2.

2.

— Когда-то и этот прудик был озером, — задумчиво рассказывала она, глядя на тот берег, где камыш плавно перетекал в такие же высокие полевые травы. — Мне еще дед рассказывал. Полноводное. Здесь, как и сейчас был берег, только тогда он был куда выше, у самой дороги.

Я бросил взгляд через плечо на крутой подъем и прикинул. Выходило, что тут, где мы сидим было три-четыре метра глубины. Потом перевел взгляд на поле, попытался представить себе, насколько огромным было озеро. И увидел. Граница противоположного берега, небольшой пологий склон метрах в семистах хоть и зарос полынью и крапивой, еще смутно угадывался.

— Пересохло?

Паулинка печально улыбнулась, не отрывая взгляда от одной ей видимой картины прошлого. Хотя, уже и не одной. Воображение услужливо показало мне спокойную голубую воду, даже едва заметный лысый островок, который сейчас цвел полянкой тысячелистника.

— Осушили, — тихо ответила она, сгоняя наваждение. И вот перед глазами уже снова начинающая зацветать мутная зеленоватая вода нашего прудика. — Какие-то родники отвели стороной, какие-то совсем уничтожили. Поле хотели сделать, даже деревеньку рядом отстроили. Не получилось.

Я недоуменно пожал плечами.

— Почему не получилось? Загубили озеро, деревню построили…

— Да, меньше чем за три года и деревню построили, и поле новое вспахивать начали. Вот только сколько тракторов на этом поле загублено было, по самую крышу под землю уходили, — с горьким смешком ответила Паулинка. — Не отдавало озеро свои владения — вроде надежная почва, а тут раз — и нет машины. Полностью плюнули, когда и люди пропадать начали.

— Как, люди?! — удивился я. — И люди под землю?

Девушка надолго замолкла, все вглядываясь куда-то вдаль.

— Кто под землю, а кто и под воду, — наконец сказала она. — Пропадать стали деревенские, поговаривали, что прямиком в озеро уходили. Следы, вроде, сюда вели. Но сколько ни прочесывали то, что от озера осталось — никого так и не нашли. Да и глубина здесь, сам знаешь, метра полтора максимум… Как бы то ни было, строили деревню за три года, а опустела она за год с небольшим.

— Все пропали? — проникнувшись повествованием, шепотом спросил я.

Паулинка наконец перевела изумрудный взгляд на меня и кивнула.

— Да.

На мгновение мне стало жутковато. Но только на мгновение, потому что девушка заливисто рассмеялась.

— Разъехались, кто куда, глупый!

Мы еще немного посмеялись, а потом я начал рассказывать ей похожие истории из когда-то прочитанной мной книги о тайнах природы. Об аномальных зонах и странных событиях, то в них происходят. О Бермудском Треугольнике и карельских озерах. О ведьминых кругах и пропавших людях. Паулинка задумчиво слушала, не перебивая, а когда я закончил рассказывать, вновь устремила взгляд поверх камышовых зарослей.

— Знаешь, — сказала она, — Это хорошо, что люди пишут об этих местах. Я бы очень хотела, чтобы кто-нибудь написал историю этого умирающего озера и… — на мгновение запнувшись, она снова посмотрела на меня печально, заставив теплую волну какого-то неведомого мне раньше приятного чувства прокатиться по всему телу. — … нашу.

О том, что она сказала не то, что хотела, я задумался только по дороге домой. Обернулся на прудик, но, как и всегда, увидел только причудливо раскрашенную закатными красками воду меж густых ветвей ракиты.