил Полковник.
— Тебе — верю. А ей не могу.
— Ну раз ты веришь мне, то попробуй поверить и ей. Аля доказала, что она на твоей стороне. Вон в овраге доказательства лежат. Не можешь верить, так хотя бы не вмешивайся. И не доставай ее вопросами. Аля — не суперженщина из комиксов, как придумывает Лёня, и все происходящее дается ей нелегко.
